Летом этого года обратился ко мне за помощью Доверитель, нужно было выселить и снять с регистрационного учета дальнего родственника, проживающего в доме, принадлежащему Доверителю.
История банальна: изначально дом принадлежал бабушке Доверителя, у которой был двоюродный племенник. Жизнь у этого племенника не сложилась, жены и детей у него не было, проживал со своей престарелой матерью.
В 2007 году по соседству с бабушкой моего Доверителя освобождается квартира в двухквартирном доме, в которой ранее проживала их общая родственница, которая умерла. Племенник со своей матерью переезжает в указанную квартиру жить. Так как квартира не оформлена и на нее отсутствуют документы, племенника прописывает к себе бабушка моего Доверителя, а в 2015 году, после смерти своего мужа, вселяет к себе для проживания.
Однако вскоре бабушка умирает и в наследство вступает ее внук (мой Доверитель) по праву представления. Внук фактически в данном доме не проживает, а его место жительство находится в г. Москве.
С 2016 года мой Доверитель начинает просить своего дальнего родственника, чтобы тот освободил дом, поскольку он намерен его продать. Первоначально дальний родственник оттягивал свое переселение, обещал, то через месяц, то через два, а после заявил, что никуда не уйдет.
В 2018 году нашелся покупатель дома и перед моим Доверителем вопрос о выселении дальнего родственника, назрел как никогда.
Я согласилась заняться данным делом, и мной был подан иск в суд о прекращении права пользования ответчиком жилым домом и о его выселении.
Рассмотрение дела затянулось, суд для чистоты дела запросил дополнительную информацию: сведения из похозяйственных книг на имя ответчика, сведения о размере его пенсии, сведения из больницы о состоянии его здоровья.
В итоге было вынесено решение – исковые требования удовлетворить.
Эта первая часть процесса – так скажем бумажная.
Ответчика я ни разу не видела, на судебные заседания он не являлся. Со слов Доверителя и главы поселения было известно, что ответчик долгое время злоупотребляет спиртными напитками, дома устраивает попойки, является инвалидом II группы, плохо ходит – с бадиком. Из близких родственников есть тетка, которая зовет жить к себе, но к ней не идет, поскольку вести привычный ему образ жизни у нее он не сможет.
Данная часть процесса никак не повлияла на мое душевное спокойствие, я хорошо сделала свою работу и получила за это вознаграждение.
Вторая часть процесса по времени оказалась намного короче.
После завершения судебного процесса и вступления решения в законную силу, Доверитель опять обратился ко мне за помощью. Надо было решить вопрос с принудительным выселением, поскольку его дальний родственник, категорически отказывался исполнять решение суда и выселяться.
Ничего сложного, подумала я и согласилась помочь в этом вопросе. Запросила исполнительный лист, направила его в ССП, договорилась с приставом о дне выселения.
Приехали в назначенный день к ответчику. Я была полна решимости поскорей закончить это дело.
На стук вышел пожилой человек довольно пропитого вида с бадиком. Немного повозмущался, сказав, что никуда я не пойду, что не имеете права.
Но постепенно процесс двигался: мы с приставами начали надевать на него верхнюю одежду, покупатели дома начали менять личинку в замке входной двери, напомнили ответчику про документы и телефон, потихоньку вывели его на улицу, спокойно, без криков и угроз. Спокойным деловым тоном вдалбливая ему о том, что есть решение суда, что его надо исполнять, что вас предупреждали, что мы-то ни в чем не виноваты, мы делаем свою работу.
И вот человек оказался на улице. Правда, потом еще искали в доме красный кошелек с деньгами, о котором он вспомнил. Как мне показалась, он не совсем верил в происходящее. После чего посадили его в машину и отвезли в квартиру, в которой он ранее проживал.
Квартира эта находится в полуразваленном двухквартирном доме. В ней печное отопление, нет воды и канализации, свет отключен за неуплату. В окне на террасе нет стекла.
Короче, мы оставили его в этой развалине и быстро покинули это место. Заехали в сельскую администрацию и сообщили о данном факте, нам ответили, что свяжутся с соцзащитой.
В ходе этого процесса, который длился чуть больше часа, ко мне начало приходить осознание, что так не должно быть, что это неправильно.
Мое состояние после этого выселения было не просто негативное, я была морально подавлена, у меня из головы не выходил этот человек: больной, одинокий инвалид. Я думала, как же плохо, когда у тебя нет близких родственников: супруги (а) и детей, родных братьев и сестер. Я представляла, как он там живет, думала, кто ему затопит печку, вставит стекло, приберет.
Но со временем я стала меньше об этом вспоминать, убеждая себя, что моей вины здесь нет.
Неприятный осадок от этой истории остался, мне горько осознавать, что я оказалась причастной к этому делу.
Это был единственный в моей практике случай и надеюсь последний.
