3.
Нормы позитивного права. Следует отметить, что это историческая традиция начинать анализ непосредственно с нормы позитивного права. Исторически конкретная традиция указывает на то, что норма права является бытием в возможности, которое максимально приближено к автоматизму своей реализации среди других форм общественного бытия в возможности. Это форма познания реальности, которая лишь только в своей умозрительности может гарантировать индивидууму исчерпывающую полноту представления о реальности. Именно на этом, например, основано юридическое образование, оно может «поведать» о реальности вне самого ощущения содержания идеальной нормы. Познание реальности при помощи нормы права предполагает отказ от личной воли познания. Ибо критерием достоверности для человека как единицы разумности, прежде всего, является чувственная перцепция того или иного предмета. Вне чувственного удостоверения человек не способен не сомневаться в наличии чего — либо. Но жить в кругу современности, только лишь полагаясь на сенсуалистические конструкции, невозможно, и поэтому речь идет о степени доверия к внечувственным формам бытия реальности относительно субъекта познания. Человек должен доверять идеальным формам чужого опыта на этом стоит цивилизация. Позитивное право как раз и является тем мостиком между частно- конкретным представлением и общими представлениями неперсонифицированного круга лиц.
Фактически право – это текстуально стабилизированное бытие в возможности, которое несет в себе гарантии соответствия реальной действительности, если этого нет, то говорят о нарушении закона, права. Соотношение позитивного пава и права в естественном смысле этого слова представлено лишь только формой выражения значения, которое доступно для восприятия. Так, если говорить о естественном праве, то можно сказать, что это то бытие в возможности, которое в силу своего содержания одинаково воспринимается всеми, вне зависимости от личных свойств каждого, а, следовательно, не может порождать девиации в стадии своего восприятия. Другое дело, что возникают процессы естественного преобразования общего бытия в возможности в рамках субъективного бытия в возможности каждого конкретного субъекта восприятия, которые связаны с таким естественными процессами как забывание, смещенность формы у целевой и материальной причины, разница методов реализации «возможности» в действительность и соответствующая разница восприятия результата.
В любом случае право остается последним пределом обороны перед таким формами как личная уверенность, — кантовское знание на «100 фунтов» и прочее. Именно поэтому то бытие в возможности преступления, которое представлено в норме права является, как кажется, приоритетным…
Но это только если исходить из формально-юридического отношения к реальности, из интеллектуальной юро — кратии. Причем, даже при таком отношении к реальности, субъект действия, тот же правоприменитель, будет руководствоваться несколько смещенными рамками, так называемыми обывательским социологически подходом. Им всегда будут учитываться такие факторы влияния как: возможность иного понимания той или иной ситуации, квалифицируемой обычно как преступная (это имманентная черта человеческого мышления – искать альтернативные варианты развития), при этом степень и сила альтернативности может зависеть от административного фактора, коррупционного (финансового), смелых действий самого субъекта предполагаемого преступления и прочее (начиная от криминалистических положений и заканчивая формами прямого лоббирования в случае с преступлениями, где предусмотрен специальный субъект уголовной ответственности). При этом в рамках конкретно-частного это выглядит милым и, в принципе, неопасным для государства баловством или просто работой, но в макроракурсе это проявляется в уничтожении бытия в действительности (государства) на основе бытия в возможности (права).
Следует отметить, что специфика уголовного закона, уголовного права в том, что он ограничивает самое себя и поэтому первично представляется невозможным анализ чего-либо правового в отношении преступления вне уголовного кодекса. Но это не так.
Право не может быть приведено в тождество формальному позитивному закону. Сам закон – это лишь форма стабилизации бытия в возможности, которым в силу исторической специфики является право. Данное бытие в возможности обретает себя не только в рамках формы стабилизации, но в значениях, и суждениях, уверенности тех, кому оно адресована (с учетом того, что их действия всецело подчинены ему). Таким образом, право всегда идиосинкранизирует в отношении своей формы.
Это играет как положительную роль, так и отрицательную. Положительность в том, что остается все-таки один источник однозначного понимания того, что есть преступление — Уголовный закон. Отрицательная роль в том, что по форме своей жизни в действительности его нормы не зависят от их ущербного понимания и толкования. Так, если естественное право понимает под актом воли его нарушение и создание тут уже новой формы стабилизации действительного, то в случае с позитивным правом акт воли создает новую реальность, ничуть не влияя на общее представление (УК), более того, этот акт и может быть назван преступлением на основе данного уголовного закона. Но, если эти акты принимают массовый характер, то уничтожается уже не просто сфера частного бытия, а в общее бытие в действительности, созданное на основе права, появляется множество дыр, которые принимают форму нового бытия в возможности. И это происходит наряду с неизменным существованием старого позитивного права. Таким образом, у тех, кто впервые сталкивается с позитивным правом, возникает к нему жуткое недоверие по причине того, что в действительности его нормы не соблюдаются и даже, в случае, если принимается новое позитивное право, регулирующее тем или иным образом то, что ранее на основе старого закона считалось преступлением, у субъектов, впервые столкнувшихся с ним, все равно остается недоверие к новому акту, каким бы четким и всеобъемлющим он не был. Таким образом, можно говорить о стабилизированной форме недоверия к праву (основа для метаигры). То, что сегодня называется упадком правосознания. И наоборот, если право всегда неизменно, то появляется два полюса общества, с одной стороны те, кто соблюдает его предписания, и те, кто открыто противостоит ему, или же наоборот, ведет двойную жизнь по отношению к закону и к собственным интересам.
Естественное право. Естественное право, то есть то бытие в возможности, которое сформировано таким образом, что его положения, корреспондируются каждому субъекту познания, таким образом, что их содержание не зависит от свойств субъекта познания, возникает вследствие возможности опосредования мыслью той или иной области действительности именно таким способом, который в дальнейшем составляет метод формообразования данного бытия в возможности.
Формами естественного права сегодня применительно к Российской Федерации, как это ни странно и дико звучит, является организованная преступность, сфера коррупция чиновников и аппаратчиков государства, сфера политики (в той части, где она соприкасается с криминалом).
Сознание неперсонифицированного круга лиц. Прежде всего, здесь наличествуют совершенно разнородные формы выражения данного бытия в возможности. Начиная от морали и нравственных норм и, заканчивая конкретно определенными группами, сплоченными на основе единого бытия в действительности (армия, профессии, классы и прочее).
К данному же разделу следует отнести и так называемые международные правовые нормы уголовного права. Они не получают мандат гарантии от государства, но могут в значительной своей части быть известными достаточно широкому кругу лиц в пределах государства.
В целом сознание неперсонифицированного круга лиц классифицируется по общим основаниям.
Сознание преступников. С учетом того, что государство ведет единый учет всех преступников (судимость, административный надзор и прочие формы), в отношении преступников как носителей бытия в возможности можно говорить только в части строгой персонификации, неизвестность здесь не выступает как носитель бытия в возможности, государство должно знать осужденного в лицо.
В самом индивидууме, совершившем преступление, может всегда обнаруживать себя бытие в возможности, которое ему не принадлежит, но воспринимается им как свое собственное, именно поэтому оно для него ценно, оно им руководит и выступает формой идентификации и формообразования отношения к тем или иным объектам действительности.
Нормы позитивного права. Следует отметить, что это историческая традиция начинать анализ непосредственно с нормы позитивного права. Исторически конкретная традиция указывает на то, что норма права является бытием в возможности, которое максимально приближено к автоматизму своей реализации среди других форм общественного бытия в возможности. Это форма познания реальности, которая лишь только в своей умозрительности может гарантировать индивидууму исчерпывающую полноту представления о реальности. Именно на этом, например, основано юридическое образование, оно может «поведать» о реальности вне самого ощущения содержания идеальной нормы. Познание реальности при помощи нормы права предполагает отказ от личной воли познания. Ибо критерием достоверности для человека как единицы разумности, прежде всего, является чувственная перцепция того или иного предмета. Вне чувственного удостоверения человек не способен не сомневаться в наличии чего — либо. Но жить в кругу современности, только лишь полагаясь на сенсуалистические конструкции, невозможно, и поэтому речь идет о степени доверия к внечувственным формам бытия реальности относительно субъекта познания. Человек должен доверять идеальным формам чужого опыта на этом стоит цивилизация. Позитивное право как раз и является тем мостиком между частно- конкретным представлением и общими представлениями неперсонифицированного круга лиц.
Фактически право – это текстуально стабилизированное бытие в возможности, которое несет в себе гарантии соответствия реальной действительности, если этого нет, то говорят о нарушении закона, права. Соотношение позитивного пава и права в естественном смысле этого слова представлено лишь только формой выражения значения, которое доступно для восприятия. Так, если говорить о естественном праве, то можно сказать, что это то бытие в возможности, которое в силу своего содержания одинаково воспринимается всеми, вне зависимости от личных свойств каждого, а, следовательно, не может порождать девиации в стадии своего восприятия. Другое дело, что возникают процессы естественного преобразования общего бытия в возможности в рамках субъективного бытия в возможности каждого конкретного субъекта восприятия, которые связаны с таким естественными процессами как забывание, смещенность формы у целевой и материальной причины, разница методов реализации «возможности» в действительность и соответствующая разница восприятия результата.
В любом случае право остается последним пределом обороны перед таким формами как личная уверенность, — кантовское знание на «100 фунтов» и прочее. Именно поэтому то бытие в возможности преступления, которое представлено в норме права является, как кажется, приоритетным…
Но это только если исходить из формально-юридического отношения к реальности, из интеллектуальной юро — кратии. Причем, даже при таком отношении к реальности, субъект действия, тот же правоприменитель, будет руководствоваться несколько смещенными рамками, так называемыми обывательским социологически подходом. Им всегда будут учитываться такие факторы влияния как: возможность иного понимания той или иной ситуации, квалифицируемой обычно как преступная (это имманентная черта человеческого мышления – искать альтернативные варианты развития), при этом степень и сила альтернативности может зависеть от административного фактора, коррупционного (финансового), смелых действий самого субъекта предполагаемого преступления и прочее (начиная от криминалистических положений и заканчивая формами прямого лоббирования в случае с преступлениями, где предусмотрен специальный субъект уголовной ответственности). При этом в рамках конкретно-частного это выглядит милым и, в принципе, неопасным для государства баловством или просто работой, но в макроракурсе это проявляется в уничтожении бытия в действительности (государства) на основе бытия в возможности (права).
Следует отметить, что специфика уголовного закона, уголовного права в том, что он ограничивает самое себя и поэтому первично представляется невозможным анализ чего-либо правового в отношении преступления вне уголовного кодекса. Но это не так.
Право не может быть приведено в тождество формальному позитивному закону. Сам закон – это лишь форма стабилизации бытия в возможности, которым в силу исторической специфики является право. Данное бытие в возможности обретает себя не только в рамках формы стабилизации, но в значениях, и суждениях, уверенности тех, кому оно адресована (с учетом того, что их действия всецело подчинены ему). Таким образом, право всегда идиосинкранизирует в отношении своей формы.
Это играет как положительную роль, так и отрицательную. Положительность в том, что остается все-таки один источник однозначного понимания того, что есть преступление — Уголовный закон. Отрицательная роль в том, что по форме своей жизни в действительности его нормы не зависят от их ущербного понимания и толкования. Так, если естественное право понимает под актом воли его нарушение и создание тут уже новой формы стабилизации действительного, то в случае с позитивным правом акт воли создает новую реальность, ничуть не влияя на общее представление (УК), более того, этот акт и может быть назван преступлением на основе данного уголовного закона. Но, если эти акты принимают массовый характер, то уничтожается уже не просто сфера частного бытия, а в общее бытие в действительности, созданное на основе права, появляется множество дыр, которые принимают форму нового бытия в возможности. И это происходит наряду с неизменным существованием старого позитивного права. Таким образом, у тех, кто впервые сталкивается с позитивным правом, возникает к нему жуткое недоверие по причине того, что в действительности его нормы не соблюдаются и даже, в случае, если принимается новое позитивное право, регулирующее тем или иным образом то, что ранее на основе старого закона считалось преступлением, у субъектов, впервые столкнувшихся с ним, все равно остается недоверие к новому акту, каким бы четким и всеобъемлющим он не был. Таким образом, можно говорить о стабилизированной форме недоверия к праву (основа для метаигры). То, что сегодня называется упадком правосознания. И наоборот, если право всегда неизменно, то появляется два полюса общества, с одной стороны те, кто соблюдает его предписания, и те, кто открыто противостоит ему, или же наоборот, ведет двойную жизнь по отношению к закону и к собственным интересам.
Естественное право. Естественное право, то есть то бытие в возможности, которое сформировано таким образом, что его положения, корреспондируются каждому субъекту познания, таким образом, что их содержание не зависит от свойств субъекта познания, возникает вследствие возможности опосредования мыслью той или иной области действительности именно таким способом, который в дальнейшем составляет метод формообразования данного бытия в возможности.
Формами естественного права сегодня применительно к Российской Федерации, как это ни странно и дико звучит, является организованная преступность, сфера коррупция чиновников и аппаратчиков государства, сфера политики (в той части, где она соприкасается с криминалом).
Сознание неперсонифицированного круга лиц. Прежде всего, здесь наличествуют совершенно разнородные формы выражения данного бытия в возможности. Начиная от морали и нравственных норм и, заканчивая конкретно определенными группами, сплоченными на основе единого бытия в действительности (армия, профессии, классы и прочее).
К данному же разделу следует отнести и так называемые международные правовые нормы уголовного права. Они не получают мандат гарантии от государства, но могут в значительной своей части быть известными достаточно широкому кругу лиц в пределах государства.
В целом сознание неперсонифицированного круга лиц классифицируется по общим основаниям.
Сознание преступников. С учетом того, что государство ведет единый учет всех преступников (судимость, административный надзор и прочие формы), в отношении преступников как носителей бытия в возможности можно говорить только в части строгой персонификации, неизвестность здесь не выступает как носитель бытия в возможности, государство должно знать осужденного в лицо.
В самом индивидууме, совершившем преступление, может всегда обнаруживать себя бытие в возможности, которое ему не принадлежит, но воспринимается им как свое собственное, именно поэтому оно для него ценно, оно им руководит и выступает формой идентификации и формообразования отношения к тем или иным объектам действительности.
