Найти юриста / адвоката / эксперта
Многие доверители спрашивают: «Если я действительно не виновен (обычно -виновен не в том), зачем молчать? Может, лучше сразу всё объяснить?»
На практике именно такие объяснения и становятся основанием для обвинения.
В условиях изоляции, страха и неизвестности человек ищет быстрый выход и верит в обещания сотрудников полиции. Но именно в этот момент и совершается главная ошибка — подписывается «добровольное» признание, которое потом в суде представляют как главный довод обвинения.
Как это происходит (пример на ст. 131-135 УК РФ)
Подозреваемый по только что доставлен в отдел полиции. Он уверен, что это ошибка — она ж сама пришла!
Опер спокойно говорит:
— Сейчас не до тебя, три «убоя» и пять тяжких, камера забита. Сиди пока. Правда, в камере твоих «статей» не любят… Но извиняй, не «Хилтон», камера одна.
Через паузу:
— Или пиши признание. Потом сам разберись с потерпевшей — купи цветы, айфон. Заберёт заявление — мы твою бумагу порвём.
Задержанный пишет.
Опер недовольно хмурится:
— Думаешь, я дурак? Пиши подробнее, с раскаянием.
А потом добавляет:
— Не расскажешь что написал следователю — поедешь в «Кресты». Там таких в первую ночь «опускают». Так что ночью стой задом к стене.
В итоге в деле появляется документ, который выглядит как «добровольное признание», хотя на деле это результат манипуляции.
Выводы
Допрос — это всегда насилие. Дыбы и клещи из прошлого сменились угрозами, манипуляциями и обещаниями.
Любые несогласованные с адвокатом тексты или объяснения разрушают линию защиты.
Суд воспримет написанное вами как доказательство, а поздние отказы от этих показаний — как недобросовестное изменение позиции.
Правильное, но невыполнимое решение одно: до консультации со своим адвокатом не давать никаких объяснений и показаний.
Уважаемый Владимир Владимирович, в любом уголовном деле лучше сначала помолчать, посмотреть на развитие событий. А уже потом и принимать решение. Иногда одна фраза может развалить дело.
Уважаемый Олег Юрьевич, это очень распространённое заблуждение: «одна фраза может развалить дело».
К сожалению, нет. Одна фраза может лишь усугубить вину, «утяжелить» состав и, соответственно, увеличить срок. Но никакая одна фраза не способна «развалить» уголовное дело. Все советы из интернета на тему «как развалить уголовное дело одной фразой» не имеют никакого смысла: на стороне обвинения — не только опер, следователь и прокурор, а всё государство со своим репрессивным аппаратом.
И уж точно промолчать «красиво» мало кто сможет. Обычные люди — не Джеймсы Бонды. В стрессовой ситуации человек думает не «стратегически», а «эмоционально», и именно это чаще всего становится его главной ошибкой.
Опера не зря свой хлеб едят. На «их поле» шансов у обычного человека нет.
Уважаемый Владимир Владимирович, у мировых судей это, бывает, срабатывает.
Уважаемый Олег Юрьевич, признаюсь, что не было у меня уголовных дел, подсудных мировому суду.
Уважаемый Владимир Владимирович, отлично, что Вы написали публикацию о «добровольном» признании, на самом деле проблема заключается в том, что люди в шоковой для них ситуации готовы поверить во что угодно и подписать что угодно, лишь бы их отпустили… В прочем, да, их отпустят, но это только на время, а после… все зависит от удачи и правильно выстроенной тактики защиты! (Y)
Уважаемая Елена Анатольевна, увы, всё ещё жестче: им обещают не свободу, а только обещание обещания свободы — но после признания. Нужного следствию признания.
На деле никто их не отпустит. И чем больше они пишут «по своей воле», тем прочнее цементируют фундамент обвинения. Каждый новый лист бумаги превращается не в шанс на свободу, а в кирпич стены, за которой их и оставят.
вообще-то вот вспомнил — дела, подсудные мировому суду, конечно, были, но до самого суда не доходили. Разваливались еще на следствии.
Уважаемый Владимир Владимирович, как и дела частного обвинения, где сразу в суд.
Уважаемый Олег Юрьевич, вот таких дел в суде у меня не было. Консультации были, какие-то документы готовил, но судебные заседания не сопровождал.
Уважаемый Владимир Владимирович, согласен с Вами! В наше время телефон адвоката необходимо помнить наизусть.
Уважаемый Денис Сахлатарович, согласен, телефон адвоката нужно помнить наизусть. Но мало помнить — адвокат должен у вас быть.
Сколько раз мне звонили ночью: «Приезжайте срочно, руки крутят, подкинули…» или «Муж вышел погулять и пропал, оставил вашу визитку с телефоном — на всякий случай». Да я бы и приехал. Но если человек мне незнаком, и денег он не платил, то всё превращается в классику: «утром — стулья, вечером — деньги, но деньги вперед». До утра в камере досидишь, с тобой ещё побеседуют «для осознания пагубности поведения», и уже сам согласишься на адвоката по назначению.
Опера тоже не дураки: один звонок, может, и дадут, а вот перевод на карту адвокату — никогда. По назначению адвокат приедет, ты уже «созрел», пишешь чистосердечное, деятельное раскаяние — и дальше всё катится по накатанной: от неминуемого к неизбежному.
Отсюда вывод простой: перед тем как учить наизусть телефон адвоката — сначала надо его оплатить. И не только такси, а работу хотя бы на первом этапе. Ну и отношения нормальные выстроить: адвокат должен понимать, что доверитель вменяемый, платёжеспособный и проблем создаст разумное количество.
Даже если ты всё сделал правильно, инструкции от адвоката нужны: как отказаться от «назначенного», как правильно назвать, кто задержал, и где находишься. А без этого, даже если жена позвонит — я не найду. И в любом случае — приеду только утром. Нынешние ОП — крепости, и ночью «пробиваться» туда к доверителю можно только за очень отдельные деньги.
Короче, всё сложно. Но именно поэтому настоящий адвокат нужен до, а не «на всякий случай».
Уважаемый Владимир Владимирович, к сожалению, уважающих своих профессию специалистов в каждой среде очень мало. А среди полицейских сейчас подлецов просто уйма. Им плевать на человеческие судьбы. Поэтому, как я разъясняю, спасение утопающих, дело рук утопающих.
И да, чем быстрее будет оказана юридическая помощь хорошим специалистом, тем больше шансов избежать негативных последствий.
Уважаемый Евгений Алексеевич, я бы не сводил всё к тому, что «среди полицейских много подлецов». Тут мы видим классическую профдеформацию — азарт. Самая азартная охота всегда была охотой на человека. Взять живого человека, сломать его сопротивление и заставить сознаться. Сознаться в том, что делал, но с более тяжкой квалификацией. Угрозами, манипуляциями, обманом, иногда и ударом. В итоге рождается «добровольное» чистосердечное, которое потом становится главным козырем обвинения.
Честно скажу: абсолютно невиновного, который бы признался только под давлением, я не встречал. Но смягчающие обстоятельства, иная квалификация, ошибки в материалах — такое бывает. И именно здесь, в азарте охоты, опер нередко перегибает палку — и тогда в жернова «правосудия» попадает не только фигурант, но и сам охотник.
Адвокат нужен, чтобы вернуть всё в рамки процесса и заставить играть в нормальную игру. Опер играет в охоту, адвокат играет в шахматы. У опера — блиц: быстро, жёстко, на излом. У адвоката — классическая партия: вдумчивая, рассчитанная на дистанцию.
Для опера подозреваемый — это добыча, которую нужно «разделать» как можно быстрее. Для адвоката — это не партнёр, а повод показать, что он играет сильнее охотника. Потому что настоящий адвокат никогда не доказывает свою силу на слабом, он доказывает её в противостоянии с государственной машиной.
И именно поэтому адвокат должен быть жёстким и опытным. Не уступать в напоре и настойчивости операм и следователям, иначе процесс перестаёт быть правосудием и превращается в простую расправу.
Опер ломает человека. Адвокат выстраивает защиту против всей государственной машины. Побеждает тот, кто выдерживает напряжение партии.
Уважаемый Владимир Владимирович, так сложилось, что мне попадаются уголовные дела, в которых одни подлецы полицейские, следователи и судьи. Замечу, во всех уголовных делах.
Похищение людей: в Санкт-Петербурге из полицейского участка, в Химках из суда при содействие судьи и судебных приставов. Фальсификация дел, дача заведомо ложных показаний. В Воронеже двойной обыск, так как при первом ничего не нашли, через три часа привезли своих понятых и уже при новом обыске нашли наркотики. В преступлении дальше участвуют следователи, прокуроры и судьи воронежских судов. Внаглую, цинично. Действуя как единая ОПГ.
То, что происходит в стране, к сожалению не показывают и не рассказывают в государственных СМИ. Как, например, вскрытый ценник воронежского адвоката по судам Воронежа. Вскрыли, ужаснулись, закрыли и подчистили практически всю информацию.
Уважаемый Евгений Алексеевич, вы написали: «так сложилось, что мне попадаются уголовные дела, в которых одни подлецы полицейские, следователи и судьи. Замечу, во всех уголовных делах».
Простите, но это уж слишком категорично. Получается, что где бы вы ни участвовали, всё вокруг — «подлецы». Тут уж либо вам катастрофически не везёт на выбор уголовных дел, либо мы все живём в романе-антиутопии, где уголовное судопроизводство целиком захвачено ОПГ. Я б еще понял, было бы это все в регионах, где традиционно такие «родоплеменные» ОПС исторически существуют, но Химки?
Я лично с таким тотальным злом не сталкивался. Да, нарушения встречаются, перегибы бывают. Но делать вывод, что «во всех делах все подлецы» — это больше похоже на сюжет с РЕН-ТВ, чем на сухой разбор юриста.
Повторные обыски, «внезапные находки», понятые, которые видят то, что им показывают, — да, это рядовое явление. Понятые в таких случаях — просто реквизит, а не гарантия законности. Но сговор следователя, полицейских и судей в одном лице? Всё-таки и полиция, и следствие, и прокуратура (ее вы не упомянули, но ее участие в описанном вами обязательно), и суд — это разные структуры. Их согласованный «сговор» по типу ОПС, да ещё с участием судей, выглядит маловероятным. Это ближе к голливудскому сценарию.
И ещё одно: участие обычного юриста в уголовном деле — вещь экстраординарная. Отвести юриста от дела намного проще, чем адвоката, особенно если речь идёт о процессуальных конфликтах. Так что ваши слова я бы скорее отнёс к эмоциональной вовлечённости, чем к реальной картине.
Я отношусь к этим алармистким сообщениям в СМИ с меньшими эмоциями и большим скепсисом. Очень кажется, что вы видите ОПГ там, где на самом деле банальная профдеформация и человеческий азарт.
Но сговор следователя, полицейских и судей в одном лице? Всё-таки и полиция, и следствие, и прокуратура (ее вы не упомянули, но ее участие в описанном вами обязательно), и суд — это разные структуры. Их согласованный «сговор» по типу ОПС, да ещё с участием судей, выглядит маловероятным. Это ближе к голливудскому сценарию. Уважаемый Владимир Владимирович, такое ощущение, что я и Вы живём в разных странах.
Я уже публиковал — дело воронежского маньяка. Там не только милиция (на то время) следователь, прокуроры и судьи вплоть до Верховного Суда РФ оказались единой ОПГ, но в этой шайке оказались замешаны и два адвоката адвокатской палаты Воронежской области (г. Воронежа). Это дело надо было закрывать и в нём оказались замешаны и президенты России Путин и Медведев. В педофилии оказалась замешена государственная власть. Есть подобный фильм в «Вещдоке» — «Заслуженный учитель». Очень познавательно.
В Химках в похищении человека в суде, прямо в здании суда, участвовали полицейские, следователь, прокурор, судья. Далее в преступном удержании стали участвовать целый отдел полиции, ещё прокуроры и судьи. Это что, не ОПГ? Потом за этого следователя меня просил наш коллега, следователь вдруг в вспомнил, что в тюрьме ему будет плохо, что у него жена и дети.
И да, по делу о фальсификации преступления в отношении похищенного человека, о допуске меня в качестве защитника смог только четвёртый адвокат. Боятся судьи независимого защитника, особенно с которым нельзя договориться.
Поэтому у меня нет розовых очков и я утверждаю, что в России действует преступный режим.
Уважаемый Евгений Алексеевич, да, в разных вселенных мы, похоже, обитаем.
↓ Читать полностью ↓
Я так и не понял: в делах «воронежского маньяка» и «похищения в Химках» вы лично участвовали или речь идёт о публикациях и телепередачах?
Не очень я верю в то, что и опер, и прокурор, и судья — дружно участвовали в похищении человека? Это уже из разряда «судья держал за ноги, прокурор проводил удушающий». Даже при самом смелом воображении представить подобное трудно. И куда ж они его потащили? В ИВС или СИЗО? Или так и оставили в клетке в зале суда?
Там, где яучаствовал по ст. 126 УК РФ, хватило нескольких решительных парней из спецназа ФСБ. Ни прокуроры, ни судьи лично «участвовать» не приходили.
Что же касается вашей реплики, что «судьи боятся независимого защитника», — позволю себе усомниться. Даже при большом воображении представить, что судья боится именно меня, мягко говоря, трудно. Я сам независимый защитник. И если судья попробует «договориться», а я увижу, что это реально может быть в интересах моего подзащитного, я пойду договариваться. Но в любом случае я донесу предложение до доверителя и действовать буду так, как он решит. Разумеется, дав ему свою оценку.Я видел адвокатов, которые доводили и следователя, и суд до белого каления. Но — ни разу не видел, чтобы это помогло подзащитному. Наоборот, всегда это плохо отражалось на его участи. Некоторые подзащитные поумнее били таких адвокатов прямо «не отходя от кассы» — за то, что их так «отстояли». Те, кто попроще, радовались: «Вот как мой адвокат сражается, аж судья в судорогах рот ему затыкает». А потом удивлялись сроку «под завязку» — «все куплено», говорят.
Следователи относятся к таким адвокатам с двойственным чувством: с одной стороны, они портят нервы, требуют экспертиз из области астрологии и допроса очевидцев с того света; с другой — их подзащитный гарантированно получит по максимуму.
Поэтому я лично к истерикам и «борьбе до судорог» отношусь спокойно: это шоу. Но шоу всегда оплачивает доверитель — своей свободой.
Лично я стараюсь поддерживать деловой контакт со следователем. Обычно это наступает сразу после этапа гестапо «Вопросы здесь задаю я». Иногда это помогает немного «подвинуть» его позицию в пользу моего подзащитного. Обычно — помогает внести в УД нужные мне позиции, на которых я потом буду опираться в зале суда.
В конце концов, адвокат — это не мифический борец с «режимом», а практик, который обязан действовать ради конкретного доверителя. Слишком эмоциональное обобщение превращает реальность в карикатуру. А реальность, как мы знаем, обычно скучнее.
Я так и не понял: в делах «воронежского маньяка» и «похищения в Химках» вы лично участвовали или речь идёт о публикациях и телепередачах? Уважаемый Владимир Владимирович, Вы невнимательны и тем более явно не читали целый ряд моих публикаций!
В этих делах я участвовал лично и похищение человека проходило на моих глазах, в то время как адвокат бросил свою подзащитную. Сбежал по просьбе следователя.
Рассказ про невменяемых защитниках не адвокатах, это точно не про меня. В деле воронежского маньяка я публично назвал полицейских, следователя, прокуроров и судей, участвовавших в этом деле преступниками. Наряду с ними преступником я назвал и председателя СК РФ Бастрыкина А.И., который со слов сотрудника СК РФ, отказавшегося представиться, отдал им распоряжения не допускать меня к нему и не соединять меня с ним. Да, Бастрыкин А.И. лично занимается укрывательством преступлений, совершаемых сотрудниками правоохранительных органов.
Следственный комитет РФ занимается укрывательством убийц детей. Хотя откуда адвокаты могут об этом знать, да и надо ли им это. Вряд ли Вы когда нибудь слышали о комитете матерей убитых детей. Их более 200 человек, чтобы понимать масштабы трагедии. И я официально заявляю, что детей действительно убили и что Следственный комитет РФ отказывается расследовать эти убийства.
Поэтому да, пока адвокатура (не конкретные адвокаты, ибо среди них есть исключения) только декларирует свою значимость в уголовной защите прав граждан, граждане остаются беззащитными.
Уважаемый Евгений Алексеевич, разумеется, я всегда конспектирую всё, что вы пишете. Но, согласитесь, упрекать меня в невнимательности, если вы не оплачивали мои услуги, — это смело.
↓ Читать полностью ↓
Я читал кое-что из ваших публикаций — вы показались мне хорошим юристом, умеющим ясно излагать и обосновывать позицию. Но публикации с броскими и, простите, безосновательными заявлениями я в эту категорию не отнесу.
Там не только милиция (на то время) следователь, прокуроры и судьи вплоть до Верховного Суда РФ оказались единой ОПГ, но в этой шайке оказались замешаны и два адвоката адвокатской палаты Воронежской области (г. Воронежа). Это дело надо было закрывать и в нём оказались замешаны и президенты России Путин и Медведев. В педофилии оказалась замешена государственная власть.простите, но это не из практики защиты, а из жанра борьбы с энтропией вселенной. Вы серьёзно? это уже ближе не к уголовному процессу, а к сценарию Netflix.
Некоторые ваши тексты читаешь и думаешь: уголовное дело или тизер к передаче на РЕН-ТВ?
Следственный комитет РФ занимается укрывательством убийц детей. Хотя откуда адвокаты могут об этом знать, да и надо ли им это.
Здесь признаюсь в своём беспримерном равнодушии, доходящем до нигилизма — лично мне не надо. Я защищаю только своих доверителей, с которыми заключил соглашение и получил гонорар. За «всех граждан» я не отвечаю, в комитете матерей не состою и лозунги про «вселенское зло» не скандирую. Цинизм и профессиональная дистанция — для меня не порок, а инструмент профессии.
И да — галоперидол, выделяющийся у меня побочным продуктом переработки коньяка, надёжно защищает от соблазна бить себя кулаком в грудь и наотмашь хлестать себя коленом по лицу при виде «всеобщей несправедливости».
А равнодушно пройти мимо, когда кого-то «винтят» на улице, если это не мой клиент, — мой осознанный выбор. К слову, я отличу задержание сотрудниками полиции от того, как гопники метелят прохожего. Это разные жанры.
Наряду с ними преступником я назвал и председателя СК РФ Бастрыкина А.И., который со слов сотрудника СК РФ, отказавшегося представиться, отдал им распоряжения не допускать меня к нему и не соединять меня с ним. Да, Бастрыкин А.И. лично занимается укрывательством преступлений, совершаемых сотрудниками правоохранительных органов.
Публично называть кого-то преступником без приговора суда, вступившего в силу? Вы же юрист! И то, что вы меня упрекнули в «невнимательности» и «нечтении ваших статей», — это ровно та же логика: кто не разделяет пафоса — тот «преступник и пособник государственной педофилии». Хорошо, что хоть пока меня не обвинили в пособничестве рептилоидной ОПГ. Но, учитывая накал ваших тезисов, чувствую — вопрос времени. Человек, который воюет сразу с «режимом», Бастрыкиным и мировым злом, рискует закончить не с победой в деле, а в смирительной рубашке. Я предпочитаю меньше пафоса и больше расчёта: шахматы вместо театра, и ставка не абстрактная «борьба», а конкретный приговор, которого нужно избежать.
Уважаемый Владимир Владимирович, ну не видите себя как Путин! Вы же с человеком разговариваете!
Ваш ответ, не читал, но осуждаю, не красит Вас.
Публично называть кого-то преступником без приговора суда, вступившего в силу? Вы же юрист! Уважаемый Владимир Владимирович, Вам бы послушать лекции адвоката Юрия Михайловича Новолодского о том, кто такие юрисмудисты, а кто такие юристы, чтобы не делать подобных заявлений. Тем более, что у меня есть публикация с подобным заголовком, можно ли назвать кого-либо преступником без приговора суда. Можно. И нужно. Если ты точно знаешь, что именно это лицо совершили преступление. А то, что преступники не признают преступника преступником, так в это верят только юрисмудисты, а не юристы. Вы еще скажите, как один Ваш коллега здесь недавно сказал, что если юрист проиграл суд, то это означает его некомпетентность, а не то, что суд мог вынести заведомо незаконное решение.
Про смирительную рубашку я тоже Вам отвечу, ибо и по этому вопросу у меня есть публикации. Так сложилось. Психиатрия в России, в том числе, точно есть оружие для устранения неугодных. Чтобы вы не делали — ваши действия являются объектом психического поведения. Даже если будете просто молчать на основании 51 статьи Конституции, вас признают психом.
Нежелание противостоять беспределу, точнее противостоять только определенному низовому беспределу и то, только за деньги — так это как раз и есть лицо адвокатуры в целом. Поэтому государство и старается убрать юристов, среди которых есть те, кто не подчиняется преступным решениям.
Но я уважаю Ваше мнение, хоть и не разделяю его! Я помню Ваши слова о том, что Вы не заходите в лифт, если в нём едет ребёнок. А в советское время люди не боялись детей. И на вооружённого преступника шли с голыми руками. И преступника называли преступником без приговора суда и не боялись таких заявлений.
Уважаемый Евгений Алексеевич, я абсолютно аполитичен, но сравнение с Путиным мне даже слегка льстит. Неожиданная ассоциация, но оставим её вам в актив.
↓ Читать полностью ↓
«Можно и нужно называть преступником без приговора, если точно знаешь». Разумеется, можно. Но только если вы не юрист. В профессии у нас действует принцип презумпции невиновности. Это не «юрисмудизм», а основа права. Всё равно что врачу не мыть руки перед операцией: можно, но тогда это уже не медицина.
Конечно, суд может вынести заведомо незаконное решение — сам это видел и участвовал в таких делах. Именно поэтому и существуют апелляция и кассация. Если вышестоящая инстанция отменяет решение, это и означает: было незаконным. Но даже тогда я не спешу объявлять судью «преступником» — для этого есть своя процедура.
Про психиатрию мы расходимся категорически. С отменой «карательной психиатрии» государство и я лично потеряли немало. Вернул бы — да не в моих полномочиях. Я видел психиатров и психоневрологов, и ни одного «доктора Менгеле» среди них не встретил. Зато их пациентов встречал неоднократно. От безобидных «повёрнутых» на своей идее до тех, кто порубил собственного отца «на котлеты». Поверьте, впечатлить меня лозунгами о «карательной психиатрии» трудно.
Вы пишете: «Адвокаты работают только за деньги — и потому государство убирает юристов, которые не подчиняются преступным решениям». Тут нарушена слегка логика. Адвокаты — это тоже юристы. И любое государство «убирает» людей любой профессии, если они отказываются подчиняться обязательным для него решениям. В праве это называется куда проще — санкция.
Да, в советское время действительно были люди, которые шли на вооружённого преступника с голыми руками. Но то государство давно развалилось. Я лично считаю, что на вооружённого преступника без оружия идти нельзя. Хотя знаю и таких — бывших сотрудников милиции. Сегодня времена другие. Лично я на СП не нападаю, с ними в рукопашную не вступаю (хотя случай был, но промолчим), от гаишников не уезжаю.
Я с вашим мнением не согласен, но его уважаю. Вы же видите: я обращаюсь к вам в уважительном тоне и, в отличие от вас, не советую, какие лекции слушать и у кого учиться. Не сравниваю вас с «юрисмудистами» — и даже не знаю, что это такое.
Адвокат или юрист, который всерьёз воюет с «режимом», Бастрыкиным и мировым злом сразу, рискует закончить не победой, а в смирительной рубашке «и галоперидол струйно». Я же предпочитаю меньше пафоса и больше расчёта: шахматы вместо театра. И ставка там не «абстрактная борьба с глобальным злом», а конкретный приговор — тот, которого нужно избежать, или тот, которого нужно добиться. Всё остальное — перфоманс.
Уважаемый Владимир Владимирович, коротко и красиво описали классическую ситуацию! Я соглашусь, что в этом у них есть азарт. Я был свидетелем (был по своим делам и наблюдал) как опера получив явку с повинной от бедолаги, кричали друг другу -«все едем жарить шашлыки и бухать….»
Скажу однозначно, их методы бывают крайне незаконны, преступны (285, 286, 302 и 303 ук регулярно), стоит ли этот азарт того, чтобы повышать раскрываемость преступлений через преступления?
Здесь без адвоката (не цивилиста, не административщика, не арбитражника, а именно уголовника) справить простому человеку не возможно, как Вы и правильно заметили!
спасибо за статью!
Уважаемый Михаил Меликович, спасибо за поддержку.
Подобных «классических ситуаций», когда опера разводят попавших к ним в плен людей, я мог бы описать ещё десятки. Привёл именно эту — только потому, что она последняя (вернее, «крайняя» — я суеверен) в моей практике. Но смысла в этом мало: шансов у обычного человека переиграть оперов «на их поле» просто нет.
Да, их методы часто «крайне незаконны, преступны (285, 286, 302 и 303 УК — регулярно)». И судимости опера получают регулярно. На вопрос: «стоит ли этот азарт того, чтобы повышать раскрываемость преступлений через преступления?» — отвечу так: охота на человека всегда была самой азартной охотой. Но если раньше опера были «порешительнее» и «поотмороженнее», то сегодня они всё больше превращаются в чиновников: азарт остался, но, благодаря прокуратуре, зажат формами и инструкциями.
Я сам из среды военных, и мой круг общения — это опер, следователь, десант, спецназ. Ни одного, понимаешь ли, концертмейстера или художника, и уж тем более — прокурора. Я понимаю этот азарт, потому что и сам азартен.
Вы справедливо заметили: «Здесь без адвоката-уголовника простому человеку не справиться». Добавлю: справиться нельзя вовсе. Максимум, чего можно добиться, — это отделаться минимальным ущербом.
Именно в этом и состоит реальная работа уголовного адвоката: не в том, чтобы «победить систему» или «развалить дело одной фразой» (это почти невозможно, хотя и такие случаи в моей практике нередки), а в том, чтобы «остановить падение вниз» и смягчить удары. Красивых побед здесь почти не бывает, зато бывают реальные сроки, которые измеряются не аплодисментами публики, а годами жизни подзащитного.