Противодействие административному ресурсу оппонентов в интересах доверителей и комплексный подход создания условий для иска о взыскании морального вреда. Часть первая

Все человеческое умение есть не что иное, как смесь терпения и времени.

Оноре де Бальзак

Предисловие 

За окном кафе, расположенного в торговом комплексе в центре Астрахани, в свете весеннего солнца белели стены древнего Кремля. А напротив нас сидел молодой мужчина, который ни своим внешним видом, ни поведением не вызывал ни одной положительной эмоции. Надменность и цинизм, с которыми он общался с нами, порождали единственное желание – поскорее с ним попрощаться. Тем более, что и состоявшийся короткий разговор к этому времени потерял всякий смысл.

Кто же был это человек? С одной стороны, никто. С другой – лицо, аффилированное к действующему сельскохозяйственному предприятию, на производстве которого при исполнении служебных обязанностей погиб человек, а мы в состоявшемся разговоре представляли интересы его вдовы и троих сыновей. Мы установили, что он был правообладателем земель, на которых осуществляло деятельность предприятие, директором предприятия была его мама. Однако, сам он, формально, никакого отношения к производственному процессу не имел несмотря на то, что все село, где располагались основные средства предприятия, пребывало в уверенности, что директор именно он.

Мы знали, что этот мужчина представляет собой на самом деле (https://musin-rustam.livejournal.com/152480.html), навели и другие справки. От этого проекта сразу понесло коррупцией и поэтому, собственно, мы особо не рассчитывали на положительный исход этих переговоров. Но попробовать принять меры к досудебному урегулированию возникшего спорного правоотношения мы были обязаны.

К этому времени нам уже удалось добыть Акт проведенного Государственной инспекцией труда Астраханской области совместно с руководством предприятия расследования несчастного случая, которым было установлено, что на предприятии, не проведена специальная оценка условий труда. При наличии опасности падения груза, риск не оценен, мероприятия по управлению указанным риском не определены. Обучение по охране труда и проверка знаний требований охраны труда в порядке, установленном Правительством Российской Федерации, не проводилось.

Работники, включая руководителей, прошли обучение по технике безопасности и получили соответствующие документы лишь после того, как во время исполнения трудовых обязанностей наступила смерть сотрудника. Установлены были комиссией и иные нарушения требований техники безопасности и охраны труда.Однако, выводы комиссии носили удивительный и парадоксальный характер. По мнению уполномоченных лиц, смерть потерпевшего наступила вследствие его собственной неосторожности, а все остальные нарушения требований закона являются сопутствующими причинами.

На этот акт, собственно, и опирался наш собеседник, заявляя о том, что событие, связанное со смертью сотрудника – ничто иное, как несчастный случай, к последствиям которого руководство предприятия не имеет никакого отношения. Как следствие, никакой ответственности должностных лиц и самого юридического лица, по его мнению, не предполагается и никой речи о возмещении морального или материального вреда родственникам погибшего идти не может. Уверенность, в которой этот господин пребывал, прямо указывала на то, что убеждать его в чем-то другом нет никакого смысла и, как следствие, терять время на неприятный во всех отношениях разговор тоже нет.

Завершая встречу, мы не смогли отказать себе в удовольствии «щелкнуть» мажора по носу. Я прервал его на полуслове и заявил о том, что наша беседа утратила всякий смысл, а затем демонстративно пригласил девушку-официанта и попросил принести нам меню, давая понять собеседнику, что обедать мы намерены прямо сейчас и без него. Беспомощная злоба, которая загорелась в глазах мажора, не скрывала его мыслей. Как мы, плебеи, просители вместо того, чтобы первыми покорно встать и уйти, посмели отключить его от ситуации и, как ни в чем ни бывало, остаться в кафе и отобедать. Но более всего, как мне показалось, он остался неудовлетворен тем, что мы так и не дали ему никакой, даже косвенной информации о том, что намерены делать дальше.

Глава I. Обжалование результатов расследования Государственной инспекции труда Астраханской области

Начиная этот проект, я исходил из того, что он будет многоуровневым, долгоиграющим и, как следствие, дорогостоящим, с точки зрения расходов и оплаты нашей квалифицированной юридической помощи. Наши доверители были, что называется, «из народа», и звезд с неба не хватали. Вдова была на пенсии, двое ее сыновей трудились в сельском хозяйстве, третий водителем-дальнобойщиком. Жили все в деревне, расположенной на границе Астраханской и Волгоградской областей. У сыновей были еще и свои семьи.

Было очевидно, что оплачивать в общем порядке нашу работу они не смогут. Это обстоятельство, как известно, в большинстве случаев является причиной отказа от борьбы за справедливость. А в нашем случае восстановить справедливость требовалось как ни в каком другом! Кроме того, мы знали о том, что вдова получила крупную сумму страховки и в случае, если я предложу ей общие основания оплаты нашего труда, она может сойти на общеизвестный принцип «лучше синица в руках, чем журавль в небе» и так же отказаться от проекта. За двадцать с лишним лет моей адвокатской практики такое случалось и не раз. Поэтому я предложил ей сразу такую форму отношений, которая, с одной стороны предполагает разумные и обоснованные траты доверителей на проект в пределах их финансовых возможностей, а с другой – гарантированную постоплату нашего труда.

Работу и результаты по этому проекту я решил разделить поровну со своим другом и помощников Блинковым Андреем Михайловичем. Для него это была практика, а для меня – неоценимая помощь в работе. И начать мы решили с обжалования результатов расследования несчастного случая Государственной инспекцией труда Астраханской области. Для этого мы подготовили административный иск и направили его в Черноярский районный суд Астраханской области.

Проблематика проекта заключалась в следующем. Осенью 2021 года на полях предприятия, расположенных в Черноярском районе Астраханской области, во время погрузки рулонов сена в грузовой автомобиль, на сторожа, который одновременно, но неофициально исполнял поручение заместителя директора, связанное с учетом товарно-материальных ценностей, произошел обвал стопки рулонов в результате которого ему были причинены не совместимые с жизнью телесные повреждения.

«Достойное» поведение руководства в лице этого самого заместителя директора и описанного в предисловии персонажа (назовем его — Представитель) проявилось сразу же после происшествия. Дабы скрыть свои просчеты в организации техники безопасности и охраны труда и избежать юридических последствий гибели сотрудника на рабочем месте, эти два субъекта ничего умнее не придумали, как для начала сообщили родственникам сторожа, что последний скончался на рабочем месте в результате сердечного приступа.

И это при том, что заместитель директора присутствовал на месте происшествия и точно знал о том, что именно произошло на самом деле. Версия эта, само собой, сразу рассыпалась после вскрытия трупа, которое показало, что все телесные повреждения образовались в результате сдавления (рулон сена весит около 300 кг). На следующий день Представитель, появился в доме вдовы, со скорбным видом принес соболезнования и вручил ей невыплаченную заработную плату пострадавшего. Директор предприятия на авансцене не появлялась вообще никогда.

В глаза ее ни разу не видели! У меня лично до настоящего времени присутствует стойкое убеждение, что она вообще имеет смутное представление о том, что творится на ее предприятии. Все, на этом общение руководства и семьи сторожа закончилось. Нет, кажется, было еще какое-то циничное предложение, исходившее от Представителя, выплатить семье тысяч двести рублей на всех. Так сказать, в виде жеста доброй воли, чтобы они успокоились и никуда ничего не писали.

Проведенное Государственной инспекцией труда Астраханской области и руководством предприятия расследование случившегося выявило все мыслимые и не мыслимые нарушения требований законодательства о технике безопасности и охране труда. Не стану погружаться в подробности, акт расследования имеется в приложениях, и любознательный читатель при желании может ознакомиться с ним самостоятельно. Однако, вывод комиссии заключался в том, что при всем изобилии нарушений в прямой причинной связи с наступившими последствиями, то есть, с гибелью сторожа, находится только его собственная неосторожность.

А все остальное – причины сопутствующие и в этой самой причинной связи с последствиями не состоят. С этим как-то сложно было согласиться! Логика суждений уполномоченных лиц выглядела, на мой взгляд, примерно так – то, что кирпичная стена сложена без раствора и арматуры, это причина сопутствующая, а ее обрушение произошло от того, что ветер подул.

Вот эта нелогичность и была положена в основу нашего административного иска. Мы не стали оспаривать результаты расследования, оспорили только вывод, сделанный на основании этих результатов. Расчет был простой. Если мы начнем погружаться в детали расследования, инспекция труда, юристы которой более хорошо ориентированы в нюансах своего правового пространства, просто «утопит» нас в многообразии юридических смыслов специальных законов и ведомственных нормативно-правовых актов. А вывод, напротив, мы бы могли оспорить как ошибочный с помощью минимальных усилий, путем проведения соответствующей судебной экспертизы на основе тех данных, которые были установлены этим самым расследованием. Профессиональная интуиция подсказывала мне, что установленного оспариваемым Актом будет достаточно для достижения этого результата. Поэтому и требование у нас было только одно, касающееся только лишь незаконности решения, вынесенного по итогам расследования.

Однако, не все оказалось просто! Я уже давно пришел к выводу о том, что в большинстве аналогичных случаев, когда предстоит судебное противостояние государственному органу, готовиться следует не только к баталиям с оппонентом, но и к противодействию самого суда. Кроме того, с учетом персоналии Представителя, были все основания полагать, что в дело будет подключен административный ресурс. Забегая вперед, скажу, что признаки дуновения этого несвежего ветерка довольно отчетливо проявлялись практически на каждом этапе этого проекта.

То, что суд не будет беспристрастным, стало понятно уже при подготовке. Административными ответчиками в иске мы указали инспекцию труда и предприятие. И вот, на протяжении всего предварительного заседания председательствующий настойчиво стал выяснять, нет ли у нас требований материального характера. Мы этот вопрос посчитали нужным оставить без ответа, промолчали. Тогда в конце заседания председательствующий обязал административных ответчиков предоставить все имеющиеся у них доказательства, а нам, то есть административному истцу, разъяснил право увеличить исковые требования. Так сказать, с тонким намеком! Чтобы было понятно, поясню.

Кодекс административного судопроизводства РФ, с точки зрения оценки доказательств для суда не очень комфортный.

Доказательствами по административному делу являются полученные в предусмотренном настоящим Кодексом и другими федеральными законами порядке сведения о фактах, на основании которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения лиц, участвующих в деле, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения административного дела (ч.1 ст. 59 КАС РФ).

В качестве доказательств допускаются объяснения лиц, участвующих в деле, и показания свидетелей, полученные в том числе путем использования систем видеоконференц-связи, системы веб-конференции, а также письменные и вещественные доказательства, аудио- и видеозаписи, заключения экспертов (ч.2 ст. 59 КАС РФ).

Казалось бы, ничего необычного. Однако представьте себе, что административный истец указывает в качестве доказательства те обстоятельства, которые установлены самим государственным органом и изложены в им же составленном документе. То есть, нет смысла кого-то допрашивать, выяснять и подтверждать обстоятельства события и т.д., административный истец их не оспаривает. Оценивать возможно только выявленные нарушения требований по технике безопасности и охране труда в проекции тех законов и нормативно-правовых актов, которыми эти требования установлены, и искать причинно-следственную связь.

Если суд не может определить наличие либо отсутствие такой связи самостоятельно, для этого существуют соответствующие эксперты в этой области. Все, никакого оперативного пространства для оценки доказательств нет. Если суд беспристрастен, нет проблемы. Назначили экспертизу, получили выводы и приняли законное и обоснованное решение. А вот когда такая задача не стоит, а, напротив, нужно «законно и обоснованно» в иске отказать, это самое оперативное пространство суду очень необходимо. Без него просто никак! И что делает суд? Правильно! Стремится создать себе пространство для оценки доказательств. Проще говоря, в то, чего нам удалось избежать, не погрузившись в тонкости и нюансы федерального и ведомственного законодательства об охране труда при предъявлении иска, суд начал втягивать нас процессуальным способом.

Мы все понимаем, что конечная цель нашего проекта – добиться для наших доверителей достойной денежной компенсации от предприятия. Представим, что мы с Михалычем дилетанты. Суд, настойчиво намекая нам на необходимость дополнительно предъявить требования материального характера, как бы невзначай открывает нам «форточку», нырнув в которую мы можем существенно сократить наш путь к заветной цели. Представим, что мы на это повелись и связали ранее заявленное требование с денежным требованием о компенсации морального вреда. В этом случае у суда сразу появляется процессуальная возможность воспользоваться положениями ч.1 ст. 16.1 КАС РФ, согласно которой:

При обращении в суд с заявлением, содержащим несколько связанных между собой требований, из которых одни подлежат рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства, другие — в порядке административного судопроизводства, если разделение требований невозможно, дело подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства.

И уж если бы все сложилось, нисколько я не сомневаюсь, что суд этой возможностью тут же бы и воспользовался! Поскольку предметом доказывания в гражданском процессе является совокупность обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения и рассмотрения гражданского дела, обосновывающих требования и возражения сторон, а определение этих обстоятельств, определение достаточности доказательств по делу – это компетенция самого суда, как мы понимаем, суд в результате получил бы практически не ограниченное пространство для манипуляции и обстоятельствами, и доказательствами. Процесс нашими оппонентами тут же был бы залит потоками «воды», на которые нам потребовались бы контраргументы, а в итоге получилось бы вязкое дело без какого-либо шанса докопаться до истины.

Но мы требования не увеличили, решили действовать поступательно, планируя свой следующий шаг, опираясь на итоги предыдущего. И мячик перекатился на половину поля суда, нужно было принимать решение! Или рассматривать дело в рамках одного заявленного требования и в порядке КАС РФ, но тогда шансов выполнить заказ в интересах административных ответчиков было бы не много. Или принимать рискованное решение, переходить и рассматривать дело в порядке ГПК РФ.

Суд пошел ва-банк и вынес определение о рассмотрении дела по правилам гражданского процессуального закона! На что была сделана ставка, трудно сказать. Может быть на социальный статус наших доверителей, которые не смогут оплачивать наши услуги по долгому и вязкому делу, а потом еще и апелляцию, кассацию и откажутся от борьбы. Либо на то, что мы ввяжемся в это «гражданское» дело, начнем активно оппонировать доводам ответчиков и сами себя похороним в этом процессе. Не знаю! Это здесь, по тексту все выглядит спокойно и последовательно. На самом деле на этой стадии процесса была та еще интрига!

Но когда было оглашено определение, мы успокоились. И я, и Михалыч понимали, что суд сам себя загнал в процессуальную западню. Мы не заявили требования материального характера, а значит предусмотренное КАС РФ условие для рассмотрения дела в порядке гражданского судопроизводства не соблюдено. Как следствие, принятое судом решение по этому делу в порядке предусмотренном ГПК РФ, будет заведомо неправосудное, поскольку дело рассмотрено не в том процессе. Дальше мы просто стали работать на апелляцию. Мы дали возможность нашим оппонентам реализовать все своих процессуальные «хотелки», допросить, приобщить и т.д. Само собой, заявили ходатайство о проведении судебной экспертизы по технике безопасности и охране труда, получили отказ. Параллельно выяснили для себя кое-какие недостающие обстоятельства события, благо, ответчики притащили в заседание всех очевидцев происшествия. В общем, отработали максимально емко, эффективно, без лишней волокиты со своей стороны и гордо выслушали решение об отказе в удовлетворении заявленных требований.

Апелляционная жалоба к этому времени была уже практически готова. Она была краткой. Я не стал анализировать весь этот бред, который проходил в суде первой инстанции, а сразу в жалобе установил процессуальные пределы, за которые не собирался выходить при обсуждении обстоятельств к отмене состоявшегося решения. В итоге судебная коллегия по гражданским делам Астраханского областного суда в первом же заседании отменила решение и передала дело для рассмотрения в судебную коллегию по административным делам, которая в свою очередь, рассмотрев дело по существу, удовлетворила наш административный иск.

Глава II. Ответный ход. Иск фонда социального страхования о взыскании неосновательного обогащения.

В результате отмены апелляционным судом решения Черноярского районного суда Астраханской области и принятия нового решения о признании незаконным Акта расследования Государственной инспекцией труда Астраханской области несчастного случая на предприятии сложилась пикантная ситуация. Дело в том, что этот Акт одновременно является основанием для выплаты вдове пострадавшего страхового возмещения фондом социального страхования. И к этому времени это возмещение уже было нашей доверительницей получено.

Очевидно, что в апелляционной инстанции решение принимали не дилетанты и, признавая акт расследования незаконным, апелляционный суд в своем решении указал предприятию на необходимость проведения нового расследования.

Что же делает руководство предприятия? А ничего! Новое расследование не проводится. Как следствие, формально у фонда нет Акта, то есть, основания для выплаты страхового возмещения и фонд не придумал ничего умнее, как предъявить вдове иск о взыскании выплаченного страхового возмещения в виде неосновательного обогащения. По своей правовой природе этот иск, ничто иное, как ненадлежащий способ защиты нарушенного права и, как бы, к ненадлежащему ответчику. Ну сами посудите, каким образом проведение расследования несчастного случая на производстве может зависеть от воли вдовы? То есть по сути иск – сущий бред!

Шансов на удовлетворение изначально никаких. Тогда вопрос, а для чего он был предъявлен? Не знаю, как у вас, дорогие читатели, а у меня ответ один. Это была ответная реакция руководства предприятия на нашу процессуальную активность, связанную с оспариванием результатов расследования несчастного случая на производстве. И это все еще более становится очевидным после изучения процессуальных перлов инспекции и предприятия. Не поленитесь, уважаемые коллеги, оцените!

В общем, все на поверхности. Цель проекта очевидна, компенсация морального вреда. Понять, что после отмены решения суда первой инстанции и признания незаконным акта расследования несчастного случая риски предъявления прямого денежного требования к предприятию о возмещении морального вреда четверым потерпевшим существенно повышаются, совсем не сложно. Как быть руководству? Правильное решение, на мой взгляд, искать компромисс. Но компромисс – это тоже деньги! Размер компромисса был озвучен еще весной, на той самой встрече в Астраханском кафе с видом на древний Кремль. Сумма более, чем разумная, на порядок ниже, чем устоявшаяся судебная практика в России по аналогичным делам.

Согласен, деньги не карманные, но и не критичные для предприятия. А как иначе? Погиб человек, причины очевидны, некомпетентность, халатность и легкомыслие руководства предприятия при организации на производстве, предусмотренных законом, мероприятий по охране труда и технике безопасности. Отдавать, понятно, жалко… А еще амбиции! Как можно «высшему свету», представителям региональной элиты, к которым, вне всяких сомнений, относит себя Представитель и, думаю, иже с ним, «прогнуться» перед плебеями?

А что же делать? Как быть? Потерпевшие защищены представителями. Представители действуют последовательно и, о ужас, похоже, что эффективно! Значит представители – лишнее звено, от них и нужно избавляться. На стадии достигнутого положительного результата убедить потерпевших отказаться от представителей, сами понимаете, не вариант. Значит нужен способ давления, который сподвигнул бы потерпевших самих отказаться от представителей и понизить процессуальную активность в спорной ситуации до нуля. Пока такой вариант только один. Страховое возмещение уже фондом выплачено, причем в удивительно сжатые сроки, а деньги, за которые идет борьба, еще только в перспективе. К этому следует добавить, что эта борьба тоже связана с какими ни какими расходами. Вот и все условия на лицо для того, чтобы еще раз вспомнить при синицу и журавля.

Расчет, на мой взгляд, был прост. Угроза потерять то, что уже реально лежит в кошельке в обмен на пока еще призрачную перспективу получить больше, вполне могла бы сработать, по мнению руководства предприятия. К слову, размер выплаченного страхового возмещения, для простой крестьянской семьи был более чем значимой суммой.

И вот появился этот абсурдный иск. Ну как тут не задуматься о коррупционной составляющей! Только тот, кто планировал эту акцию, оказался плохим психологом. Реакцию абонента на такие действия нужно долго готовить, входить в доверие, общаться с ним, постепенно развивая в нем чувство опасности предполагаемых последствий, погружать его в состояние постоянного ожидания действий, которые могут породить эти последствия. Проще говоря, он должен дойти до такого состояния психологического дисбаланса, когда одного только факта предъявления такого иска должно быть достаточно, чтобы абонент начал принимать решения, не вдаваясь в такие подробности, как обоснованность, законность предъявленного требования, перспектива его удовлетворения судом.

Наши оппоненты на такое не были способны. Да и условий для такой работы у них на самом деле не было в нашем случае. Возможность общения с семьей пострадавшего была утрачена руководством предприятия еще в самом начале этой истории, в результате циничного поведения по отношению к ним. Обман, связанный с обстоятельствами события, понизил уровень доверия к руководству до «ниже плинтуса». А, так называемый, гражданский процесс, в котором все потерпевшие принимали участие и были свидетелями того, как изворачивались заместитель директора и Представитель, как лгали их свидетели, практически полностью исключал возможность повышения этого уровня доверия хотя бы до состояния, позволяющего начать диалог с семьей.

С другой стороны, мы с нашими доверителями постоянно находились на короткой дистанции. Они своевременно получали от нас исчерпывающие консультации, связанные с происходящими юридически значимыми событиями, объективную и обоснованную оценку рисков тех или иных действий, как с нашей стороны, так и со стороны, так сказать, противной. Это способствовало высокому уровню доверия к нам и делало психологическую составляющую проекта относительно стабильной, позволяло нам удерживать ее под своим контролем.

В итоге, иск фонда был судом рассмотрен буквально в два заседания. В его удовлетворении, предсказуемо, отказано. Да и вряд ли кто-то из судей, находясь в здравом уме, рискнул бы такое требование удовлетворить. Правовую оценку предъявленному иску и состоявшемуся решению суда, полагаю, уважаемые коллеги смогут дать самостоятельно, документы имеются в приложении. А просто уважаемые читатели пусть поверят мне на слово. 

Продолжение следует.