Неоднократно мне приходилось слышать рассказ о некоем адвокате-защитнике, который настолько сильно раздражал участников процесса своим поведением, что подсудимому в итоге назначалось наказание строже того, на которое он теоретически мог бы рассчитывать.
К таким историям я всегда относился как к своеобразной профессиональной байке. При этом лично меня возмущало, что в роли главного отрицательного персонажа выступал именно адвокат, а не прокурор или судья, которые фактически «отыгрывались» на подсудимом за действия другого человека. Но, как известно, истина находится где-то по середине.
Как-то довелось мне представлять интересы потерпевшего в одном уголовном деле.
Обвиняемый там изо всех сил каялся и желал возместить причиненный ущерб, правда частично. Мое решение об участии в этом деле было обусловлено исключительно дружескими отношениями с родственниками потерпевшего и связанной с этим просьбой о его сопровождении при переговорах со стороной защиты.
Вопреки моим ожиданиям переговорный процесс продвигался довольно трудно. Но все же нам удалось достичь определенного консенсуса: мой доверитель получил деньги в устраивающем его размере, а сторона защиты при молчаливом согласии потерпевшего, взяла курс на минимизацию наказания.
Начало судебного следствия.
После оглашения обвинительного заключения и выяснения отношения к предъявленному обвинению мой коллега, оппонент, обратился к суду. Он предложил немного отступить от порядка исследования доказательств, установленного уголовно-процессуальным законом. В частности, попросил начать с допроса двух ранее не заявленных свидетелей защиты – родителей подсудимого для характеристики его личности – и уже потом перейти к доказательствам стороны обвинения. Необходимость изменения процедуры мотивировал просто: после допроса родители смогут находиться в зале суда и видеть своего сына, который к тому моменту уже год содержался под стражей.
Судья поставила вопрос на обсуждение. Гособвинитель выступила резко против такого маневра. Учитывая позицию прокуратуры, суд не стал ничего менять, сославшись на преждевременность заявленного ходатайства. При этом судья обратила внимание моего коллеги, что судебное заседание открытое и родители могут свободно присутствовать в зале, для этого не нужно никого допрашивать. Если же их показания очень важны, то защите стоит дождаться соответствующей стадии процесса и представлять свои доказательства в том порядке, который сочтет нужным.
Не берусь судить, но, на мой взгляд, коллега излишне эмоционально отреагировал на такое вполне ожидаемое развитие событий.
Попутно высказав мнение о недостаточной профессиональной квалификации «женщины, поддерживающей обвинение» он, сославшись на положения части 2 ст. 120 УПК РФ, повторно заявил свое ходатайство. При этом напомнил суду требования части 4 статьи 271 уголовно-процессуального закона. И вновь получил отказ, с разъяснением что подобное ходатайство уже рассмотрено, заявлено оно раньше времени, а указанные свидетели могут быть допрошены на стадии представления доказательств стороной защиты.
Тогда коллега, возмущаясь, заявил отвод судье вместе с государственным обвинителем, используя различные сочетания выражений: «заинтересованность»; «обвинительный уклон»; «нарушение конституционного права на защиту» и т.д.
Выслушав эту бесспорно яркую речь, судья удалилась в совещательную комнату, по выходу из которой огласила еще более предсказуемое решение: отказать в удовлетворении заявления.
Ну что ж, фундамент взаимоотношений заложен, продолжаем.
Последующие заседания проходили в напряженной атмосфере. Представителю прокуратуры, видимо, не сильно понравилось ранее высказанное защитником суждение о ее квалификации. Наверное поэтому, она начала вести себя с ним точно так же. А может на это были другие причины, или просто характер такой...
Темперамент коллеги не позволял ему игнорировать выпады в свой адрес и оставлять их без ответа. Он парировал. Иногда довольно грубо. Успокоить его было сложно. На замечания председательствующей судьи он реагировал… очередным заявлением об отводе.
В самом конце судебного следствия между сторонами произошел такой же спонтанный конфликт. Суть его не так важна. Зачинщик – коллега.
Прения сторон.
Зал судебного заседания небольшой. Столы в нем расположены рядом, напротив друг друга. Стороны обвинения и защиты находятся близко, буквально на расстоянии вытянутой руки.
Свою речь государственный обвинитель зачитывает с листа. Дойдя до слов «и назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок…» – она делает паузу. Кладет документ на стол так, чтобы защитник тоже мог видеть напечатанный в нем текст. Демонстративно исправляет цифру 2 на цифру 3 и продолжает – «…три года с отбыванием в исправительной колонии общего режима».
Итог.
Выслушав позиции сторон, судья удалилась в совещательную комнату для постановления приговора. Результат – те самые три года реального лишения свободы.
Мораль.
Ее не будет. Выводы каждый сделает сам. Я же завершу эту публикацию словами Федора Никифоровича Плевако:
За прокурором стоит закон, а за адвокатом — человек со своей судьбой, со своими чаяниями, и человек этот взбирается на адвоката, ищет у него защиты, и очень страшно поскользнуться с такой ношей.
Рейтинг публикации:
«
Уважаемый Максим Борисович, иногда, действительно, хочется в суде оппоненту «дать в морду», но приходится сдерживаться и даже не показывать виду, помня об этих словах Плевако.
Уважаемый Олег Юрьевич!
Безусловно, терпение и выдержка — это незаменимые качества любого юриста. Я ни разу не слышал чтобы использование повышенной эмоциональности, граничащей с оскорблением, положительно сказалось на разрешении спора в суде. А вот обратный эффект встречается довольно часто.
Уважаемый Максим Борисович, полностью согласен с Вами — адвокат, как и врач, всегда должен руководствоваться принципом — не навреди!
Уважаемый Иван Николаевич!
Совершенно верно! А для этого нужно всего лишь просчитывать свои действия и думать о последствиях каждого из них.
Уважаемый Максим Борисович, Вам удалось побывать на представлении одного актера, только цена у этой актерской игры — судьба человека, которую он мастерски подпортил, зачем только? какова была цель этого поведения, так и не понятно...
Уважаемая Елена Анатольевна!
Самое странное в данном случае, что никакой конкретной цели не было. По крайней мере у меня сложилось такое впечатление. Просто характер, темперамент и личные амбиции, вот и все. При чем у всех участвующих лиц.
Уважаемый Максим Борисович, ну что тут скажешь...
Личные амбиции не должны вредить подзащитному. Не можешь справиться с эмоциями — найди замену и выйди из дела
Уважаемый Сергей Валерьевич!
Да, именно так. Поведение коллеги в этой ситуации для меня не приемлемо, понять его я его не могу. Но и действия других участников этого процесса, на мой взгляд, тоже не выдерживают критики.
понять его я его не могуУважаемый Максим Борисович, может психическое расстройство?
Уважаемый Андрей Валерьевич! Все может быть...
Уважаемый Максим Борисович, тот самый случай, когда судья демонстрирует непрофессионализм, руководствуясь якобы местью чрезмерно ретивому адвокату, а на деле выливая желчь на подсудимого.
И да, адвокат не должен выглядеть дураком, если он заботится о своей репутации, — Резник, кажется, говорил.
Уважаемый Курбан Саидалиевич!
Безусловно, для того чтобы «урезонить» любого участника процесса и нормализовать его поведение в судебном заседании существуют различные способы предусмотренные законом. Но в данном случае ни одного акта судебного реагирования принято не было. А в результате пострадал другой человек...
Уважаемый Курбан Саидалиевич, поддерживаю! И даже не знаю, что хуже… То ли мягко выражаясь «странное» поведение оппонента, то ли «демонстрация власти» гособвинителя, то ли «приговор» судьи… На мой субъективный взгляд, больший спрос с облеченных властью, пользующейся ею по своему усмотрению, в угоду каким-то амбициям по сути...
Кстати, почему было просто не изменить порядок? Коль каялся...
Уважаемый Максим Борисович, сдуру ещё и не то сломать можно. Как сказал один известный персонаж: -" Вежливость это лучшее оружие вора"!
Уважаемый Дмитрий Борисович!
Замечательная цитата Евгения Ивановича Трошкина (он же Е.П. Леонов)
Ну что ж, фундамент взаимоотношений заложен, продолжаем.Уважаемый Максим Борисович, обязательно возьму на вооружение.
… очень страшно поскользнуться с такой ношей.Для меня всегда важно видеть ту грань, где на гололеде вот-вот начнет юзить.
Был года три назад случай.
Несколько раз в городе Б. заменял коллегу Г.
Приговор — реальный срок. Сколько — не помню.
Неделями позже в суде случайно встретились с председательствующим. «Андрей Валерьевич, Вы, в отличие от Вашего коллеги, очень тонко чувствуете ту грань, за которую не надо. Будь Вы единственный защитник, исход для Вашего доверителя мог бы быть иным».
Правда жизни в Вашей публикации есть: не нужно брать лишнего.
Для меня всегда важно видеть ту грань, где на гололеде вот-вот начнет юзить.Уважаемый Андрей Валерьевич! Это замечательное качество действительно важно, а для профессионального долголетия адвоката — просто необходимо.
Демонстративно исправляет цифру 2 на цифру 3 и продолжает –Уважаемый Максим Борисович, гораздо жестче было, если бы судья демонстративно исправил «ОПРАВДАТЬ» на «признать виновным».
Уважаемый Андрей Валерьевич! Да, с этим не поспоришь
Уважаемый Максим Борисович, нисколько не защищая коллегу, устроившего скандал на ровном месте, отмечу правильность вот этого:
прокурор или судья, которые фактически «отыгрывались» на подсудимом за действия другого человекаНу, самоутвердилась прокурорша. Молодец. Будет чем похвалиться перед коллегами. Как она его уделала!
… а еще, коллеги, ведь это они нас так «воспитывают». Сиди тихо, адвокат, и не рыпайся.
Уважаемый Максим Борисович, вступило в голову… Было бы красиво, если бы Вы написали апелляционную жалобу, попросив снизить срок до 2-х лет. Ведь мировое соглашение между сторонами было достигнуто? Крови потерпевшие не жаждали? Я бы в этой жалобе не постеснялся в красках описать поступок прокурорши. Не факт бы, что добился результата, однако дрянь бывает полезно назвать дрянью.
Уважаемый Олег Витальевич,
отличная идея! Я, скорее всего, обязательно описал бы это событие в апелляционной жалобе!
Уважаемый Олег Витальевич!
Честно сказать, на тот момент я подобный ход не рассматривал.
Во-первых, я даже не думал об этом, поскольку как такового «мирного договора» между потерпевшим и обвиняемым заключено не было. Произошла, так скажем, некая заморозка конфликта. Поэтому мой доверитель вообще не переживал о размере наказания, назначенного подсудимому. Да и оппоненты к нам с подобной просьбой не обращались.
Во-вторых, я бы понял коллегу и, возможно, даже поддержал его в чем-то, если бы видел что в ходе судебного разбирательства страдает институт защиты и авторитет адвокатуры в целом. Но в данном случае этого не было. Действия и поведение коллеги, по моему мнению, в основном были направлены на удовлетворением каких-то личных амбиций.
Уважаемый Максим Борисович,
сразу вспомнил одно громкое дело, когда наш коллега (теперь бывший, но на тот момент, получивший широкую известность), защищал популярного актера. К чему привела его эмоциональность и «креативный» подход, думаю, рассказывать не надо.
А вообще, по моему мнению, излишняя эмоциональность, в нашем деле, может навредить.
Я предпочитаю иметь «холодную» голову, чтобы, как верно отметил Иван Николаевич, не навредить своему подзащитному.
Уважаемый Алексей Николаевич!
Конечно! Эмоции в зале суда не допустимы, поскольку мешают объективно оценивать происходящие события.
Суд должен назначать справедливое наказание вне зависимости от того раздражения, которое он испытывает в связи с рассмотрением дела.
Срок лишения свободы всегда можно предсказать по личности подсудимого, по квалификации деяния, по практике наказания аналогичных дел. Позиция прокурора по наказанию не является решающей.
Выскажите Ваше мнение о том, справедливо ли было наказание 3 года лишения свободы.
Уважаемый Владимир Юрьевич!
Справедливость — понятие, безусловно, растяжимое. Но в данном случае суд не вышел за рамки разумного. Согласен с Вами, позиция представителя прокуратуры о виде и размере наказания не является решающей, а потому склонен думать что действия государственного обвинителя с изменением цифр являлись всего лишь «театральной постановкой».
Уважаемый Максим Борисович, защитник должен своими действиями, поведением в процессе, вызывать чувство уважения, а не раздражения. Можно быть непримиримым, отстаивать свою позицию, но делать это интеллигентно, твердо и главное тактически верно, грамотно и уместно. Да так, что потом его же будет рекомендовать оппонент. а можно быть скандальным, и вообще вести себя, как то самое лицо, о котором вы написали. Прокурорша конечно оказалась мелочной, мстительной и злобной, тут тоже все налицо. Судья тоже недалеко от нее «ушла». И что-то мне подсказывает, здесь вопрос не только в поведении защитника. Как правило люди не умные и в других нюансах проявляют отсутствие ума. Не исключаю, что он «напел» какие то обещания подзащитному, о которых стало известно суду.
Уважаемый Иланд Альмирович!
Соглашусь с Вами. В уголовном (и не только) судопроизводстве юрист, неважно кто он: адвокат, прокурор или судья, должен сохранять спокойствие и контролировать свои действия. Яркое выражение эмоций, особенно негативных, недопустимо для профессиональных участников процесса.
Уважаемый Иланд Альмирович, Можно быть непримиримым, отстаивать свою позицию, но делать это интеллигентно, твердо и главное тактически верно, грамотно и уместно. — Это воспринимается еще хуже и еще более оскорбляет… Много тому свидетельств, ничего не раздражает как уверенность и спокойное превосходство. 100%
Судья тоже недалеко от нее «ушла». — имхо, ушла не только намного но и более качественно…
Уважаемый Максим Борисович, садизмъ и мазохизмъ — стороны одной медали. Последнего я в себе не чувствую, равно как и желание подавлять эмоции, которые являются вполне здоровыми для каких-либо состязаний (в том числе и декларированных на бумаге… содержание которой не имеет к реальности никакого отношения). Медленно (уже скоро 10 лет) двигаюсь к тому, чтобы расстаться наконец с уголовкой в принципе.
Уважаемый Максим Борисович, вот так бывает… называется правила коллизионной защиты.