Об имуществе организации, исключенной из ЕГРЮЛ

Проблема переполненности единого государственного реестра юридических лиц «брошенными» организациями более чем актуальна. Одним из наиболее эффективных способов ее решения является исключение из реестра юридических лиц недействующих организаций по решению регистрирующего органа. В настоящее время число таких примеров стало весьма существенным.

Такое правовое регулирование направлено на обеспечение достоверности сведений, содержащихся реестре (в том числе о прекращении деятельности юридического лица), доверия к этим сведениям со стороны третьих лиц, предотвращение недобросовестного использования фактически недействующих юридических лиц и тем самым — на обеспечение стабильности гражданского оборота[1].

Помимо решения задачи «вычищения» реестра, риск исключения стимулирует действующие организации к добросовестному исполнению обязанности по сдаче отчетности. В то же время, при наличии самостоятельной ответственности за не сдачу, такая стимуляция представляется несколько излишней.

В соответствии с п. 1 ст. 21.1 Закон о регистрации[2] недействующие юридическое лицо может быть исключено из единого государственного реестра юридических лиц. Недействующим признается лицо, которое в течение последних 12 месяцев не представляло документы отчетности и не осуществляло операций хотя бы по одному банковскому счету. Исключение из реестра осуществляется регистрирующим органом.

Аналогичные правила установлены в ст. 64.2 ГК РФ, применяемой с 01.09.2014 г. Процедура исключения недействующего лица является специальным основанием прекращения юридического лица, не связанным с его ликвидацией[3]. Тем не менее, исключение недействующего юридического лица из ЕГРЮЛ влечет правовые последствия, предусмотренные для ликвидированных юридических лиц[4].

К сожалению, формальность критериев, используемых для квалификации организации как недействующей, в ряде случаев приводит к исключению организаций, осуществляющих специфическую деятельность, а также корпораций, обладающих имуществом и имеющих корпоративные обязанности перед участниками. При стандартной процедуре ликвидации, имущество, оставшиеся после погашения задолженности, подлежит распределению среди участников. В случае же исключения компании из реестра, участники оказываются лишенными возможности получить причитающуюся им долю, даже несмотря на отсутствие у третьих лиц претензий к исключенной организации.

Очевидно, что заложенные в законе критерии не позволяют установить отсутствие деятельности юридического лица с абсолютной точностью. При этом возможно как исключение фактически действующего лица, так и сохранение в реестре лица, годами не осуществляющего никакой деятельности, но формально сдающего «нулевые» отчеты. Исключение из реестра возможно как при наличии имущества, так и в случае его недостаточности для удовлетворения требований кредиторов. И если сохранение лица в реестре может оправдываться наличием у участников намерения начать или возобновить деятельность и является положительным, то исключение фактически действующего лица и для его участников и для кредиторов оказывается отрицательным.

Но, поскольку «чистка» реестра объективно необходима, для защиты интересов участников и иных заинтересованных лиц требуются соответствующие процедуры.

Формально, интересы заинтересованных лиц защищаются самой процедурой исключения. Решение о предстоящем исключении должно быть опубликовано в издании, публикующим данные о государственной регистрации в трехдневный срок. Одновременно публикуются сведения о порядке, сроках и адресе направления возражений против исключения.

Соответствующие заявления могут подаваться самим лицом, его кредиторами и иными заинтересованными лицами.

Заявления могут быть направлены в течение трех месяцев со дня опубликования решения. В случае направления заявлений решение об исключении юридического лица из реестра не принимается и такое лицо может быть ликвидировано в обычном порядке[5]. При отсутствии заявлений регистрирующий орган исключает недействующее юридическое лицо из ЕГРЮЛ путем внесения в него соответствующей записи[6].

В то же время следует учитывать, что наличие публикаций о вынесенных решениях об исключении практически никогда не проверяется ни контрагентами, ни, тем более, участниками корпораций. Информация о статусе контрагента проверяется, как правило, только при заключении договора. При наличии фактической деятельности и проведении общих собраний у акционеров (участников) корпорации также отсутствуют основания предполагать возможность исключения. А в случае небрежного отношения руководителя или при нахождении общества не по месту регистрации, срок на предъявление возражений оказывается пропущенным с большой степенью вероятности.

Поскольку с момента исключения компании из реестра ее правоспособность прекращается, имущество общества оказывается в «подвешенном» состоянии[7].

Вопрос определения прав на имущество лица, исключенного из ЕГРЮЛ, может быть решен как путем восстановления записи в реестре о лице, так и путем передачи имущества лицам, имеющим права требования к обществу. При отсутствии же заинтересованных лиц имущество приобретает признаки бесхозяйного имущества, что означает возможность признания права собственности на недвижимую вещь за муниципальным образованием или городом федерального значения[8], либо возникновение прав у собственника земельного участка, на котором находится движимое имущества, либо у нашедшего вещь лица[9].

Очевидно, что если кто-то действительно имеет права на имущество, то это само общество. Именно исключенное общество продолжает числиться собственником во всех возможных реестрах. Соответственно, наиболее естественным способом защиты права является восстановление правоспособности собственника.

Поскольку специальная процедура восстановления организации в реестре не установлена, восстановление правоспособности возможно посредством признания недействительным ненормативного акта об исключении юридического лица из реестра.

Законом о регистрации предусмотрено, что исключение недействующего юридического лица из ЕГРЮЛ может быть обжаловано кредиторами или иными лицами, чьи права и законные интересы затрагиваются таким исключением. Соответствующее заявление может быть подано в течение года со дня, когда они узнали или должны были узнать о нарушении своих прав[10]. Учитывая приведенные положения, для оценки перспективности оспаривания ненормативного акта участником необходимо учитывать:

• момент, с которого лицо узнало или должно было узнать об исключении организации;
• соблюдение регистрирующим органом необходимой процедуры;
• наличие или отсутствие признаков действующего юридического лица;
• осуществление фактической деятельности.

Необходимо учитывать, что с 22 августа 2014 г. в Закон о регистрации введена процедура обязательного досудебного обжалования решения об исключении[11]. Соответственно, в течение 3 месяцев с момента получения решения или со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своих прав, оно должно подать жалобу на решение инспекции в УФНС[12]. Пропущенный по уважительной причине срок подачи жалобы может быть восстановлен по ходатайству заинтересованного лица.

Но, несмотря на наличие объективной выгоды от восстановления действующего налогоплательщика, вышестоящие регистрирующие органы пока не склонны отменять решения об исключении[13].

К числу лиц, чьи интересы затрагиваются исключением, безусловно, относятся участники корпорации. Вследствие фактического прекращения деятельности корпорации они лишаются прав на имущество, остающееся после удовлетворения требований кредиторов, прав на дивиденды, прав на участие в управлении и др. В то же время, необходимо учитывать, что, несмотря на наличие права на обжалование, даже годичный срок может быть пропущен. В арбитражной практике сформировалась устойчивая позиция, согласно которой считается, что участник корпорации, учитывая требуемую от него степень осмотрительности и заботливости и наличие права на участие в управлении обществом, должен был узнать о нарушении своего права в день проведения общего собрания[14]. Если в установленный срок общее собрание не проводится, данное обстоятельство является сигналом для участника получить необходимую информацию из ЕГРЮЛ в отношении корпорации.

Другое дело, что в «полуспящих» организациях общее собрание может фактически проводиться и при отсутствии организации в реестре. Соответственно, в действительности участник может узнать об исключении организации за пределами годичного срока.

Рассматривая положительно решенный спор об исключении из реестра гаражно-строительного кооператива, Батяев А.А. указывает, что никто из членов кооператива, кроме самого председателя, не знал об исключении кооператива из ЕГРЮЛ. Впервые члены кооператива узнали об исключении кооператива из ЕГРЮЛ в тот момент, когда в отношении их были поданы иски об освобождении самовольно занимаемых земельных участков. При этом регистрирующий орган не смог предоставить суду копии уведомлений об отсылке писем, поскольку данные письма хранятся не более трех лет[15].

По смыслу п. 8 ст. 22 Закона о регистрации, кредиторами юридического лица являются его контрагенты по гражданско-правовым обязательствам, имеющие право требовать от исполнения его обязанности[16]. Соответственно, право на оспаривание ненормативного акта имеет любой контрагент с неисполненным обязательством. Отсутствуют сомнения, что исключение контрагента из реестра делает невозможным исполнение обязательства и напрямую затрагивает права кредитора.

При этом именно наличие неисполненного обязательства свидетельствует об осуществлении фактической деятельности. Но, также необходимо учитывать, что на момент принятия решения об исключении срок исполнения обязательства может и не наступить. В действительности, весьма сложно найти кредитора, который до наступления срока исполнения систематически бы проверял реестр на предмет сведений о своем контрагенте.

Более разумно предположить, что подобные действия будут осуществляться при неисполнении обязанности в срок. Таким образом, существующий годичный срок на оспаривание ненормативного акта фактически позволяет защитить только кредитора с относительно коротким сроком исполнения обязательства.

В случае «обычной» ликвидации срок исполнения юридическим лицом обязательств перед кредиторами считается наступившим с момента принятия решения о ликвидации[17]. При этом сама процедура ликвидации требует уведомления кредиторов. Поскольку при исключении юридического лица из реестра подобный механизм не применяется[18], довольно низкой оказывается как вероятность предъявления возражений по поводу исключения в трехмесячный срок, так и вероятность оспаривания ненормативного акта в течение года.

Необходимо отметить, что на момент принятия решения о предстоящем исключении для некоторых специфических типов кредиторов существующие право требования может и не возникнуть. В частности, при даче организацией поручительства за другое лицо, ответственность поручителя возникнет только при неисполнении обязанности должником. Соответственно, до такого момента у кредитора должника по основному обязательству просто не будет основания требовать даже досрочного исполнения. Полагаем, что применительно к подобным случаям возможность исчисления срока на обжалование с момента предъявления требования и получения информации об исключении лица из реестра оказывается оправданным.

Несоблюдение регистрирующим органом необходимой процедуры исключения является возможным и достаточным основанием для его отмены[19]. К числу таких нарушений относится как принятие решения при наличии поступивших возражений, так и нарушение процедуры уведомления исключаемого общества, порядка публикации. В то же время, необходимо учитывать, что одной из основных причин для исключения организации из реестра является потеря связи. В большинстве случаев исключаются именно организации, фактическое и юридическое место нахождения которых отличаются. Также довольно часто причиной неполучения уведомлений является просроченный договор с почтовым отделением. Соответственно, уведомление организации по юридическому адресу не будет являться нарушением процедуры независимо от фактического неполучения такого уведомления.

Материальным основанием для признания ненормативного акта об исключении юридического лица из реестра недействительным является отсутствие признаков недействующего юридического лица[20]. По смыслу п.2 ст. 21.1 Закона о регистрации для отмены решения необходимо доказать отсутствие хотя бы одного из признаков. Наличие формальных признаков недействующего юридического лица не должно влечь его исключение из реестра юридических лиц в безусловном порядке.

Для такого исключения лицо должно действительно прекратить свою деятельность[21].

Анализ судебной практики показывает, что в большинстве случаев отменяются решения об исключении некоммерческих организаций. Данная тенденция имеет разумное обоснование, следующее из специфики деятельности таких организаций, поскольку в ряде случаев им вообще не требуется открытие счетов[22]. Необходимость учета целей создания организации при установлении факта прекращения деятельности подтверждена Конституционным Судом РФ, отметившим, что «религиозные организации наделены особым публично-правовым статусом и что материальная основа их деятельности производна от целей, ради которых они создаются, признание за ними правосубъектности предоставляет им возможность участвовать как в публично-правовых, так и в частноправовых отношениях»[23].

Конституционным Судом указывается, что использование критериев отсутствия операций по счетам рассчитано на применение в отношении тех участников гражданского оборота, деятельность которых большей частью локализована в области имущественных взаимоотношений и для которых проведение (или непроведение) операций, по общему правилу, может служить определяющим признаком при решении вопроса, является ли организация действующей. Данный признак, однако, не имеет такого же определяющего значения для организаций, которые осуществляют предпринимательскую деятельность лишь постольку, поскольку это служит достижению целей их создания.

В то же время, необходимо учитывать, что указанное постановление принято с учетом положений Закона о свободе совести, устанавливающих невозможность ликвидации религиозной организации без обращения в суд[24]. Таким образом, несмотря на наличие положительной практики оспаривания решений об исключении различных некоммерческим организаций в связи с отсутствием у них необходимости открытия счетов, такое применение не основано буквальном смысле позиции Конституционного суда.

Рассматривая судебную практику по оспариванию решений об исключении из ЕГРЮЛ, можно выделить некоторые критерии, используемые для установления осуществления деятельности:

• Использование имущества членами ГСК для хранения личного автотранспорта;
• Отсутствие необходимости осуществления платежей безналичным путем исходя из особенностей предусмотренной уставом деятельности[25];
• Сохранение прав на земельный участок и его использование для целей сельскохозяйственного производства[26];
• Наличие заключенных договоров и их исполнение[27];
• Активное участие в судебных или административных разбирательствах[28];
• Участие в качестве стороны в исполнительном производстве[29];
• Наличие открытых счетов[30];
• Письменное предупреждение органа об отсутствии возможности нанять бухгалтера[31].

В то же время, в ряде случаев суды отмечают, что наличие данных обстоятельств само по себе не означает ведения деятельности. Рассматривая основания для отказа в удовлетворении заявлений, можно выделить следующие критерии:

• Непредставление договоров с доказательствами их исполнения[32];
• Отсутствие в органе на дату принятия решения информации о выборе земельного участка для строительства, предварительном согласовании места размещения, осуществлении кадастровых работ;
• Заключение договора цессии и правопреемство, осуществленное после исключения из реестра[33].

Завершая рассмотрение судебной практики оспаривания решений регистрирующего органа, необходимо отметить, что вероятность удовлетворения подобных требований может оцениваться как «средняя». Суды, в большей степени, склонны удовлетворять заявления некоммерческих организаций. В то же время, одного факта принадлежности лица к некоммерческим организациям недостаточно. Положительная практика восстановления в ЕГРЮЛ записей о хозяйственных обществах также существует.

Но, при фактической несдачи отчетности и отсутствии движения денежных средств ни один из обосновывающих положительные решения критериев осуществления деятельности сам по себе не может с достаточно высокой степенью вероятности обеспечить положительный результат. Возможность положительного решения в каждом конкретном случае зависит от особенностей хозяйственной деятельности.

Соответственно, осуществление данной деятельности и отсутствие признаков ее прекращения также должны подтверждаться специфическими доказательствами. При этом самостоятельной проблемой является вопрос обоснования пропуска срока и невозможности своевременного предоставления возражений в регистрирующий орган.

Действительной причиной исключения, в любом случае, является халатное отношение руководителя к вопросу сдачи отчетности. Учитывая публикацию сведений о предстоящем исключении на сайте налоговой службы, возможным способом предотвращения процедуры исключения является систематический контроль наличия данной информации со стороны участников.

Как было рассмотрено выше, оспаривание решения об исключении может и не привести к желаемому результату. Более того, пропуск срока или действительное отсутствие деятельности могут быть достаточной причиной для отказа заинтересованного лица от инициации процедуры оспаривания. В любом из таких случаев, возможна ситуация, при которой имущество, ранее принадлежавшее юридическому лицу, оказывается без собственника. Но даже если вопрос восстановления организации отпадает, вопрос прав на имущество приобретает еще большую актуальность.

До 2014 года в законодательстве отсутствовала специальная норма, позволяющая распределить имущество среди лиц, имеющих права по отношению к исключенной организации. Для легализации имущества использовались только такие способы, как незаконное, но эффективное отчуждение «задним числом» и законное, но недостаточно эффективное оспаривание действий регистрирующего органа. В некоторых случаях суды удовлетворяли иски о признании права на имущество за участниками ликвидированных хозяйственных обществ со ссылкой на норму о распределении имущества после ликвидации. Несмотря на очевидную сомнительность возможности такого правоприменения, в ряде случаев такой механизм оказывался единственно действующим.

Другим экзотическим способом признания права за участниками, продолжающими пользоваться имуществом, является признание права на основе приобретательной давности. Также применялись «универсальные» нормы о неосновательном обогащении.

С 1 сентября 2014 года в ст. 64 ГК РФ введен п. 5.2, допускающий временное восстановление юридического лица с целью распределения обнаруженного имущества среди кредиторов и иных лиц, имеющих право на его получение. В качестве причины для его появления указывалось на необходимость «защиты прав и законных интересов кредиторов в ситуации, когда уже после формального окончания процесса ликвидации юридического лица обнаруживается его имущество»[34]. Необходимость также обосновывалась «неоднократными случаями сокрытия имущества ликвидируемыми должниками, а также иными способами ухода от расчетов с кредиторами»[35]. Представляется правильным, что устранение пробела в правовом регулировании вызвано как необходимостью защиты прав кредиторов, так и необходимостью защиты прав добросовестных участников.

Исходя из буквального значения текста нормы, процедура распределения имущества организации, исключенной из ЕГРЮЛ, возможна по различным основаниям. К числу таких оснований, в первую очередь, следует отнести исключение из реестра недействующего лица и признание лица банкротом. Данная первоочередность объясняется тем, что исключение подразумевает неосведомленность заинтересованных лиц, а при банкротстве имущества «по определению» не хватает. Соответственно, стандартная процедура ликвидации подразумевает как удовлетворение требований кредиторов, так и осведомленность участников обо всем имуществе ликвидируемого лица.

Тем не менее, ситуация обнаружения дополнительного имущества также возможна и при обычной ликвидации.

Условием инициации процедуры распределения является обнаружение имущества. Соответственно, суду должны быть представлены доказательства наличия такого имущества. При отсутствии подтверждения требования подлежат отклонению.

Правом на предъявление иска[36] обладает заинтересованное лицо или уполномоченный государственный орган. Заинтересованным считается лицо, обладающее имущественным или иным правом к ликвидированной организации. К числу таких лиц, прежде всего, следует отнести кредиторов организаций и участников корпораций. К числу уполномоченных органов, помимо органов, уполномоченных на распоряжение государственным и муниципальным имуществом, на первый взгляд, было бы разумным отнести структуры, осуществляющие учет прав на имущество. Наличие таких полномочий способствовало бы «вычищению» их реестров и обнаружению бесхозного имущества. В то же время, отсутствие у них самостоятельного интереса и необходимость несения расходов на процедуру распределения вряд ли способствовало бы их активности.

Указание на включение в распределяемое имущество требований ликвидированного лица к третьим лицам, возникших из-за нарушения очередности удовлетворения требований кредиторов, вызывает неоднозначную реакцию. С одной стороны, такая возможность положительна, поскольку создает дополнительную защиту для лица, права которого нарушены. С другой стороны, требования о нарушении очередности вполне могут быть рассмотрены в процессе банкротстве. Введение же еще одной процедуры лишает такой процесс правовой определенности.

Определенную неоднозначность вызывает формулировка о назначении арбитражного управляющего. Какой случай подразумевал законодатель? Любой случай обнаружения имущества или случай нарушения очередности удовлетворения?

Исходя из указания на осуществление процедуры распределения по правилам о ликвидации юридических лиц, фигура арбитражного управляющего для раздела простого имущества не является необходимой. В то же время, его необходимость совершенно очевидна в случае возникновения прав требования из-за нарушения очередности. Ведь именно в этом случае подразумевается недостаточность имущества и необходимость его распределения по правилам пропорциональности и очередности. В то же время, практика идет по пути утверждения арбитражного управляющего и в случае достаточности имущества[37].

Рассматриваемой нормой устанавливается специальный пятилетней срок на подачу заявления. Полагаем, что его «удлиненность» положительна для заинтересованных лиц и не должна приводить к злоупотреблениям. Также разумным представляется и указание на необходимость наличия средств, достаточных для осуществления процедуры.

Наибольшее непонимание вызывает указание на необходимость распределения обнаруженного имущества среди заинтересованных лиц. Все иные процедуры ликвидации в качестве основного способа подразумевают продажу имущества с распределением вырученного. По какой причине законодателю потребовалось указывать на необходимость раздела, не понятно.

Поскольку большая часть имущества допускает долевую собственность, его распределение не должно представлять непреодолимой проблемы. С другой стороны, при таком подходе, вполне вероятно, что в числе долевых сособственников одной вещи окажутся и кредиторы, и участники корпорации. При этом необходимость согласия всех собственников при использовании и распоряжении таким имуществом вряд ли будет способствовать снижению числа нарушений и злоупотреблений.

Пытаясь отгадать замысел законодателя, возможно предположить, что указание на возможность распределения подтверждает необязательность привлечения арбитражного управляющего. Данное предположение обосновывается тем, что необходимость оценки, реализации и распределения имущества потребовало бы участия арбитражного управляющего.

При отсутствии же такой необходимости, распределение возможно, хоть и теоретически, силами самих заинтересованных лиц. В то же время, при наличии личной заинтересованности, вряд ли можно ожидать справедливого распределения.

Несмотря на то, что прошло более года, практика применения данной нормы достаточно немногочисленна. В большинстве дел, содержащих ссылку на п. 5.2. ст. 64 ГК РФ, в действительности заявляются требования о признании прав, истребовании неосновательного обогащения, оспаривании решений налогового органа и признании недействительной регистрационных записей[38]. В контексте нормы п. 5.2. ст. 64 суды отказывают в удовлетворении перечисленных требований, указывая на наличие специальной нормы. На уровне апелляционной и кассационной инстанций автором не было найдено ни одного дела по заявлению о назначении процедуры распределения обнаруженного имущества. Соответствующая практика судов первой инстанции Московского региона представлена тремя завершенными делами.

Отсутствие практики второй и третьей инстанций можно было бы обосновать недостаточным сроком, а также использованием процедуры исключительно в целях легализации имущества брошенных организаций. Логично, что во втором случае довольно редко появлялись бы лица, имеющие интерес к оспариванию решений. Отсутствие же практики на уровне первой инстанции, может свидетельствовать об ожидании появления разъяснений, об инертности участников оборота.

Именно в пользу данного предположения свидетельствует наличие вышеуказанной практики попыток взыскания неосновательного обогащения и признания прав. Сомнительно, что причина заключается исключительно в направленности практики на оспаривание решений регистрирующего органа по причине намерения сохранить недействующие юридические лица.

При такой пассивности, даже без предполагаемого ответа остаются вопросы, заданные А.В. Габовым: «что делать, если имущества недостаточно для удовлетворения требований всех кредиторов?» и «если средств, достаточных для осуществления данной процедуры, и возможности распределения обнаруженного имущества среди заинтересованных лиц нет в наличии?».

Тем не менее, определенные ответы дает даже имеющаяся практика. Примером происходящих изменений является поворот практики взыскания имущества как неосновательного обогащения лиц, владеющих им вследствие исполнения договоров с исключенными из реестра лицами. Если ранее передача имущества до исключения общества из реестра являлось основанием для взыскания неосновательного обогащения[39], то в настоящее время суды все чаще указывают, что законодательством установлен особый порядок истребования остатков денежных средств на расчетном счете ликвидированного юридического лица.

При этом у банка имеются все правовые основания для сбережения спорных денежных средств на банковском счете до вынесения судебного акта, разрешающего вопрос о распределении имущества ликвидированного должника[40]. Толкуя особенности применения законодательства об исполнительном производстве, Верховный суд РФ указывает, что «Исключение организации из ЕГРЮЛ согласно п. 7 ч. 2 ст. 43 Закона об исполнительном производстве влечет за собой прекращение производства.

При наличии у должника нереализованного имущества взыскатель, не получивший исполнения по исполнительному документу, вправе обратиться в суд с заявлением о назначении процедуры распределения обнаруженного имущества среди лиц, имеющих на это право, в соответствии с п. 5.2 ст. 64 ГК РФ.»[41] Приведенные примеры подтверждают то обстоятельство, что норма о распределении имущества является специальной и подлежит применению преимущественно перед нормами о кондикции.

Анализ трех упомянутых решений, вынесенных по искам о распределении, позволяет сделать следующие выводы:

• Предъявляющее требование о распределении лицо должно иметь права требования к исключенному юридическому лицу[42].
• Лицом, заинтересованным в распределении имущества может быть как кредитор, так и участник исключенного общества.

При заявлении требования кредитором, подлежащими доказыванию обстоятельствами являются:

• наличие задолженности;
• наличие имущества;
• непроведение процедуры ликвидации;
• подтверждение наличия средств, достаточных для завершения процедуры распределения;
• соответствие кандидатуры арбитражного управляющего[43].

При заявлении требования участником, подлежащими доказыванию обстоятельствами являются:

• наличие прав на доли (акции);
• наличие имущества;
• установление лиц, имеющих право на распределение между ними имущества;
• наличие средств, достаточных для завершения процедуры распределения [44].

При этом заявляемые требования формулировались сторонами как назначение процедуры ликвидации для распределения обнаруженного имущества среди лиц, имеющих на это право и утверждение арбитражного управляющего.

Завершая рассмотрение проблемы имущества юридических лиц, исключенных из ЕГРЮЛ, необходимо выделить следующее. В настоящее время существует два способа решения, заключающиеся в восстановлении юридического лица и в распределении имущества среди кредиторов и участников. Очевидно, что для участника корпорации выбор того либо иного способа должен обусловливаться, в первую очередь, фактической целью. Если намерение участников заключается в продолжении деятельности, то надлежащим способом защиты права является оспаривание ненормативного акта регистрирующего органа.

Если же деятельность фактически прекратилась, то права участников и кредиторов должны защищаться процедурой распределения выявленного имущества. Иные способы применяться не должны.

Несмотря на однотипность судебной практики, указывающей на привлечение к процедуре распределения имущества арбитражного управляющего, необходимость такого участие не является однозначной. Очевидно, что ответ на данный вопрос будет дан дальнейшей практикой. Также как и ответы на вопросы о последствиях недостаточности имущества для удовлетворения всех требований и о последствиях невозможности распределения имущества[45].

В любом случае, возникновение механизма распределения имущества юридического лица является необходимым противовесом механизма исключения из реестра недействующих лиц и в этом качестве должно оцениваться положительно. Кроме того, данный механизм является универсальным и позволяет восстанавливать нарушенные права в иных случаях. Указанные обстоятельства свидетельствуют о важности данного института и необходимости его совершенствования.