Найти юриста / адвоката / эксперта
Читая новости об уголовном деле экс-министра Улюкаева, встретил упоминание об экспертном учреждении «Южный экспертный центр» и эксперте Кислякове В.П., проводившем психолого-лингвистическую экспертизу по аудиозаписям разговоров.
С работой г-на Кислякова мне довелось познакомиться несколько лет назад при осуществлении защиты З. по ч.4 ст. 111 УК РФ.
Дело З. было крайне неочевидным по объему доказательств обвинения. Он был взят под стражу через восемь лет после событий. Арест был основан исключительно на уверенности следователя в виновности. Уверенности, основанной на известном правиле — кто первый тело обнаружил, тот главный подозреваемый и есть.
«Главный подозреваемый» в 2006 году честно отбыл свой срок задержания, выдержал все допросы и опросы, включая весьма пристрастные, и был освобожден за ненадобностью и полным отсутствием прямых улик.
Дело продолжало болтаться по инстанциям от приостановления к приостановлению, а затем было передано в одно из подразделений ГСУ СК по Московской области. И поручено достаточно молодой и энергичной женщине-следователю, уверенной в том, что после ареста она получит признательные показания, да и дело с концом.
С этого момента качество жизни З. значительно ухудшилось. В статистике он стал именоваться следственно-арестованным, а родственники З. обратились ко мне.
Свою уверенность в виновности обвиняемого следователь подкрепила несколькими малоубедительными доказательствами, основанными, главным образом, на опровержении версии самого З. Где и как долго сидели-выпивали, зачем ушел, сколько отсутствовал, где был, что принес с собой?
Но в обвинительной конструкции при полном отсутствии прямых улик не хватало царицы доказательств – признания вины.
Длительные увещевания обвиняемого следователем, предложения «по-быстрому перейти» на причинение смерти по неосторожности, разбивались о простую логику спокойного и уверенного в своей невиновности человека. С течением времени следователь стала нервничать и в срочном порядке искать доказательственную поддержку версии обвинения.
Вот тогда и возникло в деле НП «Южный экспертный центр» и появился лично эксперт Кисляков В.П. Непосредственно перед последним задержанием З. был допрошен в качестве свидетеля, под видеозапись.
Вину он свою последовательно отрицал, но, по мнению следователя, делал это крайне неубедительно! И поехала видеозапись допроса в город Волгоград на исследование. Подробное изучение видеозаписи экспертом Кисляковым и последующие его выводы были для следствия просто спасительными.
Эксперт подготовил многостраничное исследование, состоящее в основном из текста допроса, снабдил его значками речевых запинок, повышения и понижения интонации, замедления и ускорения темпа речи. После чего пришел к выводу, что «в речевом поведении З. (…) имеются психологические признаки заученности (подготовленности) сообщений (…) при изложении им собственной версии исследуемой ситуации имеются психологические признаки скрываемых обстоятельств и конструирования ложных сообщений в части обстоятельств своего ухода (…) а также действий в тот период».
Просьбы защиты о вызове и допросе эксперта Кислякова В.П. в ходе предварительного расследования оказались безрезультатными. Вопрос о том, почему столь всемогущий специалист обнаружен за тысячу километров от Москвы – был оставлен следователем без ответа.
Как и вопрос о том, почему обычная психолого-психиатрическая экспертиза З. (вменяемость, психологическое состояние) по делу была проведена в ведущем профильном экспертном учреждении страны, а экзотическая, но тоже психологическая — назначалась отдельно и в малоизвестную организацию?
С помощью специалистов высочайшей квалификации в области судебной психологии, а также с учетом грубейших процессуальных нарушений, допущенных при допросе З., защите в суде удалось оспорить выводы экспертизы. Краткосрочный курс повышения квалификации в объеме 72 часов пройденный Кисляковым В.П. в ФГБУ «ГНЦССП им. В.П. Сербского» не позволял его заключению на равных конкурировать с выводами профессора федерального экспертного учреждения.
Один только вопрос остался неразрешенным. Ведь назначая по совершенно неочевидному делу столь неординарную экспертизу следователь явно рассчитывала на гарантированную поддержку своей весьма шаткой доказательственной конструкции.
И эксперт действительно оказал следствию предельно неоценимую помощь. Фактически он стал неким удаленным детектором лжи, на основании видеозаписи допроса различив, что истинно, а что ложно. И вопрос о том, ожидала ли следователь именно такое заключение, знала ли она заранее, что эксперт поддержит именно ее точку зрения, становится скорее риторическим.
Такая вот грустная история об эксперте, который становится незаменимым уже и по громким уголовным делам.
Дальнейшая история З. не имеет прямого отношения к теме публикации, но через год после ареста он перестал быть арестованным и подсудимым, а еще через некоторое время перестал быть и обвиняемым.
Рейтинг публикации:
«
Уважаемый Михаил Николаевич, интересно было бы конечно почитать и само заключение эксперта Кислякова, но мне дано понятно, что к таким экзотическим экспертизам, да ещё в столь отдалённых от места расследования дела экспертных учреждениях, следователи прибегают именно тогда, когда реальных доказательств явно не хватает, а выпихнуть дело в суд с обвинительным заключением очень уж хочется.
Уважаемый Иван Николаевич, готовлю пакет документов. Обязательно выложу в ближайшее время.
Уважаемый Михаил Николаевич, очень интересная публикация. Чего только не придумает следствие, что бы доказать вину. Скоро наверное будут обращаться к «экстрасенсам» и их «видения» учитывать как главные доказательства вины :)
Уважаемый Михаил Николаевич!
Таких прикормленных специалистов я называю — «эксперт по назначению».
Уважаемый Михаил Николаевич, век живи- век учись. Что-ж остается? Ну разве что отказываться давать показания при допросах с использованием видео и аудиофиксации, а еще лучше, не давать показаний вообще, а оформлять их в виде заявлений на имя следователя (что я пару раз и делал).
P.S. К стати, Михаил Николаевич, а Вы не могли бы приложить к своей публикации это «заключение эксперта», ну или хотя-бы его исследовательскую часть, а то жуть как хочется увидеть эти «психологические изыскания».
P.S.S.… а если еще дополните материалами, с помощью которых Вы этого «специалиста» смогли опровергнуть, думаю многие Праворубцы, увидев их, согласятся, что не зря прожили этот день (blush)
Уважаемый Александр Витальевич, обязательно в ближайшее время обработаю файлы изображений и прикреплю к публикации, как само уникальное заключение, так и доводы специалиста и защиты.
Уважаемый Михаил Николаевич, буду с нетерпением ждать. И наверное лучше будет сделать это отдельной публикацией, пусть и короткой, зато сразу привлекающей внимание. А то дополнение этой может пройти незамеченной.
Уважаемый Александр Витальевич, мне кажется, что «психологические изыскания» будут не самым интересным местом в «заключении» эксперта.
Далеко не самым интересным.
… ооо… а вот и «титан мысли» https://vk.com/id2831529
К стати, девиз гражданина «эксперта» тоже весьма характерен: «Как судебный эксперт-психолог, я разбираюсь только в преступничках. А среди порядочных людей мне не так-то просто увидеть подлеца»
Уважаемый Александр Витальевич, психологи часто несут пургу.
Аргументы должны быть железными.
Уважаемый Александр Витальевич, «не так то просто», не есть «невозможно» ))
К сожалению, это — тенденция, причем, уже весьма ощутимая. По сравнению с негосэкспертами, из кожи вон рвущимися помочь недобросовестному следствию, госы уже выглядят почти святыми. А что удивляться, ведь в 1937-м кто-то же написал 4 млн. доносов? Диалектика…
Уважаемый Михаил Николаевич, с такими экспертами и экспертизами и дело расследовать не надо.
Уважаемый Олег Витальевич, как оказалось эксперт оказал следователю медвежью услугу. Очень стремилась инициативная следователь сделать карьеру, раскрыв многолетний и безнадежный «висяк». За полгода судебного разбирательства удалось выявить почти все ее ухищрения. Даже сотрудники полиции, которых допрашивали в суде, не подтверждали особо хитрые фразы, которые следователь вносила в протоколы их допросов в ходе расследования. Где-то через три-четыре месяца после поступления дела в суд в виновности З. начала сомневаться и судья. Следователя начали допрашивать в конце судебного следствия. К этому времени в истинность ее «изысканий» перестал верить даже обвинитель. И при указании места службы свидетель пояснила, что работает уже не в ГСУ области, а в одном из районов. Так что усердие по процессуальному оформлению собственной версии, искажение реальной картины происшедшего добром не кончилось.
Уважаемый Михаил Николаевич, вот это Вы осветили тёмные пятна в истории «ручного» эксперта — специалиста по преступничкам!
Уважаемый Михаил Николаевич, возможно, из-за конкретно определенной Вами узкой темы: «экспертиза „по назначению“, осталась нераскрыта тема недопустимости данного заключения вне зависимости от степени подготовленности и добросовестности эксперта.
Поскольку показания, данные обвиняемым в то время, когда он был в статусе свидетеля, в принципе не должны никого интересовать. Эти показания представляют собой недопустимое доказательство и не подлежат никаким исследованиям или оценке их в другой процессуальной форме.
Конечно, главное Вы сделали: вырвали человека из липких лап правоохренителей. Но был более короткий путь? Или в комплексе. (handshake)
P.S. У меня такая же хрень: видеозапись беседы с задержанным в отсутствие адвоката отдали «на экспертизу». Я им прямо заявил:«вы эту видеозапись вместе с экспертизой можете себе пристроить по назначению». Пока притихли демоны.
Уважаемый Олег Александрович, в приведенном ходатайстве от 28.11.2014 (п.5) я только обозначил вопрос о невозможности использовании показаний свидетеля в каком-либо экспертном исследовании. При выполнении 217 УПК и в стадии судебного разбирательства, разумеется, мы обозначили незаконность производного доказательства. Теория «плодов отравленного дерева» мне известна. В чем нельзя отказать инициативному следователю, она для опровержения версии обвиняемого допросила порядка пятнадцать человек по
различным аспектам алиби, а также сотрудников полиции по обстоятельствам после задержания. Поэтому просто заявить о недопустимости было явно недостаточно. Следователь формировала убеждение суда — вот, мол, моя верная позиция, и вот — неверная позиция обвиняемого. И в комплексе со всем остальным — квалифицированный волгоградский эксперт. Просто при исключении доказательства защита ничего не приобретала. Поскольку для формирования убеждения суда заключение продолжало бы работать. Оно ничего нового в объеме доказательств не прибавляло. Поэтому мы разумеется обосновали незаконность как самого допроса свидетеля (задержанного по факту к тому времени), так и производного доказательства. Но главным для нас было опровержение существа заключения. Собственно статья как раз о таком весьма специфическом доказательстве. Тактику защиты по этому делу можно обсудить, но это будет совсем другая и более объемная история.