Глава I.
1.
Сегодня поляризация наук, исследующих преступление как общественное явление, в принципе очевидна и никем не отрицаема. Существует ряд положений, которые принято считать очевидностью и необходимостью дня сегодняшнего.
Так, никого не смущает, что понятие преступления носит формально-юридический характер. Отечественная криминология по этому поводу, например, придерживается достаточно интересной позиции, что преступление есть, безусловная прерогатива уголовного права, но вот преступность как форма бытия общественного явления – это только криминологическая задача, решение которой находится целиком и, в общем, в рамках именно данной науки.
При этом совершенно верно понимается автономизация наук, при их неотъемлемости в сотрудничестве практики. Все прекрасно понимают, что теория сводится, в конечном счете, к рамкам «здесь и сейчас», к конкретике действий по борьбе с преступностью.
Более того, криминология, в частности, ставит задачей предупреждение преступности, что как минимум предполагает знание сущности данного явления.
Итак, местом рандеву амплитуды научных отраслей знания о преступлении является конкретика детерминированности факторов временного и прочего восприятия.
Но именно сущность значения данного места встречи совершенно по-разному понимается каждой из наук. Ни одна из них не дает картины достаточной для правоприменителя – звена правоохранительных органов, а тем более для политического правоприменения.
Вопрос создания универсального метода познания такого явления как преступление это вопрос формирования единого континуума бытия наук, посвященных его изучению.
Если этого не сделать, то получается ситуация, при которой целостность картины представления о преступлении, преступности обнаруживает себя не в рамках научного познания, стабилизированного и открытого для познания каждому его активному субъекту, а в рамках сознания достаточно опытного правоприменителя(следователя, прокурора, судьи ).
В последнем случае мы имеем то, что сегодня непосредственно ассоциируем в лучшем случае с недостаточной профессиональной подготовкой в худшем – с коррупцией, так каждый на своем уровне занимается как криминализацией, так и декриминализацией фактов действительного.
Правоприменитель прилагает разрозненность и противоречивость общих положений наук (в т.ч. и тех, которые носят латентный характер) к определенной сфере действительности, доступной его восприятию, воздействию, стабилизируя общее относительно частного, которое в свою очередь само должно быть, стабилизировано на основании этого общего.
Весь процесс можно привести к следующей последовательности.
1. Восприятие посредством корреспондирования сумм представлений относительно предметности познания (преступление, преступность и прочее). Вместе с восприятием содержания частично воспринимаются формы и методы познания, что способствует их дополнительному долгосрочному структурированию в сознании.
Так как само восприятие происходит в отрыве от практического тезауруса частного предметности познания, заданного в конкретных рамках «здесь и сейчас», то негативным фактором так же выступает т.н. процесс деактуализации полученного знания (содержания идеальности предметности познания).
Среди других негативных факторов: невозможность снятия противоречий познания в процессе самого познания на основные формы познания. Методология, используемая циклом уголовно-правовых наук, не составляет самостоятельности в рамках определения предметности, но в то же время в своей форме близка к общим алгоритмам развития мышления (логика, диалектика и прочее). Последние формы структурирования представлений являются фактически сводом доказанных заблуждений отдельной мысли индивидуума (возьмите любого философа), которая после своего создания была отфильтрована и просеяна кругом неперсонифицированного круга лиц, приобщаемых к данной области идеального. Соответственно, наука, использующая именно такие методы познания, находится в крайне неудобной и несамостоятельной позиции относительно своего развития, и безответственной позиции относительно тех, ради кого она создавалась (граждане, претендующие на спокойную жизнь). Субъект же познания, включенный в процесс формообразования идеального на основе подобной формы восприятия вообще находится в состоянии восприятия противоречий таким образом, что каждое из них становится для него неоспоримо истинным, поскольку одно в равной мере тождественно по степени возможности существования другому (для правоприменителя мало знакомая ситуация «виновен- невиновен», но до боли знакомая любому, кто был присяжным заседателем). Таким образом, получается, что наука корреспондирует не целостную форму восприятия реального, для того, чтобы создать максимум условий по изменению этого реального в пользу цели, которая должна быть известна и ясна всем, а формирует бытие в возможности субъекта познания первичного ряда. Иными словами, не происходит надлежащего перехода опыта от одного поколения к другому, передается сумма сомнений, сумма противоречий, домыслов, недосказанности.
Дальнейшая стадия – реализация данного бытия в возможности более чем печальна. Она составляет т.н. «властное познание», когда человеку предписывается значение, которое поддерживается исключительно формой организованного насилия государственной власти.
2. Реализация суммы воспринятых положений относительно предметности познания (т.н. правоприменение).
В этой стадии личность вступает в антагонизм с действительностью. Это вызвано, прежде всего, тем, что должность есть круг исчерпывающе персонифицированных форм взаимодействия с действительностью, а наука как дисциплина не смогла корреспондировать индивидууму соответствующего уровня известности относительно действительности, для того, чтобы реализация полномочий должности носила характер соответствия известности действительности (положениям науки). Соответственно, происходит усечение противоречий бытия в возможности относительно действительности, через тезаурус возможного полномочия на должности, занимаемой субъектом познания. Постепенно научные положения, с течением времени пребывания в должности верифицируются на практике. При этом сама практика представлена подобными же формами организации материи, но только с еще более запутанным алгоритмом – он помножен на время пребывания в данной должности других субъектов и на их количество (т.н. эффект бюрократии). Соответственно, личность не имеет ориентира для приведения самое себя в подобие общественному образу долженствования, она формообразует свое собственное понимание теоретических положений (которыми в частности могут выступать, например, положения закона), персонифицирует их к чувственной конкретике настоящего понимания и навязывает объектам правоприменения. Формы здесь совершенно различные, начиная от должностного преступления и заканчивая коррупционными формами интеграция в рамках того или иного правоохранительного органа.
3. Результативность. Так, складывается парадигма бытия, в которой:
3.1. Общественное бытие представлено суммой противоречий, корреспондированных индивидуальному бытию в возможности в совокупности своих элементов, в ситуации невозможности личного снятия противоречия в процессе познания.
3.2. Личность с завершением потребления противоречий приобретает специальный статус (маска), сталкивается с формальной причинной парадигмы бытия, которая носит по отношению к ней массовый, ретроспективный характер.
3.3. Включается в процесс реализации заложенного в ней бытия в возможности (положения науки) и снимает противоречия науки на практике, с тем расчетом, что индивидуальная практика не может выйти за пределы форм, сложившихся в массовости субъектов подобия (одинаковый специальный статус и прочие формы – соподчинение, бюрократизм и т.д.)
3.4. Поскольку общественного бытия в возможности зацикленного на тезаурус практических действий (реализации) не сложилось, а если они и есть, то крайне не конкретны, абстрактны и не систематизированы по смыслу между собою, то процесс реализации в совокупности его реализации обречен на протекание в рамках конкретного времени и пространства, при этом формообразование материи (реализация БВ) специфична только для данного времени и пространства, только для данной личности, в данном времени и пространстве.
3.5. Так как личность работает с формализованным значением, которое применяет по собственному усмотрению в силу того, насколько хорошо личность научилась снимать те или иные противоречия, возникает процесс обратного корреспондирования бытия в возможности. Бытие в возможности личного характера, выраженное в обезличенных формулировках обретает в своей массовости статистическую характеристику объективности (ЗБЧ, формулы снятия противоречия случайности и прочее), что воспринимается представителями науки. Реализуется только часть противоречий (целевая причина в первичном разряде всегда шире материальной), наука воспринимает данную часть. Данная часть, как вы сами понимаете, соответствует изначально корреспондируемому наукой и поэтому при ее получении возникает ощущение правоты и верифицированности практикой теоретических универсальных положений. Если же где-нибудь и происходит нестыковка, то это списывается на «недоумков правоприменителей», которые в свое время недоучились.
Если представлять проблему схематично, то необходимо обратиться к схеме песочных часов.
Представьте себе песочные часы, верхняя часть которых в сто раз уже нижней. Верхняя – это область научного знания, нижняя – область применения практики. Переход из верхней в нижнюю (отверстие – сознание человека). При этом нижняя часть – это количество, а верхняя качество. При временной дифференциации в обратный процесс (алгоритм «масса фактов – теория») представлен переходом количества в качество, притом, что само количество первоначально детерминируется качеством, которое при ретроспективности познания постоянно замещается переходом количества в качество. Таким образом, схема развития выглядит как приращение порочного качества и вполне самодостаточна относительно самое себя.
3.6. При этом универсальность познания обитает не на уровене научности, а только применительно к качественности вторичного порядка (передача знаний, песочные часы). Т.е. мы сталкиваемся с проблемой ограниченного универсума, этот универсум – личное сознание, которое наделено автономией воли (личное убеждение, следствие, независимость следствия, тайна следствия, тоже в отношении судей, ОРД, и прочее).
При этом универсальность выступает, как характеристика формы и связана с категорией количественности. Качественно знания неоднородны в силу того, что их приобретение (знание только как форма личной персонификации общественного бытия в возможности в форме личной уверенности) было продиктовано личностными ощущениями внечувственного значения применительно к конкретному времени и пространству (понятие истины по делу, например, нельзя пощупать руками). В то время как количественность (в форме признака универсальности) идентична, так как каждый сталкивается с однородностью необходимости снятия противоречий на основе личностного подхода (работа, карьерный рост, и прочие факторы маски).
В итоге перед нами чудовищная картина прогресса заблуждения по форме (по содержанию все может быть действительно истинным, если, например само общество построено именно по вышеописанным принципам).
Формой снятия данных противоречий, естественно, опять же является круг неопределенности в форме неперсонифицированного круга лиц, такова природа революций, социальных катаклизмов, такова почва для бытия организованной преступности.
Правоведы уже не чувствуют общества. Криминолог, первейшей задачей которого является изучение закономерностей развития общества, сквозь призму понятия преступления, не имеет на вооружении ни одного метода, который позволил бы говорить о возможности избежать фактора углубления в вышеназванный порочный круг.
1.
Сегодня поляризация наук, исследующих преступление как общественное явление, в принципе очевидна и никем не отрицаема. Существует ряд положений, которые принято считать очевидностью и необходимостью дня сегодняшнего.
Так, никого не смущает, что понятие преступления носит формально-юридический характер. Отечественная криминология по этому поводу, например, придерживается достаточно интересной позиции, что преступление есть, безусловная прерогатива уголовного права, но вот преступность как форма бытия общественного явления – это только криминологическая задача, решение которой находится целиком и, в общем, в рамках именно данной науки.
При этом совершенно верно понимается автономизация наук, при их неотъемлемости в сотрудничестве практики. Все прекрасно понимают, что теория сводится, в конечном счете, к рамкам «здесь и сейчас», к конкретике действий по борьбе с преступностью.
Более того, криминология, в частности, ставит задачей предупреждение преступности, что как минимум предполагает знание сущности данного явления.
Итак, местом рандеву амплитуды научных отраслей знания о преступлении является конкретика детерминированности факторов временного и прочего восприятия.
Но именно сущность значения данного места встречи совершенно по-разному понимается каждой из наук. Ни одна из них не дает картины достаточной для правоприменителя – звена правоохранительных органов, а тем более для политического правоприменения.
Вопрос создания универсального метода познания такого явления как преступление это вопрос формирования единого континуума бытия наук, посвященных его изучению.
Если этого не сделать, то получается ситуация, при которой целостность картины представления о преступлении, преступности обнаруживает себя не в рамках научного познания, стабилизированного и открытого для познания каждому его активному субъекту, а в рамках сознания достаточно опытного правоприменителя(следователя, прокурора, судьи ).
В последнем случае мы имеем то, что сегодня непосредственно ассоциируем в лучшем случае с недостаточной профессиональной подготовкой в худшем – с коррупцией, так каждый на своем уровне занимается как криминализацией, так и декриминализацией фактов действительного.
Правоприменитель прилагает разрозненность и противоречивость общих положений наук (в т.ч. и тех, которые носят латентный характер) к определенной сфере действительности, доступной его восприятию, воздействию, стабилизируя общее относительно частного, которое в свою очередь само должно быть, стабилизировано на основании этого общего.
Весь процесс можно привести к следующей последовательности.
1. Восприятие посредством корреспондирования сумм представлений относительно предметности познания (преступление, преступность и прочее). Вместе с восприятием содержания частично воспринимаются формы и методы познания, что способствует их дополнительному долгосрочному структурированию в сознании.
Так как само восприятие происходит в отрыве от практического тезауруса частного предметности познания, заданного в конкретных рамках «здесь и сейчас», то негативным фактором так же выступает т.н. процесс деактуализации полученного знания (содержания идеальности предметности познания).
Среди других негативных факторов: невозможность снятия противоречий познания в процессе самого познания на основные формы познания. Методология, используемая циклом уголовно-правовых наук, не составляет самостоятельности в рамках определения предметности, но в то же время в своей форме близка к общим алгоритмам развития мышления (логика, диалектика и прочее). Последние формы структурирования представлений являются фактически сводом доказанных заблуждений отдельной мысли индивидуума (возьмите любого философа), которая после своего создания была отфильтрована и просеяна кругом неперсонифицированного круга лиц, приобщаемых к данной области идеального. Соответственно, наука, использующая именно такие методы познания, находится в крайне неудобной и несамостоятельной позиции относительно своего развития, и безответственной позиции относительно тех, ради кого она создавалась (граждане, претендующие на спокойную жизнь). Субъект же познания, включенный в процесс формообразования идеального на основе подобной формы восприятия вообще находится в состоянии восприятия противоречий таким образом, что каждое из них становится для него неоспоримо истинным, поскольку одно в равной мере тождественно по степени возможности существования другому (для правоприменителя мало знакомая ситуация «виновен- невиновен», но до боли знакомая любому, кто был присяжным заседателем). Таким образом, получается, что наука корреспондирует не целостную форму восприятия реального, для того, чтобы создать максимум условий по изменению этого реального в пользу цели, которая должна быть известна и ясна всем, а формирует бытие в возможности субъекта познания первичного ряда. Иными словами, не происходит надлежащего перехода опыта от одного поколения к другому, передается сумма сомнений, сумма противоречий, домыслов, недосказанности.
Дальнейшая стадия – реализация данного бытия в возможности более чем печальна. Она составляет т.н. «властное познание», когда человеку предписывается значение, которое поддерживается исключительно формой организованного насилия государственной власти.
2. Реализация суммы воспринятых положений относительно предметности познания (т.н. правоприменение).
В этой стадии личность вступает в антагонизм с действительностью. Это вызвано, прежде всего, тем, что должность есть круг исчерпывающе персонифицированных форм взаимодействия с действительностью, а наука как дисциплина не смогла корреспондировать индивидууму соответствующего уровня известности относительно действительности, для того, чтобы реализация полномочий должности носила характер соответствия известности действительности (положениям науки). Соответственно, происходит усечение противоречий бытия в возможности относительно действительности, через тезаурус возможного полномочия на должности, занимаемой субъектом познания. Постепенно научные положения, с течением времени пребывания в должности верифицируются на практике. При этом сама практика представлена подобными же формами организации материи, но только с еще более запутанным алгоритмом – он помножен на время пребывания в данной должности других субъектов и на их количество (т.н. эффект бюрократии). Соответственно, личность не имеет ориентира для приведения самое себя в подобие общественному образу долженствования, она формообразует свое собственное понимание теоретических положений (которыми в частности могут выступать, например, положения закона), персонифицирует их к чувственной конкретике настоящего понимания и навязывает объектам правоприменения. Формы здесь совершенно различные, начиная от должностного преступления и заканчивая коррупционными формами интеграция в рамках того или иного правоохранительного органа.
3. Результативность. Так, складывается парадигма бытия, в которой:
3.1. Общественное бытие представлено суммой противоречий, корреспондированных индивидуальному бытию в возможности в совокупности своих элементов, в ситуации невозможности личного снятия противоречия в процессе познания.
3.2. Личность с завершением потребления противоречий приобретает специальный статус (маска), сталкивается с формальной причинной парадигмы бытия, которая носит по отношению к ней массовый, ретроспективный характер.
3.3. Включается в процесс реализации заложенного в ней бытия в возможности (положения науки) и снимает противоречия науки на практике, с тем расчетом, что индивидуальная практика не может выйти за пределы форм, сложившихся в массовости субъектов подобия (одинаковый специальный статус и прочие формы – соподчинение, бюрократизм и т.д.)
3.4. Поскольку общественного бытия в возможности зацикленного на тезаурус практических действий (реализации) не сложилось, а если они и есть, то крайне не конкретны, абстрактны и не систематизированы по смыслу между собою, то процесс реализации в совокупности его реализации обречен на протекание в рамках конкретного времени и пространства, при этом формообразование материи (реализация БВ) специфична только для данного времени и пространства, только для данной личности, в данном времени и пространстве.
3.5. Так как личность работает с формализованным значением, которое применяет по собственному усмотрению в силу того, насколько хорошо личность научилась снимать те или иные противоречия, возникает процесс обратного корреспондирования бытия в возможности. Бытие в возможности личного характера, выраженное в обезличенных формулировках обретает в своей массовости статистическую характеристику объективности (ЗБЧ, формулы снятия противоречия случайности и прочее), что воспринимается представителями науки. Реализуется только часть противоречий (целевая причина в первичном разряде всегда шире материальной), наука воспринимает данную часть. Данная часть, как вы сами понимаете, соответствует изначально корреспондируемому наукой и поэтому при ее получении возникает ощущение правоты и верифицированности практикой теоретических универсальных положений. Если же где-нибудь и происходит нестыковка, то это списывается на «недоумков правоприменителей», которые в свое время недоучились.
Если представлять проблему схематично, то необходимо обратиться к схеме песочных часов.
Представьте себе песочные часы, верхняя часть которых в сто раз уже нижней. Верхняя – это область научного знания, нижняя – область применения практики. Переход из верхней в нижнюю (отверстие – сознание человека). При этом нижняя часть – это количество, а верхняя качество. При временной дифференциации в обратный процесс (алгоритм «масса фактов – теория») представлен переходом количества в качество, притом, что само количество первоначально детерминируется качеством, которое при ретроспективности познания постоянно замещается переходом количества в качество. Таким образом, схема развития выглядит как приращение порочного качества и вполне самодостаточна относительно самое себя.
3.6. При этом универсальность познания обитает не на уровене научности, а только применительно к качественности вторичного порядка (передача знаний, песочные часы). Т.е. мы сталкиваемся с проблемой ограниченного универсума, этот универсум – личное сознание, которое наделено автономией воли (личное убеждение, следствие, независимость следствия, тайна следствия, тоже в отношении судей, ОРД, и прочее).
При этом универсальность выступает, как характеристика формы и связана с категорией количественности. Качественно знания неоднородны в силу того, что их приобретение (знание только как форма личной персонификации общественного бытия в возможности в форме личной уверенности) было продиктовано личностными ощущениями внечувственного значения применительно к конкретному времени и пространству (понятие истины по делу, например, нельзя пощупать руками). В то время как количественность (в форме признака универсальности) идентична, так как каждый сталкивается с однородностью необходимости снятия противоречий на основе личностного подхода (работа, карьерный рост, и прочие факторы маски).
В итоге перед нами чудовищная картина прогресса заблуждения по форме (по содержанию все может быть действительно истинным, если, например само общество построено именно по вышеописанным принципам).
Формой снятия данных противоречий, естественно, опять же является круг неопределенности в форме неперсонифицированного круга лиц, такова природа революций, социальных катаклизмов, такова почва для бытия организованной преступности.
Правоведы уже не чувствуют общества. Криминолог, первейшей задачей которого является изучение закономерностей развития общества, сквозь призму понятия преступления, не имеет на вооружении ни одного метода, который позволил бы говорить о возможности избежать фактора углубления в вышеназванный порочный круг.
