Найти юриста / адвоката / эксперта
«Принесите цветы адвокату,
После прений настала пора»
(В.Шеркер)
Предисловие
К участию в этом деле я подключился в суде на основании ст. 51 УПК РФ.
Ситуация была вполне рядовая: несовершеннолетний юноша (назову его Сергеем) устроился на «работу» через Telegram, направил неизвестным ему лицам фото своего паспорта и сделал несколько выездов по адресам, встречался с пенсионерами, забирал у них деньги и отдавал взамен ряд «документов» от имени Центрального Банка, Роскомнадзора и прочих «высоких» ведомств…
Парня нашли через несколько дней, задержали и передали дело в Следственный комитет.
Сергею вменили ч.3 ст. 159 УК РФ (2 эпизода).
К моменту нашей первой встречи он находился под стражей около 5 месяцев и успел отметить в стенах СИЗО свое совершеннолетие.
Первое судебное заседание
Ознакомившись с делом, я нашел ряд интересных моментов (нарушений), на которых планировал строить свою защиту (об этом ниже). Дополнительно отметил для себя смягчающие обстоятельства (добровольно сообщил пароль от телефона, содействовал и т.п.) и, кроме того, обратил внимание на частичное признание вины.
Все эти обстоятельства и прочие детали мне предстояло уточнить у Сергея, которого я должен был увидеть первый раз.
Надо сказать, что он произвел на меня неплохое впечатление, было видно, что он очень сожалеет о случившемся и сильно нервничает. Пообщавшись с ним, я кратко сообщил, какие вижу перспективы, как планирую его защищать и попросил уточнить, в какой именно части он признает вину, а в какой нет (из дела это было неясно).
В судебное заседание также приехал его отец.
Надо сказать, что в этом был и плюс, и минус: с одной стороны, я сразу допросил его в заседании, он сообщил ряд важных сведений и был готов привести свидетелей, с другой стороны, он уже «вынес приговор» и на все мои комментарии сообщал, что усилия бесполезны – все равно сын «уедет на зону».
По итогам первого заседания Сергею продлили срок содержания под стражей и назначили следующее заседание.
Позиция адвоката и его личное мнение
Свои основные усилия я планировал сосредоточить на нарушениях оперативных сотрудников и неясностях обвинительного заключения.
Я планировал допросить мать Сергея и одного из оперативных сотрудников. Их показания должны были быть ключевыми в этом деле.
Здесь сразу сделаю оговорку о личном отношении: отбирать деньги у стариков – это зло, это почти тоже самое, что издеваться над ребенком. Как человек я осуждаю такие действия и если бы все это делал Сергей, мне было бы трудно защищать его, приходилось бы преодолевать моральный барьер.
Вместе с тем, на мой взгляд, несправедливо судить человека за преступления, которые совершены в соучастии с «неустановленными следствием лицами», притом, что парень сообщал все их возможные контакты и пытался изобличить организаторов.
В свою очередь, следователь прекрасно понимал, что «разводили» стариков именно эти лица, которых следствие просто вынесло за скобки.
Ход судебного процесса
За время разбирательства мы выразили отношение к обвинению и задали вопросы прокурору, на ряд из которых он не смог внятно ответить.
На одном из заседаний была допрошена мать Сергея, которая дала ключевые показания, подтверждающие вопиющие нарушения права на защиту, и представила документы в обоснование своей позиции.
После исследования доказательств обвинения я письменно выразил к ним свое отношение с указанием нарушений Конституции, УПК РФ и Закона об ОРД, сославшись на конкретные листы дела.
Потерпевшие на вопросы защитника сообщили, что Сергей с ними не разговаривал, к передаче денег не склонял, какие-либо жесты, побуждающие к передаче денег, не показывал и т.п.
Кстати, допрос оперативного сотрудника, на который я возлагал большие надежды, не состоялся: Сергей был настолько испуган, что умолял меня не вызывать его для допроса во избежание худших последствий. Адвокат, как известно, не может идти вопреки воле доверителя – пришлось отказаться.
К слову, отец подзащитного каждое судебное заседание на все мои предложения сообщал лишь одно: «Андрей не старайтесь, все равно сын «уедет на зону».
Это ужасно демотивировало…
Так и подошли к прениям, в которых поздним вечером я выразил свою позицию, отметил нарушения при задержании и проведении ОРД, а также ряд иных обстоятельств.
В свою очередь, прокурор запросил для Сергея 3 года лишения свободы в ИК общего режима.
После прений
После завершения прений суд назначил дату следующего заседания, которое должно было начаться с последнего слова Сергея.
Выходя из суда на улицу, я понял, что сделал все возможное, в том числе сделал «зарубки» для апелляции, а дальше… последнее слово и суд решит. Там уже будем думать.
Однако, где-то в середине следующего дня, в вагоне метро, меня вдруг охватила мысль: «Почему я опустил руки? Почему я считаю, что прения – это конец? Впереди последнее слово и кто, как ни я …?».
Я представил, что скажет этот мальчик: «Ваша честь, я очень сожалею и больше так не буду!». И все? Это недопустимо!
Вечером того же дня я изложил на бумаге все то, что было предметом наших бесед на протяжении судебного процесса, все то, о чем он просил меня сказать, все то, о чем он сожалел.
Помимо этого, в последнем слове я решил усилить акцент на нарушениях, допущенных оперативными сотрудниками.
Я вдруг понял, что моя защита еще не закончилась и именно сейчас вместо точки можно поставить восклицательный знак.
Последнее слово
Перед началом заседания я дал Сергею распечатки на 2 листах, ручку и попросил его согласовать текст: «Прочитай этот текст, чтобы не волноваться и не сбиваться с мыслей. Если согласен, прочитай как есть, а если я что-то забыл, дополни».
Судебное заседание открылось и Сергею дали последнее слово.
Он стал читать, громко, искренне, иногда сдерживая слезы.
Во время последнего слова я внимательно наблюдал за всеми участниками процесса и увидел, что, спустя некоторое время, секретарь судьи нахмурилась и посмотрела на Сергея с сожалением, судья оторвалась от бумаг и стала слушать подсудимого, прокурор задумался, но самым главным маркером (или похвалой) стали слова конвойного, который отпирая клетку после удаления судьи в совещательную комнату, искренне обратился к Сергею: «Ты сейчас такие слова сказал, что я чуть не расплакался».
В этот момент адвокат сделал вывод, что старался не зря.
Рейтинг публикации:
«
Уважаемый Андрей Анатольевич, случай действительно интересный — обычно последнее слово подсудимого — это просто формальность перед оглашением уже готового приговора, но Вам удалось повлиять на решение суда в самый последний момент, и это ещё раз показывает, что бороться нужно до конца!
Уважаемый Иван Николаевич, благодарю за комментарий и интерес к публикации!
Полностью согласен, что бороться надо до конца.
Уважаемый Иван Николаевич, всегда понимаю, что в процессе делать нечего. Ну, почти… За «нас» все решили… Но, после защиты по ч.2 ст. 105 я переосмыслил «прения»… В деле было всё очевидно: есть признания и т. д., и т. п. А суд «услышал» именно «прения». Да, боль потерпевших, строгий судья, если это понятие приемлемо к суду, но, выслушав подсудимого, суд проявил… Опять не могу найти нужное слово. Мягкость — нет. Справедливость — нет. Не знаю! Знаю одно: прения повлияли, вывод можно было сделать по приговору.
Андрей Анатольевич, Вы откровенно описали свое состояние, свои мысли, свое отношение к делу и подзащитному. Я полагаю, что каждый из нас все это проходил и будет проходить раз за разом. Большое спасибо за публикацию, за Вашу работу, за позитивный настрой для всех нас!
Уважаемый Олег Юрьевич, спасибо Вам за комментарий и оценку моей статьи!
Уважаемый Андрей Анатольевич, хочу выразить вам свою признательность за столь ответственное отношение к работе по назначению и неравнодушие к судьбе юноши. К слову сказать, моя свекровь стала жертвой такого преступления, отдав полмиллиона. Там тоже был парень 18-19 лет, которого задержали и осудили по нескольким эпизодам на три года лишения свободы. Благодаря вашей работе парень остался на свободе и именно вашими усилиями ему представился шанс жить дальше по совести. Иногда такие события меняют всю жизнь. Надеюсь, что он не упустит этот шанс.
Уважаемая Ирина Евгеньевна, благодарю за комментарий и высокую оценку моей работы!
Я тоже надеюсь, что парень свой шанс не упустит.
По крайней мере, сейчас он уже работает, а это хорошо для всех: потерпевшие получают свои деньги, государство — налоги, осуждённый — стаж и средства на жизнь.
Пребывание в колонии таких возможностей не дает.
Несовершеннолетний — 5 месяцев под стражей. Вероятнее всего парень с прошлым, с уголовным рюкзачком за спиной. Условный приговор при 5 годах — гарантия того, что парень на волоске от реального лишения. Впервые вижу, чтобы последнее слово спасло ситуацию, скорее всего Вы планомерно шли к этому результату, а последнее слово стало жирной точкой. Кстати заметил, что если последнее слово сказано искренне — это реально влияет на суд. Отличная работа.
Уважаемый Владимир Юрьевич, благодарю за комментарий и высокую оценку моей работы!
Реальное лишение свободы было реальнее некуда)
К слову, процесс шёл быстро и настрой судьи был изначально суровым, мои вопросы к потерпевшим, допрос матери и прочее особого интереса ни у кого не вызывали.
При этом мне тоже хочется верить, что приговор мог стать результатом ряда последовательных шагов (тут Вы правы): за весь процесс я раза 3 возвращался к вопросу о нарушении права на защиту, в т.ч. письменно. Об этих нарушениях сообщила и мать доверителя, отвечая на мои вопросы.
На эти же нарушения я сделал акцент и при подготовке к последнему слову.
Думаю, что в апелляции нам было бы что сказать по этому поводу.
Вместе с тем, изменение отношения судьи к доверителю я заметил лишь в ходе последнего слова, которое он произнёс от души (тут Вы совершенно верно отметили значение искренности!).
Уважаемый Андрей Анатольевич, шикарная публикация, спасибо вам! Считаю, что как последнее слово в уголовном процессе, так и прения в цивилистических процессах являются очень недооценёнными инструментами! Иногда меня удручает, когда участники процесса отказываются от прений и реплик…
Уважаемый Иван Васильевич, спасибо Вам за комментарий!
Соглашусь: процесс (будь-то уголовный, гражданский, арбитражный) не просто так разделён на стадии. Здесь исследуется конкретный документ, а тут подводится итог или делается ключевой акцент и т.д.
В идеале, нужно быть максимально эффективным на каждой стадии.
Уважаемый Андрей Анатольевич, никогда не пишу последних слов подзащитным. Только обсуждаю их взгляды. видимо парень проникся и у него получилось пустить слезу, а может и вправду раскаялся.
Коллега, извините, но вы же адвокат, и не должны оправдываться в том, что защищаете преступника. Вы делаете свою работу — благородную и очень трудную с точки зрения психологии. Но и оправдывать или становиться грудью тоже не стоит. Вы независимый правовой советник. И действуете только в области права. Отсюда — не принимайте на свой счет чужие грехи и никогда не стоит оправдываться в том, что защищаете преступника. Вы не судья и не имеете права судить. А преступником может назвать только суд.
Уважаемый Алексей Вячеславович, честно скажу, сколько не пытался быть «независимым», а человеческое всё равно как-то из под спуда побеждает, заставляет, пусть и неявно, сопереживать, вникать, понимать, жалеть и тем более помогать.
Может мне надо всё это отбросить и стать юридическим автоматом?
Уважаемый Алексей Вячеславович, благодарю Вас за добрые слова и искренний комментарий!
Возможно, я где-то и «переболел» за доверителя и, наверное, потому, что его собственные родители, как я писал, «вынесли приговор» до приговора суда и смирились со всей ситуацией, в которой я все-таки видел возможности для защиты.
Относительно последнего слова я лишь помог доверителю выразить словами то, о чем думал, и не сочинял за него.
Кроме того, мне как защитнику было важно, чтобы в своем слове он сделал очередной акцент на определенных процессуальных нарушениях. Наряду с прочим это был «задел» для апелляции.
Уважаемый Андрей Анатольевич, иногда действительно после прений приходят много мыслей, которыми хочется дополнить свою речь. И последнее слово подсудимого тут помогает. Пару раз в своей практике использовал последнее слово в качестве инструмента защиты. Поздравляю Вас с достойным результатом!
Уважаемый Вячеслав Владимирович, благодарю Вас за высокую оценку моей работы и комментарий!
Интересно было бы узнать, как Вы использовали последнее слово и принесло ли это результат. Буду признателен, если поделитесь!
Уважаемый Андрей Анатольевич, каюсь, никогда значения последнему слову не придавал. Теперь есть над чем подумать. Благодарю за своего рода «лайфхак».(handshake)
Уважаемый Владимир Юрьевич, благодарю Вас за интерес к публикации и комментарий!
Уважаемый Андрей Анатольевич, мне было приятно читать Вашу публикацию. И что бы там не говорили про «независимость», «отстранённость», «профессионализм», ну невозможно быть сухим чурбаном и адвокатом одновременно. Это как хирург по переписке.
Читая задумался о ст. 150 УК РФ и Постановлении КС РФ от 25.05.2023 №26-П. Для меня остались неясные вопросы квалификации в связи с этим. Может я неправильно понял?
Уважаемый Владислав Александрович, благодарю Вас за интерес к публикации и комментарий!
Соглашусь: бесчувственным быть сложно, лучше тогда не принимать защиту вовсе.
Относительно вопроса о квалификации: дело моего доверителя расследовал Следственный комитет, а материалы в отношении неустановленных лиц были выделены и переданы в УВД.
Насколько мне известно никого из «неустановленных лиц» полиция до настоящего времени не нашла. Это подтвердил и следователь из СК.
Вопросом о признании доверителя потерпевшим в другом деле я не занимался.
Кстати, насколько я понял из текста постановления КС РФ от 25.05.2023 №26-П, вопрос о признании несовершеннолетней обвиняемой потерпевшей ставился именно в связи с тем, что следствием было установлено лицо, вовлекшее ее в преступную деятельность, но по факту не осужденное по ст. 150 УК РФ.
В деле моего доверителя (точнее — в деле, выделенном из дела моего доверителя), ни одно из лиц, вовлекшее парня в преступную деятельность, установлено как раз не было.
Уважаемый Андрей Анатольевич, ну слабая отговорка «лицо не установлено». Так можно преступником считать обворованного, мол, настоящий вор не установлен — значит потерпевший сам у себя украл. Можно и дальше пойти, в рассказе Н.В. Гоголя «Ревизор» города N утверждал, что не он высек унтер-офицерскую вдову, «Она сама себя высекла».
Уважаемый Андрей Анатольевич, Вы сделали то, что должны были сделать. Вы были защитником, и только Вам было видно, что именно нужно предпринять в тот момент. А какой путь выберет подзащитный — этого нам, пожалуй, никогда не дано узнать заранее. Сам факт, что у человека появился выбор, — уже большое достижение.
Без душевного участия, без внутреннего отклика невозможно вести дела по-настоящему. Ведь адвокат — не просто профессия, это служение. Мы стоим рядом с человеком в тот момент, когда он слаб, растерян и ищет хоть какой-то свет. И если адвокат способен сохранить в себе человечность, не сгореть и не озлобиться — значит, он на своём месте.
Уважаемый Игорь Иванович, благодарю Вас за интерес к моей публикации и комментарий!
Золотые слова! Выше я писал, что парень устроился на работу и сейчас возмещает вред потерпевшим.
Думаю, он сделал правильный выбор и, действительно, важно, что он у него, в принципе, появился.
Уважаемый Андрей Анатольевич, замечательная работа. Условный срок для парня — это Ваша победа. Она не случилась бы без Вашей способности к эмпатии. Так что способность сопереживать — Ваша сильная сторона. Браво!
Уважаемая Галина Викторовна, благодарю Вас за комментарий и высокую оценку моей работы!
Уважаемый Андрей Анатольевич, вы молодец, с душой подошли к делу, а родители как отнеслись к приговору?
Уважаемая Наталья Михайловна, благодарю Вас за комментарий!
Приговор стал полной неожиданностью для родителей.
Они были уверены в том, что сын получит реальное лишение свободы, тем более, что такой прогноз делал адвокат, защищавший их сына на следствии, и ряд других специалистов, с которыми они консультировались по ходу процесса.
Конечно, они были рады, когда его освободили в зале суда.