Переквалификация "тяжких телесных" - с п.«Д» ч.2 ст. 111 УК РФ на ч.1 ст. 118 УК РФ

Ко мне обратилась «группа поддержки» человека обвиняемого в тяжких телесных. Сам клиент уже почти две недели находился в СИЗО, откуда попросил найти ему адвоката по соглашению, вместо «назначенца», который не устраивал своим безразличием к подзащитному (с его слов).

На первой встрече про дело я слышал только со слов клиента, но даже так было понятно, что всё же драка имела место быть или это какой-то беспредел со стороны связки потерпевший-полиция вплоть до подделки медицинских документов.

Что и объяснил человеку, с возможными путями дальнейших действий:

а) обжалуем «весь беспредел»

или

б) признаёт факт драки и вину + компенсируем вред, тогда через месяц он дома пьёт кофе, а не мечтает об условно-досрочном освобождении.  

Предложил клиенту подумать о реальных перспективах, если мой подход устраивает — жду сигнала от его группы поддержки.

Несколько дней была тишина, потом внезапно меня находит следователь по этому делу – оказалось, что человек потребовал пригласить меня при попытке очередных следственных действий с адвокатом по назначению. Может быть электронное письмо из СИЗО идёт сложными путями? :)

Следователь оказался адекватным, опытным сотрудником и мы смогли найти некое взаимопонимание. После чего мне открылся дивный мир «как это было на самом деле по документам».

Что сказать, даже если это подстава от начала и до конца – шансы на оправдание ничтожны. Если же смотреть на вещи реально, то 99% что была драка, о чём говорит собственное признание подзащитного на первом допросе (про что он, конечно, забыл рассказать мне).

Объясняю реалистичный план действий, он нехотя его принимает. Видимо, на тот момент в душе ещё кипели страсти от обращения с ним при задержании, а может какая-то вера в ошибки полиции.  Да, забыл сказать, клиент и человек из его группы поддержки – бывшие сотрудники. У них была почти святая уверенность, что факты мелких нарушений порядка дежурным в отделе смогут «перекрыть» подтверждённый факт тяжких телесных. Что ж… даже если нарушения подтвердятся, то травма у потерпевшего зафиксирована и медицинская экспертиза сама собой не растворится в воздухе.

Наконец-то до него дошли мои слова, что если мы начнём оспаривать каждый незначительный чих полиции – он будет всё это время сидеть в СИЗО. При том что сроков оспаривания набегало месяца на 3-4 минимум, так как придраться всегда есть к чему, включая отказ в дополнительной медэкспертизе потерпевшего с нужными нам вопросами.

После подписания 217-й, уже завершая наш последний визит в СИЗО, следователь сказал что первый раз «адвокат по соглашению не затягивал время». Действительно, между ознакомительным визитом в СИЗО и обвинительным актом прошло всего лишь 2 недели (15 дней), при том что у следствия ещё был хороший запас по срокам.

С другой стороны, а моему клиенту оно надо сидеть там? План действий есть, так зачем тянуть время?

За время следствия мы успели вложить бесчисленное количество положительных характеристик, при чём некоторые из них стали большим сюрпризом для потерпевших. Например, домком охарактеризовала подзащитного как хорошего человека, хотя вся тусовка «голубушек из подъезда» рассказывала ужасные истории.

А самое главное, ещё на этапе следствия я передал 30 тысяч потерпевшему и это подтверждено материалами дела. Даже если потерпевший передумает – уже есть частичное возмещение вреда, что сильно поможет подзащитному. Где-то в этот момент угроза реального срока ушла далеко и почти не виднелась на горизонте.

По всем прикидкам, дело должно было уйти в суд до конца срока стражи (обычно в СИЗО отправляют на 2 месяца), но время шло, а дату заседания не назначали. Зато назначили дату определения меры пресечения (правильно читать «продления содержания под стражей»). Как сказал прокурор «у нас есть 2 недели на передачу в суд, мы рассмотрели на второй день, но срок ещё есть и поэтому дело не передаём».

Суд не рискнул отпустить из СИЗО подзащитного, но подпалил фитиль прокуратуре и после продления стражи (на неделю) дело поступило в суд быстрее, чем я успел вернуться в офис. Мы решили не обжаловать, так как в любом случае уголовное дело должно закончиться раньше, чем жалоба была бы рассмотрена. В целом, решено было идти «к свободе кратчайшим путём».

Выполняя договорённости, перед началом заседания я передал ещё 120 тысяч потерпевшему в обмен на нужные заявления в адрес суда. На тот момент были шансы на снижение категории тяжести преступления с последующим примирением.

Как всегда, в самом начале заседания я приобщил расписку о получении от потерпевшего, он сам зачитал заявление в котором «подсудимого простил, прошу и суд его простить». На удивление, прокурор «не возражал».

Как всегда, суд сказал что адвокат поторопился, но материалы к делу приобщил.

Минут через десять, когда дали слово потерпевшему – прокурор начал спрашивать доволен ли он суммой и т.д. На что получил замечание, что надо было раньше о деньгах говорить, до приобщения заявлений от потерпевшего.

Затем был допрос всех соседей, изучение материалов дела и, конечно, отложение «для подготовки обвинения к прениям». На этом этапе мы, естественно, подготовили и озвучили суду всё что возможно с целью подстраховаться на случай отказа в наших «наглых» ходатайствах:

• доказали, что не было хулиганских мотивов;
• объяснили, что подсудимый не планировал наносить тяжкий вред – он человек тренированный, с пудовыми кулаками и один удар в полную силу, без сомнений, отправил бы дедушку-потерпевшего на кочкарник;
• подзащитный признал вину в причинении тяжких телесных – глупо отрицать то, что всё равно суд посчитает доказанным. Зато ещё одно смягчающее обстоятельство;

 На следующий день прокурор первым делом задаёт доп.вопросы потерпевшему, который заявляет, что «обвиняемого он никогда не простит, а деньги это ничего не значат и ему на лекарства».

Стало очевидно, что без судимости из этого здания клиенту уже не выйти. Обвинение милостиво отказалось от «хулиганских мотивов». Ну да, ну да, после того как в этой части все свидетели подтвердили, что у них конфликт длился два дня, а не вспыхнул одномоментно и без причины. А то раньше обвинение этого не знало…

Мы спешно перешли к плану «Б» — попросили суд переквалифицировать на неумышленное причинение тяжкого вреда.

Суд действительно рассмотрел дело со всей тщательностью, изучил доводы обеих сторон и оценил поступки потерпевшего. Да, это право потерпевшего в любой момент сказать «я его не простил, накажите строго», но после того как с тобой рассчитались в полной мере – договорённости желательно выполнять, а не гадить из последних сил.

По приговору подсудимого освободили в зале суда, а с учётом отбытого в СИЗО — оставалось отработать лишь 50 часов обязательных (общественных) работ. Что гораздо лучше, чем первоначальные планы обвинения «до 10 лет лишения свободы». Приговор не был обжалован.

P.S. Возможно по тексту есть впечатление, что прокурор подговорил потерпевшего поступить «нехорошо» — я так не думаю. Мне кажется, основной движитель дела (от конфликта до смены позиции в суде) это жена потерпевшего. Характер, жадность и неуёмная наглость оставили неприятное впечатление.

P.P.S. В работе адвоката есть важный момент – неизвестно как поведёт себя клиент, если надо признать вину. Даже если ты уверен на 99%, что не будет реального срока и вы уйдёте из суда вместе, но клиент-то всегда боится. Вплоть до того, что начинает «чудить» и заявлять под протокол «я не я, корова не моя». Иногда это может длиться месяцами… представляете, как это будет раздражать суд, насколько строже будет наказание?

Именно в этом деле мой клиент проявил достойную выдержку и силу духа – он «от и до» сказал всё как надо и позволял себе волноваться только шёпотом. Ни одного лишнего слова в адрес судьи, потерпевшего или свидетелей.

Считаю, что благополучный результат дела — это всегда частично заслуга самого подзащитного, который может играть вместе с защитником, а может мешать защите и устраивать цирк из «как в кино».