Технико-криминалистическое исследование "иных документов"

Любой юрист, читавший справочники по судебной экспертизе, и тем более, любой эксперт, знают, что уяснить суть экспертизы позволяет определение её предмета, объектов и задач, а так же вопросы, которые эта экспертиза решает. В этом перечне предмет экспертизы занимает ведущую роль, ведь именно предмет экспертизы определяет и объекты исследования, и решаемые задачи.

По тому, как сформулирован предмет экспертизы, всё разнообразие экспертиз можно разделить на два типа. 

К первому типу относятся экспертизы, предмет которых определяется настолько полно, чётко и конкретно, что уже из этого определения становится понятно, какие вопросы можно поставить перед экспертом.

Ко второму типу относятся экспертизы, про которые пишут, что «предметом фуфлологической экспертизы являются фактические сведения, имеющие значение для расследуемого дела, устанавливаемые на основе специальных знаний в области судебного фуфловедения». В отличии от экспертиз первого типа, понять смысл и возможности вторых можно, только ознакомившись с перечнем типовых вопросов. А уж грамотно сформулировать вопросы, не включенные в типовой перечень, может оказаться не под силу и рядовому эксперту-фуфлологу.

К сожалению, предмет моих профессиональных интересов, который можно обозначить, как экспертное исследование (цифровых) фотографий, видео- и звукозаписей (я сознательно избегаю официальных названий, коих — тьма) относится как раз ко второму типу экспертиз — к фуфлологическому. По прошествии долгих лет работы я уже даже могу сказать, почему предмет фоноскопической, фонографической, видеотехнической (ненужное зачеркнуть) экспертизы формулируется так… фуфлологически. Причина в значительной степени объективна и заключается она в дуализме объекта исследования. 

Если иметь в виду традиционные документы, те, которые на бумажке, то каждый, изучавший криминалистику, вспомнит про технико-криминалистическую экспертизу документов, предмет которой можно обозначить как фактические сведения о способе, средствах, времени изготовления документа или его отдельных реквизитов. ТКЭД не занимается содержанием документов. Эксперту ТКЭД можно поставить вопросы о том, на каком принтере напечатан бухгалтерский баланс и когда на нём поставил подпись бухгалтер. Но никто не будет спрашивать этого эксперта о том, насколько этот баланс соответствует действительности — это предмет совсем другой экспертизы. Таким образом, форма и содержание бумажного документа являются объектами разных экспертиз, и ТКЭД занимается только формой. Что и позволяет чётко сформулировать определение предмета экспертизы, занимающейся решением строго ограниченного круга задач.

Фотографии, видео- и звукозаписи проходят по разряду «иные документы». Наверное поэтому объектом фототехнической, фоноскопической, видеотехнической (ненужное зачеркнуть) экспертизы является и форма документа, и его содержание. В рамках одной экспертизы решается и вопрос о том, каким способом изготовлена видеозапись, и о том, какие именно события зафиксированы, и какие объекты/субъекты в них участвуют. Сложилось так. Исторически. А когда уже сложилось, и потребовалось теоретически углубить и методически обосновать, тут-то и оказалось, что для безразмерного круга решаемых задач предмет экспертизы можно определить единственным способом — фуфлологической рекурсией.

Я думаю, что уж те мастодонты криминалистики, которые занимались теоретическим обоснованиями, знают, «где собака порылась», ведь они-то лично участвовали в становлении этих видов экспертиз, понимали, почему их развитие, определение круга их объектов и задач складывалось именно так, а не иначе. 

Но в результате-то получилось то, что получилось. И если средне-подготовленный эксперт еще может обозначить круг решаемых экспертизой задач и сформулировать пяток наиболее популярных вопросов, то в двух словах объяснить юристу, зачем ему вообще может быть нужна эта экспертиза — едва ли. За деревьями не видят леса ни те, ни другие.

Но общаться-то экспертам с юристами надо. Тем более, что рыночные отношения, продвижение услуг. А тут не получается гуманитарию в двух словах рассказать самое главное. Остаётся распечатывать длинные простыни вопросников, которые в количествах плодятся на сайтиках экспертных ооошечек. Когда их читаешь — не всегда понятно, плакать, или смеяться. На дворе XXI век и цифровые технологии, поэтому нет ничего актуальнее вопроса о том, «использовалась ли для записи новая или бывшая в употреблении видеокассета». 

Для того чтобы увидеть лес среди деревьев, чтобы понимать, зачем эти десятки типовых вопросов, как из них выкинуть лишние и добавить еще парочку нетиповых в конкретной ситуации, неплохо было бы всё разнообразие экспертных задач как-то упорядочить. Такие попытки в принципе уже сделаны — эксперты МВД выделяют в фоноскопической экспертизе техническое исследование фонограмм. Только вот снова — предмет этого технического исследования не обозначен и определяется через решаемые вопросы. Из которых в методиках освещено только выявление, не будь они к ночи помянуты, неситуативных изменений. Снова лес и деревья.

Вместе с тем, выход-то из ситуации есть, и довольно очевидный, благо перед глазами — заманчивый пример ТКЭД. Давайте на время оставим в стороне содержание «иных документов» и ограничимся их формой. Вот фонограмма на оптическом диске, вот — видеозапись на флешке и цифровая фотография в памяти телефона. Нас не будет интересовать, что именно они фиксируют, нас будет интересовать только их форма, так же, как и в ТКЭД. И тогда по аналогии, предметом технико-криминалистического исследования цифровых фотографий, видео- и звукозаписей будут фактические сведения о способе, технических средствах, времени и месте их изготовления. Из этого определения автоматически вырастают вопросы эксперту:
— каким способом изготовлена видеофонограмма/фонограмма/фотография (ненужное зачеркнуть)?
— какими техническими средствами она изготовлена?
— когда она изготовлена?
— где она изготовлена?

К этим главным всегда можно добавить любые производные вопросы, как-то «изготовлена ли фонограмма способом монтажа?», «снята ли видеофонограмма предоставленной видеокамерой?» и т.д. Сочинить любой необходимый вопрос легко, когда понимаешь, что предметом исследования являются обстоятельства изготовления «иного документа». Вот он лес, а вот — каждое из его деревьев.

В каждой канонической сказке обязательно есть мораль. А для услады взыскательной публики непременно нужны примеры из практики, которые разбавят в головах туман от многословных теоретизирований и позволят с оптимизмом знатока смотреть на такую простую и понятную вещь, как судебная экспертиза.

Пример 1. Какими средствами

Одним погожим днём обращается ко мне адвокат, выступающий защитником в таком сюжете:

Сотрудники ДПС прижали незадачливого водилу (не важно за что, но было за что). И технично развели его на бабки. А когда несколько купюр переместились в папочку инспектора из кармана водилы, последнему завернули лапки и пришили дачу взятки должностному лицу при исполнении. Доказательством преступления были показания сотрудников ДПС и видеозапись этого действа, выполненная, как отражено в материалах дела - специальным техническим средством видеозаписи. 

Защитник имел при себе копию видеозаписи и, имея целью защитить, умолял меня найти какой-нибудь монтаж. По уже достаточно давно выработанной привычке, прежде, чем решать вопрос про «каким способом», я попытался ответить на вопрос «какими средствами». Дело в том, что моделей специальных технических средств видеофиксации не много в принципе, и из числа стоящих на вооружении всех уполномоченных служб региона я, в силу специфики работы, сталкивался наверное со всеми, и отличать сделанные ими видеозаписи от иных уже научился.

Неожиданно оказалось, что видеозапись снята совсем не теми СТС, про которые я знаю. Маленькая зацепка в теле файла привела меня на сайт китайского производителя видеоавторучек. Это как-бы авторучки, и даже пишут. Но в корпус встроена видеокамера, изделие предназначено для скрытой видеосъёмки, подпадает под ограничения постановления №214 и его оборот в РФ как-бы не совсем законен. Если конечно оно не поставлено официально на вооружение субъектов ОРД, что вряд ли, ибо чудище сие обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй... Через мои руки такие проходили в количествах, поэтому удалось в своих архивах даже отыскать образцы записи. Сравнение окончательно убедило меня в том, что запись сделана видеоавторучкой.
По всему выходило, что сотрудники ДПС использовали для видеозаписи устройство, которое не могли на законных основаниях приобрести в личное пользование или получить в связи с исполнением служебных обязанностей. 

Я посоветовал защитнику ходатайствовать о назначении экспертизы с целью ответа на вопрос «устройством какого типа, марки, модели была выполнена видеосъёмка». 

Экспертизу так и не назначили. Дело развалилось раньше.

Пример 2. Где

Отстаивая свои интересы, сам юрист, обратился за помощью в такой ситуации: он общался с журналистом на принципах приватности. Общение оказалось снято на видео и «интервью» показали в «популярном» телешоу без ведома и согласия респондента. Для того, чтобы обосновать свои претензии к журналистам, истцу требовалось обосновать, что на момент съёмки он не знал, что его снимают.

После ознакомления с видеозаписью стало понятно, что съёмка велась с телеобъективом, с достаточно большого расстояния. Стала понятна задача, которую необходимо решить и сформулирован вопрос, который следовало было поставить на разрешение эксперта: где находился интервьюируемый и где находилась видеокамера, которой была снята предоставленная видеозапись.

Опознать местность по видеозаписи оказалось несложно даже без подсказок истца, расположение камеры было определено по стационарным объектам, которые на видеозаписи были в створе. Оказалось, что точка съёмки была удалена от интервьюируемого на несколько десятков метров и располагалась на парковочном месте автомобильной стоянки. Так что кроме значительной дистанции съёмки, можно было предположить, что снимали из припаркованной машины, хотя в текст заключения это конечно не вошло. Оценивать, мог ли в этих условиях истец видеть, что его снимают, я тоже не стал, ибо в данном случае оценка — явная прерогатива суда.

Пример 3. Когда (из практики коллеги)

Припаркованный во дворе автомобиль кто-то удачно отрихтовал и, возможно даже не заметив, скрылся с места ДТП. Выезд со двора выходит на улицу, на улице есть магазинчик с камерой видеонаблюдения, и эта камера зафиксировала как во двор въезжает, а потом выезжает грузовичок. Кажется, всё понятно. Но вот незадача — время на видеозаписи в момент приезда/отъезда грузовичка несколько не совпадало с тем временем, в течение которого мог быть повреждён пострадавший автомобиль. И получалось, что кроме грузовика есть и другие кандидаты, номера которых очень удачно на видеозаписи не засветились. То есть — ищи ветра в поле.

Задача исследования была очевидна: необходимо было определить действительное время видеосъемки. К счастью, для этого имелись все основания: съемка велась в ясную погоду, тени были видны хорошо, улица шла почти строго с юга на север, время съемки захватывало, в том числе, и истинный (астрономический) полдень, во время которого тени ложатся с юга на север, параллельно направлению улицы. Определив момент истинного полдня на записи, осталось определить, когда по местному времени он наступает в конкретной географической точке и сопоставить это время с показаниями часов реального времени в кадрах видеозаписи. Задача была успешно решена, по результатам экспертизы из кандидатов остался только один.

Пример 4.  Еще раз когда. А еще и где.

Экипаж ДПС ну очень ранним весенним утром задержал водителя, управлявшего транспортным средством в состоянии, не побоюсь этого слова, эпического алкогольного опьянения. Итог, кажется, предсказуем. Но в любом деле есть нюансы. Нюансом этого было то, что на момент задержания водитель уже несколько часов спал в салоне припаркованного автомобиля. Поставленный перед невесёлой перспективой оказаться без прав, явив миру чудеса гражданского сыска, водитель (так и хочется назвать его терпилой) нашел видеозапись с камеры системы видеонаблюдения, в поле зрения которой как раз попадал нужный двор в нужное время. Но это ему не сильно помогло. Дистанция съёмки большая, ночью освещение, мягко говоря, недостаточное, и видно на той записи только как тёмной ночью черные негры воруют уголь. В суде, после ознакомления с видеозаписью, судья не смог удостовериться, что изображен именно нужный двор. Устроили выездное заседание, встали под ту самую камеру (она высоко висит) и… судья не смог соотнести то, что видит, с местностью на видеозаписи. Ну, и до кучи остро встал вопрос о времени съёмки. Нужные циферки на видеозапись любой идиот вписать может, это ведь каждому известно.

Видеозапись принес мне адвокат, подхвативший выпавшее знамя из рук менее удачливого коллеги уже на стадии апелляции. После короткого мозгового штурма был определён круг задач экспертизы, среди которых первыми стояло определение места и времени записи.

Вопрос с местом решился достаточно легко: сделать несколько фотоснимков находясь на месте установки камеры и затем отметить на них и кадрах исследуемой видеозаписи одни и те же объекты в убедительных количествах — это не работа, это, можно сказать, развлечение. Хотя, результат, в виде больших картинок с циферками и подписями, да еще соотнесённых с гугловской аэрокосмической съёмкой, выглядел внушительно, теперь уже не узнать местность было невозможно.

А вот определение времени съёмки представляло собой достаточно сложную задачу. Время создания и последнего изменения файла позволяет делать некоторые полезные выводы, но по вопросам, никак не связанным с определением действительного времени съёмки. Солнышко, помогавшее в прошлом примере, освещало противоположную сторону планеты. Общеизвестные события с известной датировкой в кадр попасть не удосужились. В принципе, вариант остался всего один — датировка по частоте сети. Он и был успешно использован.

Известно, что в системе генерации и распределения электроэнергии крайне полезно поддерживать стабильной частоту колебаний электрического тока. Это стараются делать изо всех сил, однако, технически сделать её абсолютно стабильной невозможно — изменения подключенной нагрузки неизбежно приводят к колебаниям частоты. Эти колебания стараются удерживать в известных, достаточно узких пределах. Колебания частоты носят случайный характер, и график таких колебаний в каждый период времени имеет индивидуальную форму. Колебания частоты сети с высокой точностью фиксируются энергетиками. Экспертная задача сводится к выделению колебаний частоты сети в исследуемом сигнале и соотнесению с данными энергетиков. Беда в том, что наводки частоты сети хорошо проникают в канал звукозаписи и в виде помехи содержатся в записанном звуковом сигнале. Однако, у нас-то звукового сигнала не было, был только цифровой сигнал изображения, а в него эта наводка… не пролезает. Но это напрямую не пролезает. А вот через изменения освещенности снимаемых объектов — вполне. Дело в том, что уличное освещение в подавляющем большинстве осуществляется газоразрядными лампами. Этим лампам свойственны колебания яркости свечения, частота которых вдвое больше частоты питающей сети. Колебания яркости свечения ламп приводят к тому, что колеблется и освещенность объектов в свете этих ламп. А датчик видеокамеры как раз и фиксирует освещенность объектов в её поле зрения. Правда, частота кадров видеосъемки  практически вдвое ниже частоты колебаний освещенности, и теорема Котельникова не дремлет. Но ведь антиалиасинговых фильтров, как в цифровой звукозаписи, в видеокамерах нет. За счет явления алиасинга частота сети оказывает влияние на колебания яркости видеоизображения. 

Дальше уже исключительно дело техники: выбрать на видеозаписи объект, освещаемый уличным фонарём, проанализировать спектр изменений его яркости, выделить гармонику нужной частоты, проследить её изменения на спектрограмме, сравнить траекторию гармоники с данными о колебаниях частоты, полученными от энергетиков. Вот оно совпадение. Вот время записи с точностью до долей секунд. 

Так что к моменту приезда экипажа ДПС водитель действительно тихо спал в припаркованной машине больше двух часов. Ну, по версии защиты — чуть меньше. Ведь какое-то время он потратил, чтоб в стоящей машине накиряться. А что он там на самом деле делал — на видеозаписи видно не было.

Мораль.

Из предложенного определения предмета технико-криминалистического исследования цифровых фотографий, видео- и звукозаписей естественным образом вырастает представление о том, чем занимается эта экспертиза. Оно же форматирует представление эксперта о том, что и зачем он делает.

Насколько в решении стоявших перед защитой задач помогло бы чтение списка типовых вопросов — решать читателям.