Найти юриста / адвоката / эксперта
Такой состав дисциплинарного правонарушения, как срыв судебного заседания, является общим и для присяжной, и для современной адвокатуры. Основываясь на дисциплинарных делах советов присяжных поверенных, Р.Г. Мельниченко анализирует уважительные и неуважительные причины срывов судебных заседаний периода присяжной адвокатуры, выводит основные отличия привлечения адвокатов к профессиональной ответственности периода присяжной и современной адвокатуры.
Срывы судебных заседаний по праву можно отнести к первому в истории виду профессиональных правонарушений адвоката. Этот вид профессиональных правонарушений был известен и присяжной адвокатуре. Мы относим их в раздел «Дисциплинарные правонарушения в отношении суда» исходя из понимания этого состава в современный период развития адвокатуры. В период присяжной адвокатуры этот состав больше относился к разделу «Дисциплинарные правонарушения в отношении доверителя». Дело в том, что присяжные поверенные считали, что сам по себе факт личного присутствия адвоката в процессе мало что значит, и потому не всегда присутствие присяжного поверенного в судебном процессе являлось обязательным. Так, Московский Совет присяжных поверенных в 1907 г. постановил, что «Присяжный поверенный, которому поручено ведение дела, а не выход в заседание, вправе сам решать, когда необходимо явиться в заседание и когда этого можно не делать, не нарушая интересов доверителя»1. В следующем году этот же Совет высказался еще более категорично: «Если присяжный поверенный не явился в заседание и, однако, на исход дела это не могло повлиять, то нет оснований для наложения на него какого-либо взыскания» 2. Суды к неявке присяжных в судебное заседание относились проще — они проводили его в их отсутствие. То есть основным объектом противоправного посягательства было не нарушение установленного порядка работы суда, так как неявка адвоката на эту работу фактически не влияла, а возможность ненадлежащего выполнения адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверителем. Это не значит, что по некоторым делам установленный порядок работы суда не выступал в качестве главного объекта противоправного посягательства присяжного поверенного. Об этом свидетельствует тот факт, что инициатором дисциплинарных дел по неявке адвокатов были и судебные палаты. Это происходило в том случае, когда суды из-за отсутствия присяжного поверенного вынуждены были исключать дела из очереди.
Чтобы продемонстрировать ту пропасть, которая отделяет современную судебную систему от судебной системы периода присяжной адвокатуры, необходимо процитировать сообщение суда Совету о том, что «адвокат М. — З. был назначен защитником по праву бедности, но на заседание суда не явился. Дело было заслушано, и подсудимому был вынесен оправдательный приговор»3. Нацеленность императорских судов на разрешение конфликтов, а не на устрашение социума ощутимо влияла как на саму адвокатскую корпорацию, так и на вопрос о срыве адвокатами судебных заседаний.
Адвокаты современной адвокатуры так же пытались отнести срыв судебного заседания к категории профессиональных правонарушений против доверителя. Об этом свидетельствует, например, указание некоторых советов на то, что суды при обращении в палату по поводу срыва судебного заседания не могут апеллировать к тому, что тем самым адвокатом была оказана ненадлежащая помощь своему доверителю. Принцип «всем по адвокату» основным объектом этого правонарушения сделал все же интересы судебной системы, а не доверителя4.
Даже факт исключения дела из очереди (отложение судебного разбирательства по делу) не всегда влек за собой наказание для присяжного поверенного. В ходе осуществления дисциплинарной практики советами были выделены случаи, служившие оправданием присяжному поверенному за срыв судебного заседания. Рассмотрим некоторые из них.
Отсутствие в судебном заседании по тактическим причинам не подпадало под дисциплинарную ответственность. То есть, если адвокат считал, что его присутствие в судебном заседании не обязательно, он мог на него не являться. Факт неявки адвоката в судебное заседание рассматривался советами на предмет того, повлияла ли эта неявка на качество работы. При этом советы постоянно подчеркивали, что «Совет не может входить в рассмотрение вопроса, насколько нужна была для дела явка присяжного поверенного в суд»5. При этом советы исходили из аксиомы «победа отметает подозрения в недобросовестности». Например, отказываясь привлекать адвоката к дисциплинарной ответственности из-за неявки в суд, совет указал, что адвокат считал свою явку ненужною, каковое предположение его оправдалось удовлетворением судом исковых требований его доверителя6. И только при рассмотрении отягощенного «проигрышем» дела совет мог расценить неявку как признак недобросовестного выполнения адвокатом своих обязанностей. В качестве подобных признаков недобросовестности признавалась неявка адвоката при одновременном непредоставлении документов, которые, по мнению доверителя, могли служить к опровержению иска7, если права доверителя стояли в процессе шатко обоснованными8 и т.п.
В период современной адвокатуры использование такого приема, как срыв судебного заседания или следственного действия, категорически запрещено. Так, Адвокатская палата Владимирской области лишила своего статуса адвоката из-за того, что он и его клиент «умышленно затягивали ознакомление с материалами дела»9.
Уважительных причин неявки в судебное заседание помимо отсутствия тактической необходимости присутствия адвоката было несколько. Так, если присяжный поверенный считал, что дело, которое он ведет, неперспективно, он мог не ходить в судебное заседание: «Выступать и поддерживать исковую просьбу в суде при совершенной бездоказательности требований присяжный поверенный совершенно правильно нашел невозможным»10. Но если адвокат после того, как он понял бесперспективность дела, «удержал за собою данное ему доверителем полномочие»11, он должен был активно продолжать участие в процессе, в том числе не пропускать судебные заседания.
Особой категорией уважительности причин неявки в судебное заседание было отсутствие оплаты расходов на поездку в суд12. При этом неупоминание в расписке обязанности доверителя возместить расходы по поездке адвоката в суд не означало, что эти расходы автоматически учитывались в сумме гонорара13. Здесь речь идет о ситуации, при которой адвокат не являлся в судебное заседание по второй инстанции по причине того, что территориально это происходило далеко от места жительства адвоката, например в Сенате (Санкт-Петербург). В своих прецедентах советы подтвердили обычай, который закреплял правило о том, что при отсутствии отдельных договоренностей обязанности поверенного по ведению дела ограничиваются первой инстанцией и подачей состязательных бумаг во вторую инстанцию. Советы подчеркивали, что одной только доверенности на участие во второй инстанции недостаточно, необходим был особый договор или вручение адвокату денежной суммы для поездки14. При отсутствии этих условий присяжный поверенный мог не являться в судебное заседание, даже если это судебное заседание проходило в высшем суде Российской империи — Сенате.
К последней категории уважительности неявки адвокатов в судебное заседание мы причислим личные или семейные обстоятельства. К ним относились, например, болезнь жены адвоката15, болезнь и смерть отца16 и т.п. Подобные обстоятельства признавались уважительными при наличии двух условий: независимость их наступления от адвоката и их негативная сущность для самого присяжного поверенного. Именно потому, например, выезд адвоката за границу не признавался уважительной причиной.
К наиболее распространенным уважительным причинам срыва судебного заседания периода современной адвокатуры можно отнести: ненадлежащее извещение адвоката о месте и времени проведения судебного заседания, занятость адвоката, прекращение действия соглашения с доверителем, болезнь адвоката, его нахождение в отпуске и срыв судебного заседания по семейным обстоятельствам17.
Помимо оправдательных причин срывов судебных заседаний существовали и обстоятельства, которые советы к этой категории не относили. Эти обстоятельства мы можем записать в категориюнеуважительных причин срыва адвокатом судебного заседания. Так, срыв судебного заседания по причине забывчивости не являлся обстоятельством, освобождающим адвоката от ответственности: «Забывчивость или потеря повестки, как причина неявки, есть также нарушение профессионального долга, хотя не столь существенное, как явное уклонение от защиты»18. Исходя из текста приведенного решения совета присяжных поверенных его члены весьма иронично относились к подобным случаям, что не мешало им наказывать провинившегося адвоката. Нелепых объяснений со стороны адвокатов в советы поступало предостаточно, например, Одесский совет так иронично излагает оправдания адвоката: «Крымские татары с такой настойчивостью просили присяжного поверенного М. — З. быть председателем на их съезде, что он совершенно забыл о назначенной на этот день защите»19.
Но если оценка подобных комичных оправданий присяжных поверенных со стороны советов не встречала особых трудностей, то весьма распространенная в современный период чиновничьей адвокатуры уважительная причина неявки в судебное заседание — занятость адвоката в другом процессе иначе воспринималась и оценивалась присяжной адвокатурой. Так, по поводу такого оправдания, как совпадение времени судебных процессов, Санкт-Петербургский совет выработал следующий подход: «Раз поверенный принял дело, то он не может оправдываться тем обстоятельством, что во время слушания этого дела был занят другим делом»20. Основание подобного отношения к срывам судебных заседаний было заложено статьями 384 и 385 Установлений судебных уставов. Статья 384 разрешала присяжным поверенным следовать за делом своего клиента и в случае, если оно рассматривалось, например, в порядке апелляции, в другом городе. Но тогда статья 385 предписывала адвокату: «обязан сперва прочая, находящиеся у него дела, подлежащие производству в его отсутствие, передать, с согласия своих доверителей, другому присяжному поверенному». Некоторые советы толковали, а затем и применяли статью 385 весьма расширительно. Так, Одесский совет присяжных поверенных применил статью 385 к случаю, когда адвокат, уезжая на продолжительное время за границу, не передал дела товарищу2. Здесь совет, говоря языком современных научных позиций, применил статью 385 Учреждения судебных уставов по аналогии.
Не всегда подобное оправдание вызывало наложение на адвоката дисциплинарного взыскания, но, как правило, поступало предостережение: «Совет находит необходимым обратить внимание присяжного поверенного Е. на то, что при одновременном слушании дела в уголовном и гражданском отделениях суда, присяжный поверенный должен принять меры к устранению подобных коллизий»22. То есть присяжный поверенный не должен был допускать ситуаций, связанных с временным пересечением судебных процессов со своим участием. Если все же такая ситуация происходила, адвокат должен был или ходатайствовать об отложении дела, или заменить себя другим поверенным или помощником присяжного поверенного. Так, следующее оправдание срыва судебного заседания привел харьковский адвокат: «он неожиданно был вызван по весьма серьезному делу на 11 — 14 апреля и потому не мог явиться на защиту 12 апреля. Между тем, зная, что порученные ему дела были весьма несложны и без вызова свидетелей, он и просил перед отъездом своим помощника присяжного поверенного К. заменить его в означенном заседании палаты»23.
И все же советам иногда приходилось выстраивать иерархию важности судебных заседаний для того, чтобы определить, куда должен был пойти адвокат. Так, при решении подобного вопроса совет заявил: «Но поверенный не предоставил никаких данных, из которых совет мог бы убедиться, что из двух обязанностей, которые предстояло поверенному исполнить одновременно в разных местах, он имел достаточное основание предпочесть исполнение той обязанности, которая требовала выезда его»24. В данном деле совет решил, что адвокат сделал предпочтение неверно, так как на момент получения вызова, по которому он и уехал, у него уже был ордер суда в судебное заседание, которое он впоследствии и пропустил.
Тем более не служил для адвоката оправданием его выезд за пределы города и срыв по этой причине судебного заседания. Советы предписывали адвокатам поступать в этом случае следующим образом: уведомить клиента заранее для того, чтобы тот мог призвать другого поверенного или, если это невозможно, по праву передоверия заменить себя другим лицом25. Не допускалась мысль о том, что присяжный поверенный может попросить отложить судебное заседание по личным причинам.
При рассмотрении дел о неявке в суд советы учитывали и тот аспект, что адвокат должен предупредить своего доверителя о невозможности явиться на слушание дела, а также обосновать причину этого. Выполняя свою воспитательную функцию, совет, например, объясняя адвокату, почему он должен был предварительно поставить в известность доверителя о своем отсутствии в судебном заседании, указывал: «Нельзя не считаться с психологией крестьянина, обратившегося за защитой к адвокату. Вся его уверенность и заключается в надежде на силу слова; поэтому он и идет к присяжному поверенному»26. Считая, что каждому образованному человеку понятно то, что само только присутствие адвоката в судебном заседании еще не обеспечивает благоприятного исхода дела, советы настаивали на том, что в случае, если доверители попадались не слишком понятливые, их следует предупреждать о своей неявке: «в данном же случае такое предупреждение представлялось тем более необходимым, что доверителями присяжного поверенного были крестьяне, люди темные, которые легко могли приписать и в действительности приписали неблагоприятный исход дела именно его неявке в заседание»27.
В период присяжной адвокатуры срыв судебного заседания в форме ухода адвоката из зала судебного заседания был нежелательной, но возможной формой протеста: «Конечно, возможны и такие прискорбные случаи, когда столкновение председателя с защитой принимает характер, несовместимый с личным и профессиональным достоинством защитника; поставленный в такое положение присяжный поверенный может сделать только одно — заявить суду о невозможности продолжать отправление своих обязанностей и удалиться из зала заседаний»28.
У современных адвокатов никакое поведение судьи не может служить основанием для оставления ими зала судебного заседания. Это квалифицируется как проявление неуважения к суду. В отличие от суда Императорской России уважение к современному российскому суду презюмируется и аксиомизируется.
Возбуждение профессионального производства по этому составу производилось по инициативе жалобщиков и правительственных учреждений. Вид наказания зависел от характера срыва судебного заседания, причиной которого было опоздание присяжного поверенного или его неявка.
В подобных категориях дел совет исследовал вопрос о причинах срыва, так как это влияло на избрание присяжному поверенному меры наказания. Как правило, если адвокат допускал неявку в судебное заседание из-за нерадения, ему делалось предостережение. Весьма показательным являлось применение более строго наказания к помощнику присяжного поверенного после того, как он пытался оправдаться тем, что взял на себя защиту безвозмездно и обещал явиться в суд лишь в том случае, если будет возможность уехать из Москвы29. То есть за срыв судебного заседания адвокат, назначенный по праву бедности (сегодня это адвокат по назначению), подвергался наказанию более строгому, чем адвокат, работающий за гонорар.
Несвоевременное извещение суда о неявке адвоката являлось смежным со срывом судебного заседания составом дисциплинарного правонарушения. То есть в случае, если совет находил причину неявки адвоката уважительной, но при рассмотрении дела оказывалось, что адвокат своевременно не сообщил суду о своей будущей неявке, присяжный поверенный подвергался наказанию. В подобной ситуации между судом и адвокатом иногда возникали заочные споры о том, с какого момента считать извещение адвоката в суд о своей неявке своевременным. Например, следующим образом объяснял адвокат запоздалое извещение суда о своей занятости: «Б. известил суд телеграммою от 8 мая 1907 г., раньше же он этого сделать не мог, потому что и сам-то не получил из Сената в месте своего жительства повестки, а известие о дне слушания получил слишком поздно, вследствие неожиданно скорого и меньше, чем за месяц до дня заседания»30. В этом конкретном случае совет не принял оправдание адвоката, указав ему, что он должен был известить суд сразу после получения извещения из Сената, а не телеграммой уже из Петербурга.
Несвоевременное извещение как состав дисциплинарного правонарушения тесно соседствовал с таким составом, как срыв судебного заседания. Например, от суда поступила жалоба о срыве адвокатом судебного заседания. В ходе рассмотрения дела выяснилось, что адвокат не мог явиться по причине болезни своей жены. Совет, принимая это оправдание, все же привлек адвоката к дисциплинарной ответственности: «Совет не может, однако ж, оправдать небрежность его в исполнении профессиональных обязанностей, ибо о невозможности явиться в заседание суда для исполнения обязанностей защиты подсудимой З. он мог своевременно, даже по телеграфу, уведомить суд, который со своей стороны мог назначить другого защитника»31. При этом следует обратить внимание на то обстоятельство, что в данном случае совет рассматривает это деяние как покушение не на суд, а на доверителя, то есть на должное качество оказываемых ему услуг. Подобное решение этот же совет принял и по случаю непредупреждения суда о невозможности явки адвоката по причине болезни и последующей смерти отца адвоката. И хотя дело было подобно предыдущему (неявка адвоката по причине болезни жены), наказание было строже — выговор. Совет, скорее всего, возмутил следующий фрагмент из объяснения, в котором, перечисляя страдания своего больного отца, адвокат оправдывался тем, что «до последней минуты считал все-таки, что будет иметь возможность выступить по делу»32. То есть, если в первом случае адвокат сорвал заседание из-за небрежности, то во втором случае, если не с умыслом, то по крайней мере по небрежности грубой.
Резюмируя все выше сказанное, можем сформулировать вывод.
Основные отличия такого состава дисциплинарного правонарушения, как срыв судебного заседания периода присяжной адвокатуры от периода современной адвокатуры, следующие:
Большая распространенность подобного профессионального правонарушения в современный период.
Основным объектом противоправного посягательства по факту срыва судебного заседания в период присяжной адвокатуры выступали интересы доверителя, в период современной — интересы судебной системы.
Библиография
1 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1907 г. Цит. по: Марков А.Н. Правила адвокатской профессии в России. М.: Типография О.Л. Сомовой, 1913. С. 140.
2 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1908 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 141.
3 Третий отчет Совета присяжных поверенных округа Одесской судебной палаты за 1907 г. Одесса: Типографiя газеты «Одесскiя новости», 1908. С. 128 — 129.
4 См. подробнее: Мельниченко Р.Г. Срывы судебных заседаний адвокатами // Уголовный процесс. 2011. N 10.
5 Решение Санкт-Петербургского Совета присяжных поверенных от 1908 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 142.
6 Решение Санкт-Петербургского Совета присяжных поверенных от 1908 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 141.
7 Решение Казанского Совета присяжных поверенных от 1910 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 140.
8 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1907 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 140.
9 См.: Профессиональная этика адвокатов: Сб. материалов / Сост. Н.М. Кипнис. М.: Вариант, 2008. С. 144.
10 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1902 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 141.
11 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1909 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 142 — 143.
12 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1900 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 144.
13 Решение Одесского Совета присяжных поверенных от 1908 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 144.
14 Решение Новочеркасского Совета присяжных поверенных от 1908 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 144.
15 Третий отчет Совета присяжных поверенных округа Одесской судебной палаты за 1907 г. Одесса: Типографiя газеты «Одесскiя новости», 1908. С. 153.
16 Третий отчет Совета присяжных… С. 154.
17 См. подробнее: Мельниченко Р.Г. Срывы судебных заседаний адвокатами // Уголовный процесс. 2011. N 10.
18 Третий отчет Совета присяжных… С. 151.
19 Там же. С. 128 — 129.
20 Решение Санкт-Петербургского Совета присяжных поверенных от 1909 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 143.
21 См. подробнее: Мельниченко Р.Г. Срывы судебных заседаний адвокатами // Уголовный процесс. 2011. N 10 Третий отчет Совета присяжных… С. 121.
22 Второй отчет Совета присяжных поверенных округа Одесской судебной палаты за 1906 — 1907 гг. Одесса: Типографiя Южно-Русского общества печатного дъла, 1907. С. 175 — 176.
23 Отчет о деятельности Совета присяжных поверенных округа Харьковской судебной палаты за 1905 — 1906 гг. (с 15 февраля 1905 г. по 15 февраля 1906 г.). Харьков: Типографiя Адольфа Дарре, 1906. С. 63 — 64.
24 Там же.
25 Джаншиев Д.А. Беглые заметки по поводу последнего отчета Московского Совета присяжных поверенных (1876 — 1877). М., 1878. С. 18.
26 Решение Санкт-Петербургского Совета присяжных поверенных от 1909 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 142.
27 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1907 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 140.
28 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1902 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 361.
29 Джаншиев Д.А. Беглые заметки по поводу последнего отчета Московского Совета присяжных поверенных (1876 — 1877). М., 1878. С. 13.
30 Третий отчет Совета присяжных… С. 140.
31 Третий отчет Совета присяжных… С. 153.
32 Там же. С. 154.
Мельниченко Р.Г. Срывы судебных заседаний присяжными поверенными. // Адвокат. № 12. 2011. С. 42-47.
Срывы судебных заседаний по праву можно отнести к первому в истории виду профессиональных правонарушений адвоката. Этот вид профессиональных правонарушений был известен и присяжной адвокатуре. Мы относим их в раздел «Дисциплинарные правонарушения в отношении суда» исходя из понимания этого состава в современный период развития адвокатуры. В период присяжной адвокатуры этот состав больше относился к разделу «Дисциплинарные правонарушения в отношении доверителя». Дело в том, что присяжные поверенные считали, что сам по себе факт личного присутствия адвоката в процессе мало что значит, и потому не всегда присутствие присяжного поверенного в судебном процессе являлось обязательным. Так, Московский Совет присяжных поверенных в 1907 г. постановил, что «Присяжный поверенный, которому поручено ведение дела, а не выход в заседание, вправе сам решать, когда необходимо явиться в заседание и когда этого можно не делать, не нарушая интересов доверителя»1. В следующем году этот же Совет высказался еще более категорично: «Если присяжный поверенный не явился в заседание и, однако, на исход дела это не могло повлиять, то нет оснований для наложения на него какого-либо взыскания» 2. Суды к неявке присяжных в судебное заседание относились проще — они проводили его в их отсутствие. То есть основным объектом противоправного посягательства было не нарушение установленного порядка работы суда, так как неявка адвоката на эту работу фактически не влияла, а возможность ненадлежащего выполнения адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверителем. Это не значит, что по некоторым делам установленный порядок работы суда не выступал в качестве главного объекта противоправного посягательства присяжного поверенного. Об этом свидетельствует тот факт, что инициатором дисциплинарных дел по неявке адвокатов были и судебные палаты. Это происходило в том случае, когда суды из-за отсутствия присяжного поверенного вынуждены были исключать дела из очереди.
Чтобы продемонстрировать ту пропасть, которая отделяет современную судебную систему от судебной системы периода присяжной адвокатуры, необходимо процитировать сообщение суда Совету о том, что «адвокат М. — З. был назначен защитником по праву бедности, но на заседание суда не явился. Дело было заслушано, и подсудимому был вынесен оправдательный приговор»3. Нацеленность императорских судов на разрешение конфликтов, а не на устрашение социума ощутимо влияла как на саму адвокатскую корпорацию, так и на вопрос о срыве адвокатами судебных заседаний.
Адвокаты современной адвокатуры так же пытались отнести срыв судебного заседания к категории профессиональных правонарушений против доверителя. Об этом свидетельствует, например, указание некоторых советов на то, что суды при обращении в палату по поводу срыва судебного заседания не могут апеллировать к тому, что тем самым адвокатом была оказана ненадлежащая помощь своему доверителю. Принцип «всем по адвокату» основным объектом этого правонарушения сделал все же интересы судебной системы, а не доверителя4.
Даже факт исключения дела из очереди (отложение судебного разбирательства по делу) не всегда влек за собой наказание для присяжного поверенного. В ходе осуществления дисциплинарной практики советами были выделены случаи, служившие оправданием присяжному поверенному за срыв судебного заседания. Рассмотрим некоторые из них.
Отсутствие в судебном заседании по тактическим причинам не подпадало под дисциплинарную ответственность. То есть, если адвокат считал, что его присутствие в судебном заседании не обязательно, он мог на него не являться. Факт неявки адвоката в судебное заседание рассматривался советами на предмет того, повлияла ли эта неявка на качество работы. При этом советы постоянно подчеркивали, что «Совет не может входить в рассмотрение вопроса, насколько нужна была для дела явка присяжного поверенного в суд»5. При этом советы исходили из аксиомы «победа отметает подозрения в недобросовестности». Например, отказываясь привлекать адвоката к дисциплинарной ответственности из-за неявки в суд, совет указал, что адвокат считал свою явку ненужною, каковое предположение его оправдалось удовлетворением судом исковых требований его доверителя6. И только при рассмотрении отягощенного «проигрышем» дела совет мог расценить неявку как признак недобросовестного выполнения адвокатом своих обязанностей. В качестве подобных признаков недобросовестности признавалась неявка адвоката при одновременном непредоставлении документов, которые, по мнению доверителя, могли служить к опровержению иска7, если права доверителя стояли в процессе шатко обоснованными8 и т.п.
В период современной адвокатуры использование такого приема, как срыв судебного заседания или следственного действия, категорически запрещено. Так, Адвокатская палата Владимирской области лишила своего статуса адвоката из-за того, что он и его клиент «умышленно затягивали ознакомление с материалами дела»9.
Уважительных причин неявки в судебное заседание помимо отсутствия тактической необходимости присутствия адвоката было несколько. Так, если присяжный поверенный считал, что дело, которое он ведет, неперспективно, он мог не ходить в судебное заседание: «Выступать и поддерживать исковую просьбу в суде при совершенной бездоказательности требований присяжный поверенный совершенно правильно нашел невозможным»10. Но если адвокат после того, как он понял бесперспективность дела, «удержал за собою данное ему доверителем полномочие»11, он должен был активно продолжать участие в процессе, в том числе не пропускать судебные заседания.
Особой категорией уважительности причин неявки в судебное заседание было отсутствие оплаты расходов на поездку в суд12. При этом неупоминание в расписке обязанности доверителя возместить расходы по поездке адвоката в суд не означало, что эти расходы автоматически учитывались в сумме гонорара13. Здесь речь идет о ситуации, при которой адвокат не являлся в судебное заседание по второй инстанции по причине того, что территориально это происходило далеко от места жительства адвоката, например в Сенате (Санкт-Петербург). В своих прецедентах советы подтвердили обычай, который закреплял правило о том, что при отсутствии отдельных договоренностей обязанности поверенного по ведению дела ограничиваются первой инстанцией и подачей состязательных бумаг во вторую инстанцию. Советы подчеркивали, что одной только доверенности на участие во второй инстанции недостаточно, необходим был особый договор или вручение адвокату денежной суммы для поездки14. При отсутствии этих условий присяжный поверенный мог не являться в судебное заседание, даже если это судебное заседание проходило в высшем суде Российской империи — Сенате.
К последней категории уважительности неявки адвокатов в судебное заседание мы причислим личные или семейные обстоятельства. К ним относились, например, болезнь жены адвоката15, болезнь и смерть отца16 и т.п. Подобные обстоятельства признавались уважительными при наличии двух условий: независимость их наступления от адвоката и их негативная сущность для самого присяжного поверенного. Именно потому, например, выезд адвоката за границу не признавался уважительной причиной.
К наиболее распространенным уважительным причинам срыва судебного заседания периода современной адвокатуры можно отнести: ненадлежащее извещение адвоката о месте и времени проведения судебного заседания, занятость адвоката, прекращение действия соглашения с доверителем, болезнь адвоката, его нахождение в отпуске и срыв судебного заседания по семейным обстоятельствам17.
Помимо оправдательных причин срывов судебных заседаний существовали и обстоятельства, которые советы к этой категории не относили. Эти обстоятельства мы можем записать в категориюнеуважительных причин срыва адвокатом судебного заседания. Так, срыв судебного заседания по причине забывчивости не являлся обстоятельством, освобождающим адвоката от ответственности: «Забывчивость или потеря повестки, как причина неявки, есть также нарушение профессионального долга, хотя не столь существенное, как явное уклонение от защиты»18. Исходя из текста приведенного решения совета присяжных поверенных его члены весьма иронично относились к подобным случаям, что не мешало им наказывать провинившегося адвоката. Нелепых объяснений со стороны адвокатов в советы поступало предостаточно, например, Одесский совет так иронично излагает оправдания адвоката: «Крымские татары с такой настойчивостью просили присяжного поверенного М. — З. быть председателем на их съезде, что он совершенно забыл о назначенной на этот день защите»19.
Но если оценка подобных комичных оправданий присяжных поверенных со стороны советов не встречала особых трудностей, то весьма распространенная в современный период чиновничьей адвокатуры уважительная причина неявки в судебное заседание — занятость адвоката в другом процессе иначе воспринималась и оценивалась присяжной адвокатурой. Так, по поводу такого оправдания, как совпадение времени судебных процессов, Санкт-Петербургский совет выработал следующий подход: «Раз поверенный принял дело, то он не может оправдываться тем обстоятельством, что во время слушания этого дела был занят другим делом»20. Основание подобного отношения к срывам судебных заседаний было заложено статьями 384 и 385 Установлений судебных уставов. Статья 384 разрешала присяжным поверенным следовать за делом своего клиента и в случае, если оно рассматривалось, например, в порядке апелляции, в другом городе. Но тогда статья 385 предписывала адвокату: «обязан сперва прочая, находящиеся у него дела, подлежащие производству в его отсутствие, передать, с согласия своих доверителей, другому присяжному поверенному». Некоторые советы толковали, а затем и применяли статью 385 весьма расширительно. Так, Одесский совет присяжных поверенных применил статью 385 к случаю, когда адвокат, уезжая на продолжительное время за границу, не передал дела товарищу2. Здесь совет, говоря языком современных научных позиций, применил статью 385 Учреждения судебных уставов по аналогии.
Не всегда подобное оправдание вызывало наложение на адвоката дисциплинарного взыскания, но, как правило, поступало предостережение: «Совет находит необходимым обратить внимание присяжного поверенного Е. на то, что при одновременном слушании дела в уголовном и гражданском отделениях суда, присяжный поверенный должен принять меры к устранению подобных коллизий»22. То есть присяжный поверенный не должен был допускать ситуаций, связанных с временным пересечением судебных процессов со своим участием. Если все же такая ситуация происходила, адвокат должен был или ходатайствовать об отложении дела, или заменить себя другим поверенным или помощником присяжного поверенного. Так, следующее оправдание срыва судебного заседания привел харьковский адвокат: «он неожиданно был вызван по весьма серьезному делу на 11 — 14 апреля и потому не мог явиться на защиту 12 апреля. Между тем, зная, что порученные ему дела были весьма несложны и без вызова свидетелей, он и просил перед отъездом своим помощника присяжного поверенного К. заменить его в означенном заседании палаты»23.
И все же советам иногда приходилось выстраивать иерархию важности судебных заседаний для того, чтобы определить, куда должен был пойти адвокат. Так, при решении подобного вопроса совет заявил: «Но поверенный не предоставил никаких данных, из которых совет мог бы убедиться, что из двух обязанностей, которые предстояло поверенному исполнить одновременно в разных местах, он имел достаточное основание предпочесть исполнение той обязанности, которая требовала выезда его»24. В данном деле совет решил, что адвокат сделал предпочтение неверно, так как на момент получения вызова, по которому он и уехал, у него уже был ордер суда в судебное заседание, которое он впоследствии и пропустил.
Тем более не служил для адвоката оправданием его выезд за пределы города и срыв по этой причине судебного заседания. Советы предписывали адвокатам поступать в этом случае следующим образом: уведомить клиента заранее для того, чтобы тот мог призвать другого поверенного или, если это невозможно, по праву передоверия заменить себя другим лицом25. Не допускалась мысль о том, что присяжный поверенный может попросить отложить судебное заседание по личным причинам.
При рассмотрении дел о неявке в суд советы учитывали и тот аспект, что адвокат должен предупредить своего доверителя о невозможности явиться на слушание дела, а также обосновать причину этого. Выполняя свою воспитательную функцию, совет, например, объясняя адвокату, почему он должен был предварительно поставить в известность доверителя о своем отсутствии в судебном заседании, указывал: «Нельзя не считаться с психологией крестьянина, обратившегося за защитой к адвокату. Вся его уверенность и заключается в надежде на силу слова; поэтому он и идет к присяжному поверенному»26. Считая, что каждому образованному человеку понятно то, что само только присутствие адвоката в судебном заседании еще не обеспечивает благоприятного исхода дела, советы настаивали на том, что в случае, если доверители попадались не слишком понятливые, их следует предупреждать о своей неявке: «в данном же случае такое предупреждение представлялось тем более необходимым, что доверителями присяжного поверенного были крестьяне, люди темные, которые легко могли приписать и в действительности приписали неблагоприятный исход дела именно его неявке в заседание»27.
В период присяжной адвокатуры срыв судебного заседания в форме ухода адвоката из зала судебного заседания был нежелательной, но возможной формой протеста: «Конечно, возможны и такие прискорбные случаи, когда столкновение председателя с защитой принимает характер, несовместимый с личным и профессиональным достоинством защитника; поставленный в такое положение присяжный поверенный может сделать только одно — заявить суду о невозможности продолжать отправление своих обязанностей и удалиться из зала заседаний»28.
У современных адвокатов никакое поведение судьи не может служить основанием для оставления ими зала судебного заседания. Это квалифицируется как проявление неуважения к суду. В отличие от суда Императорской России уважение к современному российскому суду презюмируется и аксиомизируется.
Возбуждение профессионального производства по этому составу производилось по инициативе жалобщиков и правительственных учреждений. Вид наказания зависел от характера срыва судебного заседания, причиной которого было опоздание присяжного поверенного или его неявка.
В подобных категориях дел совет исследовал вопрос о причинах срыва, так как это влияло на избрание присяжному поверенному меры наказания. Как правило, если адвокат допускал неявку в судебное заседание из-за нерадения, ему делалось предостережение. Весьма показательным являлось применение более строго наказания к помощнику присяжного поверенного после того, как он пытался оправдаться тем, что взял на себя защиту безвозмездно и обещал явиться в суд лишь в том случае, если будет возможность уехать из Москвы29. То есть за срыв судебного заседания адвокат, назначенный по праву бедности (сегодня это адвокат по назначению), подвергался наказанию более строгому, чем адвокат, работающий за гонорар.
Несвоевременное извещение суда о неявке адвоката являлось смежным со срывом судебного заседания составом дисциплинарного правонарушения. То есть в случае, если совет находил причину неявки адвоката уважительной, но при рассмотрении дела оказывалось, что адвокат своевременно не сообщил суду о своей будущей неявке, присяжный поверенный подвергался наказанию. В подобной ситуации между судом и адвокатом иногда возникали заочные споры о том, с какого момента считать извещение адвоката в суд о своей неявке своевременным. Например, следующим образом объяснял адвокат запоздалое извещение суда о своей занятости: «Б. известил суд телеграммою от 8 мая 1907 г., раньше же он этого сделать не мог, потому что и сам-то не получил из Сената в месте своего жительства повестки, а известие о дне слушания получил слишком поздно, вследствие неожиданно скорого и меньше, чем за месяц до дня заседания»30. В этом конкретном случае совет не принял оправдание адвоката, указав ему, что он должен был известить суд сразу после получения извещения из Сената, а не телеграммой уже из Петербурга.
Несвоевременное извещение как состав дисциплинарного правонарушения тесно соседствовал с таким составом, как срыв судебного заседания. Например, от суда поступила жалоба о срыве адвокатом судебного заседания. В ходе рассмотрения дела выяснилось, что адвокат не мог явиться по причине болезни своей жены. Совет, принимая это оправдание, все же привлек адвоката к дисциплинарной ответственности: «Совет не может, однако ж, оправдать небрежность его в исполнении профессиональных обязанностей, ибо о невозможности явиться в заседание суда для исполнения обязанностей защиты подсудимой З. он мог своевременно, даже по телеграфу, уведомить суд, который со своей стороны мог назначить другого защитника»31. При этом следует обратить внимание на то обстоятельство, что в данном случае совет рассматривает это деяние как покушение не на суд, а на доверителя, то есть на должное качество оказываемых ему услуг. Подобное решение этот же совет принял и по случаю непредупреждения суда о невозможности явки адвоката по причине болезни и последующей смерти отца адвоката. И хотя дело было подобно предыдущему (неявка адвоката по причине болезни жены), наказание было строже — выговор. Совет, скорее всего, возмутил следующий фрагмент из объяснения, в котором, перечисляя страдания своего больного отца, адвокат оправдывался тем, что «до последней минуты считал все-таки, что будет иметь возможность выступить по делу»32. То есть, если в первом случае адвокат сорвал заседание из-за небрежности, то во втором случае, если не с умыслом, то по крайней мере по небрежности грубой.
Резюмируя все выше сказанное, можем сформулировать вывод.
Основные отличия такого состава дисциплинарного правонарушения, как срыв судебного заседания периода присяжной адвокатуры от периода современной адвокатуры, следующие:
Большая распространенность подобного профессионального правонарушения в современный период.
Основным объектом противоправного посягательства по факту срыва судебного заседания в период присяжной адвокатуры выступали интересы доверителя, в период современной — интересы судебной системы.
Библиография
1 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1907 г. Цит. по: Марков А.Н. Правила адвокатской профессии в России. М.: Типография О.Л. Сомовой, 1913. С. 140.
2 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1908 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 141.
3 Третий отчет Совета присяжных поверенных округа Одесской судебной палаты за 1907 г. Одесса: Типографiя газеты «Одесскiя новости», 1908. С. 128 — 129.
4 См. подробнее: Мельниченко Р.Г. Срывы судебных заседаний адвокатами // Уголовный процесс. 2011. N 10.
5 Решение Санкт-Петербургского Совета присяжных поверенных от 1908 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 142.
6 Решение Санкт-Петербургского Совета присяжных поверенных от 1908 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 141.
7 Решение Казанского Совета присяжных поверенных от 1910 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 140.
8 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1907 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 140.
9 См.: Профессиональная этика адвокатов: Сб. материалов / Сост. Н.М. Кипнис. М.: Вариант, 2008. С. 144.
10 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1902 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 141.
11 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1909 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 142 — 143.
12 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1900 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 144.
13 Решение Одесского Совета присяжных поверенных от 1908 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 144.
14 Решение Новочеркасского Совета присяжных поверенных от 1908 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 144.
15 Третий отчет Совета присяжных поверенных округа Одесской судебной палаты за 1907 г. Одесса: Типографiя газеты «Одесскiя новости», 1908. С. 153.
16 Третий отчет Совета присяжных… С. 154.
17 См. подробнее: Мельниченко Р.Г. Срывы судебных заседаний адвокатами // Уголовный процесс. 2011. N 10.
18 Третий отчет Совета присяжных… С. 151.
19 Там же. С. 128 — 129.
20 Решение Санкт-Петербургского Совета присяжных поверенных от 1909 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 143.
21 См. подробнее: Мельниченко Р.Г. Срывы судебных заседаний адвокатами // Уголовный процесс. 2011. N 10 Третий отчет Совета присяжных… С. 121.
22 Второй отчет Совета присяжных поверенных округа Одесской судебной палаты за 1906 — 1907 гг. Одесса: Типографiя Южно-Русского общества печатного дъла, 1907. С. 175 — 176.
23 Отчет о деятельности Совета присяжных поверенных округа Харьковской судебной палаты за 1905 — 1906 гг. (с 15 февраля 1905 г. по 15 февраля 1906 г.). Харьков: Типографiя Адольфа Дарре, 1906. С. 63 — 64.
24 Там же.
25 Джаншиев Д.А. Беглые заметки по поводу последнего отчета Московского Совета присяжных поверенных (1876 — 1877). М., 1878. С. 18.
26 Решение Санкт-Петербургского Совета присяжных поверенных от 1909 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 142.
27 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1907 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 140.
28 Решение Московского Совета присяжных поверенных от 1902 г. Цит. по: Марков А.Н. Указ. соч. С. 361.
29 Джаншиев Д.А. Беглые заметки по поводу последнего отчета Московского Совета присяжных поверенных (1876 — 1877). М., 1878. С. 13.
30 Третий отчет Совета присяжных… С. 140.
31 Третий отчет Совета присяжных… С. 153.
32 Там же. С. 154.
Мельниченко Р.Г. Срывы судебных заседаний присяжными поверенными. // Адвокат. № 12. 2011. С. 42-47.
Рейтинг публикации:
«
Дозволенность демонстративного прекращения участия адвоката в судебном балагане, в наше время была бы очень кстати…
Присяжная адвокатура была ближе к французской модели адвокатуры, а современная адвокатура ближе к старо-немецкой, в которой адвокатура, де-факто является судебным органом.
Поддерживаю, Иван Николаевич! Боюсь как-нибудь не выдержу и именно так и поступлю.(headbang)
Держитесь, Антон Евгеньевич, а то некоторые современные палаты за подобное статуса лишают.