3. Вообще же сегодня в мире равенства и силы мысли общества, следует проводить различия между людьми не основе внешнего сравнения, функционального, тяготеющего к структурализму, а на основе того, как человек, как система самоорганизуется в отношении того, что он есть перед неизбежностью реализации тех или иных форм общественного бытия в возможности. Как мы уже говорили, смерть хотя и является завуалированной формой такого ОБВВ, но в то же время это наиболее эффективный, а главное первичный показатель и основа формообразования человеческого. Если и определять условия генезиса человека их можно определить так: смерть от всего, мысль, защита, желание безопасности.
Поэтому в принципе, что бы ни происходило, какие бы формы экономического, государственного устройства не сменяли друг друга, бытие смерти всегда будет определяющим фактором в самоорганизации человека, суммы человеков.
Первая группа индивидуумов – слуги общественного бытия в возможности. Эти люди не приоткрывают значение тех понятий, которыми живут. Везде видна согласованность и некоторая логичность. Детализация во времени и пространстве так же носит точный и верный характер. Индивидуальность ограничивается знанием собственного имени, анкетными данными, суммой желаний, потребностей, удовлетворение которых приносит удовольствие. Сфера убеждений так же носит общественный характер. Сфера ценностей ориентирована на общественные формы организации социальной материи, расположена в сфере общественных различий.
Это рабы. С той лишь разницей, что современность установила особый вид рабства – рабства мысли. Когда правящие подсчитали с экономической точки зрения сколько стоит рабство в его чистом виде, рабство обеспеченное телесными наказаниями, надсмотрщиками, кандалами и прочее, были созданы ценностные ориентиры, формы парадигм, ориентирующие на исполнение определенного алгоритма, рабского алгоритма. В то же время наблюдается рост сил полиции, сил внешнего контроля по замерным показателям. У раба нет ничего кроме его программы, у рабовладельца есть все кроме возможности определять жизнь раба в рамках ежеминутного, непрерывного контроля. Стоит отметить, что полицейские функции государства нигде не были так развиты как в свободных демократиях последних трех столетий.
По сути, данная категория людей этнографичесикй материал, лишенный не только самостоятельного определения себя как существ, способных формировать и изменять что – либо, но так же не способных толком объяснить кто они такие вообще. Субъекты, которые полностью защищены от понятия смерти, от какой – либо возможности соприкоснуться с данным понятием, бытием в возможности. Здесь же следует отметить, что это самая счастливая категория людей, которая реализует в действительности, или точнее обладает возможностью реализовать в действительности, почти все содержание бытия в возможности, которым обладает. Если и верно сказано «если у тебя все получается значит ты слишком малого хочешь», то именно про данную группу.
Экзистенциальные страхи почти не обнаруживают себя непосредственно, заменены формами восприятия времени, социальной ответственностью, конгломератом игр с различной степенью алеантности. Это и есть общество в сумме своих представителей, как сумма своих представителей.
Качественные характеристики, как правило, однотипны и носят характер «среднего человека», всецело детерминированы общественными парадигмами бытия. Отформатированность и унифицированность носят в срезе общих замеров абсолютный характер. Жизнь проходит в рамках чисто человеческого, некоторые даже на природе не бывают сами по себе. Лишь в сопровождении атрибутов цивилизации.
Вторая группа состоит из субъектов, осознающих относительность понятий определенного круга и хоть раз участвовавших в смене привычного значения привычных предметов. Здесь уже нет качественной однородности, есть виды и подвиды, характеризующиеся определенными признаками и функциями, как в части проявления своего «я», так и в части его формирования. Единым признаком является то, что смерть здесь воспринимается как опасность, связанная с социальной действительностью, источником смерти является опять же социум, формы социального бытия. Отсутствует способность к обобщению суммы фактов и универсализм мышления. Как правило, подобное восприятие смерти рождается в силу занятости в социально – опасных не до конца детализированных сферах социума, которые наряду с этим предполагают значительный элемент индивидуальности в принятии решений по поведению, профессиональной деятельности и прочее. Отличительная черта данных «философов действия»- замещение в рамках целевой причины парадигмы бытия части элементов последней собственным представлением о том, каким должно быть бытие в возможности. Таким образом, появляется возможность видоизменения общественного бытия в возможности, что приводит к уходу от гарантированных схем, степень алеантности перехода возможности в действительность возрастает, появляется возможность творческого моделирования, последнее в свою очередь хоть и в замкнутом цикле, но ставит человека перед неизвестностью и опасностью по признаку «все враждебно», он возвращается в своем цикле к первичному сознанию первобытного человека. Последнее некоторым образом вносит коррективы в его понимание и себя, и ценностей общества. Появляется проблема личной судьбы, вопрос индивидуализма и прочее. В зависимости от того, как происходят ответы на данные вопросы, можно говорить о степени социальной опасности данной группы субъектов.
Отличительный пресекательный признак в том, что индивидуальное сознание, продуцируемое неурегулированной (кстати сказать, неурегулированной с точки зрения самого субъекта) деятельностью дальше вспышки не уходит. Мысль так сказать мелькает и не более. Приходит осознание, которое воспринимается либо как отрицательная эмоция, либо как «старая истина» (механизм противодействия общественного бытия в возможности). Таким образом, субъект со временем, привыкает именно к такому осознанию и персонифицирует его исключительно с формой своей деятельности, которой занимается, каждый раз переживая его и погашая силу его действия общественными средствами (начиная от религии, и заканчивая бытовым пьянством).
Следует так же отметить, что само по себе общественное бытие в возможности содержит достаточно большой арсенал компенсационных механизмов для данной группы, начиная от понятий социального престижа, и заканчивая формами персонификации с растворением в определенных статусах. Качественный механизм погашения не отличается, отличаются формы структурирования субъекта.
Поскольку возможность собственного БВВ возникает только в результате деятельности, то субъект однозначно приписывает данные вспышки не своей имманентной способности, а виду деятельности, дистанцируется от них, стараясь в них не персонифицироваться. Плюс действует механизм сдерживания индивидуальности (никому почему – то не нравится звездная болезнь, когда человек растворяется в том, чему может быть сопоставлен).
Данная группа абсолютно бесплодна в части продуцирования бытия в возможности. Каждый индивидуум управляем общественными парадигмами, но вместе, в целом, эта группа составляет социально – активные элементы, брожение которых может являться закваской для продуцирования нового социального устройства. Наиболее типичные узнаваемые признаки данной группировки – власть (по большей части судебная и законодательная), принуждение, силовое воздействие, то, что называется организованной преступностью. Следует отметить, что группа данных субъектов обретает себя именно в рамках общественных институтов и поэтому не воспринимает данные вспышки сознания как то, от чего следует отказаться, как несерьезность.
Иными словами, они понимают, что то, чем обладает первая группа далеко не сокровище и не единственная ценность, но альтернативы этому не знают. В то же время за последние века власть везде и повсюду ставит себе задачей улучшение, что вполне может дать право говорить об обратном. Но здесь проблемы решаются в рамках самой проблемы ( в рамках общественного «круга человека»), поэтому кроме эффекта мультипликатора ничего не получается, положение только ухудшается.
В целом данная группа субъектов может быть отнесена нами к надсмотрщикам над рабами общественных парадигм бытия. Знают, что не рабы, знают кто рабы, но не знают как возможно быть без рабов, не знают даже что охраняют. Узники страха познания.
Поэтому в принципе, что бы ни происходило, какие бы формы экономического, государственного устройства не сменяли друг друга, бытие смерти всегда будет определяющим фактором в самоорганизации человека, суммы человеков.
Первая группа индивидуумов – слуги общественного бытия в возможности. Эти люди не приоткрывают значение тех понятий, которыми живут. Везде видна согласованность и некоторая логичность. Детализация во времени и пространстве так же носит точный и верный характер. Индивидуальность ограничивается знанием собственного имени, анкетными данными, суммой желаний, потребностей, удовлетворение которых приносит удовольствие. Сфера убеждений так же носит общественный характер. Сфера ценностей ориентирована на общественные формы организации социальной материи, расположена в сфере общественных различий.
Это рабы. С той лишь разницей, что современность установила особый вид рабства – рабства мысли. Когда правящие подсчитали с экономической точки зрения сколько стоит рабство в его чистом виде, рабство обеспеченное телесными наказаниями, надсмотрщиками, кандалами и прочее, были созданы ценностные ориентиры, формы парадигм, ориентирующие на исполнение определенного алгоритма, рабского алгоритма. В то же время наблюдается рост сил полиции, сил внешнего контроля по замерным показателям. У раба нет ничего кроме его программы, у рабовладельца есть все кроме возможности определять жизнь раба в рамках ежеминутного, непрерывного контроля. Стоит отметить, что полицейские функции государства нигде не были так развиты как в свободных демократиях последних трех столетий.
По сути, данная категория людей этнографичесикй материал, лишенный не только самостоятельного определения себя как существ, способных формировать и изменять что – либо, но так же не способных толком объяснить кто они такие вообще. Субъекты, которые полностью защищены от понятия смерти, от какой – либо возможности соприкоснуться с данным понятием, бытием в возможности. Здесь же следует отметить, что это самая счастливая категория людей, которая реализует в действительности, или точнее обладает возможностью реализовать в действительности, почти все содержание бытия в возможности, которым обладает. Если и верно сказано «если у тебя все получается значит ты слишком малого хочешь», то именно про данную группу.
Экзистенциальные страхи почти не обнаруживают себя непосредственно, заменены формами восприятия времени, социальной ответственностью, конгломератом игр с различной степенью алеантности. Это и есть общество в сумме своих представителей, как сумма своих представителей.
Качественные характеристики, как правило, однотипны и носят характер «среднего человека», всецело детерминированы общественными парадигмами бытия. Отформатированность и унифицированность носят в срезе общих замеров абсолютный характер. Жизнь проходит в рамках чисто человеческого, некоторые даже на природе не бывают сами по себе. Лишь в сопровождении атрибутов цивилизации.
Вторая группа состоит из субъектов, осознающих относительность понятий определенного круга и хоть раз участвовавших в смене привычного значения привычных предметов. Здесь уже нет качественной однородности, есть виды и подвиды, характеризующиеся определенными признаками и функциями, как в части проявления своего «я», так и в части его формирования. Единым признаком является то, что смерть здесь воспринимается как опасность, связанная с социальной действительностью, источником смерти является опять же социум, формы социального бытия. Отсутствует способность к обобщению суммы фактов и универсализм мышления. Как правило, подобное восприятие смерти рождается в силу занятости в социально – опасных не до конца детализированных сферах социума, которые наряду с этим предполагают значительный элемент индивидуальности в принятии решений по поведению, профессиональной деятельности и прочее. Отличительная черта данных «философов действия»- замещение в рамках целевой причины парадигмы бытия части элементов последней собственным представлением о том, каким должно быть бытие в возможности. Таким образом, появляется возможность видоизменения общественного бытия в возможности, что приводит к уходу от гарантированных схем, степень алеантности перехода возможности в действительность возрастает, появляется возможность творческого моделирования, последнее в свою очередь хоть и в замкнутом цикле, но ставит человека перед неизвестностью и опасностью по признаку «все враждебно», он возвращается в своем цикле к первичному сознанию первобытного человека. Последнее некоторым образом вносит коррективы в его понимание и себя, и ценностей общества. Появляется проблема личной судьбы, вопрос индивидуализма и прочее. В зависимости от того, как происходят ответы на данные вопросы, можно говорить о степени социальной опасности данной группы субъектов.
Отличительный пресекательный признак в том, что индивидуальное сознание, продуцируемое неурегулированной (кстати сказать, неурегулированной с точки зрения самого субъекта) деятельностью дальше вспышки не уходит. Мысль так сказать мелькает и не более. Приходит осознание, которое воспринимается либо как отрицательная эмоция, либо как «старая истина» (механизм противодействия общественного бытия в возможности). Таким образом, субъект со временем, привыкает именно к такому осознанию и персонифицирует его исключительно с формой своей деятельности, которой занимается, каждый раз переживая его и погашая силу его действия общественными средствами (начиная от религии, и заканчивая бытовым пьянством).
Следует так же отметить, что само по себе общественное бытие в возможности содержит достаточно большой арсенал компенсационных механизмов для данной группы, начиная от понятий социального престижа, и заканчивая формами персонификации с растворением в определенных статусах. Качественный механизм погашения не отличается, отличаются формы структурирования субъекта.
Поскольку возможность собственного БВВ возникает только в результате деятельности, то субъект однозначно приписывает данные вспышки не своей имманентной способности, а виду деятельности, дистанцируется от них, стараясь в них не персонифицироваться. Плюс действует механизм сдерживания индивидуальности (никому почему – то не нравится звездная болезнь, когда человек растворяется в том, чему может быть сопоставлен).
Данная группа абсолютно бесплодна в части продуцирования бытия в возможности. Каждый индивидуум управляем общественными парадигмами, но вместе, в целом, эта группа составляет социально – активные элементы, брожение которых может являться закваской для продуцирования нового социального устройства. Наиболее типичные узнаваемые признаки данной группировки – власть (по большей части судебная и законодательная), принуждение, силовое воздействие, то, что называется организованной преступностью. Следует отметить, что группа данных субъектов обретает себя именно в рамках общественных институтов и поэтому не воспринимает данные вспышки сознания как то, от чего следует отказаться, как несерьезность.
Иными словами, они понимают, что то, чем обладает первая группа далеко не сокровище и не единственная ценность, но альтернативы этому не знают. В то же время за последние века власть везде и повсюду ставит себе задачей улучшение, что вполне может дать право говорить об обратном. Но здесь проблемы решаются в рамках самой проблемы ( в рамках общественного «круга человека»), поэтому кроме эффекта мультипликатора ничего не получается, положение только ухудшается.
В целом данная группа субъектов может быть отнесена нами к надсмотрщикам над рабами общественных парадигм бытия. Знают, что не рабы, знают кто рабы, но не знают как возможно быть без рабов, не знают даже что охраняют. Узники страха познания.
