Тюменский адвокат по уголовному делу получил оправдательный приговор в суде Ямало-Ненецкого автономного округа. Ч. 1 ст. 139 УК РФ - незаконное проникновение в жилище. Техника построения защиты.

"Свидетели Иеговы постучали в двери квартиры, в которой, как оказалось, проживал районный прокурор… Через пятнадцать минут после этого они поменяли свой статус со свидетелей на подозреваемых".

Вступление

Мой подзащитный по этому делу Б. нашел меня через «Праворуб». Сначала связался со мной по телефону и попросил консультацию. Консультация адвоката устроила Б. и он попросил помочь ему в построении защиты по уголовному делу. Поняв с его слов ситуацию, я набросал ему краткий план защиты, а затем объяснил, что качественное построение защиты по уголовному делу это не только заранее продуманная стратегия, но и экспромт, то есть умение подстроиться под постоянно меняющуюся ситуацию. И вообще до полного ознакомления с материалами дела трудно строить завершенную конструкцию защиты.

Б. перечитал мои публикации на «Праворубе» и желал видеть меня в качестве своего защитника. Проживал Б. в далеком северном поселке, куда «только вертолетом можно долететь». В этом поселке, собственно, и произошли все события, послужившие поводом к возбуждению в отношении Б. уголовного дела. Обстоятельства данного дела показались мне интересными, и я решил взяться за защиту Б.

Ночной гость

Б. с товарищами отмечал 23 февраля. Поздно ночью в нетрезвом состоянии он двигался к себе домой. Проходя мимо очередного дома, путник вспомнил, что в одну из  квартир этого строения недавно переехала его взрослая дочь, и сразу же решил ее навестить. Ранее Б. у дочери по этому адресу не был, ну и спьяну перепутал подъезды. Стал стучать в дверь квартиры, думая, что это квартира дочери. Ему не открывали, он стучал громче.

Оказалось, что в квартире проживает… майор полиции С., начальник местного дознания. Через несколько минут долбления в дверь, майор ее открыл, толкнул нарушителя спокойствия в грудь, а надо сказать, что Б. обладает внушительными габаритами, и дверь закрыл. Ночной гость немного еще постучал в дверь для порядку, и, поняв, что ошибся, пошел в соседний подъезд. Вот и вся история.

На следующий день майор С. звонит Б. (поселок небольшой, поэтому для С. не составило труда установить личность ночного нарушителя спокойствия и его телефонный номер), объясняет, что Б. этой ночью неправомерно проник в его квартиру и предлагает полюбовно «порешать» этот вопрос. Б. что-либо «решать» категорически отказывается. И тогда в полицию от С., огорченного такой черной неблагодарностью, поступает заявление о привлечении Б. к уголовной ответственности по ст. 139 УК РФ РФ РФ за незаконное проникновение в жилище против воли проживающего в нем жильца. Вот так!

Есть показания самого майора, показания его сожительницы, протокол осмотра двери квартиры, «подтверждающие» виновность Б. Следственный комитет, а данная статья находится в компетенции именно этого органа, возбуждает уголовное дело.

Предварительное следствие

До моего вступления в это дело Б. уже пытались допросить в качестве подозреваемого, но он, здраво рассудив, что самому ему не разобраться в том, что и как говорить в свою защиту, благоразумно отказался от дачи показаний. Так что, работа адвоката по делу началась с «чистого листа». Я летел на вертолете для участия в следственных действиях и ощущал себя бойцом спецподразделения, выдвигающегося на боевое задание...

Обвинение строилось на показаниях потерпевшего — начальника дознания и, находившейся в злополучную ночь с ним, его сожительницы А. Они показывали, что мой подзащитный ночью несколько минут долбил в дверь квартиры, которую снимает С. Когда же последний вынужден был открыть дверь, побоявшись, что ее попросту выломают, то Б., несмотря на требование потерпевшего уйти, вопреки его воле, прошел в квартиру, и майор вынужден был вытолкнуть незваного гостя в коридор подъезда и закрыть дверь.

Со слов моего подзащитного, он в квартиру вообще не заходил и даже попыток к этому не делал. Нам предстоял допрос Б. и ряд очных ставок.

Построение защиты

Получалось, что майор и его сожительница четко подтверждают объективную сторону состава  ст. 139 УК РФ РФ РФ, то есть физические действия, совершенные Б., подпадающие под признаки преступления. Если мы займем позицию, что мой подзащитный в квартиру вообще не заходил, то показания оппонентов перевесят показания Б., соответственно этим мы сыграем на руку обвинению, чего они от нас и ждут, и тогда: здравствуй, обвинительный приговор.

Значит, мы должны подстроиться под показания потерпевшего и его свидетеля, искать бреши в их показаниях и в полной мере развернуть спасительную для нас субъективную сторону (отсутствие умысла на совершение преступного деяния).

Мой подзащитный дает показания, что все-таки он сделал шаг в сторону квартиры С., после чего майор его толкнул. А дальше мы закладываем адвокатскую мину собственного производства — Б. дает показания, что этот шаг он сделал непроизвольно, по инерции. Следствие не стало выяснять, в чем заключалась инерция и непроизвольность движения Б., а мы сами это объяснять пока не стали, оставив эту тему для лучших времен. Ну и, разумеется, жирной чертой подчеркиваем, что умысла нарушать неприкосновенность чужого жилища у Б. и в помине не было.

Казалось бы — все просто: шел человек к дочери, по объективным причинам ошибся дверью. Если даже и зашел в чужую квартиру по ошибке, думая, что это квартира дочери, то здесь абсолютно отсутствует субъективная сторона состава преступления — нет умысла. Какое может быть уголовное дело?

Следствие по делу вел лично руководитель следственного отдела района, тоже майор, и, надо сказать, парень далеко не дурак. Соответственно, он тоже понимал, что мы можем выехать на субъективной стороне, поэтому следствием были приняты серьезные меры к отсечению у нас этой возможности.

Административный ресурс на их стороне. Начальник следственного отдела и потерпевший — начальник дознания имеют полную возможность детально проработать показания самого С. и его сожительницы А. — главного свидетеля обвинения, не говоря уже о том, что могут поменять в деле первоначальные показания С. и А., подогнав их под критерии, нужные обвинению. На очных ставках с С. и А. я ясно увидел, как и предполагал, действия противной нам стороны по закреплению субъективной стороны состава преступления.

Майор и его сожительница давали согласованные показания, что когда Б. стучал в их дверь, то называл имя своей дочери — Катя. Поэтому С. сначала из-за закрытой двери несколько раз сказал Б., что тот ошибся, и что Катя здесь не живет. Потом, когда майор открыл дверь, он снова сказал моему подзащитному, что тот ошибся, что это чужая квартира и никакой Кати здесь нет, и что Б. должен уйти. Затем, когда Б. сделал шаг и переступил порог квартиры, ему снова было сказано, что это чужая квартира и высказано требование, удалиться. И лишь видя, что Б. не реагирует на замечания, С. применил силу и вытолкнул его. Причем делался упор, что перед тем как войти в квартиру, Б. ясно видел майора и его сожительницу.

По мнению обвинения, получалось, что моему подзащитному подробно объяснили, что он ошибся квартирой. А он, прекрасно понимая, что это чужая квартира, злостно нарушая конституционные права граждан, все равно туда проник. Объективная сторона доказана, субъективная сторона доказана. Следствие выполнило свою миссию.

Следствие даже не посчитало нужным допросить дочь Б. Катю — а зачем, и так все ясно. Катю допросили лишь по ходатайству адвоката. Факт ошибки квартирой она подтвердила, а также был зафиксирован факт ее проживания по указанному Б. адресу. Следствие в допросах и очных ставках старательно обходило факт того, что Б. был пьян. Поэтому мы стали заострять внимание на этом обстоятельстве и старались раскрыть его полнее.

Следствие закончилось. С нашей стороны больше никаких ходатайств — все вопросы будем решать в суде.

Суд

Предстоял серьезный бой в суде. Главный вопрос для суда: понимал ли Б., находясь в сильной степени опьянения, объяснения потерпевшего, что ошибся дверью или не понимал?

Но я, используя ранее заложенную «мину», нашел одно изящное решение, которое переводило дело в совершенно другую плоскость и напрочь ломало все построения обвинения...

Само собой мы пытаемся доказывать в суде, что Б. считал, что идет в квартиру дочери, майора и его сожительницу до входа в квартиру не видел и не слышал. Если суд согласится с этим, то субъективная сторона состава будет отсечена. Это первый рубеж нашей обороны и площадка для ломки копий со стороной обвинения. Пусть обвинение увязнет на этом рубеже, доказывая, что мой подзащитный умышленно прошел в чужую квартиру.

Факт сильного опьянения Б. объективно подтверждается, и тут вступает в действие адвокатская «мина», заложенная нами в показаниях Б. на следствии (шаг в квартиру сделал непроизвольно, по инерции). Это будет второй и решающий рубеж нашей защиты.

Все шло по сценарию: допросы, оглашения показания, оглашения очных ставок. Включаем второй рубеж обороны. Адвокат, предварительно отработав с Б. этот вопрос, предлагает ему в судебном заседании объяснить, в чем заключается «инерция» и «непроизвольность», которые способствовали роковому шагу в квартиру потерпевшего.

Подсудимый объясняет, что находился в сильной степени опьянения, терял равновесие, и когда дверь квартиры открылась, он в очередной раз потерял равновесие и непроизвольно, чтобы не упасть, сделал шаг в сторону квартиры, после чего майор его вытолкнул.

После этих показаний обвинение впадает в прострацию. А что делать? Как это опровергнуть? Мы то в своих показаниях на следствии говорили о непроизвольности и инерции, а то, что следствие не захотело подробно выяснять этот вопрос, нас трогает мало.

В свете данного ответа подсудимого теряют силу все построения обвинения относительно доказанности субъективной стороны состава, становится не важно, слышал или не слышал Б. объяснения потерпевшего, даже сама ошибка квартирой становится уже не сильно важна. Умысел на совершение преступления исчезает и остается лишь случайная небрежность, за которую уголовное наказание не предусмотрено. А ст. 139 УК РФ РФ определяет субъективную сторону состава преступления только в виде прямого умысла.

Обвинение в суде поддерживает лично прокурор района. В прениях он говорит, что адвокат Бандуков неправильно строит защиту подсудимого, тюменский адвокат акцентирует внимание на состоянии опьянения подзащитного, а это наоборот усугубляет его вину. Прокурор много и красочно говорит о доказанности субъективной стороны состава преступления, но ни слова о том, что Б. шагнул в квартиру, потеряв равновесие (нечем крыть).

Адвокат в репликах объясняет суду, что состояние сильного опьянения в данном случае может не только не усугублять вину подсудимого, но и свидетельствовать о его невиновности.

Суд выносит оправдательный приговор. Причем в основу приговора суд берет наш первый рубеж обороны, посчитав доказательства защиты по этому вопросу неоспоримыми. Но я полагаю, что именно  второй наш рубеж послужил решающим аргументом для суда при вынесении данного приговора. Хотелось бы отметить, что у нашей судьи это был первый оправдательный приговор за все пять лет ее судейской практики. Радует, что суд смог посмотреть на это дело объективно и увидеть всю абсурдность обвинения.

Апелляция

Но обвинение на этом не успокоилось. Прокурор района подает на приговор подробное апелляционное представление на 8-ми листах. Причем, занимается в нем анализом лишь того факта, что Б. должен был слышать объяснения С. и должен был понимать, что неправомерно проникает в квартиру.

В своем коротком возражении на представление прокурора я указал, что обвинение совсем не отразило факта случайности шага моего подзащитного в квартиру, ничем данное обстоятельство не опровергает. А в свете данного доказательства все остальные рассуждения обвинения просто теряют свой смысл.

Вечером, перед днем апелляционного рассмотрения, обвинение отозвало свое представление и в судебном заседании суда 2-й инстанции подтвердило свой отказ. Приговор вступил в законную силу.

Вынесение по данному делу оправдательного приговора послужило основанием для проведения в отношении нашего «потерпевшего» служебной проверки. В результате служебной проверки он был понижен в звании с майора до капитана.