Надо было вовремя уходить с баркаса! Случайно подобрал на странице Андрея Гривцова в ВК

— Добрый день, Андрей Геннадьевич! Из Следственного комитета беспокоят по делу Антонова. Это следователь Дуболомов.
— Здравствуйте. Слушаю вас.
— Я насчет завтра. В сизо приходите на ознакомление с делом, у меня все готово.
— Во сколько?
— Давайте тогда я к 9 приеду, а вам можно к 10.
— Хорошо, я буду.
— Можно еще вопрос, раз я вам набрал?
— Да, конечно.
— Мне тут ваше ходатайство расписали. Вот даже и не знаю, как его рассматривать.
— А в чем проблема? Рассматривайте как обычно.
— Да нет. Тут просто такой деликатный вопрос. В общем у меня руководство интересуется. Вы давно психиатра посещали?
— Как-то давненько не доводилось. А в чем собственно вопрос-то?
— Ну как в чем? Вроде вы взрослый человек, с опытом, в органах работали, а пишете, извините за выражение, ахинею.
— Как же ахинею. Обычное ходатайство, проходное, рабочее.
— Андрей Геннадьевич! Как же не ахинея. Вы просите, чтобы я выделил и возбудил дело в отношении самого себя!
— Ну а что тут такого? Вы почитайте внимательно. Там, мне кажется, доходчиво написано, и с тем обвинением, что вы моему клиенту предъявили в окончательной редакции очень даже согласуется. Прямо зеркальное обвинению ходатайство.
— Но как же? Вы тут пишете, что я в течение полутора лет группой лиц похищал причитавшуюся мне заработную плату по месту службы, создавая видимость работы по делу.
— Именно так. Но заметьте, я вначале пишу, что использую логику и формулировку вашего же обвинения, которое вы предъявили. Вот смотрите. Вы пишете, что адвокат похищал деньги под видом оказания юридической помощи по договору. И я пишу, что вы похищали деньги под видом юридической работы следователем. Вы пишете, что стоимость услуг адвоката была завышена, ссылаясь на какую-то мифическую экспертизу и сравнивая цены со стоимостью услуг другого неизвестного мне и широкой общественности адвоката из отдаленного региона. И я пишу, что вы, как следователь центрального аппарата, получаете заработную плату в 150 тысяч рублей в месяц, а следователь нижестоящего уровня за расследование такого же дела получает заработную плату в 50 тысяч рублей. Вы пишете, что, по вашему мнению, клиенту адвоката вообще выполнявшаяся работа была не нужна, поскольку ее мог выполнять внутренний юрист клиента. И я пишу, что ваша работа государству не нужна, потому что при желании вместо расследования этого дела можно было бы обратиться в суд и попробовать взыскать с адвоката деньги. И, наконец, вы несмотря на то, что адвокат работал, утверждаете, что с него надо взыскать всю сумму гонорара, который он получил. И я в своем ходатайстве указал, что надо сложить всю полученную вами заработную плату за полтора года работы, заработную плату всех следователей, кто работал в следственной группе, и получится хищение в особо крупном размере группой лиц по предварительному сговору под обманным предлогом расследования уголовного дела. Мне кажется, все логично. Ваша же логика.
— Послушайте, но это же совсем бредятина. Вам все-таки к психиатру надо.
— Да нет, это вам к психиатру надо, я же специально написал, что это я на основании вашего обвинения зеркальные выводы делаю.
— Ну уж нет. Мое обвинение, оно правильное. Там все верно написано. Чего вы сравниваете. Мне государство поручило дело расследовать, и претензий не предъявляет.
— Так и там государственная компания адвокату работу поручила, и претензий не предъявляет.
— Вот именно. Зато мы предъявляем. Его работа была не нужна и государству навязана. И стоимость в конце концов разная. Он там миллионы получил, а у меня зарплата всего 150 тысяч. И судьи, который будет его судить, тоже такая. Вот и подумайте.
— Мы – это вы? Или мы – это государство?
— Мы – это мы. От имени государства.
— Так и я от имени государства и в его интересах ходатайства подал.
— Вам этого государство не поручало.
— И вам не поручало. Оно вообще в конституции права и свободы каждому гарантировало. А что касается миллионов и 150 тысяч. Если ваши зарплаты сложить за полтора года, как вы гонорары складываете в обвинении, тоже миллионы получаются.
— А, понятно. Либеральничаете. Права-свободы-демократические ценности. Не о том вы думаете, Андрей Геннадьевич, совсем не о том. И ситуации у нас разные. Клиент ваш – мошенник, а вы его просто защищаете, пытаетесь следствие запутать и затянуть. Ввести, так сказать, в заблуждение.
— Нет, не разные. Одинаковые ситуации. Только оценка пока что разная. Но это временно, я вас уверяю. Я давненько все это наблюдаю.
— Ладно. Знаете же, что суд разберемся.
— Это, конечно, разберется. Здесь сомнений никаких. Но это же не значит теперь ничего.
— Как это не значит. Я же говорил вам, все договоренности с судом достигнуты. Будет очень строгий подход, получит 8 лет. Как ему и обещали.
— Безусловно, это очень печально. Но вам же мой доверитель сказал, что он не будет признавать то, чего не было.
— Во-первых, что значит не было. Государство разве зря дело возбудило? А, во-вторых, заключили бы досудебное соглашение, все бы быстро закончилось. Уже на свободе был бы, и имущество бы сохранили ему. А теперь будет страдать.
— Помните, как товарищ Сухов говорил?
— Какой товарищ Сухов? Андрей Геннадьевич, вы точно у психиатра давно не были?
— Ну как какой? В Белом солнце пустыни, фильм такой. Его бандит спрашивает: Тебя быстро убить, или хочешь помучиться? А товарищ Сухов отвечает: лучше, конечно, помучиться. Вот и мой тоже, как товарищ Сухов, помучиться хочет.
— А, ясно. Не, я такого фильма не знаю. Это старое что-то, несовременное. Сейчас другие фильмы смотрим.
— Может, и зря другие смотрите. Смотрели бы такие, может быть и поняли что про ходатайство.
— Ладно. Но отвечать-то мне вам что?
— Как что? Как обвинение писали, так и на ходатайство отвечайте. По закону и совести, как УПК и предписывает.
— Понятно все. Упорствуете. Отрицаете очевидное. Ходатайство отзывать не желаете. Противодействуете. Учтем. Усилим. Разберемся.
— Это уж, конечно. Разберетесь. Тогда до завтра? В 10 возле СИЗО?
— До завтра. А ваше ходатайство я психиатру все-таки перешлю, для оценки доводов.
— Да, конечно. Пожалуйста. Удачи вам и всего самого наилучшего!

— Андрей Геннадьевич?
— Да. Кто беспокоит?
— Это следователь из центрального аппарата СК. Дуболомов. Мне очень срочно нужна ваша юридическая помощь.
— Простите, не припоминаю. А что случилось?
— Ну как же. Я два года назад дело в отношении вашего клиента в суд направлял, ему потом восемь лет дали за мошенничество.
— А, вспомнил. Извините, очень много работы было за это время. Так что у вас случилось?
— Вы знаете, здесь дело в отношении меня возбудили. Какая-то бредовая ситуация. Мошенничество. Говорят, я зарплату свою похищал, волокиту по делам допускал, ничего не делал, а зарплата при этом выплачивалась под видом работы. И мне, и всей моей группе. Насчитали в особо крупном, организованную группу.
— Чудеса. А про то, что работа ваша государству не нужна была, тоже говорят?
— Да. Как вы догадались?
— Опыт.
— Андрей Геннадьевич, можете прямо сейчас приехать? Тут обыск у меня. Говорят, будут задерживать. Сразу со стражей пойдут, а там Басманный суд, сами знаете. Вы помогите мне, Андрей Геннадьевич. Я помню, что вы очень упорно и качественно работали. Здесь, мне кажется, надо жалоб побольше, ходатайств всяких. Ну это же беспредел полнейший!
— Я бы с большим удовольствием помог вам, но, к сожалению или к счастью, покинул нашу прекрасную страну, так как более не хотел работать и находиться в условиях, когда моя работа не имеет смысла и заключается в фиксации того самого беспредела, о котором вы сейчас рассказываете.
— Но, Андрей Геннадьевич! А что же мне делать? Может, посоветуете что-нибудь?
— Посоветовать я могу. Причем бесплатно. Заключайте срочно досудебное соглашение, признавайте вину. Так оно и быстрее, и срок будет меньше, и имущество сохраните.
— Ну уж нет. Моя ситуация — это полный беспредел. Я с этим бредом никогда не соглашусь. Я буду бороться до конца. Помните, как в Белом солнце пустыни? Желаю помучиться.
— Помню. Но надо было вовремя уходить с баркаса. Удачи вам и всего самого наилучшего!

https://m.vk.com/wall145588052_902

​