Найти юриста / адвоката / эксперта
Дню Адвоката. Вину признаю полностьЮ
Леонид Крупатин
Несмотря на мой зрелый возраст 35 лет, я был начинающим адвокатом в Волгоградской областной коллегии, работал в Красноармейской коллегии города Волгограда – в Заканальи в самой южной окраине стокилометрового города.
Однажды послал меня шеф в милицию защищать по назначению какого-то вора, укравшего «социалистическую собственность». Ему было положено по закону обязательное участие адвоката, так как он был латыш по национальности, не умел писать и читать по- русски и возраст у него был около 70 лет. Работал он грузчиком в гастрономе и там же украл три бутылки портвейна. Я с ним побеседовал наедине и понял, что вину он признаёт полностью, никто его не запугивал. Просто признаёт в силу своей добросовестности. Говорил он по — русски сносно, понять можно было, но изъяснялся он примитивно. Решили мы со следователем искать переводчика с латышского, но мой подзащитный нас успокоил:» Не нужно переводчика! Я и латышский не знаю! Я по- хохлячьему умею разговаривать лучше чем по-русски, но писать тоже не умею». Спросили у него, откуда он знает украинский язык и он объяснил, что у него была жена украинка и жили они на Украине 15 лет. Получила она письмо от каких-то родственников из Волгограда, якобы приглашали жить и обещали все условия. Оказывается приглашал её бывший её муж, у которого умерла жена. Она сошлась с ним, а деда латыша послала… на три буквы и на все четыре стороны! Он устроился в гастроном сразу и сторожем и грузчиком. Жил в каморке за туалетом. Сколько ему было положено за эту работу он не знал. Получал из рук заведующей сколько давала. А давала она не много под предлогом – чтобы не пропил…
Перед допросом следователь даёт ему написать собственноручно, что он вину признаёт полностью. При чём слово «ПОЛНОСТЬЮ» следователь написал на бумажке, положил перед обвиняемым и тот стал срисовывать по одной букве, от старания высунув язык, как первоклассник. Дойдя до последней буквы он внимательно в неё всмотрелся и вдруг его глаза засветились радостью и он воскликнул:
-А с этой буквы начинается моя фамилия! Югаудас! Это на счастье!- сказал дед и радовался, как будто встретил лучшего друга. Он написал эту букву с любовью, больше заглавной, хотя она была последней в слове: «полностьЮ»
Допросил следователь свидетеля – грузчика с которым разгружал машину с портвейном обвиняемый. Стал проводить очную ставку. Я, естественно, присутствую. Грузчик даёт показания такие же, как и обвиняемый, никаких сомнений нет, но промелькнуло выражение «боя не было».
Я вспомнил из прошлого своего «обхаэсовского» опыта, когда я был внештатником ОБХСС(отдела по борьбе с хищениями и спекуляцией), что продавцы наживались на «списании на бой» спиртного. То есть закладывался процент естественной убыли, которую не допускали продавцы и их руководители «под страхом смерти» для грузчиков, но сами забирали этот «процент» себе. Я задал вопрос грузчику:
-Так Югаудас взял тот портвейн, который подразумевался, как естественная убыль? Но без разрешения?
-Да! – отвечает грузчик,- И разрешение у него вроде, как было. Заведующая иногда ему разрешала это делать. И в этот раз вроде, как было разрешение, но что у них там произошло я не знаю. Почему она написала заявление это он пусть рассказывает.- кивнул он на Югаудаса.
Спрашиваю у Югаудаса, но он только махнул рукой, усмехнувшись и сказал несколько слов:
-Напился! Ковры не почистил!
-Ковры в магазине?- спрашиваю я.
-Нет! Дома! (?!)
-У кого?
-Ну, у неё…-сказал Югаудас, опустив голову.
Грузчик при этом усмехнулся.
-Подожди!- возмутился я, -Ну-ка, расскажи это подробнее! Тебе разрешала заведующая взять эти три бутылки или нет?
-Да! Ну, нет!- замялся Югаудас.
-Давайте я попробую рассказать, как я понимаю?- попросил разрешение грузчик.
-Разрешите?- спросил я у следователя.
Да! Да! Пожалуйста!- разрешил следователь.
-Я знал, что Югаудас у Клани… извиняюсь, это мы так про меж себя называем заведующую Клавдию Петровну. Так вот он у Клани вроде раба в наше советское время. Она его посылает к себе домой и паркет натирать и ковры чистить, на даче грядки копать, а расплачивается с ним вот этим самым «боем»! Точнее, бутылками сэкономленными на «бое». Но пьяным он в рабочее время не должен быть. В этот раз он должен был, видимо, ковры у неё выбивать или чистить, но забыл и напился – конец рабочего дня был и начал он ещё во время разгрузки, потому что уверен был, что она не появится. В общем, он вспомнил, когда мы вторую бутылку допили…И ещё!.. Он должен был ей утром представить три горлышка от бутылок для составления акта, а он напился и не представил. Вот она его и решила наказать, а в принципе – ликвидировать, потому что у неё другая кандидатура уже есть – покрепче и помоложе.
-Это так было?- спросил я у Югаудаса.
-Да.- кивнул он безнадёжно.
-Я прошу это занести в протокол! -обратился я к следователю.
Следователь усмехнулся:
-Да, пожалуйста! А чем вы это докажете? Это вы можете сколько угодно фантазировать! Да, кстати! Про то, что вместе пили портвейн, тоже в протокол занести?
-Ты слышал, что заведующая разрешала Югаудасу взять три бутылки? – спросил я у грузчика.
-Нет! Но я видел, что он отдавал записку завсекцией по ликёрке и та прочитала её, вздохнула и шлёпнула на гвоздик.
-А где этот гвоздик?
-В подвале, куда ликёрку сгружали.
-Так может быть записка и до сих пор там?- спросил я.
-Скорей всего там! Их там много!
Я посмотрел на следователя:
-Давайте завтра решим.- попросил я, — Если записку найдём, то заносите в протокол. Хорошо?
Он усмехнулся:
-Я вас понял! Заявляйте ходатайство! Но, если записку не найдём, это я буду решать, что заносить в протокол, а что нет.
Грузчик взмолился:
-Ради бога не говорите Клане, что я сказал, а то она и меня посадит!
Я заявил ходатайство о проведении показа на месте и следственного эксперимента. Выезд на место назначили назавтра. Я спросил у следователя:
-У нас видеотехника или фотоаппарат будут, надеюсь?
Следователь как-то, вроде не понимая о чём вопрос, занятый какой-то мыслью рассеянно буркнул:
-Да-да!- и по его виду я понял, что ему не терпится, чтобы я немедленно вышел из кабинета и он подвинул к себе телефон.
Я вышел из милиции вместе со свидетелем – грузчиком. Что-то у меня творилось в душе непонятное. Я не мог понять, что меня не устраивает. И вдруг понял! Взгляд следователя, когда я выходил из кабинета. Он был какой-то целеустремлённый, как у собаки, которая замерла в стойке на дичь… Что? Кажется он решил заработать себе «галочку», то есть раскрыть «групповое»! Я остановил грузчика и спросил:
-Ты можешь зайти сейчас в магазин, спуститься в подвал, проверить там ли записка, и забрать её до завтра?
-Попробую.Хотя рабочий день уже закончился.
-Это и в твоих интересах, — сказал я, — Иначе пойдёшь вместе с Югаудасом в группе. И ему сделаешь хуже и себе. А перед приездом милиции повесишь записку на место! Понял?
-Понял!- грузчик аж затрясся, побелев лицом. Каждый знал, что за хищение «социалистической собственности» можно было сесть в тюрьму за 3 копейки.
Вечером у меня дома зазвонил телефон.
-Вы можете выйти на улицу? Это грузчик.
Я вышел, присели на лавочку.
-Вы точно рассчитали!- сказал грузчик, -Я удачно пришёл. Завсекцией ликёрки очень обрадовалась мне. Говорит, что двух грузчиков сразу лишилась и сама ящики подаёт к лифту. Ящики я подал, сумел записку стащить, не успел уйти, а мне навстречу бежит Кланя запыхавшись, аж глаза на лоб лезут! На меня кричит: Ты чего тут делаешь? Я просто убежал от неё! Я остановился за углом и слушаю. Завсекцией говорит Клане:
-Вам чего Клавдия Петровна?
Она кричит:
-Где у тебя записка, что я Югу писала последний раз? Юг – это у нас Югаудаса так называют.
Та говорит:
-А тебе чего?
-Дай сюда! Она мне нужна!
-Да? А больше тебе ничего не нужно? Иди у себя в кабинете распоряжайся! Верни мне три бутылки портвейна – я тебе верну записку. Вернёшь мне полмашины портвейна- я тебе и все остальные отдам. Не забывай, что я материально ответственная, а не ты! – при этом она сняла все записки с гвоздика и положила в карман. Что теперь делать?
Я был ошарашен! Вот почему «в стойку стал» следователь! Он не только «галочку» решил заработать, а сразу и «на карман». Это он позвонил Клане и видимо получит с неё, что захочет, потому что ей грозит не только оправдание Югаудаса, но и ответственность за ложный донос с потерей «кормушки»! Золотой кормушки! Я вспомнил её три подбородка и безвкусное злоупотребление золотыми украшениями. Да! Что делать?
-Покажи записку.
Он даёт записку, я читаю: «ОДАЙ ЮГУ ТРИ БУТ. БОЯ. Подпись, дата.» Дата предыдущая дню обращения Клани в милицию. Записка написана на каком то бланке расходного бухгалтерского ордера.
— Так!- говорю я, — Записку я беру. Я сфотографирую эту записку. Завтра видно будет – что делать. Пока! До завтра!
-Пожалуйста! Не подставьте меня!- взмолился грузчик.
-Ни в коем случае! Спи спокойно!
Но сам я спал очень не спокойно…
Утром едем из милиции и без фотографа-эксперта. Я спрашиваю у следователя – в чём дело. Он отводя глаза в сторону отвечает:
-Он занят!
Приезжаем в магазин. Участковый заблаговременно обеспечил нам понятых. Спускаемся в подвал. Югаудас показывает, где разгружали портвейн, куда складировали ящики и пустой гвоздь в стойке стеллажа, где раньше находились наколотые записки. Задаём вопрос завсекцией, находящейся за нашей спиной. Она краснеет, опускает глаза:
-Я их давно выбросила! Мусор…
Я задаю вопрос ей:
-Скажите, пожалуйста, а точно Югаудас взял без разрешения три бутылки портвейна, или Клавдия Петровна разрешила ему взять?
-Ну, иногда она ему разрешала брать, а в этот раз не знаю. –отвечает она.
-А не передавал ли вам Югаудас записку от Клавдии Петровны? -спрашиваю я.
-Извините! Вы что, товарищ адвокат, здесь допрос устраиваете?- вдруг забеспокоился следователь, сильно покраснев лицом.
-Выясняйте, пожалуйста, вы, коль нам обоим нужна истина по делу!- довольно грубо ответил я. Во-первых, меня уже начинало возмущать его поведение, во –вторых, он был лет на 10 меня моложе и пытался меня обвести вокруг пальца.
-Так была записка или нет?- повторил я вопрос.
-Я не помню…-отвечает она потупившись.
-Я напомню! Это она?- спросил я предъявляя ей записку, проколотую гвоздём.
-Она!- испуганно сказала завсекцией.
-Это что такое?- бросился ко мне с протянутой рукой следователь, — Вы почему не процессуально полученное доказательство предъявляете?
Я отвёл с силой его руку и сказал :
-Кто и что получает процессуально или нет мы разберёмся у прокурора. Я принял меры к сохранению доказательства!
И обратившись к завсекцией спрашиваю:
-Эта записка висела вчера вот на этом гвоздике?- и при этом повесил её.
-Да! -ответила она.
Я достал фотоаппарат, попросил завсекцией стать рядом с запиской и указывать пальцем на неё. Понятых поставил за её спиной и сфотографировал. Мельком видел лицо следователя с отвисшей челюстью и покрытое пятнами.
-Скажите, пожалуйста! Раньше такие записки часто передавала вам Клавдия Петровна?- спросил я .
-Где-то раз, два в неделю.
-А где они?
-Вот!- завсекцией вынула из кармана записки и положила на стол.
-Разложите пожалуйста их на столе.- попросил я.
Она разложила, я сфотографировал её над записками, попросил подойти понятых, ознакомиться с записками, особенно, где было указано имя «Юг». Сфотографировал понятых, а потом сами записки, чтобы можно было прочитать текст. По коридору пыталась прорваться к нам Клавдия Петровна, но конвой не пускал её.
После составления протоколов следственного эксперимента и показа на месте я отказался их подписывать, так как следователь пытался их выхолостить, не указывая смысл записок и конкретной записки, касающейся последнего, инкриминируемого случая.
Фотоплёнку я проявил сам, так как у меня была дома своя фотолаборатория и отпечатал фотографии. Следователь отказался их приобщать к делу, как полученные непроцессуально.
Моё ходатайство о приобщении фотографий было отклонено. Моё ходатайство о прекращении данного уголовного дела было отклонено. Я предупредил следователя, что если он попытается привлечь в соучастники свидетеля грузчика, то в жалобе прокурору я укажу, что он выгораживает соучастницу Заведующую Клавдию Петровну. А если её станут допрашивать, то она по дури своей природной и трусости сдаст и его.
В суде мы представили фотографии, записки, свидетеля грузчика и свидетельницу завсекцией, которой я намекнул, что у неё тоже будет состав преступления, если она будет укрывать Заведующую, совершившую ложный донос. А если она подтвердит в нашу пользу, то Кланя, если не пойдёт под статью, то должности лишится и прекратятся её поборы с подчинённых.
Югаудаса оправдали! Буква «Ю» и в самом деле оказалась для него счастливой! В отношении Клани по моему ходатайству было вынесено частное определение в адрес Пищеторга о невозможности занимать руководящие должности. Завсекцией стала заведующей.
ПОСТСКРИПТУМ: Кланя пришла к моему шефу с жалобой на меня. Шеф её внимательно выслушал, дал ей бумагу и попросил написать всё подробно, что я натворил. Она писала около часа, а он терпеливо слушал её всхлипы и комментарии и просил продолжать писать. Шеф пообещал ей разобрать моё поведение на ближайшем совещании и дать ей ответ.
На совещании шеф зачитал жалобу Клани и сказал, что пример этого начинающего адвоката достоин подражания и поощрения. Мои коллеги ответили аплодисментами. А шеф сказал:
-Я вынужден буду в ответе на жалобу указать, что она была встречена аплодисментами – пусть понимает, как хочет!
Коллеги хохотали.
Л.КРУПАТИН, МОСКВА, 2009 г.
© Copyright: Леонид Крупатин, 2012
Свидетельство о публикации №112052706546
http://www.stihi.ru/2012/05/27/6546
Леонид Крупатин
Несмотря на мой зрелый возраст 35 лет, я был начинающим адвокатом в Волгоградской областной коллегии, работал в Красноармейской коллегии города Волгограда – в Заканальи в самой южной окраине стокилометрового города.
Однажды послал меня шеф в милицию защищать по назначению какого-то вора, укравшего «социалистическую собственность». Ему было положено по закону обязательное участие адвоката, так как он был латыш по национальности, не умел писать и читать по- русски и возраст у него был около 70 лет. Работал он грузчиком в гастрономе и там же украл три бутылки портвейна. Я с ним побеседовал наедине и понял, что вину он признаёт полностью, никто его не запугивал. Просто признаёт в силу своей добросовестности. Говорил он по — русски сносно, понять можно было, но изъяснялся он примитивно. Решили мы со следователем искать переводчика с латышского, но мой подзащитный нас успокоил:» Не нужно переводчика! Я и латышский не знаю! Я по- хохлячьему умею разговаривать лучше чем по-русски, но писать тоже не умею». Спросили у него, откуда он знает украинский язык и он объяснил, что у него была жена украинка и жили они на Украине 15 лет. Получила она письмо от каких-то родственников из Волгограда, якобы приглашали жить и обещали все условия. Оказывается приглашал её бывший её муж, у которого умерла жена. Она сошлась с ним, а деда латыша послала… на три буквы и на все четыре стороны! Он устроился в гастроном сразу и сторожем и грузчиком. Жил в каморке за туалетом. Сколько ему было положено за эту работу он не знал. Получал из рук заведующей сколько давала. А давала она не много под предлогом – чтобы не пропил…
Перед допросом следователь даёт ему написать собственноручно, что он вину признаёт полностью. При чём слово «ПОЛНОСТЬЮ» следователь написал на бумажке, положил перед обвиняемым и тот стал срисовывать по одной букве, от старания высунув язык, как первоклассник. Дойдя до последней буквы он внимательно в неё всмотрелся и вдруг его глаза засветились радостью и он воскликнул:
-А с этой буквы начинается моя фамилия! Югаудас! Это на счастье!- сказал дед и радовался, как будто встретил лучшего друга. Он написал эту букву с любовью, больше заглавной, хотя она была последней в слове: «полностьЮ»
Допросил следователь свидетеля – грузчика с которым разгружал машину с портвейном обвиняемый. Стал проводить очную ставку. Я, естественно, присутствую. Грузчик даёт показания такие же, как и обвиняемый, никаких сомнений нет, но промелькнуло выражение «боя не было».
Я вспомнил из прошлого своего «обхаэсовского» опыта, когда я был внештатником ОБХСС(отдела по борьбе с хищениями и спекуляцией), что продавцы наживались на «списании на бой» спиртного. То есть закладывался процент естественной убыли, которую не допускали продавцы и их руководители «под страхом смерти» для грузчиков, но сами забирали этот «процент» себе. Я задал вопрос грузчику:
-Так Югаудас взял тот портвейн, который подразумевался, как естественная убыль? Но без разрешения?
-Да! – отвечает грузчик,- И разрешение у него вроде, как было. Заведующая иногда ему разрешала это делать. И в этот раз вроде, как было разрешение, но что у них там произошло я не знаю. Почему она написала заявление это он пусть рассказывает.- кивнул он на Югаудаса.
Спрашиваю у Югаудаса, но он только махнул рукой, усмехнувшись и сказал несколько слов:
-Напился! Ковры не почистил!
-Ковры в магазине?- спрашиваю я.
-Нет! Дома! (?!)
-У кого?
-Ну, у неё…-сказал Югаудас, опустив голову.
Грузчик при этом усмехнулся.
-Подожди!- возмутился я, -Ну-ка, расскажи это подробнее! Тебе разрешала заведующая взять эти три бутылки или нет?
-Да! Ну, нет!- замялся Югаудас.
-Давайте я попробую рассказать, как я понимаю?- попросил разрешение грузчик.
-Разрешите?- спросил я у следователя.
Да! Да! Пожалуйста!- разрешил следователь.
-Я знал, что Югаудас у Клани… извиняюсь, это мы так про меж себя называем заведующую Клавдию Петровну. Так вот он у Клани вроде раба в наше советское время. Она его посылает к себе домой и паркет натирать и ковры чистить, на даче грядки копать, а расплачивается с ним вот этим самым «боем»! Точнее, бутылками сэкономленными на «бое». Но пьяным он в рабочее время не должен быть. В этот раз он должен был, видимо, ковры у неё выбивать или чистить, но забыл и напился – конец рабочего дня был и начал он ещё во время разгрузки, потому что уверен был, что она не появится. В общем, он вспомнил, когда мы вторую бутылку допили…И ещё!.. Он должен был ей утром представить три горлышка от бутылок для составления акта, а он напился и не представил. Вот она его и решила наказать, а в принципе – ликвидировать, потому что у неё другая кандидатура уже есть – покрепче и помоложе.
-Это так было?- спросил я у Югаудаса.
-Да.- кивнул он безнадёжно.
-Я прошу это занести в протокол! -обратился я к следователю.
Следователь усмехнулся:
-Да, пожалуйста! А чем вы это докажете? Это вы можете сколько угодно фантазировать! Да, кстати! Про то, что вместе пили портвейн, тоже в протокол занести?
-Ты слышал, что заведующая разрешала Югаудасу взять три бутылки? – спросил я у грузчика.
-Нет! Но я видел, что он отдавал записку завсекцией по ликёрке и та прочитала её, вздохнула и шлёпнула на гвоздик.
-А где этот гвоздик?
-В подвале, куда ликёрку сгружали.
-Так может быть записка и до сих пор там?- спросил я.
-Скорей всего там! Их там много!
Я посмотрел на следователя:
-Давайте завтра решим.- попросил я, — Если записку найдём, то заносите в протокол. Хорошо?
Он усмехнулся:
-Я вас понял! Заявляйте ходатайство! Но, если записку не найдём, это я буду решать, что заносить в протокол, а что нет.
Грузчик взмолился:
-Ради бога не говорите Клане, что я сказал, а то она и меня посадит!
Я заявил ходатайство о проведении показа на месте и следственного эксперимента. Выезд на место назначили назавтра. Я спросил у следователя:
-У нас видеотехника или фотоаппарат будут, надеюсь?
Следователь как-то, вроде не понимая о чём вопрос, занятый какой-то мыслью рассеянно буркнул:
-Да-да!- и по его виду я понял, что ему не терпится, чтобы я немедленно вышел из кабинета и он подвинул к себе телефон.
Я вышел из милиции вместе со свидетелем – грузчиком. Что-то у меня творилось в душе непонятное. Я не мог понять, что меня не устраивает. И вдруг понял! Взгляд следователя, когда я выходил из кабинета. Он был какой-то целеустремлённый, как у собаки, которая замерла в стойке на дичь… Что? Кажется он решил заработать себе «галочку», то есть раскрыть «групповое»! Я остановил грузчика и спросил:
-Ты можешь зайти сейчас в магазин, спуститься в подвал, проверить там ли записка, и забрать её до завтра?
-Попробую.Хотя рабочий день уже закончился.
-Это и в твоих интересах, — сказал я, — Иначе пойдёшь вместе с Югаудасом в группе. И ему сделаешь хуже и себе. А перед приездом милиции повесишь записку на место! Понял?
-Понял!- грузчик аж затрясся, побелев лицом. Каждый знал, что за хищение «социалистической собственности» можно было сесть в тюрьму за 3 копейки.
Вечером у меня дома зазвонил телефон.
-Вы можете выйти на улицу? Это грузчик.
Я вышел, присели на лавочку.
-Вы точно рассчитали!- сказал грузчик, -Я удачно пришёл. Завсекцией ликёрки очень обрадовалась мне. Говорит, что двух грузчиков сразу лишилась и сама ящики подаёт к лифту. Ящики я подал, сумел записку стащить, не успел уйти, а мне навстречу бежит Кланя запыхавшись, аж глаза на лоб лезут! На меня кричит: Ты чего тут делаешь? Я просто убежал от неё! Я остановился за углом и слушаю. Завсекцией говорит Клане:
-Вам чего Клавдия Петровна?
Она кричит:
-Где у тебя записка, что я Югу писала последний раз? Юг – это у нас Югаудаса так называют.
Та говорит:
-А тебе чего?
-Дай сюда! Она мне нужна!
-Да? А больше тебе ничего не нужно? Иди у себя в кабинете распоряжайся! Верни мне три бутылки портвейна – я тебе верну записку. Вернёшь мне полмашины портвейна- я тебе и все остальные отдам. Не забывай, что я материально ответственная, а не ты! – при этом она сняла все записки с гвоздика и положила в карман. Что теперь делать?
Я был ошарашен! Вот почему «в стойку стал» следователь! Он не только «галочку» решил заработать, а сразу и «на карман». Это он позвонил Клане и видимо получит с неё, что захочет, потому что ей грозит не только оправдание Югаудаса, но и ответственность за ложный донос с потерей «кормушки»! Золотой кормушки! Я вспомнил её три подбородка и безвкусное злоупотребление золотыми украшениями. Да! Что делать?
-Покажи записку.
Он даёт записку, я читаю: «ОДАЙ ЮГУ ТРИ БУТ. БОЯ. Подпись, дата.» Дата предыдущая дню обращения Клани в милицию. Записка написана на каком то бланке расходного бухгалтерского ордера.
— Так!- говорю я, — Записку я беру. Я сфотографирую эту записку. Завтра видно будет – что делать. Пока! До завтра!
-Пожалуйста! Не подставьте меня!- взмолился грузчик.
-Ни в коем случае! Спи спокойно!
Но сам я спал очень не спокойно…
Утром едем из милиции и без фотографа-эксперта. Я спрашиваю у следователя – в чём дело. Он отводя глаза в сторону отвечает:
-Он занят!
Приезжаем в магазин. Участковый заблаговременно обеспечил нам понятых. Спускаемся в подвал. Югаудас показывает, где разгружали портвейн, куда складировали ящики и пустой гвоздь в стойке стеллажа, где раньше находились наколотые записки. Задаём вопрос завсекцией, находящейся за нашей спиной. Она краснеет, опускает глаза:
-Я их давно выбросила! Мусор…
Я задаю вопрос ей:
-Скажите, пожалуйста, а точно Югаудас взял без разрешения три бутылки портвейна, или Клавдия Петровна разрешила ему взять?
-Ну, иногда она ему разрешала брать, а в этот раз не знаю. –отвечает она.
-А не передавал ли вам Югаудас записку от Клавдии Петровны? -спрашиваю я.
-Извините! Вы что, товарищ адвокат, здесь допрос устраиваете?- вдруг забеспокоился следователь, сильно покраснев лицом.
-Выясняйте, пожалуйста, вы, коль нам обоим нужна истина по делу!- довольно грубо ответил я. Во-первых, меня уже начинало возмущать его поведение, во –вторых, он был лет на 10 меня моложе и пытался меня обвести вокруг пальца.
-Так была записка или нет?- повторил я вопрос.
-Я не помню…-отвечает она потупившись.
-Я напомню! Это она?- спросил я предъявляя ей записку, проколотую гвоздём.
-Она!- испуганно сказала завсекцией.
-Это что такое?- бросился ко мне с протянутой рукой следователь, — Вы почему не процессуально полученное доказательство предъявляете?
Я отвёл с силой его руку и сказал :
-Кто и что получает процессуально или нет мы разберёмся у прокурора. Я принял меры к сохранению доказательства!
И обратившись к завсекцией спрашиваю:
-Эта записка висела вчера вот на этом гвоздике?- и при этом повесил её.
-Да! -ответила она.
Я достал фотоаппарат, попросил завсекцией стать рядом с запиской и указывать пальцем на неё. Понятых поставил за её спиной и сфотографировал. Мельком видел лицо следователя с отвисшей челюстью и покрытое пятнами.
-Скажите, пожалуйста! Раньше такие записки часто передавала вам Клавдия Петровна?- спросил я .
-Где-то раз, два в неделю.
-А где они?
-Вот!- завсекцией вынула из кармана записки и положила на стол.
-Разложите пожалуйста их на столе.- попросил я.
Она разложила, я сфотографировал её над записками, попросил подойти понятых, ознакомиться с записками, особенно, где было указано имя «Юг». Сфотографировал понятых, а потом сами записки, чтобы можно было прочитать текст. По коридору пыталась прорваться к нам Клавдия Петровна, но конвой не пускал её.
После составления протоколов следственного эксперимента и показа на месте я отказался их подписывать, так как следователь пытался их выхолостить, не указывая смысл записок и конкретной записки, касающейся последнего, инкриминируемого случая.
Фотоплёнку я проявил сам, так как у меня была дома своя фотолаборатория и отпечатал фотографии. Следователь отказался их приобщать к делу, как полученные непроцессуально.
Моё ходатайство о приобщении фотографий было отклонено. Моё ходатайство о прекращении данного уголовного дела было отклонено. Я предупредил следователя, что если он попытается привлечь в соучастники свидетеля грузчика, то в жалобе прокурору я укажу, что он выгораживает соучастницу Заведующую Клавдию Петровну. А если её станут допрашивать, то она по дури своей природной и трусости сдаст и его.
В суде мы представили фотографии, записки, свидетеля грузчика и свидетельницу завсекцией, которой я намекнул, что у неё тоже будет состав преступления, если она будет укрывать Заведующую, совершившую ложный донос. А если она подтвердит в нашу пользу, то Кланя, если не пойдёт под статью, то должности лишится и прекратятся её поборы с подчинённых.
Югаудаса оправдали! Буква «Ю» и в самом деле оказалась для него счастливой! В отношении Клани по моему ходатайству было вынесено частное определение в адрес Пищеторга о невозможности занимать руководящие должности. Завсекцией стала заведующей.
ПОСТСКРИПТУМ: Кланя пришла к моему шефу с жалобой на меня. Шеф её внимательно выслушал, дал ей бумагу и попросил написать всё подробно, что я натворил. Она писала около часа, а он терпеливо слушал её всхлипы и комментарии и просил продолжать писать. Шеф пообещал ей разобрать моё поведение на ближайшем совещании и дать ей ответ.
На совещании шеф зачитал жалобу Клани и сказал, что пример этого начинающего адвоката достоин подражания и поощрения. Мои коллеги ответили аплодисментами. А шеф сказал:
-Я вынужден буду в ответе на жалобу указать, что она была встречена аплодисментами – пусть понимает, как хочет!
Коллеги хохотали.
Л.КРУПАТИН, МОСКВА, 2009 г.
© Copyright: Леонид Крупатин, 2012
Свидетельство о публикации №112052706546
http://www.stihi.ru/2012/05/27/6546
Интересная история — трагедия и комедия.
Судьба человеческая, и как жалко этого Югаудаса...
И какой молодец адвокат — раскрутил эту историю, помог своему подзащитному(Y)
Столько лет прошло, а по сути ничего не изменилось.