Глава II.
1.
Понятие преступления как объекта познания является идеально сущим бытием. Для его познания в универсальном отношении необходимо понимать весь тезаурус возможных источников понятия преступления. Саму методологию, можно применить, соответственно, к ряду данных источников, понимая, что результат познания является продуктом именно такового мировидения. Объективность данной градации не вызывает сомнений по тому ряду причин, что каждое познание, вне зависимости от того рамками какого метода оно связано, необходимо сталкивается с детализацией.
Классификация проводится по бытию в возможности. При этом следует отметить, что это не бытие в возможности, которое находится в отношениях становления к своему содержанию, а уже ставшее представлением, детерминируемом в отношении своего носителя рамками тех или иных форм персонификации (время, место, способы выражения и прочее). Мысль обретает себя в выражении форм восприятия достаточно детально, начиная от языка и заканчивая зрительными перцепциями предметов. На основе элементарного анализа (который может быть пролонгирован методологически, а вместе с тем и умозрительно) можно предугадать каким образом стабилизируется, персонифицируется то или иное бытие в возможности в рамках того или иного носителя.
В общем же более менее универсального анализа необходимо определиться по:
1. Структуре БВ.
2. Форме перехода (энтелехия)
3. БД.
Исследование всегда ведется по парадигме бытия, которая есть общая форма, подчиняющаяся системе построений, исходя из людологических построений (в дальнейшем при прояснении парадигмы как молекулы, возможно алгоритмирование социальной связи в пределе ее универсальности).
Здесь наш анализ сведен к конечным формам персонификации бытия в возможности относительно:
1. Динамических носителей. Это носители, способные преобразовать само по себе бытие в возможности, придавая ему ту или иную форму восприятия, как в отношении самое себя, так и в отношении самого бытия в возможности, если они являются конечным носителем исследуемого бытия в возможности (соответственно и единственным). Одним из таких носителей является отдельный человек, который может быть преобразован в те или иные формы источника информации
Еще раз подчеркнем одну важную особенность: ошибка думать, что человек — источник бытия в возможности или его собственник! Бытие в возможности — это самостоятельная субстанция, в отношении которой может быть расценен человек, но не наоборот. Это одна из форм перцепций чувственного восприятия, которая заставляет нас ассоциировать бытие в возможности (значение, представления и т.д.) с формой его реализации (говорящим человеком, книгой и т. д.). Это необходимо четко понимать, и в дальнейшем придерживаться данной позиции, если мы хотим от универсализма перейти к множественности понимания явления (качественность количественного).
2. Конечных носителей. Это формы самореализованного бытия в возможности. Приведем такой пример. Книга является самореализованным в отношение себя бытием в возможности. Она не несет в себе ничего кроме соединения всех элементов бытия (причин при аналитическом подходе) суммы значений, обретающих себя в формах, детализирующих содержание бытия в возможности. При реализации данного содержания (процесс чтения) возможна различная степень перехода возможности в действительность (степень понимания читающим), но при этом конечность значения, которая была передана автором в момент завершения книги, остается не затронутой. Сам автор не может претендовать на понимание целостности объекта бытия в возможности, не может предугадать форм перехода бытия в возможности в действительность, полноты его реализации, но при этом само бытие в возможности, размещенное в книге, детализированное в форме книги, остается неизменным, так как оно является конечным пределом для самое себя. Процессы реализации данного бытия в возможности могут носить самый причудливый характер, быть подвержены самым интересным метаморфозам, воздействовать на самые различные формы действительного, но оставаться неизменными в отношении своей конечности реализации.
Такими источника являются: уголовный кодекс, толкования уголовного кодекса, объективированные в тех или иных формах (Постановления пленума, научные статьи, письма и прочее). Все что связано с объективной формой выражения бытия в возможности, при необходимости признака материальности носителя. Под материальным носителем мы понимаем не просто текстуальность, выраженную в перцепции восприятия, но ту область корреспондирования значения, которая не подвержена коррозии содержания бытия в возможности, при временном дифференцированном графике восприятия. Это качественное отличие от речи. Так, например, если вы разговариваете с кем-то, слушаете радиопередачу и прочее, степень реальности и, соответственно, реализованности бытия в возможности, которое составляет предмет корреспондирования в данный момент, зависит от вашего поведения в отношении принятия данной формы корреспондирования. Иными словами, то, сколько времени вы уделили просушиванию радиопередачи, беседе, зависит от объекта бытия в возможности, которое вы могли воспринять. Объем здесь непосредственно связан с формой, в то время как значение может быть самостоятельно удивительно точно пролонгировано вами, вне зависимости от количества времени (время здесь берется в ракурсе самого процесса начала и завершения корреспондирования). Данная форма называется оперативным способом корреспондирования (выражения) бытия в возможности. Для форм текстуального характера свойственна противоположная ситуация. Вы можете прерваться, читая книгу, и отложить ее на неопределенный период времени, но при возвращении к ней объемы бытия в возможности не изменятся в отношении вашей способности восприятия с момента завершения вами процесса корреспондирования. Опять же значение зависит от вас, вы можете забыть суть изложения, можете потерять ход сюжета, но при этом последующее вам как предшествующему останется неизменным. То же можно сказать в отношении любого текстуального носителя, который стабилизирован в своей доступности воспринимающему субъекту. С этой точки зрения такие формы называются стабилизированными конечными формами корреспондирования.
При этом возможно производить классификацию по публичным, общественным и случайным формам — это носит немаловажный аспект. Данная классификация будет приводиться нами неоднократно применительно и к другим сферам персонификации бытия в возможности.
Существует так же обоснованная возможность выделять обслуживающие формы структурирования корреспондирования бытия в возможности.
Ими являются: систематизированность, систематизированная случайность переходов бытия в возможности. Выражение данные формы находят в традициях, обычаях, научных способах формирования истинного значения, политике научной школы и так далее.
3. Дестабильные. Группы носителей дестабилизированных относительно содержания бытия возможности.
Это, прежде всего, группа возможного. Существует принципиальное отличие в том, что данная группа носителей бытия в возможности, образно выражаясь постоянно вольно или невольно подвергает деформации, содержащегося в них бытия в возможности.
Здесь носителем являются: группы, массы, образования отдельные индивидуумы.
Для групп характерна сплоченность на основе того или иного признака бытия в возможности, присущего членам данной группы. Для массы характерна сплоченность в рамках бытия в действительности, ограниченного рамками «здесь и сейчас», в самой массе носителей отсутствует интегрирующее свойство, она возникнет, как правило, стихийно, но при этом остается формой бытия в возможности, его содержания. Сам характер бытия в возможности носит основание антидетализации в процессе своего воплощения. Типичный пример — слухи. Паника так же является одной из форм воплощения единого порыва реализации бытия в возможности (осознание реального воплощения представления об опасности в рамках «здесь и сейчас»). Так же сюда же может быть отнесен инстинкт толпы.
Отдельные индивидуумы, деформирующие бытие в возможности очень интересны с той точки зрения, что эта категория является формой воплощения бессознательного структурирования альтернативного бытия в возможности (альтернативного общественному, или любому другому). В качестве примера можно привести вечно сомневающихся, выдвигающих гипотезы творческих личностей. Данная группа — идеальная девиация. Существует необходимость именно идеальных деформирований тех или иных областей бытия в возможности с целью их апробации в общественной практике с целью дальнейшего принятия или отвержения.
Существуют и другие основания классификации. Но мы полагаем, что их рассмотрения применительно к нашей работе пока не имеет основополагающего значения.
Уделим внимание первой форме, в которой обретает себя бытие в возможности преступления- уголовному кодексу.
Критерии формообразования. Право является одной из форм познания реальности. Сущность данной формы состоит в том, что она сообщает критерии субъекта познания (правоприменитель, правоиспользователь, нарушитель и т.д.), в том числе применительно к персонифицированным формам — гражданин, специальный субъект, диапотрид, просто человек. Оно наделяет субъекта познания спецификой форм восприятия реальности, которые представляются так же в свете достаточно гибкого критерия — возможно соотнесения содержания правовой норы в отношении самое себя как субъекта познания. Таким образом, бритвой Оккама выступает непосредственно чувственное начало субъекта познания, что является наиболее удобной формой стабилизирования процесса познания. Тезис соотношения предмета и метода познания в сторону зависимости предмета познания от метода познания в отношении содержания результата познания, поддерживается так же и тем фактом, что сама форма познания (право) доступна в восприятии только специальному субъекту — юристу. Более того, она структурирует данный специальный субъект на основе своего содержания в активности познания. Золотая мечта методологов познания социума — сформировать такую форму познания права, при которой последнее, в степени корреспондирования значения, перестанет быть спецификой профессии. Пока же право как то, что детерминирует значения фактов действительности приватизировано юристами. К сожалению, государство как единственный источник права (в соответствии с сегодняшней Теорией государства и права) не в состоянии сформировать однозначную когнитивную систему познания, приближенную в своем значении каждому возможному субъекту познания.
Следует сказать несколько слов о содержании данной «возможности».
То, что мы называем “государством” и “правом” (подразумевая некоторую дифференцированность и независимость, позволяющую ставить союз “и”) есть одна и та же парадигма бытия, разделение которой нецелесообразно и ошибочно. Действительно, бытие в возможности – это весь тот универсум вещей, бытие которых опосредовано мыслью, это само по себе бытие мысли. БВ может сколь угодно дифференцироваться относительно неопределенно — известного круга элементов, но в целом БВ необходимо сохраняет качество противоречивости, где каждое из противоречий является истинным, т.к. разрешение противоречий до реализации в действительность невозможно. Право (точнее здесь), закон – является БВ, в котором:
1. Изначально сняты противоречия мысли (посредством агональных форм стабилизация и систематизация которых есть законотворчество, законодательная власть);
2. Налицо стабилизированная форма восприятия относительно форм восприятия (текстуальный характер, при том, что язык – это автоматизированный способ корреспондирования БВ, при котором сохраняется однозначность восприятия, исходя из позиции корреспондирующего);
3.Субъектом восприятия необходимо должен являться неперсонифицированный круг лиц. На самом же деле, здесь неперсонифицированность представляет собой общее содержание БВ, т.к. под общественным следует понимать то БВ, качественность которого абсолютно независима от количественности носителей. Более того, такое положение вещей может быть достигнуто только при достаточно точной стабилизации «масок».
Это основополагающие признаки БВ, которое получает название права (закона). Его реализация, т.е. появление в замкнутой системе движущей, материальной и формальной причины, в дальнейшем порождает чувственное восприятие, которое, однако, уже оторвано от непосредственной ассоциации самое себя с первичным БВ (законом).
Оно также лишено подобия самой первоначальной возможности (что, кстати, является признаком слабости, атрофированности государственной власти). Теоретики государства и права неоднократно пытались свести понимание государства к движущей причине (субъект реализации БВ, субъективное БВ, маска). Так, например, Просвещение (Гоббс, Локк, Монтескье, Руссо) отождествляли государство с элементным составом движущей причины – человеком, разница позиций между ними сводилась к различной оценки сущности отдельно взятой единицы суммы составляющих — человека.
Лев Питражицкий сделал акцент на эмоциональной стороне вопроса (трансформировав и синтезировав БВ трех групп участников: непосредственно БВ субъекта реализации, стороннего наблюдателя (подчиняющегося) и законодателя — субъекта структурирования БВ). Были и другие попытки, на них мы подробно останавливаться здесь не будем, необходимо лишь отметить, что в силу узкой специфики научных методов, используемых их авторами, они анализировали лишь отдельные элементы элементов общей парадигмы бытия.
Но следует отметить, что у данного бытия в возможности существует помимо точного соответствия в действительности содержания целевой причины форма усечения противоречий, которая именуется правосудием. Если мы проанализируем судебный процесс любого государства, любой истории, мы необходимо обнаружим в нем сущность снятия противоречий бытия в действительности, представленных различными формами бытия в возможности в отношении одного и того же объекта опосредованного мыслью.
При этом нетрудно пролонгировать: то, что называется нами преступлением, в рамках уголовного кодекса применительно к дуализму формирования представления действительности носит альтернативной формы реализации бытия в возможности в отношении представления о должном бытии в действительности того или иного бытия в возможности. Таким образом, предмет уголовного права в действительности далеко за пределами норм уголовного права, которые ориентированы на реальность post factum.
Преступление, как и все сущее, существует в двух формах. Но его существование является дважды дуалистическим уже потому, что оно есть порождение конфликта двух форм игр — общества и индивида. Общество — это всегда традиция, это всегда желание сохранить; личность (как самостоятельность в высшем ее проявлении) — это всегда желание, жить своей жизнью, по-своему оформить этот мир. И когда это желание, из возможности реализуясь в действительность, приобретает форму, уничтожающую общественные ценности, общество называет это преступлением.
… Преступление в возможности существует в двух сферах: субъективной и объективной. Субъективная сфера — это планы, мысли, намерения, мотивы человека совершить то или иное действие. Назовем это субъективное бытие в возможности. Объективно в возможности преступление существует как норма права, предусматривающая преступность того или иного действия, таковы, например, все статьи Особенность части УК РФ 1996 года (точно также, к слову, существует и наказание). Ведь норма права — это лишь возможность того или поведения, реализовывается она будет в правоотношении определенными масками, статус которых заранее определен (в уголовно-правовых отношениях это — судья, прокурор, следователь и так далее).
Если в возможности вещь может иметь противоположные атрибуты, и каждый будет казаться истинным, то в энтелехии противоречия исключают друг друга, снимаются. Поэтому стабильной интерпретации, какой является квалификация, может подлежать только энтелехия (сфера деяния), но не ее возможность.
Преступление как энтелехия, как осуществившаяся в определенной форме идея тоже существует в двух сферах: субъективной и объективной. Субъективная заключается в оконченности деяния, человек выполнил все, что задумал, реализовал свой умысел. Все это субъективная энтелехия преступления, она всегда предшествует объективной (мы имеем в виду автономные процессы, не рассматривая случаи так называемых эксцессов). Объективная сфера формируется государством в лице компетентных органов, они оформляют данную жизненную ситуацию как преступную (документально констатируют, квалифицируют).
Необходимо понимать, что уголовный кодекс не просто правовой акт, который был рожден историей в борьбе за признание защиты прав и свобод человека и гражданина, он явился новой формой снятия противоречий в отношении возможных способов структурирования бытия в действительности.
Представим себе обычную схему формообразования права. Допустим, существует некоторая область общественных отношений с постоянными А, В, С. естественное соотношение взаимоотношений А, В, С представлено хаотичностью возможного круга (так как отношения зависят от составляющего условий данных отношения как в конкретике времени здесь и сейчас, так и при постоянно заданных условиях – например, естественное право):
· А — В ( А так относится к В ), что А = С,
· А — С, что В = А
· А — С, что А =В — С
· С — В, что А = В
Норма права однозначно детерминирует взаимоотношения А, В, С, например, А — В, что В = С. Это содержание регулирования нормы права. Это и есть должное положение вещей, которое оставляет в идеальном опосредовании норму права, бытие в возможности, называемое правом. Данное сочетание отношения А, В, С (А-В, что В=С) обозначается через латинское V, как отдельное бытие в возможности. Его реализация может зависеть от определенных условий (наступление совершеннолетия, получение наследства и прочее), или, наоборот, уничтожаться формой другой реальности (опосредованием этой реальности мыслью неперсонифицированного круга лиц), например, стихийное бедствие, индульгенция и прочее. Но в целом соотношение остается именно таким. При этом А, В, С являются формами бытия в действительности, которые неизменны в процессе регулирования отношений по поводу их соотношения. Как правило, это касается сферы имущественных отношений по поводу вещей (при первичных формах структурирования права, именно в этом, например, проявляется казуальный характер древних источников права). Но для оперирования идеальными формами значений, необходим учредительный характер права, иначе говоря, формообразующий характер. Именно таковыми являются так называемые публичные отрасли права, к числу которых относится и уголовное право. Задача данных отраслей формирование самих субъектов регулирования (т. е. А, В, С). Если мы возьмем для анализа исторический момент возникновения формально-юридической, писанной конституции, то мы увидим, что она — формообразование представление о совокупностях элементов бытия в действительности (в области, форм государства и прочее). Для уголовного права характерна та же ситуация исторического периода (вера в разумность, вера в возможность искусственного структурирования социальных отношений). Историческое появление уголовного кодекса это реализация необходимости структурирования форм оперирования (А, В, С). Соответственно, Уголовный кодекс структурирует предмет регулирования. Само регулирование находит себя в рамках Уголовно-процессуального кодекса, законодательства в усложненном порядке привлечения к УО, неприкосновенности той или иной категории лиц.
И здесь заметим одну особенность. В случае с нашим примером А, В, С как объектов, в отношении которых происходит регулирование нормой пава, при изменении самих объектов (качественном), качественность правового регулирования не изменяется. Например, понятие строения не будет изменено в зависимости от того, как в тот или иной период времени стоятся дома — из глины ли, кирпича, пластика, и прочее. Здесь понятие выступает универсальной категорией для тезауруса форм действительного, которые находят свое отражение в данном понятии. Это саморегулирующиеся формы структурирования бытия в возможности и его отражения в чувственных перцепциях. Универсализм здесь проявляется в самом языке, выступающем полем познания. Языку присуща саморегулирующая функция, которая поддерживаема обществом в лице каждого, обладающего способностью выражать мысли на данном языке автоматически.
Для структурирующих искусственно объекты регулирования (понятие преступления, понятие государства и прочее) ситуация несколько иная. Право регулирует ту качественность объекта, которая была заложена в нем при структурировании в соответствующей норме права. При этом данная норма всегда носит ретроспективный характер. Схема такова: накопление элементов — их структурирование в виде объекта (воплощение в норме права)- действие права. При этом период действия нормы права подконтролен данной норме права. Но в случае изменения самих элементов, из которых структурировался объект регулирования (например, понятие преступления, понятие субъекта Уголовной ответственности) право продолжает регулировать те элементы, которые вошли первично в объект регулирования. Ему безразлично качественное изменение на момент изменения. Так, если в понятии строения автоматически включается все, что в рамках чувственной перцепции, воспринимается, как жилище, то в рамках понятия преступления включается лишь то, что структурировано, как объект регулирования (нормы уголовного кодекса). С одной стороны, это является положительным моментом, так как охраняет личность от уголовного произвола (что весьма условно, пока уголовное преследование осуществляют люди, а не боги), с другой стороны, это нельзя признать удовлетворительным, так как данный принцип не соответствует действительным формам развития общественных отношений.
Таким образом, возможность, которая была сформирована в определенный отрезок времени как должное бытие в возможности действительности, не отражает данной действительности полностью, а, следовательно, сокращается объем присутствия стабилизированности в тех или иных сферах общества. И, если в отношении гражданского права, например, это можно признать положительным фактом, то для уголовного права — это недопустимо, так как это означает отсутствие защиты граждан от преступлений, которые таковыми по уголовному праву не считаются из-за несовершенства в структурировании объекта регулирования (понятия преступления).
Но возможно задать вопрос относительно саморегулирования понятия преступления в форме внесения поправок и дополнения в существующий уголовный кодекс (такова традиционная позиция современного дня). К сожалению, при ближайшем рассмотрении данной позиции она не оправдывает себя. Дело в том, что сложные идеальные формы бытия предметов асимволичны по отношению к общественному сознанию. Иными словами достаточно сложно, чтобы полностью идеальная категория воспринималась всеми субъектами познания (круг причастности) одинаково (в том числе тождественно и в отношении вариативности). Более того, это просто невозможно. Самая элементарная конструкция подтверждающая это — представление о Боге. Христианство, например, которое первое поняло это, заземлило образ Бога на всю ту же форму личного восприятия, персонифицированную через чувственное начало всех и каждого, кто причастен к Богу (Бог внутри нас). В отличие от сложных идеальных форм, простые формы как раз и являются одинаково понимаемым всеми. Например, слово по своей природе является однозначной формой символизации, равновесие идеального и реального бытия. Если вы допускаете девиацию в произношении, написании слова, то это автоматически исправляется либо вами, либо любым субъектом восприятия, обладающим аналогичным бытием в возможности. «Возможность» растворена в сознании неперсонифицированного круга лиц, она является саморегулирующимся элементом парадигмы бытия.
Преступление, понятие преступления относится к числу сложных форм бытия в возможности. Более того, это искусственная форма. Саморегулирование не может носить общественный характер, хотя непосредственно сама возможность претендует на то, чтобы быть общественным бытие в возможности, т.е. таким бытием, в возможности в отношении которого невозможны экзистенциальные противоречия (только отдельные частные случайности, которые и необходимо исправлять в рамках уголовного наказания). Соответственно, при очевидности изменения какого-то элемента объекта регулирования происходит т.н. декриминализация или криминализация, т.е. оформление новых элементов объекта регулирования или устранения старых. Но это не является саморегулированием, так как не существует возможности проверить правильность данного акта.
Цель универсального метода в познании преступления как раз и является формирование саморегулирующей системы восприятия преступления, признания тех или иных деяний преступлениями.
Сейчас само понимание того, что есть преступление, предстает собой не познание, а опознавание. Именно этому учат в процессе изучения квалификации сегодня. Но человек устроен таким образом, что он преобразовывает находящееся внутри него бытие в возможности, то бытие в возможности, носителем которого он является. Соответственно, и правоприменители не лишены данного свойства. При этом отметим еще раз, преобразование бытия в возможности носит характер движения от общественного бытия возможности к личному, т.е. личность начинает воспринимать общественное бытие возможности как индивидуально свое личное, деформируя его. В данной связи отход от норм уголовного права, как в части основы деятельности (законность), так и в части лоббирования структурами правоприменителей тех или иных норм понятен с точки зрения самих правоприменителей, хотя и может быть полностью алогичен и нравственно не поддерживаем самым широким кругом лиц.
1.
Понятие преступления как объекта познания является идеально сущим бытием. Для его познания в универсальном отношении необходимо понимать весь тезаурус возможных источников понятия преступления. Саму методологию, можно применить, соответственно, к ряду данных источников, понимая, что результат познания является продуктом именно такового мировидения. Объективность данной градации не вызывает сомнений по тому ряду причин, что каждое познание, вне зависимости от того рамками какого метода оно связано, необходимо сталкивается с детализацией.
Классификация проводится по бытию в возможности. При этом следует отметить, что это не бытие в возможности, которое находится в отношениях становления к своему содержанию, а уже ставшее представлением, детерминируемом в отношении своего носителя рамками тех или иных форм персонификации (время, место, способы выражения и прочее). Мысль обретает себя в выражении форм восприятия достаточно детально, начиная от языка и заканчивая зрительными перцепциями предметов. На основе элементарного анализа (который может быть пролонгирован методологически, а вместе с тем и умозрительно) можно предугадать каким образом стабилизируется, персонифицируется то или иное бытие в возможности в рамках того или иного носителя.
В общем же более менее универсального анализа необходимо определиться по:
1. Структуре БВ.
2. Форме перехода (энтелехия)
3. БД.
Исследование всегда ведется по парадигме бытия, которая есть общая форма, подчиняющаяся системе построений, исходя из людологических построений (в дальнейшем при прояснении парадигмы как молекулы, возможно алгоритмирование социальной связи в пределе ее универсальности).
Здесь наш анализ сведен к конечным формам персонификации бытия в возможности относительно:
1. Динамических носителей. Это носители, способные преобразовать само по себе бытие в возможности, придавая ему ту или иную форму восприятия, как в отношении самое себя, так и в отношении самого бытия в возможности, если они являются конечным носителем исследуемого бытия в возможности (соответственно и единственным). Одним из таких носителей является отдельный человек, который может быть преобразован в те или иные формы источника информации
Еще раз подчеркнем одну важную особенность: ошибка думать, что человек — источник бытия в возможности или его собственник! Бытие в возможности — это самостоятельная субстанция, в отношении которой может быть расценен человек, но не наоборот. Это одна из форм перцепций чувственного восприятия, которая заставляет нас ассоциировать бытие в возможности (значение, представления и т.д.) с формой его реализации (говорящим человеком, книгой и т. д.). Это необходимо четко понимать, и в дальнейшем придерживаться данной позиции, если мы хотим от универсализма перейти к множественности понимания явления (качественность количественного).
2. Конечных носителей. Это формы самореализованного бытия в возможности. Приведем такой пример. Книга является самореализованным в отношение себя бытием в возможности. Она не несет в себе ничего кроме соединения всех элементов бытия (причин при аналитическом подходе) суммы значений, обретающих себя в формах, детализирующих содержание бытия в возможности. При реализации данного содержания (процесс чтения) возможна различная степень перехода возможности в действительность (степень понимания читающим), но при этом конечность значения, которая была передана автором в момент завершения книги, остается не затронутой. Сам автор не может претендовать на понимание целостности объекта бытия в возможности, не может предугадать форм перехода бытия в возможности в действительность, полноты его реализации, но при этом само бытие в возможности, размещенное в книге, детализированное в форме книги, остается неизменным, так как оно является конечным пределом для самое себя. Процессы реализации данного бытия в возможности могут носить самый причудливый характер, быть подвержены самым интересным метаморфозам, воздействовать на самые различные формы действительного, но оставаться неизменными в отношении своей конечности реализации.
Такими источника являются: уголовный кодекс, толкования уголовного кодекса, объективированные в тех или иных формах (Постановления пленума, научные статьи, письма и прочее). Все что связано с объективной формой выражения бытия в возможности, при необходимости признака материальности носителя. Под материальным носителем мы понимаем не просто текстуальность, выраженную в перцепции восприятия, но ту область корреспондирования значения, которая не подвержена коррозии содержания бытия в возможности, при временном дифференцированном графике восприятия. Это качественное отличие от речи. Так, например, если вы разговариваете с кем-то, слушаете радиопередачу и прочее, степень реальности и, соответственно, реализованности бытия в возможности, которое составляет предмет корреспондирования в данный момент, зависит от вашего поведения в отношении принятия данной формы корреспондирования. Иными словами, то, сколько времени вы уделили просушиванию радиопередачи, беседе, зависит от объекта бытия в возможности, которое вы могли воспринять. Объем здесь непосредственно связан с формой, в то время как значение может быть самостоятельно удивительно точно пролонгировано вами, вне зависимости от количества времени (время здесь берется в ракурсе самого процесса начала и завершения корреспондирования). Данная форма называется оперативным способом корреспондирования (выражения) бытия в возможности. Для форм текстуального характера свойственна противоположная ситуация. Вы можете прерваться, читая книгу, и отложить ее на неопределенный период времени, но при возвращении к ней объемы бытия в возможности не изменятся в отношении вашей способности восприятия с момента завершения вами процесса корреспондирования. Опять же значение зависит от вас, вы можете забыть суть изложения, можете потерять ход сюжета, но при этом последующее вам как предшествующему останется неизменным. То же можно сказать в отношении любого текстуального носителя, который стабилизирован в своей доступности воспринимающему субъекту. С этой точки зрения такие формы называются стабилизированными конечными формами корреспондирования.
При этом возможно производить классификацию по публичным, общественным и случайным формам — это носит немаловажный аспект. Данная классификация будет приводиться нами неоднократно применительно и к другим сферам персонификации бытия в возможности.
Существует так же обоснованная возможность выделять обслуживающие формы структурирования корреспондирования бытия в возможности.
Ими являются: систематизированность, систематизированная случайность переходов бытия в возможности. Выражение данные формы находят в традициях, обычаях, научных способах формирования истинного значения, политике научной школы и так далее.
3. Дестабильные. Группы носителей дестабилизированных относительно содержания бытия возможности.
Это, прежде всего, группа возможного. Существует принципиальное отличие в том, что данная группа носителей бытия в возможности, образно выражаясь постоянно вольно или невольно подвергает деформации, содержащегося в них бытия в возможности.
Здесь носителем являются: группы, массы, образования отдельные индивидуумы.
Для групп характерна сплоченность на основе того или иного признака бытия в возможности, присущего членам данной группы. Для массы характерна сплоченность в рамках бытия в действительности, ограниченного рамками «здесь и сейчас», в самой массе носителей отсутствует интегрирующее свойство, она возникнет, как правило, стихийно, но при этом остается формой бытия в возможности, его содержания. Сам характер бытия в возможности носит основание антидетализации в процессе своего воплощения. Типичный пример — слухи. Паника так же является одной из форм воплощения единого порыва реализации бытия в возможности (осознание реального воплощения представления об опасности в рамках «здесь и сейчас»). Так же сюда же может быть отнесен инстинкт толпы.
Отдельные индивидуумы, деформирующие бытие в возможности очень интересны с той точки зрения, что эта категория является формой воплощения бессознательного структурирования альтернативного бытия в возможности (альтернативного общественному, или любому другому). В качестве примера можно привести вечно сомневающихся, выдвигающих гипотезы творческих личностей. Данная группа — идеальная девиация. Существует необходимость именно идеальных деформирований тех или иных областей бытия в возможности с целью их апробации в общественной практике с целью дальнейшего принятия или отвержения.
Существуют и другие основания классификации. Но мы полагаем, что их рассмотрения применительно к нашей работе пока не имеет основополагающего значения.
Уделим внимание первой форме, в которой обретает себя бытие в возможности преступления- уголовному кодексу.
Критерии формообразования. Право является одной из форм познания реальности. Сущность данной формы состоит в том, что она сообщает критерии субъекта познания (правоприменитель, правоиспользователь, нарушитель и т.д.), в том числе применительно к персонифицированным формам — гражданин, специальный субъект, диапотрид, просто человек. Оно наделяет субъекта познания спецификой форм восприятия реальности, которые представляются так же в свете достаточно гибкого критерия — возможно соотнесения содержания правовой норы в отношении самое себя как субъекта познания. Таким образом, бритвой Оккама выступает непосредственно чувственное начало субъекта познания, что является наиболее удобной формой стабилизирования процесса познания. Тезис соотношения предмета и метода познания в сторону зависимости предмета познания от метода познания в отношении содержания результата познания, поддерживается так же и тем фактом, что сама форма познания (право) доступна в восприятии только специальному субъекту — юристу. Более того, она структурирует данный специальный субъект на основе своего содержания в активности познания. Золотая мечта методологов познания социума — сформировать такую форму познания права, при которой последнее, в степени корреспондирования значения, перестанет быть спецификой профессии. Пока же право как то, что детерминирует значения фактов действительности приватизировано юристами. К сожалению, государство как единственный источник права (в соответствии с сегодняшней Теорией государства и права) не в состоянии сформировать однозначную когнитивную систему познания, приближенную в своем значении каждому возможному субъекту познания.
Следует сказать несколько слов о содержании данной «возможности».
То, что мы называем “государством” и “правом” (подразумевая некоторую дифференцированность и независимость, позволяющую ставить союз “и”) есть одна и та же парадигма бытия, разделение которой нецелесообразно и ошибочно. Действительно, бытие в возможности – это весь тот универсум вещей, бытие которых опосредовано мыслью, это само по себе бытие мысли. БВ может сколь угодно дифференцироваться относительно неопределенно — известного круга элементов, но в целом БВ необходимо сохраняет качество противоречивости, где каждое из противоречий является истинным, т.к. разрешение противоречий до реализации в действительность невозможно. Право (точнее здесь), закон – является БВ, в котором:
1. Изначально сняты противоречия мысли (посредством агональных форм стабилизация и систематизация которых есть законотворчество, законодательная власть);
2. Налицо стабилизированная форма восприятия относительно форм восприятия (текстуальный характер, при том, что язык – это автоматизированный способ корреспондирования БВ, при котором сохраняется однозначность восприятия, исходя из позиции корреспондирующего);
3.Субъектом восприятия необходимо должен являться неперсонифицированный круг лиц. На самом же деле, здесь неперсонифицированность представляет собой общее содержание БВ, т.к. под общественным следует понимать то БВ, качественность которого абсолютно независима от количественности носителей. Более того, такое положение вещей может быть достигнуто только при достаточно точной стабилизации «масок».
Это основополагающие признаки БВ, которое получает название права (закона). Его реализация, т.е. появление в замкнутой системе движущей, материальной и формальной причины, в дальнейшем порождает чувственное восприятие, которое, однако, уже оторвано от непосредственной ассоциации самое себя с первичным БВ (законом).
Оно также лишено подобия самой первоначальной возможности (что, кстати, является признаком слабости, атрофированности государственной власти). Теоретики государства и права неоднократно пытались свести понимание государства к движущей причине (субъект реализации БВ, субъективное БВ, маска). Так, например, Просвещение (Гоббс, Локк, Монтескье, Руссо) отождествляли государство с элементным составом движущей причины – человеком, разница позиций между ними сводилась к различной оценки сущности отдельно взятой единицы суммы составляющих — человека.
Лев Питражицкий сделал акцент на эмоциональной стороне вопроса (трансформировав и синтезировав БВ трех групп участников: непосредственно БВ субъекта реализации, стороннего наблюдателя (подчиняющегося) и законодателя — субъекта структурирования БВ). Были и другие попытки, на них мы подробно останавливаться здесь не будем, необходимо лишь отметить, что в силу узкой специфики научных методов, используемых их авторами, они анализировали лишь отдельные элементы элементов общей парадигмы бытия.
Но следует отметить, что у данного бытия в возможности существует помимо точного соответствия в действительности содержания целевой причины форма усечения противоречий, которая именуется правосудием. Если мы проанализируем судебный процесс любого государства, любой истории, мы необходимо обнаружим в нем сущность снятия противоречий бытия в действительности, представленных различными формами бытия в возможности в отношении одного и того же объекта опосредованного мыслью.
При этом нетрудно пролонгировать: то, что называется нами преступлением, в рамках уголовного кодекса применительно к дуализму формирования представления действительности носит альтернативной формы реализации бытия в возможности в отношении представления о должном бытии в действительности того или иного бытия в возможности. Таким образом, предмет уголовного права в действительности далеко за пределами норм уголовного права, которые ориентированы на реальность post factum.
Преступление, как и все сущее, существует в двух формах. Но его существование является дважды дуалистическим уже потому, что оно есть порождение конфликта двух форм игр — общества и индивида. Общество — это всегда традиция, это всегда желание сохранить; личность (как самостоятельность в высшем ее проявлении) — это всегда желание, жить своей жизнью, по-своему оформить этот мир. И когда это желание, из возможности реализуясь в действительность, приобретает форму, уничтожающую общественные ценности, общество называет это преступлением.
… Преступление в возможности существует в двух сферах: субъективной и объективной. Субъективная сфера — это планы, мысли, намерения, мотивы человека совершить то или иное действие. Назовем это субъективное бытие в возможности. Объективно в возможности преступление существует как норма права, предусматривающая преступность того или иного действия, таковы, например, все статьи Особенность части УК РФ 1996 года (точно также, к слову, существует и наказание). Ведь норма права — это лишь возможность того или поведения, реализовывается она будет в правоотношении определенными масками, статус которых заранее определен (в уголовно-правовых отношениях это — судья, прокурор, следователь и так далее).
Если в возможности вещь может иметь противоположные атрибуты, и каждый будет казаться истинным, то в энтелехии противоречия исключают друг друга, снимаются. Поэтому стабильной интерпретации, какой является квалификация, может подлежать только энтелехия (сфера деяния), но не ее возможность.
Преступление как энтелехия, как осуществившаяся в определенной форме идея тоже существует в двух сферах: субъективной и объективной. Субъективная заключается в оконченности деяния, человек выполнил все, что задумал, реализовал свой умысел. Все это субъективная энтелехия преступления, она всегда предшествует объективной (мы имеем в виду автономные процессы, не рассматривая случаи так называемых эксцессов). Объективная сфера формируется государством в лице компетентных органов, они оформляют данную жизненную ситуацию как преступную (документально констатируют, квалифицируют).
Необходимо понимать, что уголовный кодекс не просто правовой акт, который был рожден историей в борьбе за признание защиты прав и свобод человека и гражданина, он явился новой формой снятия противоречий в отношении возможных способов структурирования бытия в действительности.
Представим себе обычную схему формообразования права. Допустим, существует некоторая область общественных отношений с постоянными А, В, С. естественное соотношение взаимоотношений А, В, С представлено хаотичностью возможного круга (так как отношения зависят от составляющего условий данных отношения как в конкретике времени здесь и сейчас, так и при постоянно заданных условиях – например, естественное право):
· А — В ( А так относится к В ), что А = С,
· А — С, что В = А
· А — С, что А =В — С
· С — В, что А = В
Норма права однозначно детерминирует взаимоотношения А, В, С, например, А — В, что В = С. Это содержание регулирования нормы права. Это и есть должное положение вещей, которое оставляет в идеальном опосредовании норму права, бытие в возможности, называемое правом. Данное сочетание отношения А, В, С (А-В, что В=С) обозначается через латинское V, как отдельное бытие в возможности. Его реализация может зависеть от определенных условий (наступление совершеннолетия, получение наследства и прочее), или, наоборот, уничтожаться формой другой реальности (опосредованием этой реальности мыслью неперсонифицированного круга лиц), например, стихийное бедствие, индульгенция и прочее. Но в целом соотношение остается именно таким. При этом А, В, С являются формами бытия в действительности, которые неизменны в процессе регулирования отношений по поводу их соотношения. Как правило, это касается сферы имущественных отношений по поводу вещей (при первичных формах структурирования права, именно в этом, например, проявляется казуальный характер древних источников права). Но для оперирования идеальными формами значений, необходим учредительный характер права, иначе говоря, формообразующий характер. Именно таковыми являются так называемые публичные отрасли права, к числу которых относится и уголовное право. Задача данных отраслей формирование самих субъектов регулирования (т. е. А, В, С). Если мы возьмем для анализа исторический момент возникновения формально-юридической, писанной конституции, то мы увидим, что она — формообразование представление о совокупностях элементов бытия в действительности (в области, форм государства и прочее). Для уголовного права характерна та же ситуация исторического периода (вера в разумность, вера в возможность искусственного структурирования социальных отношений). Историческое появление уголовного кодекса это реализация необходимости структурирования форм оперирования (А, В, С). Соответственно, Уголовный кодекс структурирует предмет регулирования. Само регулирование находит себя в рамках Уголовно-процессуального кодекса, законодательства в усложненном порядке привлечения к УО, неприкосновенности той или иной категории лиц.
И здесь заметим одну особенность. В случае с нашим примером А, В, С как объектов, в отношении которых происходит регулирование нормой пава, при изменении самих объектов (качественном), качественность правового регулирования не изменяется. Например, понятие строения не будет изменено в зависимости от того, как в тот или иной период времени стоятся дома — из глины ли, кирпича, пластика, и прочее. Здесь понятие выступает универсальной категорией для тезауруса форм действительного, которые находят свое отражение в данном понятии. Это саморегулирующиеся формы структурирования бытия в возможности и его отражения в чувственных перцепциях. Универсализм здесь проявляется в самом языке, выступающем полем познания. Языку присуща саморегулирующая функция, которая поддерживаема обществом в лице каждого, обладающего способностью выражать мысли на данном языке автоматически.
Для структурирующих искусственно объекты регулирования (понятие преступления, понятие государства и прочее) ситуация несколько иная. Право регулирует ту качественность объекта, которая была заложена в нем при структурировании в соответствующей норме права. При этом данная норма всегда носит ретроспективный характер. Схема такова: накопление элементов — их структурирование в виде объекта (воплощение в норме права)- действие права. При этом период действия нормы права подконтролен данной норме права. Но в случае изменения самих элементов, из которых структурировался объект регулирования (например, понятие преступления, понятие субъекта Уголовной ответственности) право продолжает регулировать те элементы, которые вошли первично в объект регулирования. Ему безразлично качественное изменение на момент изменения. Так, если в понятии строения автоматически включается все, что в рамках чувственной перцепции, воспринимается, как жилище, то в рамках понятия преступления включается лишь то, что структурировано, как объект регулирования (нормы уголовного кодекса). С одной стороны, это является положительным моментом, так как охраняет личность от уголовного произвола (что весьма условно, пока уголовное преследование осуществляют люди, а не боги), с другой стороны, это нельзя признать удовлетворительным, так как данный принцип не соответствует действительным формам развития общественных отношений.
Таким образом, возможность, которая была сформирована в определенный отрезок времени как должное бытие в возможности действительности, не отражает данной действительности полностью, а, следовательно, сокращается объем присутствия стабилизированности в тех или иных сферах общества. И, если в отношении гражданского права, например, это можно признать положительным фактом, то для уголовного права — это недопустимо, так как это означает отсутствие защиты граждан от преступлений, которые таковыми по уголовному праву не считаются из-за несовершенства в структурировании объекта регулирования (понятия преступления).
Но возможно задать вопрос относительно саморегулирования понятия преступления в форме внесения поправок и дополнения в существующий уголовный кодекс (такова традиционная позиция современного дня). К сожалению, при ближайшем рассмотрении данной позиции она не оправдывает себя. Дело в том, что сложные идеальные формы бытия предметов асимволичны по отношению к общественному сознанию. Иными словами достаточно сложно, чтобы полностью идеальная категория воспринималась всеми субъектами познания (круг причастности) одинаково (в том числе тождественно и в отношении вариативности). Более того, это просто невозможно. Самая элементарная конструкция подтверждающая это — представление о Боге. Христианство, например, которое первое поняло это, заземлило образ Бога на всю ту же форму личного восприятия, персонифицированную через чувственное начало всех и каждого, кто причастен к Богу (Бог внутри нас). В отличие от сложных идеальных форм, простые формы как раз и являются одинаково понимаемым всеми. Например, слово по своей природе является однозначной формой символизации, равновесие идеального и реального бытия. Если вы допускаете девиацию в произношении, написании слова, то это автоматически исправляется либо вами, либо любым субъектом восприятия, обладающим аналогичным бытием в возможности. «Возможность» растворена в сознании неперсонифицированного круга лиц, она является саморегулирующимся элементом парадигмы бытия.
Преступление, понятие преступления относится к числу сложных форм бытия в возможности. Более того, это искусственная форма. Саморегулирование не может носить общественный характер, хотя непосредственно сама возможность претендует на то, чтобы быть общественным бытие в возможности, т.е. таким бытием, в возможности в отношении которого невозможны экзистенциальные противоречия (только отдельные частные случайности, которые и необходимо исправлять в рамках уголовного наказания). Соответственно, при очевидности изменения какого-то элемента объекта регулирования происходит т.н. декриминализация или криминализация, т.е. оформление новых элементов объекта регулирования или устранения старых. Но это не является саморегулированием, так как не существует возможности проверить правильность данного акта.
Цель универсального метода в познании преступления как раз и является формирование саморегулирующей системы восприятия преступления, признания тех или иных деяний преступлениями.
Сейчас само понимание того, что есть преступление, предстает собой не познание, а опознавание. Именно этому учат в процессе изучения квалификации сегодня. Но человек устроен таким образом, что он преобразовывает находящееся внутри него бытие в возможности, то бытие в возможности, носителем которого он является. Соответственно, и правоприменители не лишены данного свойства. При этом отметим еще раз, преобразование бытия в возможности носит характер движения от общественного бытия возможности к личному, т.е. личность начинает воспринимать общественное бытие возможности как индивидуально свое личное, деформируя его. В данной связи отход от норм уголовного права, как в части основы деятельности (законность), так и в части лоббирования структурами правоприменителей тех или иных норм понятен с точки зрения самих правоприменителей, хотя и может быть полностью алогичен и нравственно не поддерживаем самым широким кругом лиц.
