Экспертиза ДТП. Дело по ст. 264 УК РФ в Зазеркалье

В этом деле по ст. 264 УК РФ я участвовал и на предварительном следствии, и в суде. Сначала в качестве специалиста, потом – эксперта. Поэтому у меня есть много о чём рассказать, но я расскажу только про судебную экспертизу ДТП в Зазеркалье. Именно так есть все основания назвать Пермский край.

Главными действующими лицами в моем повествовании будут пермские автоэксперты и их начальница. Поэтому, уважаемые читатели, садитесь удобнее, расслабьтесь, и, главное, не теряйте чувство юмора.

А цитаты в тексте в виде эпиграфов – из «Алисы в Зазеркалье».

Вводная глава, в которой я сразу открываю карты

Ниже я буду рассказывать про совсем другое ДТП и про другие экспертизы ДТП в Зазеркалье, но в этой главе сразу раскрою страшную тайну – новейшую методику установления места столкновения, изобретённую пермскими экспертами.  Для чего? А чтобы читатель не морочил зря себе голову, если он рискнёт изучать документы в приложении, а сразу зрил в корень. 

Столкнулись как-то КамАЗ с прицепом и ВАЗ. Столкнулись где-то у осевой. После этого ВАЗ несёт боком по своей полосе по дуге, выпуклой вправо, и выносит на встречную полосу движения, где он попадает уже под второй такой же КамАЗ с прицепом. 

— Разве это чепуха? — сказала Королева и затрясла головой. — Слыхала я такую чепуху, рядом с которой эта разумна, как толковый словарь!
Пермские эксперты не смогли трасологическими методами установить, где столкнулись первый КамАЗ и ВАЗ, и использовали совершенно новый инструмент, не известный никому доселе – анализ постановления следователя (вариации – показаний свидетеля, подозреваемого, слухов, …). Насладитесь, читатель, безупречностью логики – толковый словарь просто отдыхает! 

Цитата (текст подчеркнут экспертами) :

В исходных данных постановления о назначении экспертизы указано буквально следующее: «… произошло столкновение автомобиля КамАЗ … с автомобилем ВАЗ …, после чего автомобиль ВАЗ выехал на полосу встречного движения, где произошло столкновение с автомобилем КамАЗ …».

Из чего можно заключить, что автомобиль ВАЗ перед происшествием первоначально двигался по «своей» полосе проезжей части, не выезжая на её встречную полосу.  На встречную полосу автомобиль ВАЗ выехал уже после и вследствие первичного столкновения с автопоездом КамАЗ. Следовательно, если первичное столкновение имело место, на встречную полосу проезжей части, по которой осуществлялось движение автомобиля ВАЗ, по какой-то причине выехал автопоезд КамАЗ.

Конец цитаты.  

Конечно, эксперты Пермской ЛСЭ Пелишенко и Рожков, проводившие эту экспертизу ДТП,  думают про пермяков так же, как и Жириновский. Но сок-то не в этом! Перефразируя гарборского (не путать с габровским) эксперта Коненкова скажу, что «в госэкспертных руках и хрен – напильник»!

Теперь, когда читатель знает, чем как делают экспертизы в Перми, начну свой рассказ. 

Глава, в которой я сразу рассказываю, как это было

В том ДТП, про которое я рассказываю, ранним утром по трассе ехал грузовичок ЗИЛ. Встречный автомобиль ВАЗ выехал на правую для грузовика обочину, а потом нырнул под грузовик. В результате грузовик опрокинулся на бок у левой (для него) обочины, а ВАЗ с его расчленённым водителем с 3.8 промилле в крови, выбросило в левый кювет.  Вот так они столкнулись: 



а это – общий вид батальной сцены:



Заметим, что в схеме ДТП начальной части следов грузовика, которые параллельны оси дороги, не было зафиксировано. Почему? Сейчас поймёте. 

— Возьмем, к примеру, Королевского Гонца. Он сейчас в тюрьме, отбывает наказание, а суд начнется только в будущую среду. Ну, а про преступление он еще и не думал!
— А если он не совершит преступления? — спросила Алиса.
— Тем лучше, — сказала Королева.
Не бойся, – успокоил следователь водителя грузовика, – годик условно и миллион безутешной вдове с владельца твоей колымаги.

Спектакль по ст. 264 УК РФ, судя по вводной главе, обычный для Зазеркалья, начался! А всё, что написано дальше, – голая правда.

Глава, в которой на сцене появляется эксперт Паршаков

Следователю нужна была экспертиза ДТП, и первым на сцене появился эксперт Паршаков из ЭКЦ Пермского ГУВД. К этому времени уже был протокол допроса водителя грузовика с коридорным адвокатом, где этот водитель, по натуре человек мягкий, признал, что для того, чтобы избежать столкновения, «повернул свою машину влево, то есть выехал на встречную полосу». Его слова о том, что выехал сантиметров может быть на 40 не более, следователь из Барды Дускаев, естественно, пропустил мимо ушей. Он же теперь не один, а с Паршаковым. Что им стоит дело дом построить?

— Как это «одни»? — сказала Роза. — А дуб на что?
— Но разве он может что-нибудь сделать? — удивилась Алиса.
— Он хоть кого может отдубасить, — сказала Роза.
Эксперт Паршаков не стал осматривать автомобили. С его-то опытом экспертизы ДТП и метким глазом это излишне, всё делает мысленно! 

Для тех, кто не знает, сообщаю, что согласно методике транспортно-трасологической экспертизы по делам о ДТП существует три основных способа определения взаимного положения транспортных  средств в момент столкновения: макетная, натурная и мысленная реконструкция. Последний способ предполагает только выбор из ограниченного числа взаимоисключающих вариантов положения  транспортных средств, предлагаемых следователем. Ну, да это в Перми – мелочи!

Паршаков не установил траекторию движения машин до удара, так как в схеме ДТП нет (вот где сработал ход следователя Дускаева) таких следов, а фотографии с места ДТП в уголовном деле для пермского эксперта – не документ. При определении места столкновения Паршаков, как обычно для солидности делают госэксперты, переписал часть учебника, мысленно установил угол взаимного положения машин 165 градусов (надо сказать, по фотографиям машин так и получается) и, не установив положение машин относительно дороги, указал на следы на левой полосе для ЗИЛа, где и «назначил» место столкновения.

Вот и появился главный по этому делу вопрос экспертизы ДТП – как располагались машины на дороге в момент столкновения? Но для экспертов и следователей главным было не понимать этого, и/или ни в коем случае не дать даже намёка кому-либо, что на самом деле-то понимают. А читатель, глядя на рисунок и фотографию места ДТП, уже, возможно, и сам догадался, как появились следы за осевой линией.

Но Паршаков, продолжая играть в Незнайку, написал (не путать со словом «обосновал») чёрным по белому, что в момент столкновения автомобиль ВАЗ находился на своей полосе движения.

Отдубасил!

На этом этапе ко мне обратились защитники водителя грузовика, и я дал свое первое заключение специалиста по этому делу. Показал, как это ДТП было на самом деле.

После моего допроса, в ходе которого мне пришлось осадить следователя за давление и включить диктофон, что его сразу остудило, следователь Дускаев назначил экспертизу ДТП мне. Но я всё равно вписал в протокол о его давлении с целью получить нужные показания.

После этого постановление следователя сразу отменил его начальник, а дело у Дускаева забрали и передали заместителю СО Мустаеву, без акта приёма-передачи или письменной команды. Дускаев потом в суде сказал, что Мустаев вошёл в кабинет и забрал дело со стола, молча.

Ох уж эта простота, хуже воровства!

Глава, в которой на сцене появляются эксперты Харитонов и Апкин

Мустаев решил подтянуть главные ударные силы экспертизы ДТП в Пермском крае, шутя разбивающие силой своей прозорливости и логики любые доводы защиты или независимых экспертов. На сцене появились эксперты Харитонов и Апкин.

«У этой, по крайней мере, лицо не вовсе бессмысленное, — говорю я про себя. — Правда, умом оно не блещет, но что поделаешь! Зато цвет у неё какой надо, а это уже кое-что!»
Был трескучий мороз. Я сидел в тёплой кабине легковушки, пил кофе и наблюдал, как в трех метрах от меня из снежной ямы то и дело появлялись то голова бывшего (по этому делу) следователя Дускаева, то конец лопаты. По его словам, он уже два часа откапывал семёрку к приезду экспертов.

Внезапно появились Харитонов и Апкин. Они быстро приклеивали к машинам мерную линейку длиной 10 см (зачем?) и быстро фотографировали. Потом заставили Дускаева снять с грузовика переднее левое колесо и поехали с ним (с колесом, а не с нашим снегокопом) в ближайшую шиномонтажку для производства экспертизы. Интересно, подумал я, у них все шиномонтажки оборудованы микроскопами и прочим лабораторным оборудованием?

В колесе эксперты ничего криминального не нашли. Всё, что там было, образовалась в результате удара.

В заключениях экспертов, первом и дополнительном, перечислив все повреждения машин, и указав на то, что для установления взаимного положения машин необходим только их осмотр, Харитонов и Апкин откуда-то (как обычно, без обоснования) вынули уже известную цифру 165 градусов между продольными осями, и новую — перекрытие около 0.8 м. Но, поскольку следы торможения машин до места столкновения не зафиксированы, решить главный вопрос экспертизы ДТП по этому делу «как машины располагались на дороге» эксперты не смогли.

А дальше последовал фирменный приём Пермской ЛСЭ в экспертизе ДТП – логический анализ! Переписав показания водителя ЗИЛа, эксперты написали, что «выше проведённым трасологическим исследованием … установлено, что перед столкновением автомобиль ЗИЛ двигался с частичным выездом на полосу встречного движения».

Вот вам! Но не было никакого «выше проведённого» исследования. То, что было выше, имеет результатом только два числа – 165 градусов и 0.8 м. А хотите улыбнуться ещё? Нет проблем – конец восьмой страницы в их дополнительном заключении (в документах).

«Поскольку в исходных данных, предоставленных экспертам для исследования, отсутствуют какие-либо другие состоятельные версии относительно обстоятельств происшествия …».

А вы что хотели, читатель, чтобы вам за нищенскую зарплату казённый счёт эксперты еще и версии ДТП выдумывали? Не мечтайте, они только оценивают (я б в оценщики пошел, пусть меня научат)! В общем, вывод – ЗИЛ выехал на 40 см на встречку и тем самым влип, так как не предполагал, что водитель ВАЗа пожелает вернуться на свою полосу.

Ну а 0.8 м, которые Харитонов и Апкин установили своим «выше проведённым» исследованием в рамках экспертизы ДТП? Ведь нормальный человек подумает как – 40 см выехал ЗИЛ, а перекрытие было 80 см, следовательно ВАЗ тоже был на полосе ЗИЛа на 40 см, и ещё под углом к нему справа? Да, водитель ВАЗа может и виноват, но водитель ЗИЛа всё равно виноватее. Попал, так попал. Не ездил бы через Барду, так не попал бы. А поехал бы через Орду – читай вводную главу.

А что установили Харитонов и Апкин про место столкновения? Конечно, полосу движения автомобиля ВАЗ. Вот ведь какой этот ВАЗ – пронырнул под ЗИЛом и ударился о него на своей полосе! А откуда он внырнул, видно на этой фотографии.



Следы синей краски начинаются над цифрой «8» в госномере. И левое переднее крыло ВАЗа здесь же, на бампере ЗИЛа, ломом не оторвать.

Пришлось мне, по просьбе защиты, написать втрое заключение специалиста, уже в виде рецензии на скорбные труды Харитонова и Апкина, а заодно и показать (выдвинуть состоятельную версию для экспертизы ДТП), что ЗИЛ приехал на встречку верхом на ВАЗе, у которого на полулежащем назад радиаторе была вмятина с формой и размером левого переднего колеса ЗИЛа.

Глава, в которой рассказывается, что было в суде до того, как я стал экспертом

Поскольку я ещё во время предварительного следствия был допрошен как специалист, в суде я занял место в зале с самого начала. Правда, судья Зайнышев и прокурор упирались минут сорок, но защитники стояли насмерть, как 28 панфиловцев.

— Хочешь потерять свое имя?
— Нет, — испугалась Алиса. — Конечно, не хочу!
— И зря, — сказал Комар небрежно. — Подумай, как это было бы удобно!
В суде были допрошены все, кто был тем утром на месте ДТП. Все свидетели подтвердили, что «были прямые следы грузовика», то есть параллельные направлению дороги.

Следователя Дускаева тоже допросили. На вопрос, где «прямые следы» в схеме, он ответил, что это же схема, и поэтому там всё схематично.

Блеск! Сам рисую схематично, без важнейшей детали следовой обстановки, и сам же, из-за отсутствия этой детали, возбуждаю дело!

Эксперты Апкин и Харитонов были допрошены для разъяснения их экспертизы ДТП. Для начала, и, видимо, как обычно, они дружно и обильно облили из ушата помоями эксперта Паршакова. А потом сплошь и рядом противоречили друг другу, а на то, что не могли (не хотели) объяснить суду и сторонам, многократно отвечали очень просто «Отказываюсь от ответа на этот вопрос», что и было добросовестно зафиксировано секретарём судебного заседания и диктофоном адвокатов. Видно, там у них в Перми так принято.

Защитники, получив на руки заверенный протокол, сделали заявления о преступлении экспертов Харитонова и Апкина, сообщили, что направили заявления в СК к Бастрыкину, а заодно попеняли (или тоже отправили заявление, уже не помню) на государственного обвинителя, в присутствии которого эксперты Харитонов и Апкин совершили преступления, а тот никаких мер прокурорского реагирования не принял.

Я в суде озвучил свои заключения, и, покивав на то, что «прямые следы» подтверждены всеми свидетелями, но не учтены в экспертизах ДТП, показал на масштабных макетах, почему место столкновения находится на полосе ЗИЛа.

Дело стало рассыпаться, надежды следствия и обвинения на Харитонова и Апкина не оправдались, и даже более того, под напором огня защиты Харитонов и Апкин уже рисковали поменяться процессуальным статусом с водителем ЗИЛа.

После кулуарного совещания гособвинителя и защиты, суд, охаяв в мотивировочной части до кучи уже всех трёх экспертов, при поддержке сторон защиты и обвинения назначает комплексную экспертизу ДТП с моим участием, поручая её организацию и производство Пермской ЛСЭ.

Итак, я поменял процессуальный статус и стал экспертом.

Самая интересная глава, в которой «никто (Харитонов и Апкин) не хотел умирать», а на сцене появляется начальница Пермской ЛСЭ Стрельцова

— Ничего не понимаю, — протянула Алиса. — Все это так запутано!
— Просто ты не привыкла жить в обратную сторону, — добродушно объяснила Королева. — Поначалу у всех немного кружится голова... 
Итак, в конце июля 2011 года со стороны деревни Чмаровки я приехал в Пермскую ЛСЭ для производства экспертизы ДТП.  Зашёл представиться начальнице лаборатории Стрельцовой, предупредился по ст.307, и попал в кабинет уже знакомой нам парочки – Харитонова и Апкина, которым, волей их начальницы, судьба уготовила третий раз наступить на те же грабли и снова получить в жо по лбу черенком.

Осведомившись у господ экспертов, когда мы будем в рамках новой экспертизы ДТП осматривать машины, предоставленные нам судом, и совмещать их в натуре, я получил ответ, что они это делать не собираются.

Мне помнилось, что согласно закону № 73 «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» бремя обеспечить меня подъёмным краном лежит на начальнике СЭУ. Я написал ходатайство на имя Стрельцовой, в двух экземплярах, на один из которых мне их канцелярия шлёпнула штампик с входящим номером, сел в машину и уехал.

Пермский край – тайга и холмы, связи по дороге практически нет. Но когда она появилась, раздался звонок Стрельцовой. Она попеняла мне, за то, что я куда-то делся, за то, что не прошу кран у суда – это их обязанность, и т.д. Я даже растерялся немного, может я что забыл из их (о госэкспертизе) закона?

Впрочем, разговор был записан на диктофон мобильного телефона, и читатели, послушав аудиофайл в приложении,  могут решить сами, кто из нас двоих, не юристов, оказался более подкован юридически.

На следующий день милая девушка из Пермской ЛСЭ сообщила мне по телефону, что послезавтра будет подъёмный кран. Снова в путь.

Послезавтра стояла нетерпимо сильная жара. Я стоял в тенёчке здания ГИБДД, пил холодную газированную водичку, и удовлетворённо наблюдал, как в пяти метрах от меня господа Харитонов и Апкин наконец-то выполняют работу, за которую мы, налогоплательщики, им платим какие-никакие денежки.

Из-за дальнего угла здания ГИБДД, с самого солнцепёка, время от времени высовывалась лысая голова следователя Мустаева, к нему иногда подбегал Харитонов, и они о чём-то шептались.  Я подумал, что, наверное, Мустаева начальница Стрельцова напрягла с подъёмным краном.

Машины совместились идеально – выпуклости на одной точно совпадали с вмятинами на другой, угол между их продольными осями оказался целых 25 градусов, а не 15, как определялось по фотографиям. Всё-таки эксперимент – царь истины! Никак по фотографиям нельзя было учесть подковообразную форму семёрки. Вот так это было, смотрите, и даже передний край капота ЗИЛа идеально совпадает с вмятиной на крыше.


Поскольку экспертиза ДТП была назначена комплексная, и мне надо было установить скорости машин, я пообещал Харитонову и Апкину выслать мою часть по электронной почте, чтобы они могли работать дальше с моими результатами как с исходными данными, а потом я приеду для компоновки и подписания общего заключения экспертов.

Так я и поступил, а в начале сентября 2011 года снова приехал в Пермь. Ознакомившись с проектом заключения экспертов, которое мне показал Харитонов, я увидел, что господа Харитонов и Апкин, как и ожидалось, всё-таки в третий раз наступили на свои любимые грабли. Из моих наработок они оставили только то, что я поучаствовал в натурном совмещении автомобилей. Да и там угол между продольными осями машин был 20 градусов, а не 25. Я, конечно, напомнил Харитонову, что лично фотографировал транспортир со шнурами, а они их держали и их лица в кадре. Пусть подумает, что будет говорить в суде. А то снова потеряет имя.

Подписывать их ахинею труд я, разумеется, не стал, а сел за компьютер и оформил отдельное заключение эксперта, на что имел право по закону. Напечатал, подписал каждый лист, и вместе с ходатайством на имя Стрельцовой занес в канцелярию. Разумеется, снова получил штампик с крючком сотрудницы на втором экземпляре.

Что было в ходатайстве? Просьба исполнить закон № 73 «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» в части обязанностей начальника СЭУ – заверить мои подписи печатью СЭУ и препроводить мое заключение в суд. Закон не предусматривает никаких «если», даже если я в это заключение эксперта просто переписал сказку о попе и его работнике Балде.

Канцелярия уже была готова к моим акциям, я через пять, после перекура, минут я уже был в кабинете Стрельцовой.  Случайно в кармане оказался включенный диктофон, и читатель может всё услышать сам. Стрельцова отказалась вместе со мной, хором и нараспев, почитать закон № 73. Никаких печатей, никаких препровождений, так как моё заключение их не устраивает – забирай всё и беги к нотариусу, я неизвестно кому с улицы печати не ставлю.

Ага, щас, побежал! Забрав свои документы, я уехал.

Вот вам, читатель, и  независимость экспертов, моя и Харитонова с Апкиным, сравнивайте!

Глава, в которой рассказывается о допросе Стрельцовой в суде и попытке понудить её исполнить закон

Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове. Что-нибудь понятно из этого стишка? Нет? А мне не понятно, что же произошло дальше в суде. Там начальница Стрельцова, прокурор, защитники и судья, на мой взгляд, пырялись и хрюкотали, зачитывая длинные цитаты из каких-то законов и пленумов. 

Стрельцова заявила, что поскольку я пользовался не их методикой, я не имею права … А она не может ставить государственную печать и посылать в суд всякую … неизвестно что. И вообще, я не работник её учреждения.

И что такого в моём заключении криминального? Расчет балки от ЗИЛа на изгиб? Так это сейчас в любом учебнике сопромата. Экспертиза ДТП была выполнена и оформлена, как положено, посмотрите в документах.

Я положил заключение (оно в документах) на стол судьи и обратился к суду, чтобы принудить Стрельцову здесь, на месте, исполнить закон – поставить печати и передать моё заключение суду. Защита поддержала.

Со стороны суда стояло гробовое молчание, минуту, вторую, третью… Тогда я положил заключение на стол судье, под протокол объявив, что передаю суду заключение эксперта на стольки-то листах, и ходатайство на оплату Судебным департаментом. И сел на место.

Защита высказала своё мнение, что Стрельцова совершила два преступления, которые надо будет квалифицировать Следственному комитету, и потребовала реакции прокурора. Первое преступление, по мнению защиты, – ревизия постановления суда в виде изменения комплексной экспертизы на две отдельные, а второе – неисполнение должностных обязанностей (или что-то в этом роде), препятствующих правосудию и нарушающие права подсудимого.

После 15 минут перерыва прокурор объявил, что он познакомился с заключениями экспертов Никонова, Харитонова и Апкина, усмотрел в них противоречия (ещё бы, ай да молодец, ай да Пушкин!) и просит назначить дополнительную (?!) экспертизу в региональный центр в Екатеринбурге.

Защита была против, так как налицо процессуальные нарушения и личная заинтересованность Стрельцовой в исходе дела. А учитывая её высокую должность, Стрельцова может оказать влияние на выводы. Но суд сразу ходатайство прокурора удовлетворил и закрыл заседание, пока все они там не перепырялись по наве передрались.

Глава заключительная, в которой рассказывается, чем все это закончилось

Пока суд да дело, точнее, пока дело бегало в Екатеринбург, где была произведена уже шестая экспертиза ДТП (напомню, что уже были экспертиза Паршакова, три экспертизы Харитонова и Апкина, и моя экспертиза, не считая двух моих заключений специалиста), я написал жалобу на судью Председателю ВС РФ и в ККС (в документах) на нарушение моих прав (за то что кидает с оплатой), чтобы ему служба мёдом не казалась.

Три екатеринбургских эксперта пришли к выводу, что действия только водителя ВАЗа находились в причинной связи с ДТП, а действия или бездействия водителя ЗИЛа не могли предотвратить ДТП. Хотя, строго говоря, и к их заключению есть вопросы, но видно, не всё еще потеряно в нашей стране, и в судебно-экспертной системе есть пока кое у кого здравомыслие!

Моя жалоба в ВС РФ и ККС сработала, и судья на первом же заседании добровольно удовлетворил моё ходатайство об оплате. Правда, деньги пришли (немедленно) только после того, как я месяца через два заказным письмом запросил у него исполнительный лист на Судебный департамент.

Уголовное дело отправили прокурору. Прокуратура и следствие принесли водителю ЗИЛа официальные извинения в письменном виде и закрыли дело.

Стрельцова, Харитонов и Апкин пока не сидят, и даже продолжают работать на своих местах. Ведь «есть ещё Россия, в которой беспредел», как поётся в гимне следственного комитета, и людям Бастрыкина не до этой мелочёвки.  Да никто и не жаждет крови – достаточно этой статьи.

Послесловие. Вопросы, на которые нет ответов

Если ты увидишь в какой области притеснение бедному и нарушение суда и правды, то не удивляйся этому: потому что над высоким наблюдает высший, а над ними ещё высший.
Екклесиаст, 5:7Водка за рулём свое дело сделала, и погибшего водителя ВАЗа не вернуть. Его вдова не знает, как без кормильца расплатиться за квартиру по ипотеке в одном из северных городов, и поднять двоих детей.  Кто-то очень хотел ей помочь, но какой ценой? Ценой осуждения невиновного? И кто это? 

А в том деле в Орде, с которого я начал во вводной главе, за рулём-то сидел нетрезвый майор полиции из Пермского ГУВД. Он был в отпуске, поэтому расследовали дело его же товарищи по службе. Что можно ждать от такого расследования?

Чьи интересы на деньги налогоплательщиков лоббируются в Пермской ЛСЭ? Эти экспертизы ДТП исключение или их обычный стиль работы?

Как могли бы быть квалифицированы Следственным комитетом деяния нашей троицы?

Что бы было, если бы не остались «прямые» следы грузовика, и пришлось бы устанавливать его начальное положение только расчётным путём, и эти расчёты не смогли бы подтвердить или опровергнуть госэксперты?

Вот такая была экспертиза ДТП в Зазеркалье. А иначе для чего нужны людям мы, адвокаты и независимые эксперты?