А в Гонконгской тюрьме не бывали?

Да… Господа юристы.

Читаю на форуме впечатления коллег об отдыхе на кенарах и прочих гонолулах. Наверное, это весьма интересно и приятно. Не знаю. Не бывал. Нет времени, несколько лет не был в отпуске.

О чём могу поделиться опытом, так это о тюрьме в Гонконге.

Так вот. Два года назад моего клиента угораздило быть посаженным в Гонконгскую тюрьму — следственный изолятор (Lai Chi Kok Reception Center). Обвинялся он по статье уголовного закона с весьма внушительным названием «Ордонанс об организованной преступности» (Organized and Serious Crimes Ordinance (OSCO)), предусматривающей наказание в виде штрафа в 5000000 HK$ и тюремного заключения сроком на 14 лет.

Рассказать подробно о деле не имею возможности, так как связан профессиональными обязательствами, лишь скажу, что в настоящее время клиент на свободе.

Предмет рассказа – гонконгская тюрьма и всё, что связано с её посещением.

В Гонконг лечу бизнес классом. Весьма комфортно, очень приятно, но немного нудно (9 часов). Самолёт приземлился рано утром.

Иду по зданию аэропорта, второго в мире по величине. Это чувствуется уже по длине коридора.

Дохожу до пограничников. У турникета стоит длинная очередь. И тут я осознаю всю масштабность личности Паниковского. Из-за больной ноги я немного прихрамывал, и у меня в руке была обычная ортопедическая трость.

Пограничники раздвигают турникет, останавливают очередь и пропускают хромающего российского адвоката. Уже приятно.

Проход таможни, обмен валюты не заслуживают подробного описания. Иду дальше в поисках выхода к стоянке такси.

Создается впечатление, что в этом втором в мире по величине аэропорте неисправна система кондиционирования. Но это впечатление оказывается ошибочным.

Осознание ошибки приходит, извиняюсь за каламбур, одновременно с выходом из здания. Представьте себе подвал российской девятиэтажки с протекающей в течение нескольких лет канализацией, заполнившийся затем кипятком из прорванной трубы.

Это и есть атмосфера Гонконга. Именно в этой атмосфере Ваш покорный слуга после некоторого обустройства быта и знакомства с местными коллегами направился в упомянутую гонконгскую тюрьму.

Сидельца Lai Chi Kok Reception Center можно увидеть путём официального посещения (official visit) и путём нанесения частного визита (social visit). Официальное посещение – для следователей, адвокатов и чиновников. Частный визит – для родственников и др.

Являясь российским адвокатом и требуя уважения к своему статусу, оформляю заявку на official visit. Осознавая, что, возможно, потребуется долгое объяснение гонконгским тюремным чиновникам (все – китайцы) свершившегося факта вступления России в ВТО и, как следствие этого, наличие у российского адвоката права осуществлять свою деятельность в Гонконге, запасся выправленной в местной адвокатской конторе бумагой, что я как бы прикреплён к ним.

Местные коллеги – молодцы (а может, я сумел обаять их?), сами предложили составить такой документ. Видимо, уже были прецеденты.

Итак, наложены все визы, пройдены все КПП, сданы в камеру хранения пистолеты, ножи, наркотики (шутка) и даже валидол (а это уже не шутка). Сижу в зале ожидания, жду вызова в комнату свиданий. Зал на две части разделён конторкой — прилавком.

По одну сторону жаждущие свиданий адвокаты и иные официальные лица. По другую сторону – тюремные чиновники.

Непосредственно у конторки – чиновники рангом поменьше, а сзади них, за отдельным столом – их начальник. Смотрел этот начальник на меня, смотрел.

Мне он тоже не понравился… И между нами возникло взаимное глубокое недоброжелательное чувство. Подходит к конторке и приглашает меня, просит ещё раз предъявить документ на посещение с визами руководителей.

Берёт документ и начинает куда-то звонить по телефону. Долго звонил.

Сначала в одно место, потом куда-то ещё. И говорил (сволочь!) только по-китайски. По смене степени почтительности на его лице, я понял, что, в конце концов, он звонил представителям заоблачно высоких инстанций.

Наверняка наговорив много плохих, не соответствующих действительности, вещей о российском адвокате, этот русофоб, добился своего. Подойдя к конторке, он положил на неё моё разрешение на посещение и аккуратно, приложив линейку, зачеркнул его, тем самым аннулировал.

На его китайской физиономии проявилось чувство ликования. Сохраняя внешнее спокойствие и, более того, показывая абсолютное безразличие по поводу происшедшего, чем озадачил китайского чинушу, я вежливо попрощался и покинул следственный изолятор.

Самой страшной клятвой я поклялся себе отомстить моему китайскому другу. Поскольку клятв я на ветер не бросаю, уже на следующий день я исполнил данное себе обещание.

Утром я вновь направился в тюрьму. В службе социальных визитов (у них есть и такая), не предъявляя никаких документов кроме российского заграничного паспорта, я зарегистрировался в качестве приятеля (friend) своего клиента и получил разрешение на social visit. Вновь пройдя все КПП и оказавшись в том же зале ожидания, я стал ждать вызова в комнату свиданий. Мой вчерашний китайский друг также восседал за своим столом. И тут я понял, что мне представился случай свести с ним счеты.

Месть не была достаточно жестокой, но, каюсь в низменных чувствах, принесла мне удовлетворение. Тех, кто сидел в зале, вызывали в комнату свиданий, объявляя пятизначный номер заключенного. И этот номер объявлялся на китайском языке. Я решил привить местным чиновникам любовь к классическому английскому, также являющемуся государственным языком в Гонконге.

После каждого объявления номера, а их в очереди передо мной было достаточно, я подзывал к конторке своего китайского друга и, тыкая пальцем в разрешение на свидание, спрашивал: «This?» (Этот?). После того, как китаец проделал пять или шесть рейсов от своего стола к конторке и обратно, ситуация изменилась.

Номера заключенных стали называть на английском языке. Знай наших!

Мой клиент был очень удивлен и обрадован, когда увидел меня. Далее началась обычная работа.