Признание отцовства… по лысине?

Эта история, о которой мне хотелось бы поведать форумчанам, началась около двух лет назад, со звонка моего хорошего знакомого – Д.,  который, волнуясь и недоумевая, поведал, что на его телефонный номер только что позвонила неизвестная барышня, которя представилась судебным приставом-исполнителем и попросила его приехать в Управление ФССП для вручения ему копии постановления о возбуждении исполнительного производства.

Основанием для этого, якобы,  послужило судебное решение одного из районных судов, признавшего этого гражданина отцом какого-то ребенка и взыскавшего с него алименты на содержание последнего.

Товарищ был озадачен, не знал, относиться ли к этому как к розыгрышу, или все же следовало посетить звонившую даму и выяснить, как такое могло случиться.  Он не знал, смеяться ему или плакать, поскольку сама абсурдность ситуации была сродни пожару в бардаке во время наводнения. За свои неполные 50 лет, он никогда ранее ни с чем подобным дела не имел и уж точно никак не ожидал оказаться невольным участником события в стиле, достойном сценария «мыльной оперы» для домохозяюшек.

От меня ждали совета, хотя я сам был несколько обескуражен и озадачен, поскольку на протяжении длительного времени вел его личные судебные дела, а также оказывал юридические услуги фирме, в которой тот осуществлял трудовую деятельность, т.е. был в курсе всех тяжб, неприятностей и споров, как инициированных им, так и тех, в кои он был вовлечен.

Я посоветовал не игнорировать звонившую, а съездить по указанному ему адресу, и на месте разобраться с тем, насколько это соответствовало действительности. Хотя, признаться честно, в душе надеялся, что все это — глупая и неудачная шутка хохмачей с дурным чувством юмора.

Увы, но оказалось, что это не досадное недоразумение и не розыгрыш. Напротив, реальность поразила, хотя не укладывалась в сознании: поверить в саму возможность и вероятность допущения подобного рода безобразий со стороны суда, было крайне затруднительно.

Итак, выяснилось, что решением районного суда г. N, вынесенным в порядке заочного производства, удовлетворены исковые требования О. к  Д. об установлении отцовства и взыскании алиментов.
Бедолагу не только признали родителем малыша, но и взысканный с него, внушительный размер алиментного содержания установили в твердой денежной сумме, сравнимой со средней статистической заработной платой по региону.

Стоит ли упоминать, что о дате, времени, и месте судебного разбирательства ответчик не был извещен надлежащим образом, в связи с чем, не знал о наличии спора и, как следствие, не имел реальной возможности участвовать в судебном процессе, приводить свои доводы и возражения, представлять доказательства в обоснование собственной позиции по делу. О состоявшемся по  делу судебном решении ответчик узнал совершенно случайно, когда приставы побеспокоили его фактом поступления в их подразделение исполнительного документа.

Анкетные данные истца для Д. были неизвестны, и ни о чем ему не говорили. Более того, о самом существовании истицы, как и о живущем, и ныне здравствующем индивидууме, каких-то надуманных притязаниях последней в отношении своей персоны, сыгранной им роли в ее жизни, сложившемся в воспаленном сознании гражданки О., факте интимной близости ответчика с ней, правовых последствиях, вытекающих из события незащищенного секса, мифическом месте своей работы, занимаемой руководящей должности и вызывающем зависть солидном уровне доходов, ответчику стало известно только после получения ему копии решения и ознакомления с его содержанием, повергшим его в шок и замешательство.

Сразу же бросилось в глаза, что  по адресу, указанному в решении, ответчик никогда не был зарегистрирован и никогда не проживал. Несмотря на то, что уже на момент принятия искового заявления к производству суд располагал достоверными сведениями о месте регистрации ответчика, судебные повестки направлялись «на деревню дедушке». К тому же судья, рассматривающий дело, с самого начала знал, что спор находится за рамками его юрисдикции, поскольку обе стороны спора зарегистрированы были в совершенно ином административно-территориальном районе.

Суд отдавал себе отчет в том, что с его стороны, налицо факт незаконности рассмотрения дела с нарушением правил подсудности. Однако, правомочиями, предоставленными ст. 33 ГПК РФ, он не посчитал нужным воспользоваться, умолчал и вынес судебное решение.

Ярким примером нарушения принципа допустимости доказательств, регламентированного ст. 60 ГПК РФ, носящего императивный характер, согласно которого, обстоятельства дела, которые в соответствии с законом должны быть подтверждены определенными средствами доказывания, не могут подтверждаться никакими другими доказательствами, является установление факта отцовства не результатами молекулярно-генетического медицинского исследования, а свидетельскими показаниями близкого родственника истца о внешнем сходстве четырехмесячного младенца со зрелым мужчиной(!).

Суд необоснованно посчитал убедительными доводы свидетеля – К., по всей вероятности, располагавшего всей полнотой сведений о личной интимной жизни своей родной сестры – гражданки О., словно осуществлявшего явное либо негласное наблюдение за процессами ее соитий и будто бы ведущего статистический учет числа и периодичности посещений, личностей ухажеров и их общего количества, частоты и продолжительности каждой встречи и т.д.

Свидетель К. пояснил суду, что в указанный период сестра уходила на свидания с «лысым гражданином по имени Дмитрий» и не более того. И все! Непосредственным очевидцем процессов интимной близости он не был, да и не мог быть в силу того, что апофеоз межполовых отношений не относится к категории публичных.

Свидетель не мог располагать исчерпывающими сведениями о личной жизни своей сестры — истца по делу, а сам факт неадекватной реакции и последующего панического бегства того или иного мужчины в ответ на сообщение об «интересном» положении сексуальной партнерши сам по себе не является безоговорочным подтверждением того, что сбежавший и есть отец новорожденного.

В стремлении придать законность своим неправомерным действиям, выразившимся в рассмотрении дела без надлежащего уведомления стороны ответчика, без его ведома, влекущим для него серьезные правовые последствия, имеющим, без преувеличения, судьбоносное значение, суд уподобился главному герою известного в прошлом советского кинофильма «Начальник Чукотки», главный герой которого обосновывал свои волевые решения и действия наличием на то соответствующих приказов, которые сам же собственноручно составлял и печатал на машинке.

Так, в материалах дела имелись телефонограммы, составленные, якобы, помощником судьи, но по сути своей были ничем иным как фальсификацией, поскольку никакие звонки из суда на его телефон не поступали и, соответственно, сам факт судебного разбирательства являлся полной неожиданностью для ответчика, поскольку проведен был в режиме строжайшей секретности и в абсолютной тайне от него.

В соответствии со ст. 49 СК РФ, суд принимает во внимание любые доказательства, с достоверностью подтверждающие происхождение ребенка от конкретного лица.

По-видимому, для суда таковыми послужили объяснения истицы, пояснившей, что она и ответчик встречались определенное время, в указанный период она с другими мужчинами в интимные отношения не вступала, после ее сообщения ответчику о беременности, последний прекратил общение с ней.

В итоге, на основе исключительно этих «исчерпывающих» сведений, позволивших суду идентифицировать ответчика из числа всех мужчин, проживающих в городе  N, было установлено отцовство. Вероятно, что и редкость имени и отсутствие волосяного покрова на голове, как раз и послужили достаточными к тому основаниями.

Та же ситуация имела место и при выяснении вопроса о месте работы ответчика и получаемом им размере заработной платы. Истцом в подтверждение своих высказываний не представлено никаких доказательств, а суд не стал утруждать себя их выяснением, при всем том, что располагал достоверными данными из налогового органа об отсутствии такого юридического лица, зарегистрированного на территории города и сведениями из МИ ФНС об отсутствии достаточных данных для идентификации юридического лица.

Соответственно, место нахождения организации-работодателя ответчика, факт  работы ответчика в ней и занимаемая им должность, размер выплачиваемой ему заработной платы,  семейное положение, обоснование величины размера алиментов суд оставил вовсе без обсуждения, приняв фантазии и ложь истца, введшего суд в заблуждение, за истину.

Как следует из текста протокола судебного заседания, эти вопросы оказались абсолютно вне пределов рассмотрения дела по существу. Лишь после того, как судебное следствие по делу было завершено, и суд перешел к прениям сторон, все эти моменты, имеющие важнейшее значение для разрешения дела, были доведены до суда в речи представителя истца, не подтвержденной никакими доказательствами.

Мое заявление об отмене заочного решения, суд оставил без удовлетворения, указав, что все законно и обоснованно. Аргументация, как доводы царя в сказке А.С. Пушкина: «Ничего ты не получишь, сам себя ты, грешник, мучишь!»

Ни к какому положительному результату не привело и мое последующее обращение с жалобой на неправомерные действия районного судьи в квалификационную коллегию. Крови не жаждал, но хотелось бы, чтоб явный и откровенный беспредел стал достоянием гласности. Но, увы, как говорится, ворон ворону…

Тем не менее, суд кассационной инстанции решение отменил и направил дело на новое рассмотрение по территориальности.

Казалось бы, справедливость восторжествовала, и надежда на справедливое и объективнее судебное разбирательство зародилась в сердце моего доверителя. Оказалось, что радоваться нам было рано. Мытарства только начались.

При новом судебном разбирательстве, суд на первом и единственном судебном заседании сразу же в спешном порядке удовлетворил ходатайство истца о проведении судебно-медицинской генетической экспертизы ДНК, в каком-то не внушающем доверия московском ООО «Рога и копыта», сведения о котором в материалах дела отсутствовали полностью.

При этом, нами в ходе судебного разбирательства высказывались возражения против того, что проведение геномной дактилоскопии намеревалось осуществить не в одном из государственных судебно — медицинских учреждений (бюро СМЭ), входящих в систему Министерства юстиции РФ, из числа размещенных на территориях близлежащих соседних регионов, граничащих с N-ской областью, в компетенции специалистов и объективности экспертного исследования коих сомневаться не приходилось, а в никому не известном и неведомом сомнительном и загадочном ООО, громко именуемом центром, расположенной за тысячи верст от областного центра и при полнейшем отсутствии  в материалах дела даже самых скудных сведений и общих данных о том, что он в целом из себя представляет.

Попытки узнать у председательствующего по делу что-либо об этом ООО, были обречены на провал, а ответы были окутаны ореолом таинственности, словно речь шла о сведениях, составляющих государственную тайну. Судья с очаровательной улыбкой, не сулившей ничего хорошего, успокоила, что: «Не переживайте, МЫ все уже и без Вас установили и выяснили». Так и хотелось воскликнуть: «Кто ВЫ и сколько ВАС»?

Чем-то ситуация напомнила старый известный анекдот, в котором врач на вопрос больного о состоянии здоровья вопрошающего и шансах на выздоровление, ответил: «Не расстраивайтесь, зато эту болезнь назовут Вашим именем».

Кроме того, никакие вопросы экспертам на обсуждение сторон не ставились, сам диспут на эту тему не проводился, а стороне ответчика даже вовсе не предлагалось воспользоваться на то соответствующим правом.

Производство по делу было приостановлено.

Пока мы обжаловали безымянное определение суда, которым была назначена экспертиза и одновременно приостановлено производство по делу, акцентируя внимание судебных инстанций на своём согласии на экспертное исследование в любом государственном учреждении, судебное разбирательство было возобновлено и принято к производству другим судьей.

Что до определения, то суд вышестоящей инстанции пришел к выводу, что такого рода определения обжалованию не подлежат. Президиум с этим также согласился.

Однако, суд при возобновленном рассмотрении ограничился только лишь установлением (доказыванием) факта знакомства истца и ответчика, тем самым опровергая, по мнению суда, утверждение последнего о том, что ранее с госпожой О. тот не был знаком, и, соответственно, не вступал в интимные отношения.
Доказав факт знакомства, суд, тем самым,  посчитал и доказанным факт наличия сексуальных контактов, приведших в итоге к зачатию младенца.

Следуя логике суда, факт знакомства мужчины и женщины является бесспорным и безоговорочным свидетельством существования между ними устойчивых половых связей.

Согласно ст. 49 СК РФ в случае рождения ребенка у родителей, не состоящих в браке между собой, и при отсутствии совместного заявления родителей или заявления отца ребенка происхождение ребенка от конкретного лица (отцовство) устанавливается в судебном порядке по заявлению одного из родителей, опекуна (попечителя) ребенка или по заявлению лица, на иждивении которого находится ребенок, а также по заявлению самого ребенка по достижении им совершеннолетия. При этом суд принимает во внимание любые доказательства, с достоверностью подтверждающие происхождение ребенка от конкретного лица.

Об этом же свидетельствует и устоявшаяся судебная практика, в частности, абз. 2 п. 2 Постановления Пленума ВС РФ № 9 от 25.10.1996 года «О применении судами СК РФ при рассмотрении дел об установлении отцовства и взыскании алиментов», в котором, помимо вышеуказанного, акцентируется внимание судебных органов на том, что к таким доказательствам относятся любые фактические данные, установленные в использованием средств доказывания, перечисленных в ст. 55 ГПК РФ.

Вскоре по делу было вынесено решение, признавшее ответчика отцом ребенка.

Но даже и в этом процессе «доказывания» суд не преуспел, а  свои выводы основал на далеко не безупречных и шатких фактических данных.

Из анализа умозаключений суда, следовало, что факт отцовства доказан лишь тем, что:
— ответчик, якобы, выезжал в КНР с истцом, у которой на тот момент уже была беременность сроком около полутора месяцев;
— истица после рождения ребенка неоднократно звонила ответчику;
— а также тем, что ответчик отказался от проведения экспертного исследования, в никому неизвестной коммерческой организации, в отсутствие каких-либо сведений о ней в материалах дела (наличие права на занятие медицинской деятельностью, на проведение экспертиз ДНК).

При этом,  судом было допущено нарушение ч. 2 ст. 195 ГПК РФ, согласно которой суд основывает решение только на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании. Суд в качестве доказательства сослался на свидетельские показания все того же брата истицы – К., хотя данный свидетель в суд не приглашался и не допрашивался.

В качестве доказательства были взяты его показания, данные в ходе предыдущего заочного разбирательства, судебный акт по которому впоследствии был отменен, а показания указанного лица, являющегося близким родственником истицы, в ходе судебного заседания, которые судебной коллегией по гражданским делам  областного суда, в определении, расценены как недостоверные.

Доказательств наличия близких отношений на момент самого зачатия суду не предоставлено.
Тем не менее, для суда факта поездки, носящего предположительный, вероятностный, а не установленный характер, оказалось достаточным, чтобы признать ответчика отцом ребенка.

Однако, в действующем российском законодательстве отсутствует норма, устанавливающая законодательное ограничение, согласно которому за границу с беременной женщиной вправе выезжать только биологический отец ее будущего ребенка, и никто иной, что могло бы, отчасти, неоспоримо подтверждать факт отцовства.

Ответчик не является единственным мужчиной в городе, лишенным на голове волосяного покрова, равно как и обладателем редкостного и необычного в Сибири русского имени, с тем, чтобы суд имел достаточные основания полагать, что показания этого единственного свидетеля позволили точно идентифицировать биологического отца на основании «исчерпывающих» сведений, сообщенных суду.

И снова (злой рок, не иначе!) лысина стала единственным фактом, позволившим суду правильно, как ему казалось, идентифицировать того, кому ребенок обязан был зачатию и появлению на свет.
В детстве в спорах между сверстниками относительно какого-либо проявления несправедливости, в качестве аргумента выдвигалась версия: «А почему я? Я, что, лысый»? Судя по всему, для Д. этот вопрос в зрелом возрасте перестал быть риторическим.

Словно глас вопиющего в пустыне, все наши доводы о том, что если б даже таковая поездка и имела место в действительности, совместная поездка с женщиной, уже находящейся на очередном месяце беременности, сама по себе еще никоим образом ни прямо, ни косвенно не подтверждает факт соития, могущего предшествовать этому состоянию беременности матери ребенка именно от ответчика.

Кроме того, в материалах дела отсутствовали сведения относительно того, имела  ли место в действительности эта совместная поездка, поскольку доказательств единовременного пересечения границы РФ истцом и ответчиком, их проживания в одном номере гостиницы, суду так и не было не представлено.

В итоге, вывода суда являлись неубедительными, лишенными доказательственной базы и здравого смысла, а контраргументы ответчика – ничем не опровергнутыми. В целом, умозаключения суда не соответствовали обстоятельствам дела, полностью противоречили нормативно-правовым актам, подлежащим применению к существу рассматриваемого спора, и базировались не на совокупности собранных по делу доказательств и имеющейся в материалах дела документации, а вероятно, на чувстве сострадания к матери-одиночке, выставившей себя с успехом в роли жертвы мужского обмана и бессердечия, а ответчика в глазах посторонних  — подлецом.

Все последующие обжалования были тщетны, решение оставлялось без изменений. Сейчас дело находится в ВС РФ. На него остается надеяться и уповать…
 
P. S. Недавно от истицы моему доверителю пришло СМС, в котором излагалась причина ее поступка: женщине не хотелось, что бы у ребенка, рожденного вне брака, в графе об отце имелся прочерк. Почему она сделала выбор именно на Д., так и осталось загадкой. К чести истца следует упомянуть, что исполнительный документ о взыскании с Д. алиментов в службу приставов не направлен до сих пор.