Содержание здесь
На момент поступления уголовного дела полковника Х. в тот же N. районный суд Москвы по нему были лишь исправлены технические ошибки первого следствия и суда, без проведения полноценного и объективного расследования, контроля и надзора за соблюдением законности.
Судьей был назначен Д., недавно назначенный указом Президента на эту должность из мировых судей.
В отличие от судьи Б. по первому процессу, которому практически в каждом судебном заседании стороной защиты заявлялся отвод или предъявлялись возражения на действия председательствующего за недопустимые действия по препятствованию деятельности защиты, судья Д., видимо узнав об этом, решил формально не препятствовать реализации прав стороной защиты: он приобщал все доказательства и удовлетворял все процессуальные ходатайства.
Однако судья Д. не собирался проводить объективное и беспристрастное судебное разбирательство, что, в итоге, закончилось обвинительным приговором с таким же сроком наказания 3 года 6 месяцев, при этом он попросту переписал (скопировал) «слово в слово» приговор судьи Б.
Ну что вы хотите, дело то заказное, заказ от ФСБ, а судья только назначен. Вот и фамилии у судьи Б. и Д. очень похожи. Буквально как Бобчинский и Дубчинский (ошибка допущена специально, фамилия героя Добчинский) в произведении великого Н.В.Гоголя.
Предлагается к прочтению выступления защитника А.В. Моисеева в прениях, в котором отражены доводы защиты во втором судебном процессе.
ВЫСТУПЛЕНИЕ
ЗАЩИТНИКА В ПРЕНИЯХ
И ФОРМУЛИРОВКИ РЕШЕНИЙ ПО ВОПРОСАМ, УКАЗАННЫМ В ПУНКТАХ 1 — 6 ЧАСТИ ПЕРВОЙ ст. 299 УПК РФ
Уважаемые суд!
При постановлении приговора просим учесть следующее.
При расследовании уголовного дела нарушены нормы Конституции РФ, УПК РФ, федеральных законов, не позволяющие постановить обвинительный приговор.
Согласно разъяснению, данному в п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.04.1996 N 1 «О судебном приговоре» приговор должен быть основан лишь на тех доказательствах, которые были непосредственно исследованы в судебном заседании. С учетом указанного требования закона суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на собранные по делу доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания.
Вещественное доказательство: вещество, содержащее в своем составе наркотические средства — производное метилового эфира 3-метил-2-(1пентил-1Н-индазол-3-карбоксамид) бутановой кислоты, N-(1-карбамоил-2-метилпропил)-1-пентил-1Н-индазол-3-карбоксамид, хинолин-8-ил-1-пентил-1Н-индол-3-карбоксилат, положенное в основу обвинения и указанное на стр.10 обвинительного заключения, не было осмотрено следователем в нарушение ст. ст. 81, 170, 177 УПК РФ (не был составлен протокол осмотра предметов с участием понятых или технических средств фиксации хода и результатов следственного действия), а также не было предъявлено стороне защиты и подсудимому в суде, несмотря на их неоднократные ходатайства.
В связи с многочисленными фальсификациями следователями материалов уголовного дела (- допиской через 11 месяцев после составления протокола осмотра места происшествия следователем Р. и дознавателем К.; — разрешение постановлениями следователя С. ходатайств адвоката Моисеева А.В. за 4 дня до их вручения; — уничтожением материалов характеризующих личность обвиняемого следователем М.; — уничтожением следователем Р. ответа ОМВД Южнопортовый г.Москвы, полученным с ходатайством защитника под роспись; — представление рапорта о невозможности установить местонахождение свидетелей М., Цагараева, лицо сбывшее наркотики Х., без указания произведенных оперативно-розыскных действий), считаем, что квитанция №0047062 от 11.02.2015 г. (л.д.155 т.1) о приеме наркотических средств в ЗИЦ ГУВД г.Москвы также была фальсифицирована следователем М., поскольку фактический осмотр вещественного доказательства им не проводился, иначе ему было бы известно, что в одном из пакетов должна была находиться крышка из полимерного материала красного цвета с надписью Coca-cola, а, согласно заключению химической экспертизы, предметы были упакованы таким же образом, как поступили на нее (л.д. 68, 69 т.1).
Однако, согласно квитанции №0047062 от 11.02.2015 г. о приеме наркотических средств, пластиковая крышка красного цвета с надписью Coca-cola в составе одного из пакетов на хранение в камеру хранения ЗИЦ ГУВД г.Москвы сдана не была.
Следовательно, пакеты с веществом либо не сдавались в камеру хранения, либо были сданы какие-то другие пакеты.
Таким образом, суд не вправе ссылаться в приговоре на вещественное доказательство — вещество, содержащее в своем составе наркотические средства, поскольку оно не было осмотрено следователем, а также не исследовано судом, стороной защиты и подсудимым.
В п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.04.1996 N 1 «О судебном приговоре» указано, что в соответствии с положениями ст. 50 Конституции Российской Федерации и в силу ст. 75 УПК РФ при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона.
С нарушением закона были получены следующие доказательства:
а) протокол осмотра места происшествия:
— составлен с проникновением в жилище против воли проживающего в нем лица без судебного решения или последующего судебного контроля (нарушены правила ст. 165 УПК РФ). Ссылка следствия на не подпадание гостиничного номера под понятие жилище и недоказанность его использования для временного проживания, несостоятельна. Определением Конституционного суда РФ от 12.05.2005 N 166-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Котовой Светланы Евгеньевны на нарушение ее конституционных прав пунктом 10 статьи 5 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» было установлено, что условием отнесения нежилых помещений и строений, не входящих в жилой фонд, к жилищу является факт их использования для временного проживания.
По мнению председателя Верховного суда РФ В.М. Лебедева (Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации (постатейный) // Под ред. В. М. Лебедева. — М.: Издательство «Юрайт», 2013. – комментарий к ст. 139 УК РФ) Конституция РФ в статье 25 определяет, что жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании вынесенного в соответствии с ним судебного решения. Под жилищем, по мнению председателя Верховного суда РФ В.М. Лебедева, понимается … комната в гостинице или общежитии, дача, садовый домик, сборный домик, бытовка или иное временное сооружение, специально приспособленное и используемое в качестве жилья на строительстве железных дорог, линий электропередач и других сооружений в изыскательских партиях, на охотничьих промыслах и т.п.
Довод о недоказанности использования номера для временного проживания также несостоятелен, поскольку в материалах дела имеется постановление от 20 июля 2015 г. следователя К. (стр.248-249 т.2) об удовлетворении ходатайства адвоката Н.В. Андреевой и приобщении к материалам уголовного дела документов (л.д. 240-247, т.2), полученных по адвокатскому запросу из гостиницы «Салют», подтверждающие факт заселения Х. в указанный номер, оплату, время заселения и факт его пребывания. Среди указанных документов имеется: регистрационная карта, из которой видно, что заселение произошло 23 декабря 2014 г. в 13:36, в номер 1139, на одни сутки; счет № 32189 на оплату 5800 руб., квитанции к приходным кассовым ордерам №8459, № 8453; отчет кассира;
— протокол составлен с участием понятого Цагараева В.Ю., в отношении места жительства которого, в протоколе указаны ложные сведения (в судебном заседании, с приобщением ответа Торжковского ОВД Тверской области, установлено, что он снят с регистрационного учета за 4 года до составления протокола), т.е. с участием лица БОМЖ, который, в последствии, не был допрошен в качестве свидетеля ни следствием, ни судом. В протоколе процессуального действия записываются сведения о понятом, в том числе о месте его жительства (нарушены правила ст. 166 УПК). Следовательно, понятой должен иметь постоянное место жительства. Отсутствие у понятого постоянного места жительства, не разъяснение ему дознавателем, проводившим осмотр, прав и обязанностей в связи с этим, свидетельствует о невозможности такого лица являться понятым, поскольку из-за отсутствия места жительства он не может быть, впоследствии, вызван и допрошен в качестве свидетеля об участии в следственном действии и подписании им протокола следственного действия. Несоблюдение требований закона к подбору понятых и отсутствие в протоколе их подписей, подтверждающих проведение соответствующих действий, влечет признание проводимого действия незаконным, а протокола — недопустимым доказательством (БВС РФ. 2006. N 1. С. 25);
— протокол через 11 месяцев после составления был дописан дознавателем К. по просьбе следователя Р., по мере обнаружения им ошибок при составлении процессуальных документов, перед передачей дела в суд. Следователь Р., своим постановлением, не признав пистолет GrandPower, патроны и крышку из полимерного материала красного цвета с надписью Coca-cola, вещественными доказательствами (тем не менее, в отличие от следователя М., осмотрел их при этом с составлением протокола осмотра предметов и с участием понятых) обнаружил, что указанные предметы вообще не изымались с места происшествия, поскольку сведения об их изъятии отсутствуют в протоколе осмотра места происшествия. Кроме того, внимательно прочитав протокол (все равно надо фальсифицировать-дописывать) решил дописать в части смешанного освещения (иначе выходило бы, что осмотр проводился в темноте) и также наименование фотоаппарата, ведь к протоколу приложены фотоснимки. Из протокола допроса от 25.12.2014 г. и протокола дополнительного допроса от 10.03.2015 г. дознавателя К. также усматривается, что пистолет, патроны и красная крышка не изымались ею с места происшествия, при этом на дополнительном допросе она «вспомнила», что входная дверь в номер имела повреждения (после того как защитой был приобщен к делу ответ администрации гостиницы о сломанной двери).
Указанные нарушения, каждое само по себе в отдельности, указывает на недопустимость протокола осмотра места происшествия в качестве доказательства, как полученное с нарушением закона. В совокупности же эти нарушения свидетельствуют о вопиющей фальсификации основного объективного доказательства – протокола осмотра места происшествия;
б) вещественное доказательство – два пакета с наркотическим веществом было изъято с места происшествия без крышки из полимерного материала красного цвета с надписью Coca-cola, а было на исследовании за 12 часов до изъятия с пробкой (л.д.34 т.1) и затем прибыло на химическую экспертизу с крышкой из полимерного материала красного цвета с надписью Coca-cola (л.д. 68, 69 т.1) в одном из пакетов. Таким образом, пакеты с вещественным доказательством вскрывались неустановленным лицом и вещество, в них содержащееся, было заменено на наркотическое, поскольку в одном из пакетов до их изъятия была пробка, а потом в том же или в другом пакете — крышка из полимерного материала красного цвета. Кроме того, вещество, прибывшее на экспертизу, отличалось по цвету от изъятого вещества, а также по цвету упаковки;
в) справка об исследовании №7461 от 24.12.2014 г., в которой указано, что исследование проводилось не менее чем за 12 часов до задержания Х. и подбрасывания ему наркотиков;
г) заключение эксперта № 50 от 25.01.2015 г., как полученное с нарушением методик проведения химической экспертизы, без включения в него обязательных составной части – хроматограмм, что является грубейшим нарушением ст.8 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», а также п.3 ст. 204 УПК РФ, в соответствии с которым материалы, иллюстрирующие заключение эксперта (фотографии, схемы, графики и т.п.), прилагаются к заключению и являются его составной частью.
С места происшествия были изъяты два пакета с предполагаемым наркотическим веществом, без включения в один из пакетов крышки из полимерного материала красного цвета с надписью Coca-cola (дело в том, что следователь Р. и дознаватель К. при фальсификации протокола ошиблись, не вписав крышку в состав пакета, или, что вернее всего, в связи с нехваткой места в нужном месте протокола), а на химическую экспертизу прибыли другие по описанию два пакета, с включенной в один из них красной крышкой Coca-cola, и с другим цветом вещества, что позволяет категорически утверждать о том, что изъятые с места происшествия пакеты вскрывались неустановленными лицами, а содержание пакетов ими было заменено на наркотическое.
Исследование версий обвинения и защиты об обстоятельствах происшествия.
В пункте 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.04.1996 N 1 разъяснено, что в соответствии со ст. 302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана. В связи с этим судам надлежит исходить из того, что обвинительный приговор должен быть постановлен на достоверных доказательствах, когда по делу исследованы все возникшие версии, а имеющиеся противоречия выяснены и оценены.
Следует неукоснительно соблюдать принцип презумпции невиновности (ст. 49 Конституции Российской Федерации, ст. 14 УПК РФ), согласно которому все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, толкуются в его пользу.
По смыслу закона в пользу подсудимого толкуются не только неустранимые сомнения в его виновности в целом, но и неустранимые сомнения, касающиеся отдельных эпизодов предъявленного обвинения, формы вины, степени и характера участия в совершении преступления, смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств и т.д.
Далее рассмотрим все возможные версии происшествия, как это должны были сделать следователи, ведущие дело.
ВЕРСИЯ ОБВИНЕНИЯ
По версии обвинения Х. хранил для личного употребления наркотические средства, случайно обнаруженные совместно сотрудниками ФСБ и УМВД по ЗАО г.Москвы, якобы при осуществлении его привода сотрудниками ФСБ со спецназом ФСБ по поручению следователя Р.
При этом в деле имеется справка, подписанная заместителем руководителя управления «М» ФСБ России о том, что Х. уволился из органов ФСКН с нарушением установленного порядка, скрывался от органов следствия опасаясь привлечения к уголовной ответственности, собирался выехать в Канаду через территорию республики Беларусь, пользовался мобильными телефонами, жилыми помещениями и транспортными средствами, оформленными на третьих лиц.
Обвинением не установлены место и время приобретения наркотических средств, лицо, сбывшее запрещенное вещество и обстоятельства их приобретения. Не установлен умысел и мотив совершения преступления, при этом указана цель – для личного употребления, входящая в противоречие с установленным судебной психиатрической экспертизой фактом, что Х. не страдает наркоманией, отсутствуют следы употребления наркотиков, отсутствует абстинентный синдром, отсутствует психическая и физическая зависимость от наркотиков.
Х. не был в оперативной разработке органов ФСБ, УМВД по ЗАО г.Москвы как потребитель наркотиков. Территориальные органы МВД по месту жительства и регистрации Х. компрометирующими материалами на него не располагают.
Указано, что обвиняемый по месту жительства и месту работы характеризуется удовлетворительно.
Тем не менее, ему вменяется в качестве отягчающего обстоятельства нахождение в наркотическом опьянении фенобарбиталом и напроксеном, входящим в состав безрецептурных свободнопродающихся в аптеках обезболивающих средств Пенталгин и Пенталгин-Н, принятых Х.ым для снятия симптомов головной боли.
В прениях первого судебного процесса, под председательством судьи Б., прокурор Андреев Е.С. сообщил, что протокол осмотра составлен всего лишь безграмотно, но допустим с точки зрения закона и доказывает факт изъятия, а также задается вопросом: почему прошло столь продолжительное время, прежде чем Х. подбросили наркотики, а не в момент увольнения либо расследования уголовных дел.
ВЕРСИЯ ЗАЩИТЫ
С первых минут задержания Х. последовательно и непротиворечиво заявляет о непричастности к хранению наркотиков.
Он утверждает, что наркотики ему подброшены сотрудниками ФСБ при задержании с целью мести за его служебную деятельность в органах ФСКН.
При этом сотрудники ФСБ Т. и О., в силу служебной зависимости от руководства, выполняли так называемый «заказ» на незаконное привлечение его к уголовной ответственности, а также в связи с невозможностью на законном основании привлечь его к уголовной ответственности по другим уголовным делам, находившихся в производстве ГСУ СК РФ по г.Москве и оперативное сопровождение которых, осуществлял Т.
Как установлено в судебном заседании при допросах Т., О., М. и Б. в их показаниях имеются существенные противоречия, которые не позволяют доверять им как свидетелям.
Так, оперуполномоченные по линии незаконного оборота наркотиков УМВД по ЗАО г.Москвы М. и Б. сообщили суду, что получили указание своего руководителя отдела Щирова А.А. днем 23 декабря 2014 года об оказании содействия сотрудникам ФСБ, в связи с проводимым ими мероприятием по задержанию лица, подозреваемого в незаконном обороте наркотиков (стр. протокола с.з. 4).
Свидетели М. и Б. ссылались на тот факт, что все указания по содействию ФСБ они получали от своего руководителя Щирова, который взаимодействовал с руководителем Т. и О. – начальником отдела Морозовым В.А. Кроме того, Б. сообщил, что получил телефонный номер сотрудника ФСБ, и созванивался 1 раз, после прибытия к гостинице.
Оперативной разработки в отношении Х., как потребителя наркотиков, ни ФСБ, ни УМВД по ЗАО г.Москвы не проводило.
М. и Б. прибыли к гостинице «Салют» и ожидали команды от сотрудников ФСБ уже вечером, за несколько часов до задержания, в районе 18 часов.
23 декабря является самым коротким световым днем в году и заход солнца произошел в 15:59:43, таким образом, М. и Б. получили указание в светлый период дня, в районе 14 часов, что соответствует действительности, поскольку Х. снял номер в 13 часов 36 минут.
Т. и О. сообщили суду, что получили указание Морозова В.А. на привод Х. вечером, в районе 18 часов.
Таким образом, свидетель Т., как инициатор мероприятия по приводу Х., дал ложные показания о времени инициации привода Х., поскольку привод осуществлялся с участием спецназа ФСБ, а также при участии оперуполномоченных УМВД по ЗАО г.Москвы, что с учетом загруженности дорожной сети г.Москвы в предновогодний период делает невозможным задержание Х. в 19 часов 30 минут, за исключением только случая, когда сотрудники ФСБ и спецназ жили в соседнем с Х. номере гостиницы, о чем не сообщил суду.
Необходимо время на подготовку мероприятия (согласование с УМВД по ЗАО г.Москвы), на согласование выезда спецназа ФСБ, на дорогу из центра Москвы (с ул. Б.Лубянка) до окраины, где находится гостиница. Всего этого Т. не учитывал, давая ложные показания.
Но, самое главное, — руководитель Т. — Морозов В.А., договариваясь с руководителем М.а и Б. – Щировым А.А., в районе 14 часов, о содействии, уже заранее знал о том, что у Х.а будет обнаружены именно наркотики, поэтому он (Морозов В.А.) обратился в службу по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, а линией работы М. и Б. является борьба с незаконным оборотом именно наркотиков, о чем они сообщили в своих показаниях, а также о задании (полученном днем) по содействию сотрудникам ФСБ по задержанию лица, у которого находятся наркотики.
Если бы сотрудникам ФСБ нужно было бы действительно осуществить привод свидетеля, они бы обратились в соответствующее подразделение УМВД по ЗАО г.Москвы, осуществляющее привод, а не в службу по борьбе с нелегальным оборотом наркотиков.
Если бы сотрудникам ФСБ Т. и О. действительно нужно было бы осуществить привод свидетеля, что само по себе удивительно, поскольку категорически не совпадает с целями и задачами спецслужбы, они могли бы справиться сами. Ссылка в показаниях Т. на обязательность привлечения спецназа при задержаниях не может быть принята во внимание, поскольку задержание ими не планировалось, а кроме того выполнялось не свойственное органам госбезопасности действие по приводу свидетеля. Они бы еще в магазин за продуктами ходили со спецназом, ссылаясь при этом на внутреннюю инструкцию. Использование спецназа в составе не менее 5 человек характеризует их как некомпетентных и физически неподготовленных сотрудников, если не учитывать, что при этом они собрались подбрасывать наркотики. Только в этом случае их действия мотивированны и логичны.
Т. и О., действуя по указанию Морозова, зная, что поддержку на месте им окажут сотрудники УМВД по ЗАО г.Москвы, работающие именно по линии борьбы с незаконным оборотом наркотиков, имели при себе наркотические средства, либо с ними было неустановленное лицо, которое непосредственно подбрасывало наркотики в суматохе в момент задержания, и последующего удержания Х. лицом вниз, с застегнутыми на спине руками и накрытого с головой простыней, и которое он не мог видеть. Установлено, что М. и Б. были вызваны на место происшествия только через 20-30 минут с момента задержания. Этого времени вполне достаточно для совершения преступления в виде подбрасывания наркотиков в вещи обездвиженного Х., с наручниками на руках и простыней на голове.
Т. имел мотив для совершения в отношении Х. преступления, поскольку оказывал оперативное сопровождение, согласно приобщенной им в судебном заседании копии поручения следователя Р., уголовных дел у последнего в производстве. У Т. не было оснований для законного привлечения Х. к уголовной ответственности по делу, расследуемого Р., поэтому исходя из ложно понимаемого им чувства служебного долга, а также в результате ущемленного самолюбия (уступал Х. в оперативном мастерстве), исполняя указание руководства привлечь Х. к уголовной ответственности любым способом, им, или по его поручению неизвестным лицом, были подброшены наркотики.
Следствие и обвинение уклонились от проверки этой версии, в связи с чем, запись с камер видеонаблюдения в гостинице были затребованы только по ходатайству защиты через значительный промежуток времени, в чем было отказано в связи с двухнедельным сроком хранения видеозаписей.
Получить, перевезти и подбросить наркотическое средство для сотрудников ФСБ не представляет сложности или опасности, поскольку они не могут быть досмотрены сотрудниками других правоохранительных органов, и имеют доступ к наркотическим средствам при проведении оперативно-розыскных мероприятий.
М. и Б., пытаясь выгородить сотрудников ФСБ, лгали суду о том, что не помнят в каком состоянии находилась входная дверь в номер, поскольку из ответа администрации гостиницы «Салют» и показаний понятого Красилова следует, что дверь была сломана в районе замка пополам и не подлежала восстановлению. Профессиональные сыщики Б. и М., отработавшие по 5-7 лет в розыске, не могли не обратить внимание на состояние двери. М. лгал, что не знает, производились ли срезы ногтей и смывы с рук. Лгали суду об основании вызова СОГ ОМВД по р-ну Т–Н г.Москвы в связи с обнаружением пистолета, на которое было разрешение, а не в связи с тем, что к этому их принудили сотрудники ФСБ. Баллистическая экспертиза показала, что пистолет соответствует разрешенному в рамках гражданского оборота оружию.
Проводившая осмотр места происшествия дознаватель К. лгала суду о том, что не знает, каким образом оказался фальсифицирован протокол осмотра места происшествия, дописанный через 11 месяцев ее почерком. К. не указала в протоколе осмотра места происшествия на сломанную в гостиничный номер дверь, хотя осмотр всегда включает указание на состояние входной двери и замков в помещение. К. не проверила документы у лиц находящихся на месте происшествия, не затребовала судебное решение или постановление следователя на проникновение в жилище. Лгала относительно произведенных смывов с рук и срезов с ногтей и карманов вещей задержанного лица, производство которых подтвердили Б. и Т… Не проверила личные данные понятого Цагараева и допустила к участию в следственном действии лицо БОМЖ, как не имеющего постоянного места жительства, не разъяснила ему при этом его права и обязанности, а также невозможность его участия в следственном действии в связи с отсутствием постоянного места жительства.
В вызове и допросе в качестве свидетеля эксперта-криминалиста Филипцова, участвовавшего в осмотре и производившего смывы с рук, срезы с ногтей и карманов вещей, защите было отказано.
Таким образом, нельзя доверять показаниям свидетелей Т., О., Б., М., К. в связи с их лживостью, противоречивостью и фальсификацией К., совместно с Р., материалов уголовного дела. Кроме того указанные лица, являясь сотрудниками правоохранительных органов и органов государственной безопасности, исходя из ложно понимаемого ими чувства солидарности, нахождения в так называемой «системе», служебной зависимости от непосредственных начальников, пытались выгородить друг друга, направить расследование и суд по ложному пути, осудить невиновного человека. Характерно, что на большинство существенных ключевых вопросов защиты указанные свидетели отвечали «не помню, не знаю, не видел, выполнял указания руководства, эти сведения составляют служебную тайну», что делает их марионетками, а также лицами, нарушающими запрет установленный ст.ст. 307, 308 УК РФ не давать ложных показаний или отказываться от дачи показаний. Дознаватель К. в ходе судебного следствия фактически прибегла к положениям ст.51 Конституции РФ, чтобы не свидетельствовать против себя.
Объективными данными, которые могли бы опровергнуть причастность Х. к совершению преступления были бы результаты дактилоскопической экспертизы пакетов с веществом, ДНК-экспертиза его одежды и пакетов с веществом, исследование правдивости показаний подсудимого и свидетелей Т., О. на полиграфе.
Но в проведении указанных исследований и экспертиз не было заинтересовано следствие и обвинение, поскольку и СО ОМВД по р-ну Т-Н и N. прокуратура г.Москвы заинтересованы в незаконном осуждении Х., о чем ему и его жене К. заявляли следователи Р., К. и М., а должностные лица N. прокуратуры визировали все материалы и уголовное дело, направляемые ими в суд.
Судом также отказано в удовлетворении ходатайств защиты о проведении указанных исследований и экспертиз.
Результаты исследования срезов с ногтей и смывов с рук Х. и с карманов его одежды были уничтожены следователями, поскольку они подтверждали непричастность его к преступлению, а, по словам следователя Р. им, то есть следствию, это не нужно.
Понятой Красилов, показания которого положены в основу обвинения, также не может быть свидетелем в части определения и описания изъятого вещества, в связи с наличием у него недостатков зрения (по его собственному свидетельству на допросе в ходе судебного следствия он плохо отличает цвета), что препятствовало его привлечению в качестве понятого, в случае надлежащего разъяснения ему дознавателем К. его прав и обязанностей. Изъятое в двух пакетах вещество по описаниям в протоколе осмотра места происшествия и заключения эксперта №50 (химическая экспертиза) отличалось по цвету от зелено-коричневого (изъято) до серо-зеленого (поступило на экспертизу). В связи с чем нельзя доверять показаниям свидетеля Красилова в части установления цвета изъятого вещества и цвета упаковки. Отсутствие в перечне ч.2 ст. 60 УПК РФ указания на запрет в привлечении понятым лица, имеющего заболевания зрения, по смыслу закона в системной связи с ч.1 ст. 60 УПК РФ (см., например, Определение Конституционного Суда РФ от 29.09.2016 N 1759-О) препятствует, например, привлечению психически нездоровых лиц, лиц лишенных дееспособности, лиц в состоянии опьянения, поскольку понятой обязан удостоверить факт производства следственного действия, а также содержание, ход и результаты следственного действия. Следовательно, круг лиц, которым запрещено быть понятыми не является исчерпывающим.
Сведения, указанные в справке ФСБ являются надуманными и не подтвердились в ходе судебного следствия. Установлено, что Х. не скрывался от органов следствия и не находился в розыске, а зарегистрировал брак в сентябре 2014 г. с К., заменил водительское удостоверение и разрешение на ношение и хранение оружия, получил заграничный паспорт в декабре 2014 г., после чего попал в поле зрения сотрудников ФСБ, которые до этого момента его поиском не занимались.
Вот и ответ на вопрос прокурора Андреева Е.С., почему через такое продолжительное время подбросили наркотики – они его просто не искали. Х. сам к ним пришел, получая загранпаспорт, у ФСБ сработал «маячок» — сообщение от миграционной службы при выдаче лицу загранпаспорта. Кроме того, наркоторговцы Куклины были осуждены только летом 2014 года, что объясняет месть, через продолжительное время после увольнения из ФСКН в марте 2013 года.
Документы об увольнении из органов ФСКН, свидетельские показания сослуживцев и начальников, служебная характеристика, ведомственные награды свидетельствуют о том, что сведения о нарушении порядка увольнения являются недостоверными, и направлены исключительно на дискредитацию Х. при избрании меры пресечения – арест.
По месту работы и жительства Х. характеризуется исключительно положительно, что вызывает недоумение в объективности и беспристрастности следователя М., указавшего в обвинительном заключении, что характеризуется удовлетворительно, а также в компетентности должностных лиц прокуратуры, утвердивших это заключение.
Объективных данных о планах Х. выехать в Канаду суду не представлено. Более того, по сообщению посольства Канады эта информация является конфиденциальной и не могла была быть законно получена органами ФСБ. Следовательно, в работе был допущен брак, использованы не достоверные сведения, слухи.
Привод Х. на допрос к следователю Р. по уголовному делу №хххххх до сих пор не осуществлен, что делает показания Т. и О. лживыми. Привод был предлогом для задержания и подбрасывания наркотиков.
Кроме того, не было оснований для осуществления привода, поскольку законом предусмотрен порядок вызова свидетеля, который не был соблюден (повестка не направлялась). Поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий и отдельных следственных действий №36407-2014 от 08.12.2014 г., подписанное следователем Р., не содержит указания на осуществление привода Х., а поручает выполнить действия, указанные в постановлениях Хамовнического районного суда г.Москвы, не приложенных Т.ым и не приобщенных к материалам уголовного дела. Поручение №36407-2014 от 08.12.2014 г. не содержит входящих регистрационных данных (входящий номер, дата) получения его органом, в котором проходит службу Т..
По уголовному делу №790030 (дело по заявлению Куклина) Х. допрошен в изоляторе СИЗО-4 в качестве свидетеля только 15 декабря 2016 г., что свидетельствует о низкой заинтересованности следствия в его показаниях, с учетом прошедшего времени — около 4 лет (из которых 2 года Х. находится в СИЗО), с момента возбуждения дела.
Использование телефонных номеров, автомобилей, оформленных на его жену К. не запрещено, что делает ложными утверждения справки. В противном случае нужно запретить пользование телефонами-автоматами, такси и гостиницами, так как эти объекты также оформлены на третьих лиц.
Х. подбросили наркотики, а именно спайсы, не случайно. Поскольку исполняя служебные обязанности он боролся против распространения, в том числе спайсов, был составителем служебных записок о вреде, на тот момент времени, полулегального наркотика, который попал в запрещенный список только в октябре 2014 года, проводил задержание наркодельцов Куклиных, получивших длительные сроки заключения за торговлю именно спайсами и угрожавших, в том числе Х., своими покровителями в правоохранительных органах, то можно считать что была осуществлена месть с применением специального символа – спайсов. Такой своеобразный привет от «правоохранителей» — высокопоставленных покровителей наркоторговцев, имеющий целью отомстить Х. и напугать его коллег.
Характеристика личности Х. данная его родственниками, соседями, руководителями, сослуживцами и знакомыми, а также длительная служба в органах ФСКН позволяет утверждать, что он не мог приобрести и хранить наркотики-спайсы для личного употребления, поскольку это противоречит объективным данным, указанных в показаниях множества людей, близко его знающих, и официальных документах, а также уровню его образования, интеллекта, профессиональной подготовки, семейного положения, состояния здоровья и возраста.
Таким образом, из всех доказательств виновности Х. остается только вещественное доказательство – два пакета с веществом, якобы сданные в ЗИЦ ГУВД г.Москвы следователем М., которое не было предъявлено для исследования ни на следствии, ни в суде. Как показано выше, сторона защиты уверена, что квитанция о сдаче наркотических средств также фальсифицирована, как и важнейшие документы уголовного дела.
Этого вещества просто нет в камере хранения ЗИЦ ГУВД г.Москвы, иначе не составляет никакой сложности предъявить его в судебном заседании. В связи с этим отклонены ходатайства защиты о непосредственном исследовании вещественного доказательства. В научном заключении специалиста Осипова А.Л. имеется разъяснение, что отсутствуют законные основания для отказа в предъявлении вещественного доказательства, а сторона защиты вправе требовать представления вещественного доказательства для исследования в судебном заседании.
Поскольку протокол осмотра места происшествия, которым изымалось предполагаемое наркотическое вещество, фальсифицирован, показаниям свидетелей Т., О., М.а, Б., К., Красилова в части обнаружения у Х. наркотиков доверять нельзя как лживым и противоречивым, а вещество, изъятое на месте происшествия и поступившее на экспертизу отличается по цвету, цвету упаковки, наличии красной крышки Coca-cola, то следует утверждать, что доказательства причастности к инкриминируемому деянию отсутствуют.
Кроме того, наркотическое средство изымалось не показаниями свидетелей и протоколами их допросов, а специально предусмотренным процессуальным документом по специально предусмотренным УПК РФ правилам и нарушение этих правил ведет к недопустимости доказательства. Непонимание этого работниками прокуратуры или нежелание понимать, в силу заинтересованности или давления на них, свидетельствует, в лучшем случае, о низкой юридической квалификации работников прокуратуры, а в худшем о совершении преступления - привлечении невиновного к уголовной ответственности.
Запрещенные к обороту вещество было обнаружено в ходе производства незаконного следственного действия, а его изъятие было закреплено недопустимым доказательством – фальсифицированным протоколом осмотра места происшествия.
Юридически это означает, что запрещенное вещество не обнаруживалось и не изымалось (отсутствует событие преступления).
Указание на нахождение Х. в состоянии наркотического опьянения просто смехотворно, поскольку даже прокурор Андреев Е.С. в речи в прениях на первом судебном процессе просил его не учитывать в качестве отягчающего наказание обстоятельства. Вменяют хранение спайсов, а в биологических пробах обнаружены не спайсы, а вещества, входящие в состав легальных безрецептурных обезболивающих.
Продолжение здесь
