Самое главное направление

Уважаемый Константин Сергеевич, оговорюсь сразу, что такой практики у меня нет, за что прошу великодушно простить. Ну и за то, что заскочил в тему без того, что Вами запрашивалось.
Ваш вопрос, разумеется, понятен. Так сказать, хотите не просто убить обвинение, а одним махом стереть его с того места, куда оно водружено нынче.
Позвольте выразить мнение, согласно которой психическое отношение женщины к оскорблению, если его признаки будут установлены (а я считаю, что их априори не может быть), в данном случае может быть определено лишь в форме косвенного умысла, что исключает состав преступления.

В пылу обсуждения деятельности СОУважаемый Константин Сергеевич, в данном случае без контекста не обойтись.
Приходит жена милиционера к следователю милиции. Это не были следственные действия, при очевидцах? Тут надо подумать над признаками состава преступления, предусмотренного 319 УК РФ.

Уважаемый Константин Сергеевич, добавлю чуточку суд.практики, нет времени самому искать.

Уважаемый Константин Сергеевич,
Приходит жена милиционера к следователю милиции.звучит как начало анекдота, извините ))))
А по теме вопроса — где то встречал практику, по отказу в ВУД, с аналогичными словами, но изложенными письменно — в жалобе. В отказном было указано, что поскольку жалобу может читать ограниченный круг лиц и они все — на службе, то публичности нет.
М.б. и здесь аналогично?
Отказное это найти не смогу увы — давно видел уже.

Уважаемый Константин Сергеевич, я считал и считаю, что оскорбление в присутствии других сотрудников полиции не образует признака публичности вовсе. Верховный суд РФ ранее высказывался в том же духе, покажите это определение следователю:
Согласно ст. 319 УК РФ уголовная ответственность наступает за публичное оскорбление представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением.
По смыслу указанного уголовного закона публичными могут признаваться такие оскорбления, которые заведомо высказываются в присутствии многих лиц с целью либо нарушения нормальной деятельности органов власти, либо ущемления их авторитета, равно унижения чести и достоинства конкретного представителя власти.
Вместе с тем, как видно из приговора, оскорбления в виде грубой нецензурной брани в адрес сотрудника милиции Х. осужденным, находившимся в состоянии алкогольного опьянения, высказаны в помещении медицинского вытрезвителя лишь в присутствии М. — санитарки медицинского вытрезвителя и Т. — фельдшера того же вытрезвителя, при отсутствии там других лиц.
Объективные данные, свидетельствующие о том, что Г., высказывая оскорбления, унижающие честь и достоинство потерпевшего, желал сделать их достоянием многих лиц с указанной выше целью, в приговоре не приведены. Отсутствуют они и в материалах дела.

Уважаемый Константин Сергеевич, в тексте в первом абзаце дознаватель полиции лейтенант, во втором абзаце дознаватель полиции капитан. Это один и тот же оскорбленный? Или там нескольким дознавателям досталось направление?

Уважаемый Константин Сергеевич,
«Да пошла (пошёл) ты...»
Неправильно послала...  когда правильно посылают говорят «вы»
3. Последняя фраза старшего лейтенанта «Да пошли вы на #уй!»
Используется нецензурная лексика. Однако нельзя утверждать, что фраза адресована конкретно полковнику. Если человек хочет оскорбить оппонента, то скорее скажет «иди ты на #уй!» К чему здесь излишняя вежливость? Следовательно эта фраза не персонализирована. Зачастую эмоционально-экспрессивная лексика не имеет конкретного адресата и произносится «в воздух», чтобы дать выход эмоциям, переполняющим говорящего. Негативной информации о полковнике в данной фразе не содержится. Смысл сказанного можно толковать так: «Отстаньте все от меня!»

Уважаемый Константин Сергеевич, в Белоруссии вроде похожий случай был. Только там Гаи-шник послал водителя. Прекратили. Вот https://censor.net/...YSjeNNYP4DDiuTjv8j6ax1GM7rl1eA

Уважаемый Константин Сергеевич, в 2009-м участвовал в качестве гособвинителя по ст. 319 УК РФ у мирового судьи. Факт оскорбления был доказан вдоль и поперек, и тогда, насколько я помню, даже не было в деле лингвистики. Прикольно то, что по делу женщина признавала вину и просила провести предварительные слушания для прекращения за примирением с потерпевшим. Позиция тогдашнего ОМВД типа «не прощать». Ну и вот, а в общем порядке судья засомневалась в признаке публичности: оперативный дежурный был тоже был послан по известному адресу, а также ему пожелали, чтобы  у него на лбу выросло то самое место, куда его отправили. В итоге суд постановил оправдательный приговор, который затем устоял. Мотивом к оправданию послужили следующие доводы:Суд посчитал, что оскорбления в виде грубой нецензурной брани в адрес сотрудника милиции П.И.А. Г.М.Е., находившейся в состоянии алкогольного опьянения, высказаны в помещении дежурной части Питкярантского РОВД в отсутствии других сотрудников милиции.
↓ Читать полностью ↓

Суд посчитал, что объективных данных, свидетельствующих о том, что Г.М.Е., высказывая оскорбления, унижающие честь и достоинство потерпевшего, желала сделать их достоянием многих лиц, стороной обвинения не было приведено. С учетом этого, по мнению суда в действиях Г.М.Е. по оскорблению П.И.А. отсутствовал признак публичности, что исключает ее ответственность по ст. 319 УК РФ.

Суд посчитал, что дежурный по РОВД П.И.А., находясь при исполнении им служебных обязанностей, имел возможность избежать конфликта с Г.М.Е., видя, что она находится в состоянии алкогольного опьянения, мог принять устное сообщение и разъяснить Груздевой право обратиться с письменным заявлением на следующий день...Самого приговора, апелляционного постановления и кассационного определения у меня не сохранилось, и на сайтах тогда еще их не выкладывали. Помню, что судья ссылалась (кулуарно) на надзорное определение ВС РФ от 14 ноября 2006 года по делу N 11-Д06-103, на которое Вам скинул ссылку Роман Павлович.

Уважаемый Константин Сергеевич, еще прикололо то, что уже вылетело из памяти: я ж писал потом объяснение о причинах оправдательного приговора за себя и за прокурора района, утвердившего ОЗ. Сейчас то это уже другими глазами читается, а раз это попало в объяснение — это было нормально...
Оглашение приговора было осуществлено в 18 часов 24 июля 2009 года. Ситуация и атмосфера, которая складывалась в ходе процесса, в том числе и поведение судьи, не давало даже малейших оснований полагать, что судья намерена постановить оправдательный приговор. Полагаю, что государственное обвинение было поддержано мной на достаточном профессиональном уровне, каких-либо нарушений уголовно-процессуального законодательства мной допущено не было, и мое участие в рассмотрении данного уголовного дела не является причиной оправдательного приговора.

В целом по ситуации полагаю, что действия Г.М.Е. содержат состав инкриминируемого ей преступления, а также считаю, что причинами оправдательного приговора в данном случае являются не какие-либо нарушения, допущенные органами предварительного следствия, прокурором или государственным обвинителем, а отсутствие законодательного толкования, единообразного понимания судами признака публичности оскорбления для целей ст. 319 УК РФ.

Вот-вот, а когда им это начальник по утрам высказывает и определяет направления, то что-то ещё никто не оскорбился, и СК не возбудился. Впрочем, и в СК ещё не такое приходилось слышать от руководства 

Уважаемый Константин Сергеевич, к сожалению копии заключения экспертизы не осталось, но году этак в 2010-2011 самолично принимал решение об отказе в возбуждении уголовного дела по  ч.1 ст. 297 УК РФ. Там подсудимый, во время с/з, прокурора послал в том же направлении, что и «жена милиционера» указанного Вами следователя.
Так вот, по заключениию лингвистической экспертизы фраза «пошёл на х...» свидетельствует всего лишь о том, что говорящий желает, чтобы оппонент переместился за  пределы зоны его личностного комфорта и не более того, какого-либо оскорбления в себе не содержит.

Вот у меня с коллегой был оправдательный в 2011 году, очень похожа ситуация. Может пригодится.
↓ Читать полностью ↓
«К А С С А Ц И О Н Н О Е О П Р Е Д Е Л Е Н И Е

г. Белгород 31 августа 2011 года

Судебная коллегия по уголовным делам Белгородского областного суда в составе:

председательствующего Чаплыгина И.В.,

судей Зюлина М.А., Сидорова С.С.,

при секретаре Чеботаевой Е.А.,

рассмотрела в судебном заседании уголовное дело по кассационной жалобе потерпевшего З. на приговор апелляционной инстанции Свердловского районного суда г. Белгорода от 19 июля 2011 года, которым отменен приговор мирового судьи судебного участка №5 Восточного округа г. Белгорода от 16.06.2011 года и

Клименко В.И., не судимый,

оправдан по ст. 319 УК РФ за отсутствием состава преступления.

Заслушав доклад судьи Зюлина М.А., выступления потерпевшего З., поддержавшего кассационную жалобу, прокурора Бондаренко О.Е. полагавшего приговор отменить, адвокатов Гудыменко А.А. и Меренкова А.В. в интересах оправданного Клименко В.И., просивших приговор оставить без изменения, судебная коллегия

У С Т А Н О В И Л А:

Приговором мирового судьи судебного участка № 5 Восточного округа г. Белгорода от 16.06.2011 года, Клименко признан виновным в публичном оскорблении представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей, т.е. преступления, предусмотренного ст. 319 УК РФ и ему назначено наказание в виде штрафа в размере 7000 рублей.

Приговором апелляционной инстанции Свердловского районного суда г. Белгорода от 19.07.2011 года приговор мирового судьи был отменен и Клименко оправдан в связи с отсутствием в деянии состава указанного преступления.

Согласно материалам дела, 8 июня 2010 года Клименко в 22 часу находился на перроне железнодорожного вокзала станции Белгород в состоянии опьянения, оскорбляющем человеческое достоинство и общественную нравственность. Находящиеся на дежурстве милиционеры роты ППС ППСМ ЛОВД на ст. Белгород З. и А., являющиеся представителями власти и реализуя свои полномочия по охране общественного порядка, находясь в форменной одежде, доставили Клименко в ЛОВД на станции Белгород. В дежурной части ЛОВД Клименко понимая, что перед ним находится представитель власти при исполнении им своих должностных обязанностей, публично, в присутствии граждан Б. и Х, оскорбил З., высказав в его адрес нецензурные слова и выражения в неприличной форме, которые унизили честь, подорвали авторитет представителя власти и тем самым причинили ему моральный вред.

В кассационной жалобе потерпевший З. просит приговор суда отменить как незаконный и необоснованный. Ссылается на то, что суд дал неправильную оценку представленным ему доказательствам, а выводы суда о невиновности Клименко носят односторонний характер.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы и возражений на него стороны защиты, судебная коллегия считает приговор суда законным и обоснованным.

Всесторонне и с достаточной полнотой исследовав представленные сторонами обвинения и защиты доказательства, суд обоснованно пришел к выводу об отсутствии в действиях Клименко состава преступления.

Кассационной жалобой не оспаривается тот факт, что судом были созданы необходимые и равные условия для представления сторонами своих доказательств и что исследованных в суде доказательств достаточно для принятия решения по делу.

В основу оправдательного приговора суд положил показания подсудимого Клименко, не признавшего вину и сославшегося на то, что не исключено, что он нецензурно выражался в комнате для административно задержанных ЛОВД на станции Белгород, но кого-либо лично не оскорблял, его возмущения носили общий характер, сотрудников милиции было много, они приходили и уходили. Показания подсудимого суд проверил в совокупности с другими данными по делу и установил, что свидетели подтвердили только факт высказывания Клименко нецензурной брани, безотносительно к З., что, как обоснованно заключил суд, опровергает версию обвинения о намерениях Клименко нанести оскорбление З., как представителю власти.

Между тем, согласно ст. 319 УК РФ уголовная ответственность наступает за публичное оскорбление представителя власти при исполнении им своих обязанностей или в связи с их исполнением.

По смыслу указанного уголовного закона публичными могут признаваться такие оскорбления, которые заведомо высказываются в присутствии многих лиц с целью либо нарушения нормальной деятельности органов власти, либо ущемления их авторитета, равно унижения чести и достоинства конкретного представителя власти.

Как следует из материалов дела, оскорбления в виде грубой нецензурной брани Клименко высказывал в комнате для административно задержанных лишь в присутствии сотрудников милиции, при отсутствии там других лиц. Высказывания в адрес потерпевшего слышал понятой Б.

Объективные данные, свидетельствующие о том, что Клименко, высказывая оскорбления, унижающие честь и достоинство потерпевшего, желал сделать их достоянием многих лиц с указанной выше целью, в материалах дела отсутствуют.

При таких обстоятельствах в действиях Клименко отсутствует признак публичности, что исключает его ответственность по ст. 319 УК РФ.

Кроме того, суд обоснованно поставил под сомнение достоверность отдельных доказательств обвинения, в частности, связанных с противоречиями в показаниях свидетеля Х., данных им на предварительном следствии, а так же с процессуальными нарушениями при ознакомлении Клименко и его защитника с назначением лингвистической судебной экспертизы и заключением эксперта.

Свидетель Х. показал о событиях, которые происходили в его присутствии 8 апреля 2010 года, а не 8 июня 2010 года, как вменяется подсудимому, и поскольку установить относимость показаний Х. событиям 8 июня 2010 года невозможно, ввиду его неявки в судебное заседание, суд обоснованно исключил эти показания из числа доказательств.

В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2010 N 28 „О судебной экспертизе по уголовным делам“ подозреваемый, обвиняемый и их защитники, а также потерпевший должны быть ознакомлены с постановлением о назначении экспертизы до ее производства.

При установленных нарушениях процессуального закона суд апелляционной инстанции обоснованно исключил заключение эксперта из числа доказательств.

Судебная коллегия соглашается с выводом суда о том, что представленные стороной обвинения доказательства доводов защиты не опровергают и вину Клименко не доказывают.

Доводы кассационной жалобы З. о незаконности и необоснованности приговора основаны на его собственной оценке тех же самых доказательств и не являются убедительными, а утверждение об односторонности выводов суда носит голословный характер.

Суд тщательно исследовал все доказательства и мотивировал в приговоре почему он признает одни доказательства достоверными, а другие недопустимыми или недостоверными.

При этом существенных нарушений норм УПК РФ, которые повлияли бы на правильность принятого решения по делу, судом не допущено. Формулировок, ставящих под сомнение невиновность оправданного суд, вопреки кассационной жалобе, в приговоре не привел.

Руководствуясь ст. 388 УПК РФ, судебная коллегия

О П Р Е Д Е Л И Л А:

приговор Свердловского районного суда г. Белгорода от 19 июля 2011 года в отношении Клименко В.И. оставить без изменения, а кассационную жалобу З. без удовлетворения.

Председательствующий: