Про судью Лягушкина-2

Первая часть

Из кабинета следователя конвой доставил Лягушкина в изолятор временного содержания. После стандартной процедуры оформления и досмотра Лягушкина препроводили в камеру.

До этого начальник ИВС немного поломал голову, с кем же сажать гражданина судью, ибо свободных камер не было, а с обычным криминальным элементом помещать его было рискованно. В итоге решение нашлось.

Временным соседом по камере оказался бывший опер Волков, Экс-майор уже лет пять как был уволен из органов, занимался сомнительными полутемными делами. За день до этого Волков отмечал удачно завершенную сделку в ресторане и краем уха услышал обсуждение за соседним столом форм его спутницы.

Менее через минуту два обсуждавших уже лежали на полу, в итоге у одного из них оказалась сломана челюсть в нескольких местах. Бежать было некуда, наряд полиции прибыл быстро. Но Волков не терял оптимизма и считал что в итоге обойдется.

— Упс, а кто это у нас такой важный? Вашчесть, кабинет попутали? — Волков знал Лягушкина еще с тех времен когда тот был судей районного суда.

— Произошла ошибка — пробормотал Лягушкин, пряча глаза и устраиваясь на шконке.

— Да неужели? — захохотал Волков, прекрасно знающий систему изнутри — не поделился что-ли? Да ты же вроде не такой, когда я работал, знали что ты на зарплату живешь. Так как тут оказался то?

= Я сам не знаю — тихо сказал Лягушкин, сворачиваясь в клубок и натягивая одеяло на голову — не знаю, не знаю, не знаю...

— Да расслабься — философски сказал Волков — ты же наверное считал что поговорку «от тюрьмы да от сумы...» дураки придумали. А тут вот оно как. Спи вашчесть, все может быть только начинается.

Лягушкин этого уже не слышал, закрыв глаза он моментально забылся без сновидений.

Утром Лягушкина повезли в районный суд.

В зале суда был небольшой сюрприз. Сидел адвокат Зубров и ждал именно Лягушкина. В прошлой важной жизни Лягушкин не любил Зуброва, тот создавал ему, да и другим судьям проблемы. Приходилось в своих судебных актах отписываться по всем доводам жалоб Зуброва, быть готовым к сюрпризам в процессах в виде новых доводов и т. п. Но тут Лягушкин был очень рад видеть Зуброва, уже отождествляя себя с ним против судебной системы:

— Вы… ко мне?

— Ага — ответил Зубров — Вчера Ваша сестра соглашение заключила, Вы же не против?

— Нет, конечно нет. Надо что-то делать с этим… этим… не найду даже приличных слов для того что происходит.

— Посмотрим что можно сделать — флегматично ответил Зубров — с материалом, представленным в обоснование ареста, я ознакомился, типовой минимум, с практически нулевой информационной ценностью. Попробую зацепиться.

В суд вошел заместитель городского прокурора Булкин. На миг сердце Лягушкина радостно забилось. С Булкиным он был знаком еще с первых дней своей работы в суде, когда Булкин был еще в должности рядового помощника прокурора. По карьерной лестнице росли оба. Булкин не раз участвовал в процессах Лягушкина, где всегда находили общий язык. После перевода Лягушкина в губернский суд Булкин не раз заходил к нему в рабочий кабинет поболтать, попутно уничтожая весь доступный запас конфет и печенья, который был в поле зрения.

Но в этот раз Булкин даже не повернул голову в сторону Лягушкина. Натужно пыхтя он дошел до своего стола, сел и уставился в какие-то бумаги.

Следом за Булкиным в зал суда вошел Хрюкин. Демонстративно вежливо со всеми поздоровавшись, он занял свое место рядом с прокурором.

— Встать! Суд идет! — прозвучали до боли знакомые слова. Только на этот раз они были не перед появлением Лягушкина. В зал вошла молодая судья Сусликова. У Лягушкина вновь в душе затеплилась надежда. В губернском суде он был куратором Сусликовой с момента ее назначения. И последние пару лет каждую неделю она приезжала к нему в кабинет советуясь по тому или иному делу.

— Обвиняемый, назовите свою фамилию, имя, отчество! — услышал он голос судьи.

— Катя, ты же знаешь! — истерично выпалил Лягушкин.

— Обвиняемый! — в голосе Сусликовой зазвенел металл — К суду обращаются «Уважаемый суд» или «Ваша честь». За неуважение к суду Вы можете быть подвергнуты взысканию. Итак, назовите свои анкетные данные.

Лягушкин решил не искушать судью и послушно ответил на все вопросы.

Перешли к заслушиванию ходатайства следователя.

— Уважаемые участники процесса — торжественно начал Хрюкин — причастность обвиняемого к преступлению подтверждается показаниями свидетелей Крысиной (подлинные данные о личности которой засекречены), Таракановой и Клоповой (подлинные данные о личности которых также засекречены в целях их безопасности), протоколом обыска в служебном кабинете обвиняемого, подтверждающим особую изощренность обвиняемого в скрытии следов преступления, а также показаниями оперативных сотрудников Нафова, Нуфова и Нифова. Следствие не находит возможности избрания иной более мягкой меры пресечения. Преступление является особо тяжким и имеет большой общественный резонанс. Обвиняемый может возможность скрыться от следствия, в силу опыта обладает специальными познаниями как можно противодействовать органам следствия, также в силу опыта и ранее занимаемой должности имеет знакомства в государственных органах что также может повлиять на ход следствия. Противопоказаний по состоянию здоровья к содержанию в следственном изоляторе обвиняемый не имеет.

Слово дали Зуброву.

— Уважаемый суд — обратился Зубров — прошу отметить что доводы следователя о возможности скрыться от следствия и/или воспрепятствовать следствию носят предположительный характер и не подтверждены материалами. Остальные доводы являются надуманными и не могут быть основанием для избрания такой исключительной меры пресечения, как заключение под стражу. И да, Ваша честь, прошу в судебном заседании огласить показания свидетелей Крысиной, Таракановой, Клоповой, Нафова, Нуфова и Нифова в части причастности моего подзащитного к преступлению.

Сусликова хмуро взглянула на адвоката:

— Суд уже исследовал эти документы, чего Вы хотите?

— Ваша честь, Вы исследовали первые листы протоколов допроса, которые представил следователь. Самого текста показаний в материалах нет.

— Суд сам определяет как ему исследовать доказательства и даст им оценку в совещательной комнате— отчеканила Сусликова — слово предоставляется прокурору для заключения о законности ходатайства.

— Ваша честь, уважаемые участники процесса — запыхтел Булкин — я поддерживаю ходатайство как законное и обоснованное, у меня все.

= Ах ты гад — подумал Лягушкин — жаль что тебе сожранные печеньки поперек горла не встали!

Судья удалилась в совещательную комнату ровно на три минуты, после чего огласила постановление согласно которого Лягушкину была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу сроком на два месяца.

— Моя школа — невольно с гордостью подумал Лягушкин — быстро и четко.

Обжалование в родном губернском суде ожидаемо не принесло результата. Вечно сонная судья Козодоева, кабинет которой был напротив кабинета Лягушкина, не выходя из сонного состояния произнесла дежурное «суд не усматривает оснований для отмены законного и обоснованного постановления» и удалилась допивать чай с кексом. 

— Систему и сроки Вы знаете не хуже меня. Не для того Вас арестовали чтобы вынести оправдательный приговор — произнес напоследок Зубров — С непризнательной позицией на что-то хорошее рассчитывать явно не надо, но бороться будем. Хрюкин будет расследовать минимум полгода, за это время постараюсь найти какую-нибудь полезную информацию.

— Хорошо — уныло кивнул Лягушкин — пожалуйста не бросайте меня, больше надеяться не на кого.

Конвой доставил Лягушкина в следственный изолятор и началась жизнь арестованного Лягушкина.