16.2
В отношении права как когнитивной системы, при понимании права как конечной формы познания в области гарантированности результата познания, следует отметить, что предмет (понятие преступления) сформирован явно недостаточным образом, так, в область его определения не попадают функции, так или иначе присущие уголовному праву. Однако данный вопрос весьма сложен уже в силу того, что само отраслевое деление (критериями которого выступают предмет и метод правового регулирования) является дискуссионным в рамках универсального познания и вряд ли представляется последовательно -обоснованным с точки зрения категорий философского характера.
Именно поэтому, отмечая возможную область предметности уголовного права в случае создания универсального понятия преступления, мы вынуждены отметить некоторое отличие понимания предмета правового регулирования, предмета права, нежели то, что предусмотрено в качестве автоматизированного восприятия в рамках юридической науки.
Что есть предметность познания вообще? — вот область общего, в которой необходимо должно быть детализировано наше рассуждение о возможном предмете уголовного права, в случае формирования универсального понятия преступления. Предметность того или иного процесса познания необходимо определяется через понимание сущности, так именно сущность явления образует ту имманентность корреспондирования идеального, которая неизменно передается в любой форме циркулирования бытия в возможности.
Рассуждение о сущности возможно опять же только в рамках универсального понимания предмета уголовного права. То есть это так же дело в достаточной степени будущего.
Уголовное право (будущего прототипа) — как единственный, всепоглощающий источник представления о преступлении формирует предмет познания для любого субъекта познания. С гносеологической точки зрения уголовное право выступает корректирующей величиной результата познания преступления, от кого бы оно не исходило. При самом познании, субъект должен руководствоваться методами познания уголовного права, а, следовательно, выводы, к которым он приходит, должны совпадать с содержанием уголовного права. При этом само уголовное право как воплощение универсального бытия в возможности преступления, сообщает индивидууму возможные формы познания, детализирует их по статусности субъекта познания, по продолжительности познания, по его девиации.
Сегодня ситуация далека от вышеописанной. Именно поэтому сегодня уголовное право имеет частичность, которая претендует на универсальность, но в целом следует отметить, что даже в первом случае (будущем) мы, конечно же. Формализация бытия в возможности на уровне его перехода в действительность (структурирование самое себя в области самовыражения, самореализации, либо в части структурирования целостной парадигмы) должна происходить в соответствии с содержанием уголовного права. Это возможно в двух случаях, с помощью двух методов. Первый был испробован тысячи раз: это тоталитарный запрет на выражение девиантного бытия в возможности общепризнанному, правовому. Формы, в которых обретает себя данный способ, весьма полярны, начиная от «мягкого тоталитаризма», хорошего тона, и заканчивая государственной цензурой и физически устранением несогласных (особенно активно практикуется в современное время- такова дань амбициям унивресализма). Второй способ исторически необходим, для него уже созданы предпосылки, но его конечная результативность пока не представляется точной и ясной для ее практической реализации. Это путь универсального снятия противоречий возможности, без того, чтобы допускать их реализации в действительность. Человечество уже достаточно накопило опыта для того, чтобы сделать возможным реализацию той или иной частно — чувственной реализации не в рамках схемы «мысль — действие», а в рамках «мысль — мысль». И вопрос здесь вовсе не в области сознательности, ли рациональности, нет вопрос власти — вот почва данной возможности. Если существует некоторый конгломерат, способный по своим параметрам очерчивать точное структурирование бытия универсума явлений по определенному кругу вопросов, то это уже тоталитарность, которая может быть поддерживаема в части своего воплощения мощью государства, но без замещения государством тоталитаризма познания. Вера, обретающая себя в рамках знания, не может быть половинчатой, она не стремится к уверенности частичного, знание бывает абсолютным и ограничено лишь временной возможностью противоречия самое себя (сомнение), точно так же как и монолиты бытия в действительности тех или иных конгломератов парадигм.
Таким образом, уголовное право должно выступить синкретичным конгломератом:
1. Универсализма, способного снимать абсолютно любые формы бытия в возможности преступления от кого бы они не исходили в части их приведения содержанию самой универсальной нормы (такое в теории невозможно, но на практике довольно часто встречается). Наиболее подходящим методом для этого является формирование титульности уголовного права в теоретической модели универсальности через принятие Уголовного кодекса посредством принятия путем всенародного голосования, при необходимом наличии квалифицированного большинства «за».
При этом система восприятия предмета познания (преступления) в рамках уголовного закона должна быть построена таким образом, чтобы при учете всех возможных групп носителей того или иного бытия в возможности было возможно максимально просто просчитать вероятность той или иной девиации в контексте ее прогресса по отношению к деформации общественного бытия в возможности, структурированного в норме права. При этом, конечно же, следует отказаться от такого принципа, как равенство всех перед законом и судом. Данный принцип действует в рамках уголовной ответственности, но он никогда не имел воплощения в рамках активизации внимания к той ли иной форме перехода бытия в возможности в действительности в части дестабилизации общественного бытия в возможности (отношение к украденной банке варенья и к миллиарду совершено различное). Но не стоит думать, что это отказ от демократии в той ли иной части, мы говорим об утверждении возможной дифференциации отношения права к действительности в самом праве. При принятии Уголовного закона посредством непосредственного волеизъявления народа это становится практически достижимым результатом, так как уголовное право из негативного регулятора отношений (запрет как косвенный мотив законопослушания) превращается в действительного регулятора общественных отношений в области структурирования представления о преступлении.
2. С этим связан второй признак уголовного права как универсального монолита бытия в возможности, заземленного на циничную всестороннюю реализацию в действительность. Уголовное право должно наравне с стабильной частью методологии познания (которая имеет жесткий порядок изменения) обладать оперативной частью реагирования на формы действительности. Это необходимо, во — первых, чтобы снять недостаток дублирования идеального в рамках сознания отдельного правоприменителя (т.е. формообразовать от случайно — закономерного отдельного акта структурирования к целенаправленному систематизированному алгоритму формирования бытия в возможности реальности и его последующей реализации), во – вторых, чтобы не допустить роста ретроспективности уголовного законодательства. Иными словами, в самом праве необходимо предусмотреть такую форму воплощения идеального в реальное, чтобы при изменении содержания в части оперативного реагирования система в любом случае отражала целостность представлений общества в отношении преступления. Не должно образовываться зазора между общим и частным. При этом формами показательности могут быть весьма различные группы носителей.
В целом следует отметить, что позитивному праву присуща возможность органичного прогнозирования и структурирования отношений социума в будущем. Но делать это в области универсальности правовой системы не имеет смысла, в то время, как в отношении частного предмета познания это является необходимым условием успешного регулирования общественных отношений. Таким образом, уголовное право, приобретая форму универсальности, создает двойную правовую реальность, с одной стороны, которой само уголовное право, а другой, — все остальные формы реальности в их отражении в нормах права. Это уже историческая традиция, которую невозможно изменить в целостности экзистенциального порядка. Главное то, что при данном подходе появляется возможность говорить о том, что уголовное право при всей его, как это может некоторым показаться, жесткости становится частью правового государства, частью правового общества. Оно отражает и вбирает в себя, вне зависимости от политической составляющей власти, срезы бытия в возможности различных групп и слоев общества, аккумулирует их в себе, соотносит в свете универсальной методологии и, в конечном счете, структурирует форму идеального бытия, снимающую абсолютно любые противоречия в отношении предмета познания. Реализация данной формы является так же и формой снятия противоречия индивидуума (как капля растворяется в воде, так и индивидуальное сознание тонет в общественном, универсальном бытии в возможности). Это в свою очередь позволяет говорить о том, что уголовное право сохраняет стабильный характер как в отношении самое себя, так и в отношении структурирования процессов общественного развития.
Особо обратим внимание на то, что именно уголовному праву выпадает такая честь — основного регулятора общественных отношений в частной сфере общественных отношений (в отличии, например, от конституции она — универсальная форма регулирования). Уголовное право удивительным образом по своей природе сочетает элементы публичного, внечувственного, доведенного до предела объективации величественного, общественного, и глубоко личных переживаний, воспринимаемых субъектом данных переживаний через уникальность и неоспоримость. Таким образом, уголовное право является своего рода прописным архетипом сознания личности. Оно есть воплощение противоположностей — идеального (статья, предусматривающая конкретный состав преступления) и реального — совершение преступления в отношении конкретного человека.
Право должно выполнять ту роль, для которой оно создано — снимать противоречия бытия в возможности субъектов познания неперсонифицированного круга лиц. Сегодняшнее состояние уголовного права — это помощь в снятии противоречий бытия в действительности. Уголовное право превращено в технический инструмент, который выражает ограниченные представления о преступлении. При этом представления ничейные, представления ничьи. Можно сказать, что уголовное право выражает вакуум познания, который никому не нужен и никем не понимаем и не признаваем как воплощение понятия преступления. Он держится только на возможности правоприменения, на возможности наложения уголовной ответственности за тот или иной круг деяний. Данная ситуация возможна в сфере нормативного регулирования, где ответственность возлагается за нарушение предписаний нормы, но уголовное право носит характер конституирования, а не регулирования, и оно не может выступать как средоточие возможных кодексов и санкций по отношению к регулятивным процессам в обществе вообще.
Уголовное право должно создать собственную область регулирования, формирование данной области необходимо начинать с формирования ее ядра — понятие преступления, его универсального определения и его универсального понимания безотносительно к каким-либо не универсальным формам бытия. Но пока именно универсальная форма взаимодействия одного субъекта с другим (власть — общество) формирует универсальное понимание того, что есть преступление и того, в каком направлении должна обнаруживать себя карательная политика государства.
Само по себе данное положение вещей губительно не только для политического устройства общества, но и для самого общества, таким образом предмет уголовного права — это стратегическая задача развития и становления для любого общества. В нашей стране она не выполнена, поэтому можно прогнозировать неизбежные социальные противоречия в будущем.
Предмет уголовного права — должен быть гносеологически верифицируем в его положениях, это возможно только при создании, как самой универсальной методологии структурирования права, так и универсальной методологии познания содержания, отражающего предмет права.
Мы считаем, что формирование цепочки шагов по выявлению возможных пределов познания- это первейшая задача науки уголовного права. Формирование алгоритмов усечения противоречий в области познания, — все должно быть сбалансированным и четко спланированным. Заинтересованность в этом самого государства – вот первейшая форма, в которой должно обретать себя желание как необходимость объективного познания.
Пока этого нет, данная книга - просто размышление к сведению, а уголовное право — просто отдельное частное бытие в возможности, объективированное определенным образом относительно определенных субъектов его реализации. Само наказание, возлагаемое на основе такого права уже преступно.
В отношении права как когнитивной системы, при понимании права как конечной формы познания в области гарантированности результата познания, следует отметить, что предмет (понятие преступления) сформирован явно недостаточным образом, так, в область его определения не попадают функции, так или иначе присущие уголовному праву. Однако данный вопрос весьма сложен уже в силу того, что само отраслевое деление (критериями которого выступают предмет и метод правового регулирования) является дискуссионным в рамках универсального познания и вряд ли представляется последовательно -обоснованным с точки зрения категорий философского характера.
Именно поэтому, отмечая возможную область предметности уголовного права в случае создания универсального понятия преступления, мы вынуждены отметить некоторое отличие понимания предмета правового регулирования, предмета права, нежели то, что предусмотрено в качестве автоматизированного восприятия в рамках юридической науки.
Что есть предметность познания вообще? — вот область общего, в которой необходимо должно быть детализировано наше рассуждение о возможном предмете уголовного права, в случае формирования универсального понятия преступления. Предметность того или иного процесса познания необходимо определяется через понимание сущности, так именно сущность явления образует ту имманентность корреспондирования идеального, которая неизменно передается в любой форме циркулирования бытия в возможности.
Рассуждение о сущности возможно опять же только в рамках универсального понимания предмета уголовного права. То есть это так же дело в достаточной степени будущего.
Уголовное право (будущего прототипа) — как единственный, всепоглощающий источник представления о преступлении формирует предмет познания для любого субъекта познания. С гносеологической точки зрения уголовное право выступает корректирующей величиной результата познания преступления, от кого бы оно не исходило. При самом познании, субъект должен руководствоваться методами познания уголовного права, а, следовательно, выводы, к которым он приходит, должны совпадать с содержанием уголовного права. При этом само уголовное право как воплощение универсального бытия в возможности преступления, сообщает индивидууму возможные формы познания, детализирует их по статусности субъекта познания, по продолжительности познания, по его девиации.
Сегодня ситуация далека от вышеописанной. Именно поэтому сегодня уголовное право имеет частичность, которая претендует на универсальность, но в целом следует отметить, что даже в первом случае (будущем) мы, конечно же. Формализация бытия в возможности на уровне его перехода в действительность (структурирование самое себя в области самовыражения, самореализации, либо в части структурирования целостной парадигмы) должна происходить в соответствии с содержанием уголовного права. Это возможно в двух случаях, с помощью двух методов. Первый был испробован тысячи раз: это тоталитарный запрет на выражение девиантного бытия в возможности общепризнанному, правовому. Формы, в которых обретает себя данный способ, весьма полярны, начиная от «мягкого тоталитаризма», хорошего тона, и заканчивая государственной цензурой и физически устранением несогласных (особенно активно практикуется в современное время- такова дань амбициям унивресализма). Второй способ исторически необходим, для него уже созданы предпосылки, но его конечная результативность пока не представляется точной и ясной для ее практической реализации. Это путь универсального снятия противоречий возможности, без того, чтобы допускать их реализации в действительность. Человечество уже достаточно накопило опыта для того, чтобы сделать возможным реализацию той или иной частно — чувственной реализации не в рамках схемы «мысль — действие», а в рамках «мысль — мысль». И вопрос здесь вовсе не в области сознательности, ли рациональности, нет вопрос власти — вот почва данной возможности. Если существует некоторый конгломерат, способный по своим параметрам очерчивать точное структурирование бытия универсума явлений по определенному кругу вопросов, то это уже тоталитарность, которая может быть поддерживаема в части своего воплощения мощью государства, но без замещения государством тоталитаризма познания. Вера, обретающая себя в рамках знания, не может быть половинчатой, она не стремится к уверенности частичного, знание бывает абсолютным и ограничено лишь временной возможностью противоречия самое себя (сомнение), точно так же как и монолиты бытия в действительности тех или иных конгломератов парадигм.
Таким образом, уголовное право должно выступить синкретичным конгломератом:
1. Универсализма, способного снимать абсолютно любые формы бытия в возможности преступления от кого бы они не исходили в части их приведения содержанию самой универсальной нормы (такое в теории невозможно, но на практике довольно часто встречается). Наиболее подходящим методом для этого является формирование титульности уголовного права в теоретической модели универсальности через принятие Уголовного кодекса посредством принятия путем всенародного голосования, при необходимом наличии квалифицированного большинства «за».
При этом система восприятия предмета познания (преступления) в рамках уголовного закона должна быть построена таким образом, чтобы при учете всех возможных групп носителей того или иного бытия в возможности было возможно максимально просто просчитать вероятность той или иной девиации в контексте ее прогресса по отношению к деформации общественного бытия в возможности, структурированного в норме права. При этом, конечно же, следует отказаться от такого принципа, как равенство всех перед законом и судом. Данный принцип действует в рамках уголовной ответственности, но он никогда не имел воплощения в рамках активизации внимания к той ли иной форме перехода бытия в возможности в действительности в части дестабилизации общественного бытия в возможности (отношение к украденной банке варенья и к миллиарду совершено различное). Но не стоит думать, что это отказ от демократии в той ли иной части, мы говорим об утверждении возможной дифференциации отношения права к действительности в самом праве. При принятии Уголовного закона посредством непосредственного волеизъявления народа это становится практически достижимым результатом, так как уголовное право из негативного регулятора отношений (запрет как косвенный мотив законопослушания) превращается в действительного регулятора общественных отношений в области структурирования представления о преступлении.
2. С этим связан второй признак уголовного права как универсального монолита бытия в возможности, заземленного на циничную всестороннюю реализацию в действительность. Уголовное право должно наравне с стабильной частью методологии познания (которая имеет жесткий порядок изменения) обладать оперативной частью реагирования на формы действительности. Это необходимо, во — первых, чтобы снять недостаток дублирования идеального в рамках сознания отдельного правоприменителя (т.е. формообразовать от случайно — закономерного отдельного акта структурирования к целенаправленному систематизированному алгоритму формирования бытия в возможности реальности и его последующей реализации), во – вторых, чтобы не допустить роста ретроспективности уголовного законодательства. Иными словами, в самом праве необходимо предусмотреть такую форму воплощения идеального в реальное, чтобы при изменении содержания в части оперативного реагирования система в любом случае отражала целостность представлений общества в отношении преступления. Не должно образовываться зазора между общим и частным. При этом формами показательности могут быть весьма различные группы носителей.
В целом следует отметить, что позитивному праву присуща возможность органичного прогнозирования и структурирования отношений социума в будущем. Но делать это в области универсальности правовой системы не имеет смысла, в то время, как в отношении частного предмета познания это является необходимым условием успешного регулирования общественных отношений. Таким образом, уголовное право, приобретая форму универсальности, создает двойную правовую реальность, с одной стороны, которой само уголовное право, а другой, — все остальные формы реальности в их отражении в нормах права. Это уже историческая традиция, которую невозможно изменить в целостности экзистенциального порядка. Главное то, что при данном подходе появляется возможность говорить о том, что уголовное право при всей его, как это может некоторым показаться, жесткости становится частью правового государства, частью правового общества. Оно отражает и вбирает в себя, вне зависимости от политической составляющей власти, срезы бытия в возможности различных групп и слоев общества, аккумулирует их в себе, соотносит в свете универсальной методологии и, в конечном счете, структурирует форму идеального бытия, снимающую абсолютно любые противоречия в отношении предмета познания. Реализация данной формы является так же и формой снятия противоречия индивидуума (как капля растворяется в воде, так и индивидуальное сознание тонет в общественном, универсальном бытии в возможности). Это в свою очередь позволяет говорить о том, что уголовное право сохраняет стабильный характер как в отношении самое себя, так и в отношении структурирования процессов общественного развития.
Особо обратим внимание на то, что именно уголовному праву выпадает такая честь — основного регулятора общественных отношений в частной сфере общественных отношений (в отличии, например, от конституции она — универсальная форма регулирования). Уголовное право удивительным образом по своей природе сочетает элементы публичного, внечувственного, доведенного до предела объективации величественного, общественного, и глубоко личных переживаний, воспринимаемых субъектом данных переживаний через уникальность и неоспоримость. Таким образом, уголовное право является своего рода прописным архетипом сознания личности. Оно есть воплощение противоположностей — идеального (статья, предусматривающая конкретный состав преступления) и реального — совершение преступления в отношении конкретного человека.
Право должно выполнять ту роль, для которой оно создано — снимать противоречия бытия в возможности субъектов познания неперсонифицированного круга лиц. Сегодняшнее состояние уголовного права — это помощь в снятии противоречий бытия в действительности. Уголовное право превращено в технический инструмент, который выражает ограниченные представления о преступлении. При этом представления ничейные, представления ничьи. Можно сказать, что уголовное право выражает вакуум познания, который никому не нужен и никем не понимаем и не признаваем как воплощение понятия преступления. Он держится только на возможности правоприменения, на возможности наложения уголовной ответственности за тот или иной круг деяний. Данная ситуация возможна в сфере нормативного регулирования, где ответственность возлагается за нарушение предписаний нормы, но уголовное право носит характер конституирования, а не регулирования, и оно не может выступать как средоточие возможных кодексов и санкций по отношению к регулятивным процессам в обществе вообще.
Уголовное право должно создать собственную область регулирования, формирование данной области необходимо начинать с формирования ее ядра — понятие преступления, его универсального определения и его универсального понимания безотносительно к каким-либо не универсальным формам бытия. Но пока именно универсальная форма взаимодействия одного субъекта с другим (власть — общество) формирует универсальное понимание того, что есть преступление и того, в каком направлении должна обнаруживать себя карательная политика государства.
Само по себе данное положение вещей губительно не только для политического устройства общества, но и для самого общества, таким образом предмет уголовного права — это стратегическая задача развития и становления для любого общества. В нашей стране она не выполнена, поэтому можно прогнозировать неизбежные социальные противоречия в будущем.
Предмет уголовного права — должен быть гносеологически верифицируем в его положениях, это возможно только при создании, как самой универсальной методологии структурирования права, так и универсальной методологии познания содержания, отражающего предмет права.
Мы считаем, что формирование цепочки шагов по выявлению возможных пределов познания- это первейшая задача науки уголовного права. Формирование алгоритмов усечения противоречий в области познания, — все должно быть сбалансированным и четко спланированным. Заинтересованность в этом самого государства – вот первейшая форма, в которой должно обретать себя желание как необходимость объективного познания.
Пока этого нет, данная книга - просто размышление к сведению, а уголовное право — просто отдельное частное бытие в возможности, объективированное определенным образом относительно определенных субъектов его реализации. Само наказание, возлагаемое на основе такого права уже преступно.
