Найти юриста / адвоката / эксперта
Аннотация:
Статья является полемической, посвящена теме полномочий представителей потерпевших, из числа членов общественных организаций, в доследственной стадии уголовного процесса.
Annotation:
The article is a polemic, on the theme of credentials of representatives of victims among the members of social organizations in the pre-investigation stage of the criminal process
Ключевые слова: представитель потерпевшего, прокурор, адвокат, допустимость доказательств, относимость доказательств.
Keywords: representative of the victim, a prosecutor, a lawyer, the admissibility of evidence, the relevance of the evidence.
В журнале «Законодательство и экономика» №6 (362) за 2014 год опубликована под рубрикой «Комментарии и консультации» статья «Меры прокурорского реагирования». Автор — С.М.Трошина, доцент кафедры «Интерпол» факультета Безопасности Уральского федерального университета, кандидат юридических наук.
В статье предлагается наделить процессуальной компетенцией, в уголовном досудебном производстве, представителей общественных организаций «на правах общественных обвинителей». Выдвинуто такое предложение по мотивам нарушения прокурорами закона и подзаконных нормативных актов, в связи с чем общественные организации, якобы фактически выполняют в доследственной стадии функции прокурорских органов.
Пользу в указанном новшестве, автор статьи усматривает на примере работы уральской общественной организации, где высококвалифицированные юристы с большим опытом практической и научной работы безвозмездно оказывают помощь потерпевшим по сбору доказательств, написанию заявлений и процессуальных документов.
Заявление с приобщенными, как отмечено в публикации, экспертными заключениями, квалифицированно составленными объяснениями, другими фактическим материалами, могут являться поводами, подкрепленными достаточными основаниями, для возбуждения уголовного дела. Процессуальный статус, резюмирует автор, позволит все собранные общественными обвинителями доказательства признать судом допустимыми.
В связи с этим, представленные с его помощью сведения могут быть использованы в качестве доказательств, поскольку являются по закону допустимыми. В этой связи, наделять представителей общественности «процессуальной компетенцией в уголовном досудебном производстве» необходимости нет. Уже наделены. Только называются такие процессуальные лица не «общественными обвинителями», а представителями потерпевшего.
Более того, до принятия уголовно-процессуального закона в указанной редакции и Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно высказывался в пользу возможности представлять интересы потерпевшего иными, кроме адвоката, лицами (определения Конституционного Суда РФ от 05.12.2003 № 446-О, от 05.12.2003 № 447-О, от 05.02.2004 № 25-О).
Даны разъяснения по этому вопросу и постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 июня 2010 г. №17 «О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве» (ред. постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.02.2012 № 3). В пункте 7 сказано, что по смыслу части 1 статьи 45 УПК РФ, представителями потерпевшего могут выступать не только адвокаты, но и иные лица, способные, по мнению этих участников судопроизводства, оказать им квалифицированную юридическую помощь. Полномочия таких лиц подтверждаются доверенностью, оформленной надлежащим образом, либо заявлением потерпевшего в судебном заседании.
При этом, следует исходить из того, что правовой статус лица, как потерпевшего, устанавливается исходя из фактического его положения, и лишь процессуально оформляется постановлением следователя, дознавателя, но не формируется им (п.3 указанного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации).
В соответствии с частью 1.2. статьи 144 УПК РФ (введена Федеральным законом от 04.03.2013 № 23-ФЗ), полученные в ходе проверки сообщения о преступлении сведения, могут быть использованы в качестве доказательств, при условии соблюдения положений статей УПК РФ – статьи 75 (допустимость доказательств) и статьи 89 (использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности).
Соответствует закону следующий возможный образ действий с участием такого представителя: потерпевший от преступления приходит в общественную организацию и просит члена этой организации – «высококвалифицированного юриста с большим опытом практической и научной работы», безвозмездно оказать ему помощь, получает согласие, оформляет нотариальную доверенность на представление его интересов в правоохранительных органах таким юристом.
Затем представитель помогает составить потерпевшему заявление о преступлении. Об известных ему фактических обстоятельствах преступления скажет потерпевший. Задача юриста – дать правильную правовую оценку предложенным обстоятельствам, выявить возможность получения новых фактических данных, подтверждающих сказанное потерпевшим.
В заявлении о преступлении можно от имени потерпевшего изложить и ходатайство о проведении судебной экспертизы, отобрании объяснения определенных лиц, образцов для сравнительного исследования, истребовании документов и предметов, об изъятии их в порядке, установленном УПК РФ, о назначении судебной экспертизы, об осмотре места происшествия, документов, предметов, трупов, освидетельствовании и совершении других действий, возможных в стадии проверки заявления о преступлении. Все эти полномочия лиц, которые могут возбудить уголовное дело, предусмотрены частью 1 статьи 144 УПК РФ в ред. Федерального закона от 04.03.2013 № 23-ФЗ.
Орган, правомочный возбудить уголовное дело, начнет проверку заявления в порядке статьи 144 УПК РФ, в ходе которой должен рассмотреть указанные ходатайства о сборе доказательств, подготовленные с помощью представителя потерпевшего.
Не вижу нарушения закона и в том, что такой представитель потерпевшего самостоятельно, от своего имени, с приложением доверенности, одновременно с обращением потерпевшего с заявлением о преступлении, обратится с ходатайством о реализации таких действий и решений к органу, правомочному возбудить уголовное дело.
Однако здесь есть другие вопросы, не затронутые в статье, но представляющие интерес для теории и практики. В частности, потерпевший (а значит и его представитель), о чем уже сказано, вправе представлять доказательства. В том числе в стадии разрешения заявления потерпевшего о совершении преступления. Однако механизм сбора данных, которые они могут представлять правоохранителям, полномочным возбудить уголовное дело, в законе не прописан.
Такой механизм есть у адвокатов, которые также вправе представлять интересы потерпевших (полномочия прокуроров, которые, по мнению автора статьи, якобы фактически выполняются представителями общественных организаций, здесь не причем, поскольку прокурор не вправе проводить доследственную проверку по заявлению о преступлении, о чем скажу далее).
Согласно статье 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», адвокат вправе:
«1) собирать сведения, необходимые для оказания юридической помощи, в том числе запрашивать справки, характеристики и иные документы от органов государственной власти, органов местного самоуправления, а также общественных объединений и иных организаций. Указанные органы и организации в порядке, установленном законодательством, обязаны выдать адвокату запрошенные им документы или их заверенные копии не позднее чем в месячный срок со дня получения запроса адвоката;
(см. текст в предыдущей редакции)
2) опрашивать с их согласия лиц, предположительно владеющих информацией, относящейся к делу, по которому адвокат оказывает юридическую помощь;
3) собирать и представлять предметы и документы, которые могут быть признаны вещественными и иными доказательствами, в порядке, установленном законодательством Российской Федерации;
4) привлекать на договорной основе специалистов для разъяснения вопросов, связанных с оказанием юридической помощи».Надо ли подобный механизм создавать для членов общественных организаций, представляющих права потерпевшего? Думается, что да, нужно. Представитель потерпевшего не может иметь меньше прав, если он не является адвокатом, а представляет общественную организацию.
Однако считаю ошибочным предложение автора дать право представителю потерпевшего, или, как указано в статье — «общественному обвинителю», оперировать некими «экспертными заключениями» в стадии подготовки и подачи заявления потерпевшего о преступлении. Не понятно, почему таким правом надо наделять представителя общественной организации, если им не обладают ни прокурор, ни адвокат?
Последний, о чем уже сказано, вправе привлекать на договорной основе специалистов для разъяснения вопросов, связанных с оказанием юридической помощи. «Экспертным заключением» мнение такого специалиста в уголовно-процессуальном смысле быть не может.
Правом назначения судебных экспертиз с получением экспертных заключений в стадии проверки заявления о преступлении по закону обладают лишь дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа (часть 1 статьи 144 УПК РФ). Следует также заметить, что законодатель признает уязвимыми с точки зрения достоверности даже результаты экспертизы, проведенной в этой стадии по назначению надлежащих процессуальных лиц. В части 1.2. статьи 144 УПК РФ, указано, что если после возбуждения уголовного дела стороной защиты или потерпевшим будет заявлено ходатайство о производстве дополнительной либо повторной судебной экспертизы, то такое ходатайство подлежит удовлетворению.
Однако я бы не стал обольщаться тем, что собранные и представленные таким образом представителем потерпевшего данные, приложенные к заявлению потерпевшего о преступлении, даже имея все основания быть допустимыми, будут для правоохранителей поводами, «подкрепленными достаточными основаниями для возбуждения уголовного дела». Повод-то для доследственной проверки будет, а в отношении достаточности оснований на практике возникает большой вопрос. В виду неистребимых сомнений правоохранителей в достоверности таких данных.
Дело в том, что потерпевший, представитель потерпевшего, равно как и защитник-адвокат обвиняемого или подозреваемого, являются заведомо для правоохранителей заинтересованными в исходе дела сторонами (таковыми они являются и на самом деле). Поэтому лица, правомочные возбудить уголовное дело, как показывает практика, все равно будут повторно опрашивать уже опрошенных лиц, назначать экспертизу, не доверяя данным, полученным с помощью представителя потерпевшего, обратившегося к помощи специалиста. Даже, если они будут допустимыми.
А если и возбудят уголовное дело, то достаточные основания получат, ссылаясь на результаты своих процессуальных действий, а не переданных представителем потерпевшего. Обусловлено это тем, что необоснованное и незаконное возбуждение уголовного дела – серьезное служебное упущение, за которое могут и уволить. Поэтому допустимости мало, проверка должна показать достоверность полученных от заинтересованной стороны данных.
Сказанное не опровергает правильность идеи о наделении всех представителей потерпевшего теми же правами по собиранию данных в стадии подготовки заявления о возбуждении уголовного дела, что имеют адвокаты. И правоохранители ошибаются в оценке полученной ими информации. И делают это нередко. Наличие данных представителя потерпевшего, полученных из других источников, поможет в обжаловании тех или иных решений правоохранителей в стадии возбуждения уголовного дела.
Возникает ряд вопросов и к другим аргументам, которые использовал кандидат юридических наук. В том числе при ссылке на ненадлежащее осуществление якобы имеющихся полномочий у прокуроров возбуждать уголовное дело и проводить доследственные проверки, в связи с чем и нужно, по мнению М.С. Трошиной, наделять общественных обвинителей «процессуальной компетенцией».
В частности, вызывает недоумение утверждение автора об имеющемся праве прокурора возбуждать уголовные дела. В публикации необоснованно сделана ссылка на статьи 10, 21, 27 и 29 Федерального закона от 17 января 1992 года № 2201-1 (в ред. от 23 июля 2013 г.) «О прокуратуре Российской Федерации», якобы представляющие прокурорам такое право.
Это не соответствует действительности, поскольку в указанном законе такого положения нет. Давно прокурор лишен права возбуждать уголовные дела и в соответствии с УПК РФ. Более того, законодательное лишение прокурора такого права является давней «болью» правоохранителей, что следует из Интервью Генерального прокурора Российской Федерации Юрия Чайки газете «Коммерсант». Странно, что правовед, рассуждающий о недостатках в работе органов прокуратуры, об этом не знает…
Кстати говоря, отсутствие у прокуроров права возбуждать уголовные дела, уже ряд лет вызывает озабоченность многих юристов-практиков, поскольку одним из негативных последствий лишения их такого права является монополия следственных органов в этом вопросе. Монополия где-либо, как известно, никогда не приводит к добру, чревата увеличением коррупционной составляющей работы следственной власти, а также злоупотребления должностными полномочиями её представителей. Иллюстрирует сказанное, например, уже затронутая автором этих строк противоправная практика Следственного комитета РФ в производстве экспертиз по уголовным делам (журнал «Законодательство и экономика» № 6 (362) за 2014, статья О.В.Назарова «Судебно-экспертная деятельность не должна подчиняться следственным органам»).
Разрушить монополию и способствовать законности в деятельности следственных органов, как представляется, могло хотя бы возвращение прокурору право возбуждать и расследовать уголовные дела в отношении следственных работников и прокуроров.
Безосновательной является ссылка в статье и на постановление Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 года № 4 «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге» (с изменениями от 10 февраля 2000 г.). Указанный документ утратил силу на территории Российской Федерации в связи с изданием Постановления Пленума Верховного Суда РФ от… 16 октября 2009 года № 19.
В настоящее время необоснованный отказ в возбуждении уголовного дела квалифицируется не как «протекционизм», на что указано в статье в связи с упомянутым постановлением Пленума Верховного Суда СССР, а как «укрытие преступления от учета» (п. 2.9. Положения о едином порядке регистрации уголовных дел и учета преступлений, являющегося Приложением №2 к Приказу Генеральной прокуратуры Российской Федерации, МВД России, МЧС России, Минюста России, ФСБ России, Минэкономразвития России, ФСКН России от 29 декабря 2005 г. № 39/1070/1021/253/780/353/399).
Претендуя на злободневность своей статьи, автор сослался и на недействующее постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 июня 2008 года №12 «О применении судами норм Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции». Этот документ утратил силу в связи с принятием Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 июня 2012 года № 13. Неправомерно сослался автор и на статью 371 ГПК РФ, располагавшуюся в Главе 40 ГПК РФ «Производство в суде кассационной инстанции», утратившую силу с 1 января 2012 года (Федеральный закон от 09.12.2010 №353-ФЗ).
Если публикация — исторический экскурс, то об этом так и надо было сказать, а не апеллировать к несуществующим актам, предлагая при этом изменить действующие нормы. Только приведенные данные, изложенные в статье С.М.Трошиной, безусловно, существенно умаляют (если не уничтожают) научно-практическое значение публикации.
Фактически п. 4.13. этой Инструкции имеет другое содержание:
«4.13. Заявление гражданина о прекращении рассмотрения его обращения дает право проверяющему его заявление должностному лицу органа прокуратуры прекратить дальнейшую проверку, если в полученных материалах нет сведений о наличии нарушений закона, требующих принятия мер прокурорского реагирования. Решение о прекращении (продолжении) проверки принимают: в Генеральной прокуратуре Российской Федерации — Генеральный прокурор Российской Федерации, его заместитель, начальник главного управления (управления); в Главной военной прокуратуре — заместитель Генерального прокурора Российской Федерации — Главный военный прокурор, его заместитель, начальник управления; в прокуратурах субъектов Российской Федерации — прокурор и его заместитель, начальник управления (отдела); в нижестоящих прокуратурах — прокурор и его заместитель на основании рапорта исполнителя, который уведомляет об этом заявителя».Не подтверждает сказанное автором и содержание других пунктов Инструкции. В этой связи утверждение в публикации о том, будто «правоохранительные органы применяют нормы, не подлежащие применению при рассмотрении сообщений о преступлении», не соответствует фактическим обстоятельствам.
Ошибочно автором сказано и о том, что «… прокурорским органам следует иметь в виду: факт постановления решения суда по гражданскому делу не может быть доказательством наличия или отсутствия состава преступления в действиях одной из сторон гражданского судопроизводства, поскольку в гражданском процессе суд лишь принимает те или иные доказательства, представленные сторонами гражданского процесса в подтверждение обстоятельств, на которые они ссылаются.
Поэтому представить в гражданский процесс потерпевшей стороной доказательства, подтверждающие совершение ответчиком преступления, не представляется возможным, поскольку выемку таких документов могут произвести только органы, уполномоченные на проведение судебного производства (ст.183 УПК РФ)».
Автором не учтено, что вопросы преюдиции давно решены законом. В частности, согласно ст. 90 УПК РФ в редакции Федерального закона от 29.12.2009 № 383-ФЗ, обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором либо иным вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки. В этой связи судебное решение по гражданскому делу вполне может и должно быть значимым доказательством по уголовному делу. В том числе при решении вопроса об отсутствии в действиях состава преступления.
Если какая-либо из сторон в гражданском процессе посчитает, что противная сторона совершила путем использования заведомо подложных документов преступление в связи с гражданскими правоотношениями, то давно общеизвестны основанные на законе и подзаконных актах выходы из ситуации.
В частности, этой стороне следует обратиться с сообщением о преступлении в органы, правомочные возбудить уголовное дело. Одновременно надо заявить в гражданском процессе о подложности документа (ст. 186 ГПК РФ), а также ходатайствовать об отложении рассмотрения судом гражданского дела до принятия процессуального решения по сообщению о преступлении.
Суд объективно заинтересован в отложении, поскольку в соответствии со ст. 392 ГПК РФ основаниями для пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений, являются преступления сторон, совершенные при рассмотрении и разрешении данного дела и установленные вступившим в законную силу приговором суда.
Очевидно, что при основательности доводов заявления о преступлении, адресованном в правоохранительные органы, суд в гражданском процессе не только приобщит копию такого заявления к материалам уголовного дела, но и отложит рассмотрение гражданского дела до принятия процессуального решения по сообщению о преступлении (ст. 169 ГПК РФ).
Чтобы не подвергать опасности пересмотра своё решение в дальнейшем. В ходе проверки правоохранителями заявления о преступлении и может осуществиться выемка документа, о которой сказано в статье.
Имеется другой законный вариант поведения. Можно заявить в суде о подложности документа, указав при этом на признаки преступления, одновременно с этим ходатайствовать об отложении дела и направлении выписки из протокола судебного заседания в орган, правомочный возбудить уголовно дело.
Устное заявление о преступлении должно быть занесено в протокол судебного заседания, заверенная выписка из протокола должна быть направлена судьей органу, правомочному возбудить уголовное дело (п.п. 7, 22 Типового положения о едином порядке организации приема, регистрации и проверки сообщений о преступлениях, являющегося Приложением № 1 к Приказу Генеральной прокуратуры Российской Федерации, МВД России, МЧС России, Минюста России, ФСБ России, Минэкономразвития России, ФСКН России от 29 декабря 2005 г. № 39/1070/1021/253/780/353/399).
Если о подложности документа стало известно до подачи в суд искового заявления, логичным будет первоначальное обращение с заявлением о совершении преступления в орган, полномочный возбудить уголовное дело. И только по итогам проведенного там расследования, а также после вынесения приговора, если не представится возможность заявления гражданского иска в уголовном деле, можно будет заявить его самостоятельно.
Таким образом, как прокурорским органам, так и кому бы то ни было еще, нет нужды иметь в виду предлагаемое автором публикации видение ситуации. Законом и подзаконным актом давно и понятно приведенные вопросы урегулированы, никаких «подводных» камней здесь нет, потерпевшему и его представителю надо лишь правильно избрать тактику защиты своих интересов и следовать действующим нормам. Никакое противоправное бездействие прокурора при этом «фактически» не восполняется.
***
Теперь о роли прокурора в проверке заявлений о совершении преступления, также неправильно понимаемой М.С. Трошиной.
Автор публикации исходит и того, что прокурор наделен таким правом в соответствии с пунктами 26 указанного Типового положения о едином порядке организации приема, регистрации и проверки сообщений о преступлениях, являющегося Приложением № 1 к Приказу Генеральной прокуратуры Российской Федерации, МВД России, МЧС России, Минюста России, ФСБ России, Минэкономразвития России, ФСКН России от 29 декабря 2005 г. № 39/1070/1021/253/780/353/399 (в редакции от 18.01.2013 г.).
Опубликован этот документ, как действующий, в электронной правовой системе «Консультант» по адресу.
В соответствии с п. 26 Типового положения, должностными лицами, правомочными осуществлять проверку принятых сообщений о преступлениях, являются дознаватель, следователь и прокурор. Упоминание прокурора в указанном контексте было основано на части 1 статьи 144 УПК РФ в редакции Федерального закона от 04.07.2003 № 92-ФЗ, которая была изложена следующим образом: «Дознаватель, орган дознания, следователь и прокурор обязаны принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении и в пределах компетенции, установленной настоящим Кодексом, принять по нему решение в срок не позднее 3 суток со дня поступления указанного сообщения».
Однако уже Федеральным законом от 05.06.2007 № 89-ФЗ слова «и прокурор» были исключены из ч.1 ст.144 УПК РФ. Более в УПК РФ они не возвращались.
Действующая часть 1 статьи 144 УПК РФ в редакции Федерального закона от 04.03.2013 № 23-ФЗ прокурора уже не упоминает, имеет следующее содержание: «Дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа обязаны принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении и в пределах компетенции, установленной настоящим Кодексом, принять по нему решение в срок не позднее 3 суток со дня поступления указанного сообщения.
При проверке сообщения о преступлении дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа вправе получать объяснения, образцы для сравнительного исследования, истребовать документы и предметы, изымать их в порядке, установленном настоящим Кодексом, назначать судебную экспертизу, принимать участие в ее производстве и получать заключение эксперта в разумный срок, производить осмотр места происшествия, документов, предметов, трупов, освидетельствование, требовать производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов, привлекать к участию в этих действиях специалистов, давать органу дознания обязательное для исполнения письменное поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий».
Согласно статье 4 Федерального закона РФ от 18 декабря 2001 года № 177-ФЗ «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (редакция от 24.07.2007 г.), действующие на территории Российской Федерации федеральные законы и иные нормативные правовые акты, связанные с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, подлежат приведению в соответствие с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации.
Впредь до приведения в соответствие с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации указанные федеральные законы и иные нормативные правовые акты применяются в части, не противоречащей Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. Таким образом, норма ведомственного акта относительно проверки «и прокурором», изложенная в пункте 26 указанного Типового положения о едином порядке организации приема, регистрации и проверки сообщений о преступлениях (даже если кто и считает её действующей в этой части), применяться не должна, поскольку противоречит УПК РФ.
Подтверждается отсутствие у прокурора такого правомочия и приказом Генерального прокурора РФ от 27 декабря 2007 г. № 212 «О порядке учета и рассмотрения в органах прокуратуры Российской Федерации сообщений о преступлениях». Как указано в этом приказе, «в целях обеспечения конституционных прав граждан и в связи с принятием Федерального закона от 05.06.2007 № 87-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации», руководствуясь п. 1 ст. 17 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», приказываю:
…1.2. …исходить из того, что прокуроры не вправе разрешать сообщения о преступлениях.
Поступающие в органы прокуратуры подобные сообщения по почте или иными средствами связи незамедлительно фиксировать в Книге учета сообщений о преступлениях согласно прилагаемому образцу, а сами сообщения безотлагательно передавать в орган, уполномоченный рассматривать их в соответствии со ст. 144, 151 УПК РФ.Таким образом, в виду отсутствия у прокурора права проверять сообщения о преступлениях и возбуждать уголовные дела, не соответствует закону утверждение автора статьи о том, будто «прокуратура не только вправе отменить незаконно вынесенное органами МВД России постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, но и собрать недостающие доказательства стороны обвинения». Автором публикации не учтено и то, что согласно статье 37 УПК РФ прокурор не собирает доказательства, а только дает письменные указания о направлении расследования, производстве процессуальных действий.
Без учета указанных законодательных реалий автор публикации поучает прокурорские органы и следующим образом: «прокурорским органам следует иметь в виду, что в случае наличия сообщения о совершенном преступлении истребование документов, которые могут быть расценены впоследствии в обвинительном приговоре суда как доказательства, обязательно для прокурорских органов, поскольку они являются стороной обвинения».
При указанных обстоятельствах, оставленных без внимания автором статьи, нет оснований и для констатации фактического выполнения функций прокурорских органов общественными организациями, занимающимися сбором доказательств на стадии проверки заявления о преступлении. Прокурор таким правом не обладает.
Как представитель адвокатуры и я часто недоволен действиями и решениями прокуратуры. Однако облыжные обвинения в адрес правоохранителей полагаю недопустимыми. Тем более со стороны преподавателей, занимающихся обучением будущих специалистов-юристов в государственных вузах.
Не достоверно в статье изложены и данные о подследственности (ст.151 УПК РФ), в связи с которой автор утверждает о необходимости соединения уголовных дел при обстоятельствах, признанных им значимыми.
В публикации утверждается, что уголовные дела о преступлениях, квалифицируемых по статьям 30 и 159, а также 140, 170, 292, 210 УК РФ, отнесены статьей 151 УПК РФ к разным ведомствам: органам МВД России (п.3 ч.2) и Следственному комитету России (подп. «а» п.1 ч.2). Поскольку статья М.С. Трошиной опубликована в №6 журнала, очевидно, что доводы автора в этой части могли опираться только на изменения, внесенные в указанную норму Федеральным законом от 28.12.2013 № 380-ФЗ. Последующие изменения, внесенные в статью 151 УПК РФ Федеральными законами от 05.05.2014 №128-ФЗ, от 04.06.2014 №142-ФЗ, от 28.06.2014 №179-ФЗ, от 21.07.2014 № 218-ФЗ, от 21.07.2014 № 258-ФЗ, в статье по понятным причинам фигурировать не могли.
Заглянул в УПК РФ и увидел, что в подп. «а» п.1 ч.2 ст.151 УПК РФ в редакции от 28.12.2013 № 380-ФЗ, нет указания на преступления, предусмотренные ст.ст.159, 170 УК РФ, в п.3 ч.2 ст.151 УПК РФ в той же редакции нет указания на преступления, предусмотренные статьями 30 и 159, а также ст.ст. 140, 170, 292 УК РФ.
Вопреки утверждению автора, в статье 9 Федерального закона 2 мая 2006 года № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» (в ред. Федеральных законов от 29.06.2010 № 126-ФЗ, от 27.07.2010 № 227-ФЗ, от 07.05.2013 № 80-ФЗ, от 02.07.2013 № 182-ФЗ, с изм., внесенными Постановлением Конституционного Суда РФ от 18.07.2012 № 19-П), нет указания на то, что «уполномоченный орган, принявший в соответствии со своей компетенцией сообщение о преступлении, обязан рассмотреть его по существу, а при необходимости провести проверку сведений, изложенных в заявлении, с выездом на место».
Фактически статья 9 этого закона, которая называется «Обязательность принятия обращения к рассмотрению», имеет следующее содержание:
1. Обращение, поступившее в государственный орган, орган местного самоуправления или должностному лицу в соответствии с их компетенцией, подлежит обязательному рассмотрению.
2. В случае необходимости рассматривающие обращение государственный орган, орган местного самоуправления или должностное лицо может обеспечить его рассмотрение с выездом на место».
Автор статьи не учел, что указанный закон согласно части 2 его статьи 1, которая называется «Сфера применения настоящего Федерального закона», не распространяется на обращения граждан, которые подлежат рассмотрению в порядке, установленном иными федеральными законами. Работа с сообщением о совершенном или готовящемся преступлении регламентирована главами 19 и 20 УПК РФ, следовательно, упомянутым законом не регулируется.
Вопреки мнению автора статьи, нет указания на то, что «уполномоченный орган, принявший в соответствии со своей компетенцией сообщение о преступлении, обязан рассмотреть его по существу, а при необходимости провести проверку сведений, изложенных в заявлении, с выездом на место», и в пунктах 4.2 и 4.3 упомянутой Инструкции о порядке рассмотрения обращений и приема граждан в органах прокуратуры Российской Федерации.
Фактически эти нормы имеют другое содержание:
«4.2. Поступившие в органы прокуратуры обращения, в том числе по поводу решений нижестоящих прокуроров, разрешаются с изучением копий судебных решений, материалов прокурорских проверок и иных материалов. При необходимости обращения могут быть разрешены с изучением уголовных, гражданских, арбитражных и административных дел, истребованием нормативных документов, получением объяснений от граждан, а также должностных и иных лиц, действия которых обжалуются.
Для оперативности истребования дел и проверочных материалов используются технические средства информации и связи.
4.3. Обращения, содержащие сведения о систематическом ущемлении прав и свобод граждан, многочисленных или грубых нарушениях закона, не получивших должной оценки правоохранительных органов и нижестоящих прокуроров, а также обращения по наиболее актуальным (резонансным) вопросам проверяются, как правило, с выездом на место либо за результатами проверок таких обращений устанавливается контроль».Сообщение о преступлении, о чем уже сказано, прокурор проверять не вправе. Речь в этих нормах идет о других обращениях.
Не соответствует фактическим обстоятельствам и основанное на «буквальном толковании» автором правовых норм его утверждение о том, что запрет направления обращения на рассмотрение в государственный орган, орган местного самоуправления, организацию или должностному лицу, чьи решение или действие (бездействие) обжалуются, «не распространяется на правоохранительные органы, действия которых обжалуются».
Действующие законодательные нормы оснований для такого «буквального» толкования, или какого-либо еще, не дают.
Согласно части 5 статьи 10 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», запрещается пересылка жалобы в орган или должностному лицу, решения либо действия которых обжалуются. Аналогичная норма содержится и в статье 8 упомянутого автором Федерального закона «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации». Никаких исключений для жалоб на правоохранителей законодательство, как это видно, не содержит.
***
Особо хотелось бы остановиться на затронутой автором проблеме разрешения заявлений потерпевших о совершенных преступлениях самими следователями, прокурорами и судьями, принимающими те или иные процессуальные решения.
Согласно пункту 2.4. действующей Инструкции о порядке рассмотрения обращений и приема граждан в системе прокуратуры Российской Федерации, «обращения, в которых заявители выражают несогласие с принятыми решениями и в связи с этим ставят вопрос о привлечении судей, прокуроров, следователей и дознавателей к ответственности, высказывая предположение о возможном совершении ими должностного преступления, при отсутствии в них конкретных данных о признаках преступления, не требуют проверки в порядке, предусмотренном ст. 144 и 145 УПК РФ».
Автором статьи отмечено, что у заявителя «обычно отсутствуют конкретные данные о признаках преступления, совершенного должностным лицом правоохранительного органа». Полагаю, что следовало бы сказать иначе – заявитель, в силу того, что не является юристом, обладающим необходимым опытом, может не видеть возможность получения конкретных данных о признаках преступления.
Кроме того, в силу отсутствия юридического образования и опыта, не может их правильно изложить. Поэтому, если говорить о роли квалифицированных юристов-общественников, которых предлагается наделить «процессуальной компетентностью» для защиты интересов потерпевшего, то в данном случае речь надо вести о наделении их правом собирания данных для составления обоснованного заявления о совершении преступления правоохранителем.
Что имеется у адвокатов, представляющих интересы потерпевших. Конечно, в силу особенности субъектов преступлений, получение данных затруднено, но возможность такая все-таки имеется.
В этой связи уместен пример из адвокатской практики.
Потерпевшему поступило на смартфон SMS-сообщение, согласно которому его пластиковая карточка Сбербанка заблокирована. Для получения информации предлагался номер телефона. При звонке туда абонент представился потерпевшему работником «службы безопасности» Сбербанка, подтвердил информацию о блокировке карты, запросил ее номер.
В ходе разговора потерпевший по наитию разговор прекратил, номер карты сказал не полностью. После этого перезвонил по действительному телефону службы помощи Сбербанка, где получил информацию, что карточка не заблокирована. Налицо покушение на мошенничество (ст.159 УК РФ).
Гражданин обратился к адвокату, который не только составил протокол опроса потерпевшего с его согласия, но и осмотрел его смартфон. Оказалось, что SMS-сообщение сохранено в памяти устройства, оно было сфотографировано адвокатом. При осмотре приложений было установлено, что там имеется программа по автоматической записи телефонных разговоров (сын поставил потерпевшему по его просьбе). Разговор со злоумышленником был записан в памяти устройства.
Адвокат распечатал содержание разговора, снял копию записи на электронный носитель для составления мотивированного заявления о совершенном преступлении в орган, правомочный возбудить уголовное дело, а также для обеспечения назначения экспертизы идентификации голоса в случае появления подозреваемого. По SMS-сообщению банка по состоянию на дату разговора на карточке находилось свыше трех тысяч долларов США. Это сообщение также было сфотографировано.
Поскольку потерпевший – пенсионер (сфотографировано пенсионное удостоверение, получена справка о размере пенсии), в действиях неизвестного усматривались достаточные данные, указывающие на признаки покушения на квалифицированное мошенничество.
Мотивированное и обоснованное заявление о совершении преступления от имени потерпевшего было составлено адвокатом и направлено органу, полномочному возбудить уголовное дело. К заявлению были приложены указанные документы, а также электронный носитель с записью телефонного разговора.
Кроме того, в заявлении содержалось детальное ходатайство об осуществлении в ходе проверки процессуальных действий по получению от оператора связи всей доступной информации, которая позволит принять законное и обоснованное решение о возбуждении уголовного дела, обеспечить в дальнейшем результативное производство следственных действий с целью отыскания доказательств обвинения.
В течение года пять раз (!) орган дознания, полномочный возбудить уголовное дело, незаконно и необоснованно отказывал в возбуждении уголовного дела по очевидно надуманным мотивам – отсутствия возможности опросить лицо, на имя которого зарегистрирован номер телефона, а также в виду отсутствия реального изъятия денег.
При этом указывалось на невозможность опросить лицо, на которое зарегистрирован номер телефона, с которого поступило сообщение. При этом сообщалось, что такого лица не существует (то есть регистрация произошла по заведомо подложному документу). Тем не менее, основанием для отказа было избрано отсутствие… события преступления.
Понятно, что лопнуло терпение, адвокатом-представителем потерпевшего от имени доверителя было составлено заявление о совершении должностными лицами, укрывшими покушение на квалифицированное мошенничество от учета путем многократного вынесения незаконных и необоснованных постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, преступления, предусмотренного статьей 285 УК РФ.
Наличие личной заинтересованности в заявлении было усмотрено в очевидном нежелании процессуальных лиц поставить на учет преступление, совершенное в условиях неочевидности (это ухудшит статистические показатели органа). В подтверждение такой заинтересованности к заявлению была приобщена распечатка публикации в СМИ, где признавались существующими такого рода озабоченности органов МВД России (причем, для тех, кто знаком с практикой правоохранителей, их заинтересованность в такого рода манипуляциях статистическими показателями, общеизвестна и не требует специального доказывания).
В заявлении также указано, что укрытием от учета указанного корыстного преступления существенно нарушены законные интересы потерпевшего, а также охраняемые законом интересы общества и государства. Существенность нарушения интересов потерпевшего обусловлена тем, что правоохранительные органы не приняли должных мер к установлению и привлечению к уголовной ответственности лица, совершившего преступные действия в отношении его имущества.
Кроме того, поскольку корыстные преступные действия не пресечены, они могут быть продолжены в отношении неопределенно большого количества граждан. Существование такой возможности также существенно нарушает охраняемые законом интересы общества и государства.
Общий документ с заявлением о преступлении правоохранителей и жалоба прокурору на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, был разослан в полномочные органы всех уровней. Это сработало. Через некоторое время посыпались телефонные звонки от надзирающего прокурора, лиц, отказывавших в возбуждении уголовного дела, а также от следователя, возбудившего уголовное дело по ст.30 и части 2 статьи 159 УК РФ.
Цель была достигнута. Сам потерпевший, без представителя, будь то адвокат или другое сведущее лицо, достичь бы ее не смог. Да, дело в отношении злоумышленников в погонах не возбудили. Но возбудили в отношении мошенника. Хотя бы так. Пусть у прокуроров «болит голова» о неотвратимости наказания работников полиции за укрытие преступлений от учета…
***
Таким образом, при правильной постановке вопроса о необходимости наделения представителей общественности, защищающих интересы потерпевших, «процессуальной компетенцией», в том числе при оказании помощи потерпевшему в подготовке заявлений о преступлениях, совершаемых самими правоохранителями, аргументация автора публикации не выдерживает критики.
Вместо того, чтобы ратовать за представление представителям общественности, защищающим права потерпевших, правомочий адвокатов, выступающих в том же качестве, автор приписал прокурорам несуществующие у них права и по существу обвинил их в бездействии. Любой юрист, доказывающий свою правоту, должен, как представляется, использовать не только достоверные, но относимые аргументы, чего в данном случае также не произошло.
Вместо ожидаемой от ученого аналитики, касающейся темы статьи, значительная часть публикации почему-то посвящена вопросам, не связанным с прокурорскими полномочиями. В частности, автором значительное место отдано рассмотрению конкретных случаев отказа в возбуждении уголовного дела, а также анализу гражданского и другого, не связанного с уголовным правом и процессом, законодательства. И это при том, что прокурор не обладает правом отказа в возбуждении уголовного дела, а статья называется – «Меры прокурорского реагирования»…
Создается впечатление, что в ущерб смыслу и направленности статьи, присутствовала озабоченность объемом публикации и желание объять необъятное. Статья изобилует не только неуместными в данном случае примерами из практики отказа в возбуждении уголовного дела, но и обширным цитированием правовых норм без какого-либо их анализа. По принципу – я приведу содержание множества норм, а читатель сам должен домысливать, что там и к чему.
В результате – почти полное отсутствие в публикации достоверных доводов, которые подтверждали бы имеющиеся утверждения, в том числе о праве проведения прокурором доследственной проверки и возбуждения уголовного дела, о фактическом выполнении общественными организациями функций прокурорских органов.
Безосновательной является и тема публикации — «Меры прокурорского реагирования». При действительно существующей проблеме с правами представителя потерпевшего, если он не является адвокатом, а также при отсутствии у прокурора в доследственной стадии указанных прав, тема статьи, безусловно, должна быть другой.
Полагаю, что доводы автора свидетельствуют не о дискредитации правоохранителями российского законодательства, как указано в публикации, а только о необходимости с большим вниманием подходить к таким публикациям в научном, общественно-политическом и производственно-практическом журнале «Законодательство и экономика».
Статья является полемической, посвящена теме полномочий представителей потерпевших, из числа членов общественных организаций, в доследственной стадии уголовного процесса.
Annotation:
The article is a polemic, on the theme of credentials of representatives of victims among the members of social organizations in the pre-investigation stage of the criminal process
Ключевые слова: представитель потерпевшего, прокурор, адвокат, допустимость доказательств, относимость доказательств.
Keywords: representative of the victim, a prosecutor, a lawyer, the admissibility of evidence, the relevance of the evidence.
В журнале «Законодательство и экономика» №6 (362) за 2014 год опубликована под рубрикой «Комментарии и консультации» статья «Меры прокурорского реагирования». Автор — С.М.Трошина, доцент кафедры «Интерпол» факультета Безопасности Уральского федерального университета, кандидат юридических наук.
В статье предлагается наделить процессуальной компетенцией, в уголовном досудебном производстве, представителей общественных организаций «на правах общественных обвинителей». Выдвинуто такое предложение по мотивам нарушения прокурорами закона и подзаконных нормативных актов, в связи с чем общественные организации, якобы фактически выполняют в доследственной стадии функции прокурорских органов.
Пользу в указанном новшестве, автор статьи усматривает на примере работы уральской общественной организации, где высококвалифицированные юристы с большим опытом практической и научной работы безвозмездно оказывают помощь потерпевшим по сбору доказательств, написанию заявлений и процессуальных документов.
Заявление с приобщенными, как отмечено в публикации, экспертными заключениями, квалифицированно составленными объяснениями, другими фактическим материалами, могут являться поводами, подкрепленными достаточными основаниями, для возбуждения уголовного дела. Процессуальный статус, резюмирует автор, позволит все собранные общественными обвинителями доказательства признать судом допустимыми.
Полагаю эти предложения отчасти необоснованными.
Законодательно уже установлено, что представлять интересы потерпевшего в досудебной стадии уголовного процесса (в том числе в период подготовки и проверки заявления о возбуждении уголовного дела), может не только адвокат, но и другое лицо. Может быть таким и представитель общественной организации. При наличии доверенности потерпевшего, этот представитель в стадии доследственной проверки осуществляет те же права, что и потерпевший.В связи с этим, представленные с его помощью сведения могут быть использованы в качестве доказательств, поскольку являются по закону допустимыми. В этой связи, наделять представителей общественности «процессуальной компетенцией в уголовном досудебном производстве» необходимости нет. Уже наделены. Только называются такие процессуальные лица не «общественными обвинителями», а представителями потерпевшего.
Сказанное основано на анализе следующих норм.
Частью 1 статьи 45 УПК РФ в редакции Федерального закона от 28.12.2013 № 432-ФЗ определена возможность быть представителем потерпевшего в досудебной стадии любого лица, о допуске которого ходатайствует потерпевший. Согласно части 3 статьи 45 УПК РФ представители потерпевшего имеют те же процессуальные права, что и представляемые ими лица. В соответствии со статьей 42 УПК РФ потерпевший вправе представлять доказательства, заявлять ходатайства, приносить жалобы на решения и действия следователя, дознавателя.Более того, до принятия уголовно-процессуального закона в указанной редакции и Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно высказывался в пользу возможности представлять интересы потерпевшего иными, кроме адвоката, лицами (определения Конституционного Суда РФ от 05.12.2003 № 446-О, от 05.12.2003 № 447-О, от 05.02.2004 № 25-О).
Даны разъяснения по этому вопросу и постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 июня 2010 г. №17 «О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве» (ред. постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.02.2012 № 3). В пункте 7 сказано, что по смыслу части 1 статьи 45 УПК РФ, представителями потерпевшего могут выступать не только адвокаты, но и иные лица, способные, по мнению этих участников судопроизводства, оказать им квалифицированную юридическую помощь. Полномочия таких лиц подтверждаются доверенностью, оформленной надлежащим образом, либо заявлением потерпевшего в судебном заседании.
При этом, следует исходить из того, что правовой статус лица, как потерпевшего, устанавливается исходя из фактического его положения, и лишь процессуально оформляется постановлением следователя, дознавателя, но не формируется им (п.3 указанного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации).
В соответствии с частью 1.2. статьи 144 УПК РФ (введена Федеральным законом от 04.03.2013 № 23-ФЗ), полученные в ходе проверки сообщения о преступлении сведения, могут быть использованы в качестве доказательств, при условии соблюдения положений статей УПК РФ – статьи 75 (допустимость доказательств) и статьи 89 (использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности).
Соответствует закону следующий возможный образ действий с участием такого представителя: потерпевший от преступления приходит в общественную организацию и просит члена этой организации – «высококвалифицированного юриста с большим опытом практической и научной работы», безвозмездно оказать ему помощь, получает согласие, оформляет нотариальную доверенность на представление его интересов в правоохранительных органах таким юристом.
Затем представитель помогает составить потерпевшему заявление о преступлении. Об известных ему фактических обстоятельствах преступления скажет потерпевший. Задача юриста – дать правильную правовую оценку предложенным обстоятельствам, выявить возможность получения новых фактических данных, подтверждающих сказанное потерпевшим.
В заявлении о преступлении можно от имени потерпевшего изложить и ходатайство о проведении судебной экспертизы, отобрании объяснения определенных лиц, образцов для сравнительного исследования, истребовании документов и предметов, об изъятии их в порядке, установленном УПК РФ, о назначении судебной экспертизы, об осмотре места происшествия, документов, предметов, трупов, освидетельствовании и совершении других действий, возможных в стадии проверки заявления о преступлении. Все эти полномочия лиц, которые могут возбудить уголовное дело, предусмотрены частью 1 статьи 144 УПК РФ в ред. Федерального закона от 04.03.2013 № 23-ФЗ.
Орган, правомочный возбудить уголовное дело, начнет проверку заявления в порядке статьи 144 УПК РФ, в ходе которой должен рассмотреть указанные ходатайства о сборе доказательств, подготовленные с помощью представителя потерпевшего.
Не вижу нарушения закона и в том, что такой представитель потерпевшего самостоятельно, от своего имени, с приложением доверенности, одновременно с обращением потерпевшего с заявлением о преступлении, обратится с ходатайством о реализации таких действий и решений к органу, правомочному возбудить уголовное дело.
Однако здесь есть другие вопросы, не затронутые в статье, но представляющие интерес для теории и практики. В частности, потерпевший (а значит и его представитель), о чем уже сказано, вправе представлять доказательства. В том числе в стадии разрешения заявления потерпевшего о совершении преступления. Однако механизм сбора данных, которые они могут представлять правоохранителям, полномочным возбудить уголовное дело, в законе не прописан.
Такой механизм есть у адвокатов, которые также вправе представлять интересы потерпевших (полномочия прокуроров, которые, по мнению автора статьи, якобы фактически выполняются представителями общественных организаций, здесь не причем, поскольку прокурор не вправе проводить доследственную проверку по заявлению о преступлении, о чем скажу далее).
Согласно статье 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», адвокат вправе:
«1) собирать сведения, необходимые для оказания юридической помощи, в том числе запрашивать справки, характеристики и иные документы от органов государственной власти, органов местного самоуправления, а также общественных объединений и иных организаций. Указанные органы и организации в порядке, установленном законодательством, обязаны выдать адвокату запрошенные им документы или их заверенные копии не позднее чем в месячный срок со дня получения запроса адвоката;
(см. текст в предыдущей редакции)
2) опрашивать с их согласия лиц, предположительно владеющих информацией, относящейся к делу, по которому адвокат оказывает юридическую помощь;
3) собирать и представлять предметы и документы, которые могут быть признаны вещественными и иными доказательствами, в порядке, установленном законодательством Российской Федерации;
4) привлекать на договорной основе специалистов для разъяснения вопросов, связанных с оказанием юридической помощи».Надо ли подобный механизм создавать для членов общественных организаций, представляющих права потерпевшего? Думается, что да, нужно. Представитель потерпевшего не может иметь меньше прав, если он не является адвокатом, а представляет общественную организацию.
Однако считаю ошибочным предложение автора дать право представителю потерпевшего, или, как указано в статье — «общественному обвинителю», оперировать некими «экспертными заключениями» в стадии подготовки и подачи заявления потерпевшего о преступлении. Не понятно, почему таким правом надо наделять представителя общественной организации, если им не обладают ни прокурор, ни адвокат?
Последний, о чем уже сказано, вправе привлекать на договорной основе специалистов для разъяснения вопросов, связанных с оказанием юридической помощи. «Экспертным заключением» мнение такого специалиста в уголовно-процессуальном смысле быть не может.
Правом назначения судебных экспертиз с получением экспертных заключений в стадии проверки заявления о преступлении по закону обладают лишь дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа (часть 1 статьи 144 УПК РФ). Следует также заметить, что законодатель признает уязвимыми с точки зрения достоверности даже результаты экспертизы, проведенной в этой стадии по назначению надлежащих процессуальных лиц. В части 1.2. статьи 144 УПК РФ, указано, что если после возбуждения уголовного дела стороной защиты или потерпевшим будет заявлено ходатайство о производстве дополнительной либо повторной судебной экспертизы, то такое ходатайство подлежит удовлетворению.
Однако я бы не стал обольщаться тем, что собранные и представленные таким образом представителем потерпевшего данные, приложенные к заявлению потерпевшего о преступлении, даже имея все основания быть допустимыми, будут для правоохранителей поводами, «подкрепленными достаточными основаниями для возбуждения уголовного дела». Повод-то для доследственной проверки будет, а в отношении достаточности оснований на практике возникает большой вопрос. В виду неистребимых сомнений правоохранителей в достоверности таких данных.
Дело в том, что потерпевший, представитель потерпевшего, равно как и защитник-адвокат обвиняемого или подозреваемого, являются заведомо для правоохранителей заинтересованными в исходе дела сторонами (таковыми они являются и на самом деле). Поэтому лица, правомочные возбудить уголовное дело, как показывает практика, все равно будут повторно опрашивать уже опрошенных лиц, назначать экспертизу, не доверяя данным, полученным с помощью представителя потерпевшего, обратившегося к помощи специалиста. Даже, если они будут допустимыми.
А если и возбудят уголовное дело, то достаточные основания получат, ссылаясь на результаты своих процессуальных действий, а не переданных представителем потерпевшего. Обусловлено это тем, что необоснованное и незаконное возбуждение уголовного дела – серьезное служебное упущение, за которое могут и уволить. Поэтому допустимости мало, проверка должна показать достоверность полученных от заинтересованной стороны данных.
Сказанное не опровергает правильность идеи о наделении всех представителей потерпевшего теми же правами по собиранию данных в стадии подготовки заявления о возбуждении уголовного дела, что имеют адвокаты. И правоохранители ошибаются в оценке полученной ими информации. И делают это нередко. Наличие данных представителя потерпевшего, полученных из других источников, поможет в обжаловании тех или иных решений правоохранителей в стадии возбуждения уголовного дела.
Выводы.
- Не следует наделять представителей потерпевших, являющихся представителями общественных организаций, «процессуальной компетенцией». Они таковой законом уже наделены.
- Представителей потерпевших, не являющихся адвокатами, следует наделить в УПК РФ теми же правами по сбору данных в доследственной стадии, в том числе при оказании помощи потерпевшему в написании заявления о преступлении, что имеют адвокаты.
Возникает ряд вопросов и к другим аргументам, которые использовал кандидат юридических наук. В том числе при ссылке на ненадлежащее осуществление якобы имеющихся полномочий у прокуроров возбуждать уголовное дело и проводить доследственные проверки, в связи с чем и нужно, по мнению М.С. Трошиной, наделять общественных обвинителей «процессуальной компетенцией».
В частности, вызывает недоумение утверждение автора об имеющемся праве прокурора возбуждать уголовные дела. В публикации необоснованно сделана ссылка на статьи 10, 21, 27 и 29 Федерального закона от 17 января 1992 года № 2201-1 (в ред. от 23 июля 2013 г.) «О прокуратуре Российской Федерации», якобы представляющие прокурорам такое право.
Это не соответствует действительности, поскольку в указанном законе такого положения нет. Давно прокурор лишен права возбуждать уголовные дела и в соответствии с УПК РФ. Более того, законодательное лишение прокурора такого права является давней «болью» правоохранителей, что следует из Интервью Генерального прокурора Российской Федерации Юрия Чайки газете «Коммерсант». Странно, что правовед, рассуждающий о недостатках в работе органов прокуратуры, об этом не знает…
Кстати говоря, отсутствие у прокуроров права возбуждать уголовные дела, уже ряд лет вызывает озабоченность многих юристов-практиков, поскольку одним из негативных последствий лишения их такого права является монополия следственных органов в этом вопросе. Монополия где-либо, как известно, никогда не приводит к добру, чревата увеличением коррупционной составляющей работы следственной власти, а также злоупотребления должностными полномочиями её представителей. Иллюстрирует сказанное, например, уже затронутая автором этих строк противоправная практика Следственного комитета РФ в производстве экспертиз по уголовным делам (журнал «Законодательство и экономика» № 6 (362) за 2014, статья О.В.Назарова «Судебно-экспертная деятельность не должна подчиняться следственным органам»).
Разрушить монополию и способствовать законности в деятельности следственных органов, как представляется, могло хотя бы возвращение прокурору право возбуждать и расследовать уголовные дела в отношении следственных работников и прокуроров.
Безосновательной является ссылка в статье и на постановление Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 года № 4 «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге» (с изменениями от 10 февраля 2000 г.). Указанный документ утратил силу на территории Российской Федерации в связи с изданием Постановления Пленума Верховного Суда РФ от… 16 октября 2009 года № 19.
В настоящее время необоснованный отказ в возбуждении уголовного дела квалифицируется не как «протекционизм», на что указано в статье в связи с упомянутым постановлением Пленума Верховного Суда СССР, а как «укрытие преступления от учета» (п. 2.9. Положения о едином порядке регистрации уголовных дел и учета преступлений, являющегося Приложением №2 к Приказу Генеральной прокуратуры Российской Федерации, МВД России, МЧС России, Минюста России, ФСБ России, Минэкономразвития России, ФСКН России от 29 декабря 2005 г. № 39/1070/1021/253/780/353/399).
Претендуя на злободневность своей статьи, автор сослался и на недействующее постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 июня 2008 года №12 «О применении судами норм Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции». Этот документ утратил силу в связи с принятием Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 июня 2012 года № 13. Неправомерно сослался автор и на статью 371 ГПК РФ, располагавшуюся в Главе 40 ГПК РФ «Производство в суде кассационной инстанции», утратившую силу с 1 января 2012 года (Федеральный закон от 09.12.2010 №353-ФЗ).
Если публикация — исторический экскурс, то об этом так и надо было сказать, а не апеллировать к несуществующим актам, предлагая при этом изменить действующие нормы. Только приведенные данные, изложенные в статье С.М.Трошиной, безусловно, существенно умаляют (если не уничтожают) научно-практическое значение публикации.
Дальнейший анализ статьи показывает несостоятельность и других её аргументов.
Автором безосновательно утверждается, будто «прокурорскими органами ошибочно толкуется пункт 4.13 Инструкции о рассмотрении обращений и приема граждан в системе прокуратуры РФ, где оговаривается, что вынесенное решение по гражданскому делу является обстоятельством, не подлежащим доказыванию». Вопреки этому утверждению, в пункте 4.13. Инструкции о порядке рассмотрения обращений и приема граждан в органах прокуратуры Российской Федерации, утвержденной приказом Генерального прокурора РФ от 30 января 2013 года №45, нет указания на то, что «вынесенное решение по гражданскому делу является обстоятельством, не подлежащим доказыванию».Фактически п. 4.13. этой Инструкции имеет другое содержание:
«4.13. Заявление гражданина о прекращении рассмотрения его обращения дает право проверяющему его заявление должностному лицу органа прокуратуры прекратить дальнейшую проверку, если в полученных материалах нет сведений о наличии нарушений закона, требующих принятия мер прокурорского реагирования. Решение о прекращении (продолжении) проверки принимают: в Генеральной прокуратуре Российской Федерации — Генеральный прокурор Российской Федерации, его заместитель, начальник главного управления (управления); в Главной военной прокуратуре — заместитель Генерального прокурора Российской Федерации — Главный военный прокурор, его заместитель, начальник управления; в прокуратурах субъектов Российской Федерации — прокурор и его заместитель, начальник управления (отдела); в нижестоящих прокуратурах — прокурор и его заместитель на основании рапорта исполнителя, который уведомляет об этом заявителя».Не подтверждает сказанное автором и содержание других пунктов Инструкции. В этой связи утверждение в публикации о том, будто «правоохранительные органы применяют нормы, не подлежащие применению при рассмотрении сообщений о преступлении», не соответствует фактическим обстоятельствам.
Ошибочно автором сказано и о том, что «… прокурорским органам следует иметь в виду: факт постановления решения суда по гражданскому делу не может быть доказательством наличия или отсутствия состава преступления в действиях одной из сторон гражданского судопроизводства, поскольку в гражданском процессе суд лишь принимает те или иные доказательства, представленные сторонами гражданского процесса в подтверждение обстоятельств, на которые они ссылаются.
Поэтому представить в гражданский процесс потерпевшей стороной доказательства, подтверждающие совершение ответчиком преступления, не представляется возможным, поскольку выемку таких документов могут произвести только органы, уполномоченные на проведение судебного производства (ст.183 УПК РФ)».
Автором не учтено, что вопросы преюдиции давно решены законом. В частности, согласно ст. 90 УПК РФ в редакции Федерального закона от 29.12.2009 № 383-ФЗ, обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором либо иным вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки. В этой связи судебное решение по гражданскому делу вполне может и должно быть значимым доказательством по уголовному делу. В том числе при решении вопроса об отсутствии в действиях состава преступления.
Если какая-либо из сторон в гражданском процессе посчитает, что противная сторона совершила путем использования заведомо подложных документов преступление в связи с гражданскими правоотношениями, то давно общеизвестны основанные на законе и подзаконных актах выходы из ситуации.
В частности, этой стороне следует обратиться с сообщением о преступлении в органы, правомочные возбудить уголовное дело. Одновременно надо заявить в гражданском процессе о подложности документа (ст. 186 ГПК РФ), а также ходатайствовать об отложении рассмотрения судом гражданского дела до принятия процессуального решения по сообщению о преступлении.
Суд объективно заинтересован в отложении, поскольку в соответствии со ст. 392 ГПК РФ основаниями для пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений, являются преступления сторон, совершенные при рассмотрении и разрешении данного дела и установленные вступившим в законную силу приговором суда.
Очевидно, что при основательности доводов заявления о преступлении, адресованном в правоохранительные органы, суд в гражданском процессе не только приобщит копию такого заявления к материалам уголовного дела, но и отложит рассмотрение гражданского дела до принятия процессуального решения по сообщению о преступлении (ст. 169 ГПК РФ).
Чтобы не подвергать опасности пересмотра своё решение в дальнейшем. В ходе проверки правоохранителями заявления о преступлении и может осуществиться выемка документа, о которой сказано в статье.
Имеется другой законный вариант поведения. Можно заявить в суде о подложности документа, указав при этом на признаки преступления, одновременно с этим ходатайствовать об отложении дела и направлении выписки из протокола судебного заседания в орган, правомочный возбудить уголовно дело.
Устное заявление о преступлении должно быть занесено в протокол судебного заседания, заверенная выписка из протокола должна быть направлена судьей органу, правомочному возбудить уголовное дело (п.п. 7, 22 Типового положения о едином порядке организации приема, регистрации и проверки сообщений о преступлениях, являющегося Приложением № 1 к Приказу Генеральной прокуратуры Российской Федерации, МВД России, МЧС России, Минюста России, ФСБ России, Минэкономразвития России, ФСКН России от 29 декабря 2005 г. № 39/1070/1021/253/780/353/399).
Если о подложности документа стало известно до подачи в суд искового заявления, логичным будет первоначальное обращение с заявлением о совершении преступления в орган, полномочный возбудить уголовное дело. И только по итогам проведенного там расследования, а также после вынесения приговора, если не представится возможность заявления гражданского иска в уголовном деле, можно будет заявить его самостоятельно.
Таким образом, как прокурорским органам, так и кому бы то ни было еще, нет нужды иметь в виду предлагаемое автором публикации видение ситуации. Законом и подзаконным актом давно и понятно приведенные вопросы урегулированы, никаких «подводных» камней здесь нет, потерпевшему и его представителю надо лишь правильно избрать тактику защиты своих интересов и следовать действующим нормам. Никакое противоправное бездействие прокурора при этом «фактически» не восполняется.
***
Теперь о роли прокурора в проверке заявлений о совершении преступления, также неправильно понимаемой М.С. Трошиной.
Автор публикации исходит и того, что прокурор наделен таким правом в соответствии с пунктами 26 указанного Типового положения о едином порядке организации приема, регистрации и проверки сообщений о преступлениях, являющегося Приложением № 1 к Приказу Генеральной прокуратуры Российской Федерации, МВД России, МЧС России, Минюста России, ФСБ России, Минэкономразвития России, ФСКН России от 29 декабря 2005 г. № 39/1070/1021/253/780/353/399 (в редакции от 18.01.2013 г.).
Опубликован этот документ, как действующий, в электронной правовой системе «Консультант» по адресу.
В соответствии с п. 26 Типового положения, должностными лицами, правомочными осуществлять проверку принятых сообщений о преступлениях, являются дознаватель, следователь и прокурор. Упоминание прокурора в указанном контексте было основано на части 1 статьи 144 УПК РФ в редакции Федерального закона от 04.07.2003 № 92-ФЗ, которая была изложена следующим образом: «Дознаватель, орган дознания, следователь и прокурор обязаны принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении и в пределах компетенции, установленной настоящим Кодексом, принять по нему решение в срок не позднее 3 суток со дня поступления указанного сообщения».
Однако уже Федеральным законом от 05.06.2007 № 89-ФЗ слова «и прокурор» были исключены из ч.1 ст.144 УПК РФ. Более в УПК РФ они не возвращались.
Действующая часть 1 статьи 144 УПК РФ в редакции Федерального закона от 04.03.2013 № 23-ФЗ прокурора уже не упоминает, имеет следующее содержание: «Дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа обязаны принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении и в пределах компетенции, установленной настоящим Кодексом, принять по нему решение в срок не позднее 3 суток со дня поступления указанного сообщения.
При проверке сообщения о преступлении дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа вправе получать объяснения, образцы для сравнительного исследования, истребовать документы и предметы, изымать их в порядке, установленном настоящим Кодексом, назначать судебную экспертизу, принимать участие в ее производстве и получать заключение эксперта в разумный срок, производить осмотр места происшествия, документов, предметов, трупов, освидетельствование, требовать производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов, привлекать к участию в этих действиях специалистов, давать органу дознания обязательное для исполнения письменное поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий».
Согласно статье 4 Федерального закона РФ от 18 декабря 2001 года № 177-ФЗ «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (редакция от 24.07.2007 г.), действующие на территории Российской Федерации федеральные законы и иные нормативные правовые акты, связанные с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, подлежат приведению в соответствие с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации.
Впредь до приведения в соответствие с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации указанные федеральные законы и иные нормативные правовые акты применяются в части, не противоречащей Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. Таким образом, норма ведомственного акта относительно проверки «и прокурором», изложенная в пункте 26 указанного Типового положения о едином порядке организации приема, регистрации и проверки сообщений о преступлениях (даже если кто и считает её действующей в этой части), применяться не должна, поскольку противоречит УПК РФ.
Подтверждается отсутствие у прокурора такого правомочия и приказом Генерального прокурора РФ от 27 декабря 2007 г. № 212 «О порядке учета и рассмотрения в органах прокуратуры Российской Федерации сообщений о преступлениях». Как указано в этом приказе, «в целях обеспечения конституционных прав граждан и в связи с принятием Федерального закона от 05.06.2007 № 87-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации», руководствуясь п. 1 ст. 17 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», приказываю:
…1.2. …исходить из того, что прокуроры не вправе разрешать сообщения о преступлениях.
Поступающие в органы прокуратуры подобные сообщения по почте или иными средствами связи незамедлительно фиксировать в Книге учета сообщений о преступлениях согласно прилагаемому образцу, а сами сообщения безотлагательно передавать в орган, уполномоченный рассматривать их в соответствии со ст. 144, 151 УПК РФ.Таким образом, в виду отсутствия у прокурора права проверять сообщения о преступлениях и возбуждать уголовные дела, не соответствует закону утверждение автора статьи о том, будто «прокуратура не только вправе отменить незаконно вынесенное органами МВД России постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, но и собрать недостающие доказательства стороны обвинения». Автором публикации не учтено и то, что согласно статье 37 УПК РФ прокурор не собирает доказательства, а только дает письменные указания о направлении расследования, производстве процессуальных действий.
Без учета указанных законодательных реалий автор публикации поучает прокурорские органы и следующим образом: «прокурорским органам следует иметь в виду, что в случае наличия сообщения о совершенном преступлении истребование документов, которые могут быть расценены впоследствии в обвинительном приговоре суда как доказательства, обязательно для прокурорских органов, поскольку они являются стороной обвинения».
При указанных обстоятельствах, оставленных без внимания автором статьи, нет оснований и для констатации фактического выполнения функций прокурорских органов общественными организациями, занимающимися сбором доказательств на стадии проверки заявления о преступлении. Прокурор таким правом не обладает.
Как представитель адвокатуры и я часто недоволен действиями и решениями прокуратуры. Однако облыжные обвинения в адрес правоохранителей полагаю недопустимыми. Тем более со стороны преподавателей, занимающихся обучением будущих специалистов-юристов в государственных вузах.
Не достоверно в статье изложены и данные о подследственности (ст.151 УПК РФ), в связи с которой автор утверждает о необходимости соединения уголовных дел при обстоятельствах, признанных им значимыми.
В публикации утверждается, что уголовные дела о преступлениях, квалифицируемых по статьям 30 и 159, а также 140, 170, 292, 210 УК РФ, отнесены статьей 151 УПК РФ к разным ведомствам: органам МВД России (п.3 ч.2) и Следственному комитету России (подп. «а» п.1 ч.2). Поскольку статья М.С. Трошиной опубликована в №6 журнала, очевидно, что доводы автора в этой части могли опираться только на изменения, внесенные в указанную норму Федеральным законом от 28.12.2013 № 380-ФЗ. Последующие изменения, внесенные в статью 151 УПК РФ Федеральными законами от 05.05.2014 №128-ФЗ, от 04.06.2014 №142-ФЗ, от 28.06.2014 №179-ФЗ, от 21.07.2014 № 218-ФЗ, от 21.07.2014 № 258-ФЗ, в статье по понятным причинам фигурировать не могли.
Заглянул в УПК РФ и увидел, что в подп. «а» п.1 ч.2 ст.151 УПК РФ в редакции от 28.12.2013 № 380-ФЗ, нет указания на преступления, предусмотренные ст.ст.159, 170 УК РФ, в п.3 ч.2 ст.151 УПК РФ в той же редакции нет указания на преступления, предусмотренные статьями 30 и 159, а также ст.ст. 140, 170, 292 УК РФ.
Вопреки утверждению автора, в статье 9 Федерального закона 2 мая 2006 года № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» (в ред. Федеральных законов от 29.06.2010 № 126-ФЗ, от 27.07.2010 № 227-ФЗ, от 07.05.2013 № 80-ФЗ, от 02.07.2013 № 182-ФЗ, с изм., внесенными Постановлением Конституционного Суда РФ от 18.07.2012 № 19-П), нет указания на то, что «уполномоченный орган, принявший в соответствии со своей компетенцией сообщение о преступлении, обязан рассмотреть его по существу, а при необходимости провести проверку сведений, изложенных в заявлении, с выездом на место».
Фактически статья 9 этого закона, которая называется «Обязательность принятия обращения к рассмотрению», имеет следующее содержание:
1. Обращение, поступившее в государственный орган, орган местного самоуправления или должностному лицу в соответствии с их компетенцией, подлежит обязательному рассмотрению.
2. В случае необходимости рассматривающие обращение государственный орган, орган местного самоуправления или должностное лицо может обеспечить его рассмотрение с выездом на место».
Автор статьи не учел, что указанный закон согласно части 2 его статьи 1, которая называется «Сфера применения настоящего Федерального закона», не распространяется на обращения граждан, которые подлежат рассмотрению в порядке, установленном иными федеральными законами. Работа с сообщением о совершенном или готовящемся преступлении регламентирована главами 19 и 20 УПК РФ, следовательно, упомянутым законом не регулируется.
Вопреки мнению автора статьи, нет указания на то, что «уполномоченный орган, принявший в соответствии со своей компетенцией сообщение о преступлении, обязан рассмотреть его по существу, а при необходимости провести проверку сведений, изложенных в заявлении, с выездом на место», и в пунктах 4.2 и 4.3 упомянутой Инструкции о порядке рассмотрения обращений и приема граждан в органах прокуратуры Российской Федерации.
Фактически эти нормы имеют другое содержание:
«4.2. Поступившие в органы прокуратуры обращения, в том числе по поводу решений нижестоящих прокуроров, разрешаются с изучением копий судебных решений, материалов прокурорских проверок и иных материалов. При необходимости обращения могут быть разрешены с изучением уголовных, гражданских, арбитражных и административных дел, истребованием нормативных документов, получением объяснений от граждан, а также должностных и иных лиц, действия которых обжалуются.
Для оперативности истребования дел и проверочных материалов используются технические средства информации и связи.
4.3. Обращения, содержащие сведения о систематическом ущемлении прав и свобод граждан, многочисленных или грубых нарушениях закона, не получивших должной оценки правоохранительных органов и нижестоящих прокуроров, а также обращения по наиболее актуальным (резонансным) вопросам проверяются, как правило, с выездом на место либо за результатами проверок таких обращений устанавливается контроль».Сообщение о преступлении, о чем уже сказано, прокурор проверять не вправе. Речь в этих нормах идет о других обращениях.
Не соответствует фактическим обстоятельствам и основанное на «буквальном толковании» автором правовых норм его утверждение о том, что запрет направления обращения на рассмотрение в государственный орган, орган местного самоуправления, организацию или должностному лицу, чьи решение или действие (бездействие) обжалуются, «не распространяется на правоохранительные органы, действия которых обжалуются».
Действующие законодательные нормы оснований для такого «буквального» толкования, или какого-либо еще, не дают.
Согласно части 5 статьи 10 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», запрещается пересылка жалобы в орган или должностному лицу, решения либо действия которых обжалуются. Аналогичная норма содержится и в статье 8 упомянутого автором Федерального закона «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации». Никаких исключений для жалоб на правоохранителей законодательство, как это видно, не содержит.
***
Особо хотелось бы остановиться на затронутой автором проблеме разрешения заявлений потерпевших о совершенных преступлениях самими следователями, прокурорами и судьями, принимающими те или иные процессуальные решения.
Согласно пункту 2.4. действующей Инструкции о порядке рассмотрения обращений и приема граждан в системе прокуратуры Российской Федерации, «обращения, в которых заявители выражают несогласие с принятыми решениями и в связи с этим ставят вопрос о привлечении судей, прокуроров, следователей и дознавателей к ответственности, высказывая предположение о возможном совершении ими должностного преступления, при отсутствии в них конкретных данных о признаках преступления, не требуют проверки в порядке, предусмотренном ст. 144 и 145 УПК РФ».
Автором статьи отмечено, что у заявителя «обычно отсутствуют конкретные данные о признаках преступления, совершенного должностным лицом правоохранительного органа». Полагаю, что следовало бы сказать иначе – заявитель, в силу того, что не является юристом, обладающим необходимым опытом, может не видеть возможность получения конкретных данных о признаках преступления.
Кроме того, в силу отсутствия юридического образования и опыта, не может их правильно изложить. Поэтому, если говорить о роли квалифицированных юристов-общественников, которых предлагается наделить «процессуальной компетентностью» для защиты интересов потерпевшего, то в данном случае речь надо вести о наделении их правом собирания данных для составления обоснованного заявления о совершении преступления правоохранителем.
Что имеется у адвокатов, представляющих интересы потерпевших. Конечно, в силу особенности субъектов преступлений, получение данных затруднено, но возможность такая все-таки имеется.
В этой связи уместен пример из адвокатской практики.
Потерпевшему поступило на смартфон SMS-сообщение, согласно которому его пластиковая карточка Сбербанка заблокирована. Для получения информации предлагался номер телефона. При звонке туда абонент представился потерпевшему работником «службы безопасности» Сбербанка, подтвердил информацию о блокировке карты, запросил ее номер.
В ходе разговора потерпевший по наитию разговор прекратил, номер карты сказал не полностью. После этого перезвонил по действительному телефону службы помощи Сбербанка, где получил информацию, что карточка не заблокирована. Налицо покушение на мошенничество (ст.159 УК РФ).
Гражданин обратился к адвокату, который не только составил протокол опроса потерпевшего с его согласия, но и осмотрел его смартфон. Оказалось, что SMS-сообщение сохранено в памяти устройства, оно было сфотографировано адвокатом. При осмотре приложений было установлено, что там имеется программа по автоматической записи телефонных разговоров (сын поставил потерпевшему по его просьбе). Разговор со злоумышленником был записан в памяти устройства.
Адвокат распечатал содержание разговора, снял копию записи на электронный носитель для составления мотивированного заявления о совершенном преступлении в орган, правомочный возбудить уголовное дело, а также для обеспечения назначения экспертизы идентификации голоса в случае появления подозреваемого. По SMS-сообщению банка по состоянию на дату разговора на карточке находилось свыше трех тысяч долларов США. Это сообщение также было сфотографировано.
Поскольку потерпевший – пенсионер (сфотографировано пенсионное удостоверение, получена справка о размере пенсии), в действиях неизвестного усматривались достаточные данные, указывающие на признаки покушения на квалифицированное мошенничество.
Мотивированное и обоснованное заявление о совершении преступления от имени потерпевшего было составлено адвокатом и направлено органу, полномочному возбудить уголовное дело. К заявлению были приложены указанные документы, а также электронный носитель с записью телефонного разговора.
Кроме того, в заявлении содержалось детальное ходатайство об осуществлении в ходе проверки процессуальных действий по получению от оператора связи всей доступной информации, которая позволит принять законное и обоснованное решение о возбуждении уголовного дела, обеспечить в дальнейшем результативное производство следственных действий с целью отыскания доказательств обвинения.
В течение года пять раз (!) орган дознания, полномочный возбудить уголовное дело, незаконно и необоснованно отказывал в возбуждении уголовного дела по очевидно надуманным мотивам – отсутствия возможности опросить лицо, на имя которого зарегистрирован номер телефона, а также в виду отсутствия реального изъятия денег.
При этом указывалось на невозможность опросить лицо, на которое зарегистрирован номер телефона, с которого поступило сообщение. При этом сообщалось, что такого лица не существует (то есть регистрация произошла по заведомо подложному документу). Тем не менее, основанием для отказа было избрано отсутствие… события преступления.
Понятно, что лопнуло терпение, адвокатом-представителем потерпевшего от имени доверителя было составлено заявление о совершении должностными лицами, укрывшими покушение на квалифицированное мошенничество от учета путем многократного вынесения незаконных и необоснованных постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, преступления, предусмотренного статьей 285 УК РФ.
Наличие личной заинтересованности в заявлении было усмотрено в очевидном нежелании процессуальных лиц поставить на учет преступление, совершенное в условиях неочевидности (это ухудшит статистические показатели органа). В подтверждение такой заинтересованности к заявлению была приобщена распечатка публикации в СМИ, где признавались существующими такого рода озабоченности органов МВД России (причем, для тех, кто знаком с практикой правоохранителей, их заинтересованность в такого рода манипуляциях статистическими показателями, общеизвестна и не требует специального доказывания).
В заявлении также указано, что укрытием от учета указанного корыстного преступления существенно нарушены законные интересы потерпевшего, а также охраняемые законом интересы общества и государства. Существенность нарушения интересов потерпевшего обусловлена тем, что правоохранительные органы не приняли должных мер к установлению и привлечению к уголовной ответственности лица, совершившего преступные действия в отношении его имущества.
Кроме того, поскольку корыстные преступные действия не пресечены, они могут быть продолжены в отношении неопределенно большого количества граждан. Существование такой возможности также существенно нарушает охраняемые законом интересы общества и государства.
Общий документ с заявлением о преступлении правоохранителей и жалоба прокурору на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, был разослан в полномочные органы всех уровней. Это сработало. Через некоторое время посыпались телефонные звонки от надзирающего прокурора, лиц, отказывавших в возбуждении уголовного дела, а также от следователя, возбудившего уголовное дело по ст.30 и части 2 статьи 159 УК РФ.
Цель была достигнута. Сам потерпевший, без представителя, будь то адвокат или другое сведущее лицо, достичь бы ее не смог. Да, дело в отношении злоумышленников в погонах не возбудили. Но возбудили в отношении мошенника. Хотя бы так. Пусть у прокуроров «болит голова» о неотвратимости наказания работников полиции за укрытие преступлений от учета…
***
Таким образом, при правильной постановке вопроса о необходимости наделения представителей общественности, защищающих интересы потерпевших, «процессуальной компетенцией», в том числе при оказании помощи потерпевшему в подготовке заявлений о преступлениях, совершаемых самими правоохранителями, аргументация автора публикации не выдерживает критики.
Вместо того, чтобы ратовать за представление представителям общественности, защищающим права потерпевших, правомочий адвокатов, выступающих в том же качестве, автор приписал прокурорам несуществующие у них права и по существу обвинил их в бездействии. Любой юрист, доказывающий свою правоту, должен, как представляется, использовать не только достоверные, но относимые аргументы, чего в данном случае также не произошло.
Вместо ожидаемой от ученого аналитики, касающейся темы статьи, значительная часть публикации почему-то посвящена вопросам, не связанным с прокурорскими полномочиями. В частности, автором значительное место отдано рассмотрению конкретных случаев отказа в возбуждении уголовного дела, а также анализу гражданского и другого, не связанного с уголовным правом и процессом, законодательства. И это при том, что прокурор не обладает правом отказа в возбуждении уголовного дела, а статья называется – «Меры прокурорского реагирования»…
Создается впечатление, что в ущерб смыслу и направленности статьи, присутствовала озабоченность объемом публикации и желание объять необъятное. Статья изобилует не только неуместными в данном случае примерами из практики отказа в возбуждении уголовного дела, но и обширным цитированием правовых норм без какого-либо их анализа. По принципу – я приведу содержание множества норм, а читатель сам должен домысливать, что там и к чему.
В результате – почти полное отсутствие в публикации достоверных доводов, которые подтверждали бы имеющиеся утверждения, в том числе о праве проведения прокурором доследственной проверки и возбуждения уголовного дела, о фактическом выполнении общественными организациями функций прокурорских органов.
Безосновательной является и тема публикации — «Меры прокурорского реагирования». При действительно существующей проблеме с правами представителя потерпевшего, если он не является адвокатом, а также при отсутствии у прокурора в доследственной стадии указанных прав, тема статьи, безусловно, должна быть другой.
Полагаю, что доводы автора свидетельствуют не о дискредитации правоохранителями российского законодательства, как указано в публикации, а только о необходимости с большим вниманием подходить к таким публикациям в научном, общественно-политическом и производственно-практическом журнале «Законодательство и экономика».
Рейтинг публикации:
«
Уважаемый Олег Вениаминович, спасибо за интересную статью и отличный анализ (handshake)
На мой взгляд, наделение всевозможных «общественных защитников» специальными процессуальными полномочиями, которыми уже наделены представители потерпевшего, явно избыточно и совершенно неоправданно. А уж наблюдать этих
клоунов«крикунов-общественников» во время рассмотрения дела — незабываемое впечатление, расшатывающего уверенность профессиональных защитников и представителей в разумности homo sapiens.Уважаемый Иван Николаевич! Спасибо за отклик. Особо настораживает, что автор такой «публикации», является кандидатом юридических наук, да еще и учит студентов в государственном вузе. Не понимаю.:(
Уважаемый Олег Вениаминович, вероятно С.М.Трошина не бывает ( не бывала) в судебных заседаниях. Посмотрев ее библиографию:
(Локальные выплаты и доплаты, №5 май 2013 г.
Мертвые души двадцать первого века, №2 февраль 2013 г.
Меры прокурорского реагирования, №6 июнь 2014 г.
Недействительность части сделки и неосновательное обогащение, №7 июль 2012 г.
О ведении похозяйственных книг в современных условиях, №4 апрель 2013 г.
Организованная преступность и межевание земель, №10 октябрь 2013 г.
Право доказывания в гражданском процессе, №7 июль 2013 г.
Уголовные составы в административных правоотношениях, №1 январь 2014 г.),
могу сделать вывод, что ученый, стремящийся охватить в своих статьях сразу несколько отраслей права, либо гениаен, либо… сами знаете кто.
Уважаемый Константин Сергеевич, меня лично пугают такие преподаватели. Хотя, может быть я слишком категоричен.
Уважаемый Олег Вениаминович, бояться не надо, так как покинувшие ВУЗы люди учатся заново. Вспомните «Адвоката Дьявола». Г.Г. пользовался тем, что в сортире была тонкая стенка, слушал выкладки присяжных и выигрывал процессы. На юрфаке его этому не учили. Г-жа С.М. Трошина поменяля бы свою точку зрения, окажись в реальной жизни в реальном процессе.
Уважаемый Константин Сергеевич! Бояться не надо, если функционирует юридический факультет завода железобетонных изделий, к примеру. А если это федеральный государственный университет, позиционирующий себя, как один из лучших в стране… Это страшно, как хотите:(
Уважаемый Олег Вениаминович, а Вы когда учились на юрфаке всегда соглашались со мнением преподавателя? А сейчас соглашаетесь со всеми НПА? Здорового психически человека отличает возможность критично подходить кполучаемой информации. Имхо, здоровые останутся таковыми, люди, непригодные к анализу не переменятся. Жизнь расставит все на свои места.
Уважаемый Олег Вениаминович, это «веяние времени»… и в этом есть для некоторых лиц определенный смысл. Спасибо за интересный экскурс, все же творческая у нас работа)))
Что касается автора статьи, похоже содержание ее было скопировано с источника вышедшего гораздо раньше… ну как предположение
Уважаемый Евгений Александрович, подумал поначалу и я об этом. Но уж слишком много несуразицы, неправильного цитирования актов (указывает содержание нормы, которого там никогда не было). Или по памяти писала сейчас, или ранее писал студент и переписала сейчас под своим именем… Да что гадать? Кстати, о студенческой работе я подумал в первую очередь...:(
Уважаемый Олег Вениаминович, полностью согласен с изложенной позицией.
Однако настораживает тенденция по дополнению и так достаточных по своей значимости праовых норм.
Не есть ли это курс на отвлечение от проработки более насущных и не работающих норм права?
Уважаемый Владимир Михайлович, более на безграмотность похоже:(
Уважаемый Олег Вениаминович, как вы всё здорово и понятно разложили «по полочкам»! Приятно читать!
Господа! Спасибо за положительные отклики, но буду признателен и за указание на то, в чем я был не прав. Давайте спорить. Это же интересно!:)
Да вот уважаемый Олег Вениаминович, Вы в данной ситуации как раз то полностью правы, и спорить здесь не зачем. Полностью разделяю Ваше мнение.
Не разумно сравнивать органы прокуратуры с общественными организациями, даже в том представлении, в котором это видит госпожа Трошина.
В своей юридической практике я сталкивался с одним таким представителем из общественной организации, который сам был кандидатом технических наук и УЧИЛСЯ НА ЮР.ФАКЕ на 5 КУРСЕ (в возрасте дядька был и как говорил являлся «специалистом высшей категории» (дословно) в юриспруденции) и представлял интересы обвиняемого в суде по ст. 264. ( я в то время был еще на стороне гос.обвинения, а адвокат был по назначению).
ТАМ такой цирк был, это нечто было. После судебного заседания судья вызвал его к себе и вежливо попросил больше в суде не появляться.
Так вот, я думаю, что подобное и будет происходить, дай процессуальные права общественным организациям.
Уважаемый Сергей Валерьевич, а вот теперь я с Вами не могу согласиться. Мне встречались среди них в суде прекрасные юристы. Прокурор в этом же процессе «мелко плавал». Но статья не об этом, а о качестве преподавательского университетского состава. Оно пугает.
Нет, конечно же я не буду делать свой вывод в отношении ВСЕХ таких общественных представителей, но все равно считаю, что таковых будет большинство.
Уважаемый Олег Вениаминович, если честно, статья Ваша очень обзорная и нуждается в серьезной проработке и изучении. Однако нечто интересное для себя и под себя в плане укрывательства преступлений от учета я уже выписал. Прекрасное дополнение к ст. 125 УПК РФ, которую Вы ранее разбирали. Прекрасный материал, однозначно в копилку знаний вместе с автором!(bow)
Уважаемый Евгений Алексеевич, спасибо. Рад оказаться полезным.:)