Какова объективная сущность явлений, именуемых "государство" и "право" - Часть 1

Простая и приемлемая ложь полезнее сложной и непонятной истины.
Из законов Мерфи

Поскольку вопрос о том, «имеются ли в действительности те явления, которые мы именуем «право», «государство»?» рассмотрен, очевидно, что такие явления имеются, они появляются исторически и развиваются (смотрите в группе публикации «К проблеме появления и объективного существования таких явлений, как «право» и «государство») по порядку следует перейти к вопросу об объективной сущности этих явлений.

Напомню, что вопрос о сущности права и государства необходимо разрешить, чтобы ответить на вопрос о возможности изучения этой сущности. То есть, ответить на вопрос о возможности существования правовой науки, и задачах, которые она решает.

Какие сущности в праве увидели коллеги.

Напомню, что коллега Васильев А.В. заявил, что нормы права не могут восприниматься как нечто объективно существующее вне человеческого сознания и воли. Собственно, это явно укладывается в Марсистско-Ленинскую концепцию права. «Сущность права – это возведенная в закон и материально-обусловленная воля господствующих классов (господствующая воля).» — писал К.Маркс в своей работе «Манифест коммунистической партии».

К слову, есть много социальных явлений, которые не существуют помимо воли людей, например, деньги, политика, религия, наука, война. Значит ли это, что данные явления суть чистый волюнтаризм? Что вот захочет какой-то субъект отрицать эти явления и окажется вне их действия? Откажется такой субъект, например, от участия в политике, и политика перестанет существовать? Или, скажем, перейдёт к натуральному обмену, и деньги будут не нужны? Распространим атеизм и исчезнет религия, так?

Оставлю эти вопросы без ответа, так как сами вопросы во многом содержат ответ.

Коллега Изосимов С.В. полагает, что правовая наука занимается «описанием тривиальных вещей», является простым описанием и не позволяет найти закономерности, которые позволили бы универсально описывать взаимодействие изучаемых объектов. Применительно к пониманию сущности права это означает, что сама сущность либо тривиальна, либо достаточно описывается иными науками.

Точка зрения коллеги Изосимова С.В. ближе всего к социологическому позитивизму, при котором первичным понимают само правоотношение, а закон должен воспринимать реальные правоотношения, вырабатывая адекватный ответ. Раз ответ соответствует правоотношению, то это, скорее всего, тривиальная сущность. А правоотношение лежит в области реальной жизни, социологии, либо иной общественной науки, той же психологии, например.

Непонятно только в силу чего один ответ адекватен правоотношению, а другой нет? Видимо, правильность и адекватность тут оценивается с позиции позитивизма, когда считают, что первична принудительная реализация нормы права, то есть, первично насилие, и только после этого предполагается оценка воздействия с тех или иных позиций (в данном случае с позиции социальных последствий).

Было у меня подозрение, что позитивизм «кормит» социологический подход, а социологический подход «кормит» позитивизм. Пожалуй, это естественно, поскольку надо же как-то объяснить то глубокое регуляционное воздействие, которое оказывает право. Смотрите, есть «нулевая точка» отсчёта, абсолютный беспорядок, «война всех против всех», и тут вводим войска, принуждаем к поведению, приучаем к нему, и готово, получили правовое общество.

Непонятно, только, куда девалось в результате это насилие? В норме придётся к каждому гражданину минимум два солдата приставить, чтобы надзирать и «насиловать». А ещё этих солдат надо кормить, шить им форму, ими надо управлять, издавать и доводить приказы. Армия нужна больше по численности, чем население. Почему нет этой армии? Насилие стало привычкой? Сын раба раб по привычке? Один раз «изнасиловали» и дальше «пошло как по маслу»? Как бы общество не развивалось, какие бы сотрясения не переживало, оно уже само вернётся к этому насилию, и даже нет необходимости снова вводить армию и снова принуждать? А может в «войне всех против всех» просто побеждают сильные, постепенно подчиняя остальных? Один привык, второго «изнасиловали» и так и приучили всех постепенно? Но тогда сколько должен длиться этот процесс и как обеспечивается его устойчивость на протяжении времени? И почему тогда результат этого насилия столь различен? Вот есть Северная Корея и Южная Корея, почему они такие разные? Их по-разному «насиловали»? И почему до сих пор есть первобытные общества, в них нет права, но в них нет никакой «войны всех против всех»? Так ли уж тривиально право, если мы обнаруживаем у него такие глубокие исторические корни, а в современной действительности обнаруживаем совершенно разные по своему устройству общества?

Опять же, не буду отвечать на эти вопросы, так как ответ во многом виден из них самих.

Интересно и незабываемо мнение коллеги Михно Елены Александровны:
«…в деятельности высших судебных органов, обобщающих судебную практику, и придающих этим решениям по отдельным делам силу прецедента, который вроде не обязателен для применения, но обязательно применяется (имеется в виду ВС, с ВАС РФ пока, до объединения, была несколько иная ситуация- в любом случае были обязательны, да ещё и являлись основанием для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам)) — и есть особенность российской системы гражданского права и его применения. Плохо это или хорошо, нравится нам это или нет- другой вопрос. Эта система есть, надо не просто к ней приспосабливаться (это — не выход совсем), надо её видоизменять. Например, для меня лично, выигрыш в конкретном деле-важно, но ещё важнее- изменить судебную практику в соответствии с разработанной правовой позицией. И когда получается, тогда считаю свою функцию выполненной. Элемент прецедентности, проводимый ВС РФ — просто необходим, ведь изменение закона- вещь долгая, обставленная процедурами. Да и в ГД РФ кто закон принимает? При этом закон — не всегда право. Для меня — принцип верховенства права- не пустой звук. Закон может быть какой угодно, его могут принять в угоду кланам, группам, конкретным персонам. И тогда имеется шанс (хоть и призрачный, но всё же надежда) при его применении и толковании видоизменить его. Знаю, что иногда видоизменяют бестолково, коррупционно. Всё есть. Но всё же — шанс на гибкое и быстрое реагирование на изменения экономических реалий. Если эту нишу прецедента закрыть, пинать её как не нужную, поверьте мне, свято место пусто не бывает, всегда найдутся параллельные системы правоприменения (пример- 90 г., да и сейчас, в корпоративке и банкротствах этого хватает, знаю не понаслышке.). Я говорю это продуманно. Такой особый прецедент, не просто нам нужен, он- есть и будет. И его усиление- где-то ответ на неповоротливость законодателя, на «агрессивное» большинство в Госдуме, подчинённое лоббированию, где всё имеет свою цену. Конечно, хотелось, как «там», ведь кажется, что в цивилизованных странах всё лучше. Да не будет так. Мы -здесь. и имеем то, что имеем. И наша задача-принимать активное участие и пытаться менять практику.Не и идти на поводу у судов, а жёстко отстаивать свою правовую позицию, если считаешь её правильной.»

Такой подход ближе всего к интегративной теории права, точнее, есть разные интегративные подходы, но среди них точка зрения, высказанная коллегой Е.А.Михно ближе всего к тем, которые выделяют «право в жизни», как основной источник самого права. Нечто объективное, существующее в жизни, постоянно вызывает разные виды права, в разной ситуации люди сами порождают некое «право» (например, «детское право», или «картёжное право»). Либеральный подход в рамках интегративной теории говорит, что право будет пробиваться в виде свободы установления собственных правил, не смотря на любой, пусть даже самый тяжёлый, государственный гнёт.

Да, но что тогда мы получаем, некое «право без права»? Мы признаём, что закон не всегда адекватен, и, получается, прав тот, кто его не всегда соблюдает? И где тогда пределы такого несоблюдения? Отсутствуют? Чем руководствоваться? Совестью? Разумом? Религией? Но такие руководствующие указания столь различны, где же единый подход, понятный для всех? Или суть в том, что нужно постоянно искать пути в обход закона, либо пути его нарушения? Каков вообще в таком случае должен быть правопорядок и как он должен определяться?

Чтобы расширить спектр представлений, полагаю, нужно привести ещё одно мнение.
«Право есть любая стремящаяся к определенности и непротиворечивости система норм, подкрепленных реальной угрозой наказания со стороны властей.»

Это мнение авторов книги «Теория адвокатуры»: Воробьева Артура Валентиновича, Полякова Андрея Вячеславовича, Тихонравова Юрия Владимировича.

Надо сказать, что авторы заложили в это определение несколько больше смысла, чем видно из самого определения, поскольку этому определению сопутствует ряд тезисов, в том числе и этот:

«Не надо смущаться «карательной» сущности права. Вообще следует уяснить, что в праве, в содержании права нет почти ничего вечного или постоянного. Право — это человеческое установление, оно шатко и изменчиво. Если сегодня люди закладывают в него те или иные идеалы, то завтра об этих идеалах те же самые люди будут с трудом вспоминать или даже запрещать их посредством новых законов. Вместе с тем, всякая система норм подчиняется неким внутренним законам, которые в значительной степени независимы от человеческих желаний, — законам духа. Поскольку же право есть форма духа, существование всякого правового института должно иметь глубокие духовные основания; в противном случае данный институт не может считаться правовым, но его следует отнести к продуктам произвола.»

Говоря о «карательной» сущности права, авторы, тем не менее, указывают и на согласующую роль.

«Феноменологически государство существует тогда и только тогда, когда определенное сообщество людей решает (соглашается) установить для себя общие законы. Если перед нами группа людей, каждый из которых может беспрепятственно жить по каким-то особенным представлениям о должном, нельзя говорить ни о каком государстве.»

И далее:

«Право, если это действительно право, а не фикция, основано на разумности и необходимости. Правовое поведение и легитимное насилие за противоправное поведение содержат в себе справедливость как свою основу.»

Вообще, точка зрения авторов ещё шире, как, впрочем, всегда, во всех письменных трудах, посвящённых столь сложному вопросу. Тут мы видим, пожалуй, вариант интегративной теории права в виде сочетания легистского и либерального подходов. С одной стороны, закон и чистой воды произвол, и произвол приводит к тому, чтобы этот закон действовал. С другой стороны, разумность и необходимость, общественное согласие, справедливое устройство. Какова основа единства этих разных сущностей не ясно, может, они постоянно борются друг с другом?

Есть «нечто», и оно находится за пределами написанных текстов законов

Ни одну концепцию правопонимания нельзя рассматривать как изолированную от других концепций, так или иначе в трудах разных авторов мы найдём мысли, связующие разные концепции, равно как и мысли, различающие их.

Данные о разных концепциях правопонимания приведу ниже, те, кто желает освежить свои знания в этой области для начала могут обратиться к статье «правопонимание» в Википедии.

Однако, все авторы этих концепций, так ли иначе, обращают внимание на то, что сущность право нельзя сводить только к законам, а также к их совокупности или системе.

Тот же Ганс Кельзен, хотя его считают апологетом нормативизма, тем не менее различал действительность и действенность нормы права, писал: «Некий минимум так называемой действенности есть условие ее (правовой нормы) действительности. Однако непременно следует допускать возможность поведения, не соответствующего норме. Норма, предписывающая нечто, что, как заранее известно, в силу закона природы только так и может произойти, была бы столь же бессмысленна, как и норма, предписывающая нечто, что, как заранее известно, в силу закона природы вообще не может произойти.»

и далее:

«Ранее уже указывалось, что действительность нормы (т.е. что должно вести себя так, как предписывает норма) не следует смешивать с действенностью нормы (т.е. с тем фактом, что люди в самом деле так себя ведут), но что между этими двумя понятиями имеется существенная связь: принудительный порядок, считающий себя правом, может быть признан действительным лишь в том случае, если в общем и целом он действен. Иначе говоря, основная норма, представляющая собой основание действительности правопорядка, соотносится лишь с такой конституцией, которая есть основа действенного принудительного порядка. Только если фактическое поведение людей в общем и целом соответствует субъективному смыслу направленных на него актов, то их субъективный смысл признается также их объективным смыслом и эти акты истолковываются как правовые.»

Интересно то, что Г.Кельзен предполагает наличие в правовой науке того, чему ещё нет определения:

«Однако если проанализировать наши суждения о человеческом поведении, то станет ясно, что мы связываем акты человеческого поведения между собой, а также с другими фактами, основываясь не только на принципе причинности (т.е. выявляя причину и следствие), но основываясь также и на другом, совершенно отличном от него принципе, для которого в науке пока нет общепринятого названия. Только если нам удастся доказать, что такой принцип существует в нашем мышлении и применяется науками, предмет которых – поведение людей по отношению друг к другу как оно определяется нормами (т.е. нормами, определяющими человеческое поведение), мы будем вправе рассматривать общество как порядок, отличный от природы, а науки, которые для описания своего предмета используют этот другой принцип, – как существенно отличные от естественных наук. Только если понимать общество как нормативный порядок человеческого поведения, его можно представить, как предмет, отличный от причинно-обусловленного порядка природы, а общественную науку можно противопоставить естественной. Только если право есть нормативный порядок поведения людей по отношению друг к другу, его можно противопоставить природе как социальное явление, а правоведение можно противопоставить естествознанию как общественную науку.»

Таким образом, даже в нормативизме признаётся, что есть «нечто», что может делать действительную норму совершенно недейственной. И это «нечто» является принципом поведения, отличным от природной причинности, при этом всё же «нечто» определяет порядок в поведении людей. Однако, это «нечто» остаётся за рамками анализа, просто констатируется что люди так себя ведут и указывается на «социальный порядок», «нормативный порядок». Правда, в нормативизме «социальный порядок» понимается как установленный тоже нормами, права, либо морали, либо религии. Причём даже мораль или религия всё равно понимаются как право, то есть, имеют нормы, определяющие меру поведения, и имеют соответствующие санкции (например, в виде одобрения или неодобрения поведения).

Однако, нельзя пройти мимо того факта, что нормативизм, созидая «чистое учение о праве», тем не менее замечает некое «замутнение» в этом чистом кристалле правового учения. Он не может объяснить это «нечто». Просто констатирует, что есть закономерность в ситуации, где природная причинность не действует, где, кажется, всё сводится к волевому установлению порядка, однако, это установление не всегда соответствует реальному поведению людей. А вот это «нечто» тем не менее на поведение людей влияет и делает «действительную» норму права совершенно «недейственной». Нормативизм пытается найти это «нечто» в общем нормативном порядке, полагая, что таковой объясняет всё общественное поведение в целом, но приходит к противоречию, так как получается, что именно нормативный порядок делает нормы «недейственными».

Полагаю, что сегодня, спустя более полувека после написания трудов Ганса Кельзена, можно сказать, что социальный порядок и есть это «нечто», однако, в рамках нормативизма этот факт не может быть понят, так как нормативизм нарочито отрешается от понимания социума. Социум есть система, причём система особая, система лиц, обладающих свободой воли и мышлением. Однако, как любая система, социум имеет свой порядок, который объективен, хотя и отличен от законов причинности, известных в естественных науках. Тех, кто сомневается в этой мысли отсылаю к книге Джеймса Щуровьески «Мудрость толпы».

Кстати, у Ганса Кельзена в его труде «Чистое учение о праве» есть интересное суждение (глава 21-23) о том, что принцип причинности, характерный для явлений природы не применим к поведению человека, поскольку он свободен. Но свобода человека сама по себе следствие природного принципа причинности. Интересно то, что если человек не будет свободен, он не будет подлежать юридической ответственности в принципе. Его поведение будет определено естественными, природными причинами, и потому юридическая ответственность, а, следовательно, и право, к нему будут неприменимы.

Не в этой ли мысли раскрывается основная особенность правовой науки, которая объясняет и изучаемые ей явления, и невозможность использовать тот порядок изучения, который применяется в естественных науках?

Имея свободу воли человек, очевидно, может проявлять эту волю по-всякому, даже противопоставить себя другим людям. Таким образом, социальный порядок по сути просто согласование воль, но вот механизм такого согласования, очевидно, сложен. Почему при этом многия и многия полагают, что такое согласование происходит обязательно путём насилия совершенно непонятно. Очевидно, что животные приобретают порядок в том же стадном поведении без всякого насилия. Очевидно, что наши далёкие предки были животными. Получается, что, приобретя разум, мы одновременно стали настолько идиотами, что без насилия не можем обойтись?

Полагаю, из изложенного выше очевидна несводимость точек зрения на право к одним только правовым нормам, либо к системе этих норм. По крайней мере «действенность/недейственность» норм права выпадет из поля зрения и познание права будет не полным.

Н.В.Варламова (к.ю.н.) в своей статье «Юридический позитивизм и права человека» отмечает чем вызваны проблемы отдельных концепций понимания права:
«Между тем внешнее выражение права многообразно. Оно предстает перед нами и в виде норм, зафиксированных в тех или иных юридических текстах, и в виде правил, которых придерживаются люди, вступая в отношения между собой (правоотношений), и в виде отражения этих правил и норм в сознании участников правоотношений (правосознания). Теоретическому мышлению всегда присуще стремление редуцировать осваиваемый эмпирический материал, свести все многообразие внешних проявлений изучаемого объекта к некой общей основе. Юридический позитивизм не выработал единого представления о такой первооснове права, отсюда — множественность его юридико-позитивистских трактовок.»

Короче, ищем философский камень, основной закон мира, основную норму, корешок от которого произрастает всё живое дерево права – как не назови. Может быть всё просто? Может всё от Бога? Совести? От вездесущего, единого, всё определяющего?

Всё вокруг право, всё вокруг Бог!

Хорошо помню, как один молодой священник, тоже любитель истории и археологии, во время экспедиции как-то вечером сказал: «Для меня всё вокруг и есть Бог! Эти облака, трава, курган, мы… Весь мир! Я это воспринимаю как Его, Он всюду!». До этого мы немного дискутировали по теологическим вопросам, но как с таким можно спорить? Куда ни плюнь, даже в наш походный туалет, всё равно это … (гм!).

Вот и определились. Всё вокруг право! Ну, по крайней мере всё, где есть человек. Высадится так, ненароком, человек на Марс, и красная планета забудет про то, что она ипостась бога войны, и там будет Право, и там будет Бог.

А что? Разве не Всевышний дал миропорядок? А порядок и есть право.

Если Вам эта мысль покажется странной, то оцените противоположную мысль – посмотрите, например, статью Р. Р. Палеха «Интегративная концепция правопонимания как методологическая парадигма права», (опубликована в Вестнике ВГУ серии «Право» за 2010 год, №1, с.61-72). Автор отмечает, что необходимо сочетать разные подходы к праву, брать наиболее рациональное, реалистическое от разных концепций правопонимания. Не нужно искать единое определение права, а нужно сочетать разные понятия и определения, имея в виду, что каждое из них в отдельности неполно и относительно, и лишь их совокупность дает разностороннее представление о праве. Реалистический позитивизм, как интегративный тип правопонимания, развивается именно в этом критически мыслящем и перспективном направлении.

В общем, нечего искать основной ингредиент в винегрете – это бессмысленно. Может попробовать поискать в этом направлении?

Если посмотреть на различные научные концепции понимания права (правопонимание), то какой-то странный «винегрет» получается, не такой уж он и разнообразный:

— Историческая школа права описывает тот факт, что право развивается постепенно, с течением развития всей социальной системы, оно так же естественно, как, например, язык. Когда мы изучаем прошлое права, мы видим и каков был социум, это право породивший. Напротив, наблюдаем усложнение социума и наблюдаем усложнение права, его характера. Право продукт развития народа и выражает волю народа. Такой сложившийся порядок и есть источник права.

— Позитивизм (легизм) полагает, что право императивно, это воля суверена, верхов. Юриспруденция изучает строгие законы, или законы в собственном смысле слова (мораль и обычай тут не причём). Суверен не может издать закон для самого себя, потому конституция бессмысленна.

— Нормативизм уже допускает, что и мораль, и обычай являются нормами права. Всё право восходит к некоей «общей норме», проистекая из неё. Соответственно, нормативизм пытается выйти за рамки собственно правовых норм, видит некий общий принцип, который пока не назван. Право – это уже не только нормы, любой регулятор обнаруживает свойства правовой нормы.

— «Материалистическая» теория права говорит о влиянии классов общества на право, право есть воля правящих классов, выраженная в законах. Правящие классы могут дойти до издания таких норм, которые подрывают основу жизни людей, что ведёт к обострению социальных противоречий и революциям. Но возможна и эволюция, когда на основе классовой борьбы правящие классы вынуждены периодически издавать законы в интересах низших классов.

— Социологическая теория права исходит из жизненных фактов, утверждая, что народ не знает законы и существуют ситуации, когда народ живёт совсем не по тем представлениям и правилам, которые изложены в законах. Рутинная (в виде повседневного поведения людей) структура социальных отношений вовсе не обязательно совпадает с установленными законами. Индивиды, группы, союзы и т.п. создают некие позиции по отношению к друг другу, которые существуют в жизни реально. Законы нужны тогда, когда поведение не существует по привычке, по обычаю. Закон, фактически, должен учитывать социальные факты, законодатель – это социальный инженер. Но по факту на социологическом поле борются различные «акторы» и закон выступает как компромисс в этой борьбе, в чём отражается роль политики. Таким образом, право – это сложное социальное явление, отражающее социальный характер общества и регулирующее поведение в нём на основе «институциональных практик». Большая часть права лежит в области сложившихся, привычных взаимоотношений.

— Коммуникативная теория права говорит о том, как и почему проявляется значимость правовой информации. Какой-то человек машет руками, он просто машет, он симофорит кораблям приказы адмирала, это жесты регулировщика движения, либо жесты железнодорожника о состоянии путей – вариантов масса. Но для права важны именно коммуникативные значения. Коммуникация не только информация, но и значение, и реализация (единство высказывания, информации, понимания), то что связывает поведение разных субъектов. Таким образом, сама по себе писанная норма закона ничто, только в силу существования её в общественной коммуникации она становится правом. Естественные коммуникации образуют даже право не в юридическом смысле (детское, охотников, картёжное и т.п.).

— Естественная теория (юснатурализм) исходит из поведения человек как природного существа. Такое «природно-естественное» поведение приводит к появлению права, когда человек формирует то, или иное общество. Человек тут неминуемо рассматривается как независимый, свободный, подверженный в первую очередь законам природы, естества (как вариант – божественным законам). Человек всегда и неминуемо устанавливает правила поведения и право появляется раньше государства, как выражение стремления к справедливости. Потому законы так же должны быть справедливыми.

— Реалистический позитивизм Р.А.Ромашова исходит из того, что существующие разницы правопонимания проистекают от приверженности либо к свободе, либо к стабильности. Разница устранима на основе реалистического (не метафизического) подхода, который отвергает «чистое», «абсолютное» право и рассматривает право, как человеческую деятельность. Как деятельность людей право реально включает целый комплекс (ценности, опыт, традицию, доктрину, догму, эмпирику). Право следует в общем понимать, как регулятивно-охранительную систему общеобязательных норм, принимаемых в целях обеспечения стабильности, безопасности, развития и оказывающих результативное воздействие на общественные отношения. Право бывает публично позитивным (должное поведение), частным (возможное поведение), публично негативным (недопустимое поведение).

И что получается? Всё это нужно оставить в качестве понимания права?

Извините, но любой практикующий правовед сразу же скажет, что это похоже на спор нескольких человек, в котором каждый отстаивает свой тезис, свой интерес, а разрешающий спор судья в итоге выносит решение в котором признаёт правым всех и каждого!

Нет единства, ну и ладно, пусть каждый будет прав!

Но нельзя отделаться от мысли, что нечто общее тут имеется. Все говорят о регулировании, все исходят из какой-то цели этого регулирования, это регулирование приобретает внутреннюю упорядоченность, системность, даже некоторую автономность, и так или иначе это вызвано самим человеческим обществом.

Тут можно вспомнить известную притчу о слепых мудрецах, которые встретили слона. Каждый из них трогает разные части его тела, но при этом только какую-то одну из них, например, бок, хобот, хвост или бивень. Каждый мудрец говорит, что слон похож на стену, либо на шланг, либо на змею, либо на копьё и т.п. Но почему бы им не взглянуть на слона в целом?

Интегративные теории пытаются «увидеть слона в целом», но пока что, с одной стороны, указывают, что есть некий «слон», который настолько сложен, что надо ещё подумать и «сложить в будущем всю мозаику», а, с другой стороны, говорят о недостатках интегративного подхода, который способен «только очертить общие контуры» будущего правопонимания, и создать «энциклопедию права», поскольку конкретного единства пока уловить не получается.

Разные варианты интегративных теорий, видимо, объясняются недостатком понимания факта целостности системы в её бытовании, при этом право явно не является самой системой, право обслуживает систему. Правоведы как-то не хотят признать тот простой факт, что право играет в обществе обслуживающую роль. Вот хочется подняться до высшей мудрости, установить идеальное человеческое общежитие, посчитать право полностью автономным.

Да, в праве отражается сложность самой социальной системы. Да, право само имеет внутреннюю единую сущность. Но так же, например, языки программирования имеют внутреннюю стройность, единую сущность, не смотря на то, что языки эти разные. Однако, без понимания компьютера невозможно понять в чём причина этой целостности и общих закономерностей разных языков программирования.

Можно измыслить науку о языках программирования в полном отрыве от понимания архитектуры компьютера и порядка работы процессора, шины данных, контроллеров и других его частей. Это будет похоже не индийскую притчу о мудреце, который обучал тонкостям игры в шахматы сына падишаха, хотя сам не умел играть в шахматы. Мудрец стал выяснять у других мудрецов именно тонкости и особенности этой игры. После он обучал ребёнка представлениям о сложном мире шахматных идей. Однако, когда падишах попытался наконец сыграть партию со своим сыном, тот даже не знал как делать ходы фигурами.

Понять сущность права из самого права в полной мере невозможно. Доступно лишь схоластическое понимание и объяснение, которое неминуемо будет «описательным» и «тривиальным». Отсюда, видимо, и догматический подход, и формально-логические построения, и нормативистский рационализм.

Интегративная теория права первая ласточка, первый вестник того, что надо искать нечто общее. Однако, интегративные теории пока не видят «сам компьютер», они лишь пытаются очертить «нечто общее» в «языках программирования», чтобы понять ту первооснову, которая дала эти особенные общие черты.

В конце как всегда предлагаются опыты и эксперименты.

Опыт 1: Попробуйте разобрать и проанализировать сложную правовую ситуацию, в которой не однозначны как взаимоотношения субъектов, так и применяемые нормы права, с разных точек зрения о правоприменении, например:
— полагая, что право и государство есть одно и то же, нормы права есть воля власти и ничего более во внимание брать не следует;
— полагая, что нормы права первичны, а государство производно от права, там где наиболее логичны правовые построения, там и есть правовая истина;
— полагая, что первичен естественный порядок вещей и справедливость свойственная такому порядку, нормы права и государственные функции могут этому противоречить;
— полагая, что первично действие людей, народа, их воля, всё остальное вторично и противоречия должны разрешаться в пользу «народной воли»;
— право проявляется в воле конкретного человека и столкновении этой воли и его действий с законодательством, при этом важен результат такого столкновения, поскольку он и есть будущее право, которое осознаётся как новый результат и порождает дальнейшее правовое поведение для всех;
— право является волей господствующего класса, противоречить этой воле можно только путём революции;
— право должно соответствовать эффективности общества в целом, потому разрешение любой правовой коллизии происходит прежде всего путём эффективных действий самих субъектов.
Будет ли результат анализа сложной правовой ситуации одним и тем же при разных подходах, и будут ли одинаковыми рекомендации для субъектов, попавших в реальную коллизию? Если добавить к этой коллизии будущее судебное рассмотрение спора, какие точки зрения отпадут ввиду предстоящей оценки сложной правовой коллизии судом?
В качестве такой ситуации можно предложить, например, фактическое многожёнство лиц, исповедующих ислам. Когда мужчина формально разводится с женой и берёт в жёны следующую, но продолжает жить с прежней женой и с новой. Как к этому следует относится?

Опыт 2: Попробуйте мысленно воспитать слепо-глухо-немого ребёнка. Какими практическими способами можно будет дать ему начальные знания о мире, расширить их и в конечном итоге передать социальный опыт взаимодействия людей в окружающем мире? Каков будет порядок передачи социального опыта? Что будет первостепенно важным, а что последует потом? Если разных таких детей обучать на основе разных концепций понимания права будет ли отличаться в будущем их поведение во взаимоотношениях с другими людьми?

Опыт 3: Попробуйте поспорить с коллегами практиками по вопросу правопонимания, возьмите разных коллег и попробуйте доказать им верность разных подходов в правопонимании. Просите их спорить с Вами именно на основе практических примеров из их практики. Можно ли будет сформулировать вывод из этих споров и каков он будет?