Командировка за ... трупом!

Единственный раз в моей судебно-медицинской жизни не состоялась эксгумация. Не помогла даже (а, может, помешала!) медицинская деонтология.

Следственный эксперимент

«В целях проверки и уточнения данных, имеющих значение для дела,
следователь вправе произвести следственный эксперимент…,
если при этом… не создается опасности для… здоровья» окружающих.
УПК РСФСР, статья 183 (сноска 1).

Рейсовый автобус задавил пешехода. Насмерть. Прямо на остановке. «Гаишники» выполнили осмотр места ДТП и автобуса, опросили водителя и свидетелей, отправили труп в морг. Было неясно – кто виноват. Водитель, нарушивший правила останавливания-трогания, то ли пешеход, то ли гололёд. И следователь, не откладывая выяснение истины до утра, распорядился повторить маневры злополучного автобуса. Ошеломлённый несчастьем водитель не посмел отказать. Катание вперёд-взад по автобусной остановке и в быстро сгущающихся зимних сумерках привело к ещё одной жертве. Гибели молодого парня.

Цикл неотложных действий повторился (см. выше). Новый виток следственной спирали завершился отправкой в морг второго трупа, а водителя — в камеру. Маневры были оформлены как следственный эксперимент, в протокол которого включили и парня. В качестве понятого. Надо же как-то оправдать присутствие зеваки в опасном месте.
Само собой решилось, что во второй смерти виноват водитель. Не милиция же! А о первой смерти и говорить нечего. Следственный же эксперимент показал! Водитель получил за двух пешеходов почти на всю катушку (сноска 2). Родственники первого пешехода были «отомщены» с избытком.

Родители второго, справедливо подозревая милицию в уловках, позволивших ей избежать наказания за смерть сына, суровым приговором не удовлетворились. И стали писать жалобы. В милицию, прокуратуру, суд, советско-партийные органы. Сначала на уровне города Нефтеюганска. Затем в областные инстанции. К жалобам обстоятельно прикладывали всю предыдущую переписку. Когда они добрались до Москвы, в Генеральной прокуратуре поняли, что чернила у жалобщиков закончатся не скоро. И повелели «решить вопрос». Областная прокуратура, которая также числилась по этому делу «отписантом», а сейчас была назначена исполнителем, обратилась к нам.

Изучив в уголовном деле, поднятом из судебного архива, события трехлетней давности, наметил план действий. Передопросить, но уже с моим участием организаторов и свидетелей опасного эксперимента, водителя, отбывавшего срок в Нижне-Тагильской колонии. Провести (с моим участием!) автотехническую экспертизу. Но в первую очередь эксгумировать труп и разобраться по сломанным костям, порванным связкам и сухожилиям, что же произошло. Первичное исследование выполнено на добротно-рядовом уровне, но здесь случай особый. Пока не составишь собственную гипотезу ДТП (с подвариантами!), основанную на объективных данных, бесполезно двигаться дальше. Кстати, а где повреждённая одежда?

Областная прокуратура с моими доводами согласилась, несмотря на то, что «понятой» был захоронен в Калининграде, на родине. И командировала со мной прокурора-криминалиста.

Кладбище

Извлечение «трупа из места захоронения… производится
в присутствии… врача — специалиста в области судебной медицины…».
УПК РСФСР, статья 180.

Смотритель кёнигсбергского кладбища вёл нас по дорожке, усыпанной мелкой цветастой щебенкой и переливающейся на ярком солнце разноцветными искрами. Я с интересом глазел на сохранившиеся островки многовековой немецкой культуры(сноска 3). Анас Каусарович, мой служебный попутчик, шагал целеустремлённо, не отвлекаясь на чужое благолепие. Синий прокурорский костюм плотно облегал его коренастую фигуру. Широкая щётка чёрных усов воинственно топорщилась. Про себя я поддразнивал его, боясь обмолвиться вслух, – Ананас Корсарович (сноска 4).

Нужное захоронение оказалось в старой части кладбища. Бывший человек и пешеход был упакован под многотонный широкий монолит с вертикальным монументом. Назвать всё это могилой — повернётся только суконный язык российского следователя в протоколе предстоящей эксгумации. «Чтобы извлечь, — соображал я, — придётся рыть параллельно и у края плиты новую могилу, потом выкладывать по всем правилам шахтёрского искусства горизонтальный штрек, откапывать гроб и, пятясь задним ходом, выбираться наверх». «Вирануть»(сноска 5) грандиозный памятник с основанием не удастся — автокран не подпустят столетние деревья. Посмотрел на прокурора. Усы приуныли. Было отчего. Смотритель мои врачебно-такелажные размышления подтвердил.

Но нет задач, которые бы не осилили большевики в блоке с беспартийными. Из прокуратуры Калининградской области мы дозвонились до Тюмени и поставили в известность. Думаю, что наше сообщение запустило прокурорско-партийные переговоры по маршруту Тюмень-Москва-Калининград. Платить тогда было не принято. Всех хозяйственников ломали через жёсткую партийную коленку. По опыту знал, что всё должно закончиться командой местным ритуальщикам безвозмездно и безотлагательно оказать помощь тюменским товарищам. А пока было велено ждать.

Деонтологическое действо

Деонтология не предусмотрена ни одним законом СССР, РСФСР, РФ или Калининградской области.
Автор.

УПК РСФСР не обязывал следователя ставить в известность родственников умершего об освящённом законом вскрытии могилы, а тем более испрашивать разрешения. Тем не менее, не знаю случая, чтобы родственники не были заранее проинформированы, а эксгумация состоялась в случае их ожесточённого неприятия. Переступать нравственный порог не решался никто. Так что встреча с родителями была неизбежна. Кроме того, профессиональная педантичность не позволяла мне упустить возможность выяснить судьбу одежды и обуви «понятого», которая была интересна как дополнительный объект экспертизы.

А.К. привычно выписал повестку и уже договаривался с заместителем облпрокурора по следствию, чтобы водитель отвёз её родителям на дом. Вдруг мою заскорузлую душу осенило. Любое приглашение в прокуратуру настораживает самого добродушного и законопослушного гражданина. Я представил себе, как родственники, вынув из почтового ящика невзрачную с виду бумажку, проведут бессонную ночь и явятся к нам неприступные как противотанковые ежи. И решил перехватить инициативу в свои деонтологические руки: «Поедем вечером сами, без предупреждения!». Корсар, ещё пребывавший в послекладбищенском смятении (эта эксгумация была для него первой!) и ответственно переживавший за исход командировки, легко уступил мне лидерство.

Когда мы позвонили в дверь, отец и мать погибшего готовились вечерять за круглым столом в зальной комнате. Появление непрошеных гостей, особенно бравого прокурора, произвело на них эффект не меньший, чем повестка. Но она бы бесстрастно молчала. А я заговорил (откуда что взялось!), пытаясь максимально проникнуться душевным состоянием хозяев: «Генеральный прокурор придаёт огромное значение установлению истинных виновников трагической гибели вашего сына. Из опытных сотрудников сформирована мощная следственная бригада, которая перепроверяет всё заново и т.д. и т.п.».

Многословно, но уважительно развивая эти простенькие тезисы, я заметил, как первоначальная ошарашенность собеседников плавно перетекает в готовность помочь общему делу. На них произвело впечатление, какая огромная махина приведена в действие из-за них — маленьких людей. И тогда осторожно перешёл к наиделикатнейшей задаче нашей миссии: «Нас специально командировали из Сибири, чтобы выполнить важнейшую часть этой огромной работы. Узнать всё, что вы можете сообщить о смерти сына. Выполнить экспертизу одежды, которую вы получили в нефтеюганском морге. И самое главное — ещё раз исследовать тело».

При последних словах мать всплеснула руками, а уже смягчившееся лицо отца стало вновь непроницаемым. Я употребил всё свое красноречивое усердие, чтобы объяснить важность эксгумационного мероприятия. И в завершение официального раздела встречи: «Мы не торопим вас с ответом, но будем ждать, сколько сочтёте нужным». Родители расчувствовались и не захотели отпускать нас без чая. Мы не воспротивились и терпеливо слушали сбивчивое, со всхлипываниями повествование расплакавшейся мамы. Как трудно жили, когда родился единственный Олежка. Каким он рос послушным мальчиком. Как неохотно отпустили его в чужие края – зарабатывать на будущую свадьбу. Как получили смертную телеграмму. Оставившую их одних на всём белом свете. Без сына, невестки, внуков.

…На следующий день родители явились в прокуратуру с осунувшимися от бесплодных мучительных дум лицами и единственным вопросом: «Установит ли повторная экспертиза трупа правду?». Я ответил честно, что поиск истины зависит не только от меня. Но добавил, что мы не можем уехать, не выполнив служебного задания по уголовному делу, которое было возбуждено в связи с вашими же многочисленными обращениями в различные инстанции. Похоже, что мои собеседники были к такому варианту готовы, так как отреагировали незамедлительно: «Мы ничего не хотим больше, только не трогайте нашего сына».

Так оказались тщетными мои деонтологические потуги. Прокурору ничего не оставалось, как запротоколировать отказ от каких-либо претензий. Даже при отсутствии правовых последствий, которых добивались безутешные родители. Мне — исследовать
одежду, хотя без трупа это уже не имело никакого значения. Москве – убедиться, что «выжать» из дела более ничего нельзя. Тюмени – дать нам добро на возвращение.

Так бесславно закончилась, благодаря (или вопреки?) медицинской деонтологии (сноска 6), эта командировка. И безрезультатно для водителя, который мог рассчитывать на пересмотр дела по второму трупу в свою пользу. Никогда более после этого случая я не брал на себя ненадлежащие функции.

Сноски
1 События происходили в начале 80-х годов прошлого столетия, когда действовал УПК РСФСР.
2 Статья 211 Уголовного кодекса РСФСР: «Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспорта лицом, управляющим автомототранспортным… средством…, повлекшие гибель нескольких человек, — наказываются лишением свободы от трёх до пятнадцати лет…».
3 Koenigsberg основан немецкими рыцарями в 1255 году как замок. Не раз отходил к России, окончательно – в 1945 году. Победитель переименовал город и полностью депортировал местное, пережившее войну, население.
4 Анас – радость, Каусар – обильный (араб). Корсар – пират, морской разбойник.
5 Вира – поднимай вверх, вверх помалу (команда из профессионального жаргона строителей).
6 Deon, deontos – должное, надлежащее (греч.) общение, в том числе с родственниками умершего (сокращённая формулировка автора).