10.

Хочешь управлять другими — научись управлять собой, с этим высказыванием трудно поспорить. Рассматривая эту концепцию глубже, можно заметить, что, если создавать своими действиями и силами своих сторонников собственную область социального (заменяя соответственно все составляющие элементы бытия в ней), то власть будет безграничной.Христианство,  однозначно интерпретировав круг важнейших  понятий, получило безграничную власть над человеком.  Универсальное управление  сознанием человека возможно только при наличии системы  восприятия и персонификации бытия в возможности, которое не только отсеивает ненужные формы, но необратимо приводит к убежденности в  истинности  используемой системы, путем опосредования  мыслью на основе данной системы реальности.  В оборотах речи это называется «открыть глаза, прозреть». До Иешуа Бог был воплощением всего самого страшного для человека, он был формой персонификации ужаса, и первое чувство, которое испытывал верующий, обращаясь к Богу в тех или иных культах — благоговение и ужас. Страхи человека носят неуправляемую природу, страх является разрушающим началом. Единожды поселившись в человеке, данное бытие в возможности импульсно  проявляется  вне воли человека, поскольку таков механизм структурирования социальной материи (переход возможности в действительность). Тоже наблюдается, например, с областью примет, талисманов, тотемов. В частности, в случае удачной реализации бытия в возможности в действительность, субъект пытается ухватиться за возможность повторной реализации. Если это носит управляемый  характер, то со временем функция превращается в навык (сравните — бытовое убийство с помощью случайно попавшегося огнестрельного оружия и технику стрельбы в армейских подразделениях специального назначения). Если же деятельность по реализации носит вневолевой характер, то есть до процесса завершения нельзя точно спрогнозировать, какой будет результат, то есть противоречия бытия в возможности снимаются только после полной реализации, и воспринимаются исключительно через бытие в действительности (в процессе реализации – сформированная материальная причина, которая еще может быть исправлена субъектом реализации), то в целях усилия собственного настроя, целеполагания и области давления к реализации бытия в возможности в действительность, субъекту свойственно заимствовать из области энтелехии предметную сторону, выраженную материально или  формально (предмет, ритуал, жертвоприношение и так далее), что приводит к образованию для субъекта особой включенности в процесс реализации, игры. В некоторых формах социальной деятельности это носит совершенно игровой характер, и определенные социальные роли немыслимы без этого (например, страж порядка потому страж порядка, что именно в этом месте и  именно в  это время он определенным образом одет, при оружии, и, наконец, сейчас его смена дежурства, предметная сторона энтелехии всецело составляет его бытие, в то время как целевая причина вытеснена из его сознания и составляет вообще фикцию под названием государство, право и так далее). Этот механизм образования удачливости реализации бытия в возможно широко эксплуатируется социумом. В то же время механизм образования  страха точно такой же. Единожды испытав чувство ужаса, то есть, оказавшись предметной стороной энтелехии парадигмы бытия, в которой ее форма реализации несовместима с существованием человека, где человек является противоречием системе устройства и организации социума, он в дальнейшем машинально реализовывает внутри себя то, что в тот раз составляло парадигму бытия. С учетом того, что в архаичных культурах Бог проникает во все сферы жизнедеятельности, страх, который продуцировался его присутствием, являлся тормозом на пути любого начинания. Ни о каком прогрессе науки и технологии речь вообще не шла, а сами тяжелые условия жизни, высокая смертность населения, и прочее, из объектов разрешения  проблемы превращались в лишнее доказательство того, что Бог разгневан и мстит таким образом за грехи. Система,  построенная на  мотивации ухода от наказания,  работает только на усиление самой системы, так как ее движущим фактором, движущей эмоцией является страх. Очевидность неэффективности подобной организации религии была усилена Римским господством. В условиях внешнего управления основную функцию управления в государстве получили служители культа, которые не только не занимались просвещением населения, а, наоборот, обособили свою власть, усилив давление на гражданских лиц. Следует отметить, что Бог, как универсальная динамическая когнитивная система, может опосредовать любое проявление действительности. Именно поэтому со временем появилось представление о незамедлительности наказания Бога за проступки и преступления. При том, что любое несчастье приписывается Божьему деянию, выстраивается обратная причинно-следственная связь, в которой несчастье, случившееся с человеком,  находит свою причину в его прошлом, являясь в глазах познающего следствием. Такого рода мышление рано или поздно исчерпывает себя как поведенческий регулятор в отношении объекта управления. Несчастья случаются всегда, даже сегодня в рамках поведенческой школы людологии, весьма сложно гарантировать какую бы то ни было результативность бытия человека на длительный срок.  Вместе с тем, в поведенческой модели любого человека содержится понимание того, что следование определенным правилам (закладывается в детстве  системой воспитания) гарантированно приводит к определенному результату. Родительское «веди себя хорошо, и все будет в порядке» есть сильнейший механизм, который в будущей жизни человека определяет его ожидания и стремления  в форме практических действий. Человечество в различные моменты своей истории и в разных регионах пыталось преодолеть влияние семьи, как  формы наследования не только биологического типа, но и социокультурной формы, привычки жизни. Наиболее оптимальны были греческие пайдеи, особенно тип воспитания в Спарте; в отношении других регионов был  развит институт инициации, который по своей сути был переходом от одного социальногоположения  к другому и содержал при этом все признаки игровой формы бытия высшей формы алеантности (единственный раз в жизни, усиленное экзистенциальное противоречие, публичность, добровольность участия, вожделение удачного результата, абсолютное формирования  представления об участнике и прочее). Вместе с тем, постепенно инициация перестает быть сакрализованным типом действия, все меньше богов присутствует в ней. С переходом в монотеизм испытание практически утрачивает свою функцию, за счет роста экономики приобщение к социуму происходит автоматически по признаку возможности служения интересам социального (служба в армии, налоги, имущественный ценз). Вместе с тем появляются новые социальные фильтры, эффективность которых определяется не самой процедурой, а властной оценкой лиц, управляющих обществом. Если процесс инициации был обязателен для всех, не могло быть такого, чтобы взрослый член общества, имеющий «гражданские» права, не прошел его, то, с появлением  классического государства, происходит передача власти по наследству, развивается институт  специальных служб, где нет необходимости в свободных гражданах, нужны исполнители, которых никто не знает, и которые всецело принадлежат государству. Инициация переходит в область государственного аппарата, сообществ, перестает быть общественным публичным институтом.1 Таким образом, второе рождение, социальное рождение, каковым инициация и является, пропадает из программы человеческой жизни. Но, вместе с тем, остается социальное ожидание второго рождения, так как данная функция необходима любой особи человеческого типа (до исх пор язык улавливает в речи оборот состояться в жизни). Именно в это время вторым рождением становится брак, имущественный ценз и прочее (на этом же играет и Христианство — причастие как  форма утраченной инициации, на этом же до сих  играет государственная  служба в рамках определения собственности  компетенции- кто и кого наделяет полномочиями, увольняет со службы и так далее). Вместе с тем, все данные формы не абсолютны и не дают возможности человеку качественного изменения в том виде, как это было в инициации, то есть, не стирают полностью те механизмы, которые были в нем заложены в процессе воспитания (причинно-следственные связи, ожидание позитивного), соответственно, рост социальных страхов становится неуправляемым. Христианство здесь, в рамках опять же стратегии управления бытием в возможности, возродило инициацию как таковую, совместив ожидания позитивного с гарантией Рая после смерти, очищения.  Тем самым в практическом смысле дало успокоение людям при жизни. В пользу этого говорит и то, что у ранних христиан крещение проводилось перед смертью, так как являлось формой полного очищения от всего того, что было ранее, а следовательно, гарантировало, что до смерти человек не успеет согрешить и точно попадет в Рай.


Провозгласив, что Бог есть любовь, Иешуа добился абсолютной встречности и подобия Бога людям. Невозможно отталкивать того, кого любишь, невозможно вредить тому, кого любишь, невозможно не знать любви, невозможно познать любовь. Любовь, как заданное влечение человеку, сопутствует ему на протяжении всей жизни, и каждый раз удивляет его. Познание Бога через любовь гарантирует, что человек никогда не отвернется от Бога, как никогда не перестанет искать любви в той или иной ее форме (в конечном счете, даже попытки забыть любовь — лишь следствие любви и одна из ее стадий). Эмоция любви намного более позитивна, чем эмоция страха. Она  не является репродуцирующей самое себя, она является самодостаточной. С любовью связаны  многие загадки человеческой природы, которые не разгаданы до сих пор (репродуктивная функция человека, сексуальные техники и влечения, забота о потомстве, самопожертвование, неконтролируемые  поведенческие импульсы, явления синхронистичности, и так далее). Любовь, понятие любви, всегда выступает как предел обороны Разума перед эмоциональной составляющей текущего состояния субъекта. Там, где дихотомия чувств  достигает своей кульминации, и назвать то, что происходит с тобой не  получается, говорят о любви.  Измененность сознания — так же спутник любой любви. Химические реакции, происходящие в организме влюбленного человека чудесны и загадочны. Состояние влюбленности, скажем прямо — божественное состояние.  Мир, построенный на любви — мир западного человека. В Коране, например, основной эмоцией, так же, как и у древних иудеев, является страх, но и там содержатся упоминания о наслаждении плотской любви, которая ждет тех, кто попадет в Рай в виде вознаграждения.


Христианство, таким образом, выиграло по сравнению с Ветхим заветом в чистом виде, сделав любовь движущей эмоцией Бога, увязав все парадигмы бытия любви к Богу. Вместе  с тем, оно приблизило Бога в самых рядовых отношениях влюбленности, ревности. Если бы акты полового соития были так сложны по доступности, как это представляется влюбленным людям в отношении объекта влюбленности, человечество давно бы вымерло. В любовных отношениях простота и уверенность действий, вкупе с элементарной игровой атрибутикой практически гарантируют положительный  результат. Но ничто так не укрепляет силы наивного влюбленного, как молитва к Богу о предмете своего обожания в состоянии полярности противоречий бытия в возможности (состояние сомнения, ревности и тому подобное). Поэтому каждый положительный результат — в зачет молитве и поддержке Бога, каждый отрицательный (при не склонности людей видеть собственность своих ошибок) — на счет объекта обожания, обстоятельств, и тому подобное. Крайние случаи мало кого переубеждают, так как социальные системы функционируют  и живут в живых людях, вся история, известная нам — история тех, кто выжил. Мы не услышим тех, кому не повезло, мы не услышим тех, кто не спасся от рук убийцы, пал жертвой своей глупости, покончил с собой, только статистика насильственных смертей может нас побеспокоить, но и то, ненадолго. Но не забудем — Христианство запрещает самоубийство. В области регулирования  социальных отношений любовь уравновешена простотой запрета беспорядочных половых связей —  «не прелюбодействуй, не возлюби жену ближнего своего». Необходимо помнить, что современному отношению к браку всего каких-то 70 лет, до этого брак был единственной формой легитимности притязаний на женщину, в Древней Иудее — единственной формой общения с женщиной (исключая, конечно, специальных общественных женщин, статус которых, кстати, никогда не ущемлялся в архаичные эпохи).


Помимо этого не следует забывать об элементарном эгоизме, который тоже удачно регулируется Христианством — «возлюби ближнего своего,  как самого себя». Любые проявления эгоизма, вплоть до самых крайних, перестали таким образом быть сугубо личными в проекции общения, общежития;  для отдельных групп индивидуумов они становятся мерой возможного и должно принятого в общественной коммуникации.


Любовь, как форма отношения с миром, также позволила в дальнейшем Христианству преодолеть национальный характер, объединив народы, так как любовь не является свойством нации, она есть свойство человеческой натуры, вполне универсальное. В то время, как  каждая нация имеет свой специфический культ божественного (архаичная мифология уникальна у каждого народа).

Понимание Бога как данности для бытия человека («Бог в тебе») было весьма рискованной тезой, правильность  и целесообразность которой не апробирована до сих пор таким образом, чтобы можно было сказать, что это удачная конструкция.  Но это позволило структурировать абсолютным образом основополагающие принципы встречности и подобия каждого к Богу. Нет большей удачи, чем не обращать в форме причастности, а кооптировать в саму систему субъекта, делая его ее частью. Но мало назвать и объявить, что Бог в каждом из нас.  Это утверждение рождает конструкцию бытия в возможности, которая требует, как любое бытие в возможности, своей реализации в области действительного: данное бытие должно быть представлено чувственным образом. Так благодаря чему же можно удостовериться, что Бог в тебе?  Что такое угадал Иешуа, что данный тезис стал руководством к строительству цивилизаций, истиной,  которая прошла проверку сомнением миллиардов человеческих душ?  Или это внушение? Красивая фраза, которая пришлась к месту в общем хаосе запуганных верующих?  Отнюдь.

Устройство  мыслительной деятельности человека таково, что оно непознаваемо. Наличие мысли у отдельно взятого индивидуума презюмируется, но не усматривается вне поля реализации его мыслительной деятельности. Просто, глядя на человека, порой невозможно определить, жив он или мертв (для этого используют труд судмедэксперта, так как некоторые яды и органические поражения могут приводить к полному обездвиживанию, замедлению дыхания, но жизненные функции при этом могут быть восстановлены), и уже тем более нельзя проникнуть в область его мыслительной деятельности. Безусловно, каждый из нас может прочесть настрой человека по глазам, по его непроизвольным движения, по его языку тела, но все это  формы проявления мысли, которые мы в той или иной степени можем идентифицировать с языком  тела, улики поведения и так далее. Сама по себе мысль не проявляется как  мысль и только, но существует и вне проявлений.  Область мысли доступна исключительно индивидуально, но каждому. Это и легло в основание философии Рене Декарта – cogitoergosum, но за 16 веков  до него к этому же выводу пришел Иешуа, использовав его практически, а не отвлеченно. В области мысли каждое из противоречий кажется истинным, пока не  произойдет снятия противоречия, область мысли, бытие в возможности в своей предельности — среда крайне не стабильная. Если убрать из области мысли технологии социального (знания, представления, привнесенные средой) и сосредоточить внимание человека исключительно на той области, в которой он остается  один на один сам с собою, эффект может быть неожиданным. Первая практика в этой области — самоидентификация. Как только субъект осознает искусственность своего имени, как только ему предлагается отказаться от идентификации себя в имени, происхождении, профессии, роде занятий, прошлом опыте  и тому подобное, происходит некоторый мыслительный и эмоциональный ступор.  При доведении объекта до предельности высказываний типа определения свойства человека, человечества, времени, пространства, применительно к своей (опять же, личности ли уже?) личности, наступает паника. При использовании психотропных средств, преодолении порога боли, переживания нерва боли, возможности исследования увеличиваются. При длительном воздействии — продолжительном одиночном заключении, изоляции, запрете на разговор, отсутствии возможности визуальных и тактильных ощущений, интенсивном применении фармальдегетиков, объект утрачивает социальные ассоциативные связи, навыки логического мышления, адекватность реакций, поддается поведенческому управлениюпо типу сигнальной системы Павлова. Вместе с тем у объекта никогда не пропадает способность высказываться, мыслить.  Мышление восстанавливается  в короткие сроки при нормализации среды обитания, негативное воздействие  замещается другими эмоциями и  постепенно вытесняется из памяти, возвращение к нормальной жизнедеятельности  происходит безболезненно и не требует специальных мер воздействия. Период реабилитации так же скоротечен и в отсутствии внешнего раздражителя, реализующего воспоминания, в большинстве случаев приводит к полному восстановлению ранее утраченных функций социального общежития.

Вышеописанные опыты показывают, что человек не утрачивает мыслительной способности ни при каких обстоятельствах.  Более того, мыслительная деятельность может создавать собственные миры, слабо доступные для проникновения – параноидальный бред, шизофрения, прочие типы умственных расстройств.Не говоря уже о творческих запоях,  сложностях диагностики аутизма у детей и прочее.

Алкоголь, наркотические  средства как форма, меняющая сознание,  так же весьма наглядно демонстрирует, что даже при  скоротечном глубоком поражении мозга  (состояние алкогольного опьянения), утрачивая речевую функцию, человек продолжает стремиться к мыслительной деятельности, а подчас и пытается ее выразить доступными ему средствами (буйство, плачь, и так далее).

Наконец, всем известен зазор, емко выраженный фразой о том, что истина, высказанная вслух, есть ложь.  Здесь же:  говорящий не знает, знающий не скажет. 

Иными словами, следует отметить, что область мысли, как область бытия, составляющего бытие в возможности мира, доступна только индивидуально, но, вместе с тем, обеспечивает сопричастность миру внешнему, оставляя в личности необратимый зазор между выражаемым, доступным для перцепции третьих лиц,  и лично переживаемым и мыслимым.В стандартных терминах — беспокойство, мечты детства, несбывшиеся надежды, страхи, мелкие собственные радости, чувство неудовлетворенности и прочее, и прочее. Зазор есть всегда. Постепенно этот зазор  в той или иной степени  начинает составлять свойство личности, возможно определяя ее поведенческую составляющую. В народе: чужая душа — потемки. Этот зазор очень точно формулируется понятием души человека. Христианство пошло дальше, связав его с Богом. Таким образом, христианский  Бог сопутствует человеку всегда и находиться внутри его, пока он способен коммуницировать, и во внешней деятельности, пока человек способен любить (а любви все возрасты покорны).  Две данные составляющие и определили христианство как религию- надежду. С субъективной точки зрения, как возможность сбыться всему сокровенному и тайному в душе человека, в объективном -  как возможность преодолеть время и пространство, приобщиться к миру, превзойдя себя (любовь, в конечном счете — редуцированная форма  инстинкта размножения).

Но на этом свойстве Христианства надо  остановиться подробнее.  Христианство в своей сути дает спасение в форме надежды и гарантии для того, кто верит, что он спасется. Именно этот тезис подвел  церковь в новое время, когда жизнь телесная «здесь и сейчас» была признана самодостаточной.  Ранее бытие человека было столь болезненно и  столь беззащитно, что проще было создать догму о том, что жизнь «здесь и сейчас» — лишь испытание и переход в мир иной, который, как раз и является  формой  подлинной жизни. Даже фараоны начинали свое правление с подготовки перехода в этот мир- строительства пирамиды. Христианство давало надежду, позволяя преодолеть старый мир, при этом преодоление этого старого мира сводилось по сути к преодолению старой ритуальности и мифологии, к практике стабилизации хаоса социального бытия в возможности. Неслучайно ад у Данте — это место без надежды («оставь надежду всяк, сюда входящий»).  Конструкция  подобного рода представляет собой яркий пример правильной организации социальной системы, так как является абсолютным противовесом любому сомнению, в том числе и экзистенциальному (если я еще жив, значит, для чего-то нужен Богу, мое предназначение не исполнено до конца). Действительно, при наличии когнитивного сомнения перед личностью предстает мир, ограниченный представлениями о рождении (факт, эмпирически не установленный и не  проверенный на собственном опыте субъектом рассуждения) и  смерти (факт, который проверить не удастся — пока есть человек, нет смерти, когда приходит смерть — нет человека). Таким образом, знание о начале и конце жизни не относится к проверяемым эмпирически явлениям. И начало жизни, и конец являются парадигмами бытия, в которых превалирует  целевая причина, то есть  бытие в возможности. Данное бытие в возможности может быть по содержанию наполнено чем угодно, но по своей конструкции останется неизменным. Противоречие между идеальным и реальным в данных парадигмах не выражено паритетно, и не является антагонизмом  по типу «реализуется — не реализуется». Желает или не желает субъект познания, но соотношение идеального и реального в данных парадигмах неизменно. В индивидуальном плане  для познающего — это собственные воспоминания о прошлом,  рассказы родителей, но никогда личная уверенность (в праве даже есть такой институт — тайна усыновления), в волевом моменте влияния индивидуума, разницы между смертью и рождением действительно нет (и там, и там без волевого участия). Познание смерти, опять же, происходит путем  относительного  проецирования смерти других.  Но человеку свойственно  предполагать в своих действиях бессмертие, именно поэтому любое теоретизирование  на любую философскую тему начинается с осознания конечности своего существования. Логика постепенно трансформируется в логику абсурда и личности буквально не на что  опереться при  любом пролонгировании проникновения в парадигму бытия смерти. В некотором роде человеку здесь по — прежнему(помимо веры в Бога) остается только некоторая ритуальность бытия, продолжать которую можно до бесконечности.  Христианство первым заметило, что рождение и смерть – это прежде всего бытие идеи, парадигмы этих явлений состоят в  большей части из бытия в возможности. Следствием этого стала активная работа по наполнению данных парадигм конкретным содержанием для тех, кто ближе всех находится в коммуникации с ними (приговоренные к смертной казни преступники, умирающие по естественным причинам, тяжело больные, и прочее). При этом, в отличие от предшественников, Иешуа не выдвигал никаких материальных  предпосылок  к  тому, что  субъект мог присоединиться к сформированному им бытию в возможности после смерти. Единственным условием была вера в Бога, сопутствующие  этому покаяние и обращение в веру. Таким образом, с точки зрения конкуренции культов Христианство так же выигрывало, давая взамен только одно — форму, которую наполняла надежда самого верующего. Надежда уходит последней, христианство — тот механизм опознавания реальности, при котором, чтобы ни случалось, надежда не уходит никогда, превращаясь в элемент движущей причины парадигмы бытия верующего. Подъем эмоциональности субъекта обеспечивается за счет природы бытия в возможности, ибо надежда, как таковая, есть ничто иное, как противоречие по бытию в возможности к тому бытию в возможности, которое является результатом познания бытия в действительности, которое субъектом не  приемлемо, является противоречием к нему, как  материальному субстрату, объекту  материального мира. При этом сама действительность, чем сильнее она давит на такого субъекта, тем сильнее бытие в возможности, составляющее его противоречие (представления христианства). При том, как зарождалось христианство -смерть, как личный пример и как действительно путь к лучшему, к свободе — воскресение,- то смерть является избавлением и освобождением, но только для тех, кто уверовал и приобщился к Христу, прочим же (и опять специальный запрет на самоубийство) — нет надежды на спасение и на избавление, а только адские муки вечные. Надежда, как естественное  противоречие бытия в действительности, продуцируемое бытием в возможности, подтверждается многократно самой организацией христианства,  а в дальнейшем и церковью как организацией, во многом превосходившей государство. Таким образом, Бог христиан является продуктом естества человека, формой, которая развивает и усиливает природные, исходно заданные свойственности человеческого вида: мысль, как форму бытия, надежду, как личное противоречие бытия в возможности, любовь, как базисную  положительную эмоцию. Структурирование надежды в субъективном плане тесно связано и с областью зазора бытия в возможности и с областью любви — и там, и там это бытие в возможности (надежда) является сопутствующим фактором. В системе религий того времени, требовавших подчинения  правилам  и устоям, которые во многом уже были устаревшими или не применимыми к области действительного (не снимали социальные  противоречия) христианство, регулировавшее исключительно область бытия в возможности, абсолютно не требовательное к культу (вино — кровь, хлеб — плоть в католицизме, например) было однозначно жизнеспособнее, так как не ставило себе, помимо всего прочего, политические цели. Христианство  преследовало только одну цель — дать счастье и успокоение обычному, точнее, любому человеку. Все отвергнутые, проклятые, забытые,  решительно все  могли приобрести внутреннее спокойствие, получить то, что не дает ни одна власть, никакие деньги. При этом не забудем и о том, что основанием  этого было управление бытием в возможности  приобщающейся к религии личности. 

В остальном христианство развивалось как обычный культ и обычная организация.  Структура церкви отвечает  большинству  социальных институтов, обладающих высокой степенью эффективности (алеантности реализации бытия в возможности в действительность).

1Именно здесь можно  было бы предложить дню современному вводить смертную казнь не как  форму уголовного наказания  для всех граждан, а именно как  форму дисциплинарного взыскания для государственных служащих, так как именно государство, государственная власть  до исх пор несет на себе  отпечаток именно архаичного наследия.

Да 0 -1

Ваши голоса очень важны и позволяют выявлять действительно полезные материалы, интересные широкому кругу профессионалов. При этом бесполезные или откровенно рекламные тексты будут скрываться от посетителей и поисковых систем (Яндекс, Google и т.п.).

Пока нет комментариев

Для комментирования необходимо Авторизоваться или Зарегистрироваться

Ваши персональные заметки к публикации (видны только вам)

Рейтинг публикации: «Проектирование социальных систем. Часть 5. » -0 звезд из 5 на основе -1 оценок.
Адвокат Морохин Иван Николаевич
Кемерово, Россия
+7 (923) 538-8302
Персональная консультация
Сложные гражданские, уголовные и административные дела экономической направленности.
Дорого, но качественно. Все встречи и консультации, в т.ч. дистанционные только по предварительной записи.
https://morokhin.pravorub.ru/
Адвокат Фищук Александр Алексеевич
Краснодар, Россия
+7 (926) 004-7837
Персональная консультация
Банкротство, арбитражный управляющий: списание, взыскание долгов, оспаривание сделок, субсидиарная ответственность. Абонентское сопровождение бизнеса. Арбитраж, СОЮ, защита по налоговым преступлениям
https://fishchuk.pravorub.ru/

Продвигаемые публикации

Яндекс.Метрика