О власти. Людологический анализ. Часть 9.

Тотемность, возможность организовать самое себя коллективом, появляется именно с воплощением в сознании принципов организации природы. Человек  перенимает бытие животных  из  перцепции внешнего бытия  животного и  понимания их, и уточняя их в самое себя как единого монолитного целого. Отсюда наши представления о коллективности, наши представления о том, что есть принцип  организации социума. Первоначальный человек, вообще человек,  будучи одинок перед миром  устроенным в отношении самое себя как форма гармонии однозначно обречен на копирование этого мира в области своего сознания, на структурирование мира природы в самое себя. Такова  функция игры в первичном ее варианте, она  творит  идеальные копии мира природы в отношении социального бытия человека. Тотемность возникает именно в области закрепления и формирование бытия в  возможности человека в отношении самое себя.  Рождение сознания – это вторичный продукт установления связи между первичными формами (стая волков, наблюдение за стаей волоков), и вторичными уже человеческими формами -  ритуалы танцы, тотем волка, принципы взаимоотношений и так далее. То, что мы называем сегодня малопонятным для  понимания  термином «инстинкт», все, что мы связываем с областью общего между нами и животными является нашими же формами рассуждения, списанными в области прошлого  с  механизмом отражения  к природе (внешние перцепции). Намного удивительнее построение бытия в возможности  к бытию в действительности в данном отношении. БВВ  приращивает к себе  все,  что  сопоставлено ему по бытию в возможности и в действительности, таким образом, образуя многослойный конгломерат рассуждения в отношении того или иного предмета с своими формами точности рассуждений. Сохранение по бытию в возможности  носит  уже чисто социальный характер -не допускать сознательности девиационности. Сознательность, прежде всего, рождается из ритмики копирования, она есть протяженность во времени. То есть то, что существует в антагонистичной форме уже принятому бытию в возможности и существует открыто, то  есть сознательное трансформирование и отступление от уже существующего. Это карается. Первичная форма понимания случайности — это понимание вне временное, которое является  предметом чей – либо перцепции. Так в  принципе возникает наше представление о необходимости и случайности применительно к той или иной области бытия в возможности социального плана.

Ритмичность времени рождается из чисто физиологических плоскостей пребывания в определенности состояния по бытию в действительности. Для того, чтобы поддерживать тотем необходимо участие  в  сфере  особого чувственного (танец, обряд), но само по себе данное представление всегда изолировано рамками участия с телом, рамками необходимости пребывания физиологического свойства.  Здесь  воля и коллективность бытия одного человека не может быть против  способности и возможности всех; рожается представление о необходимости шагов в отношении  пребывания в состоянии и о том, каким образом данное качественное состояние может быть поддержано  соответственно ритуалом танца. Таким образом, появляется постоянство восприятия материи, называемое нами сегодня сущностью.
 
Структурированность как ритмичность цикличности пребывания в определенное время и в определенном месте в роли определенного типа. Далее качественное деление ( профессии) и  так далее уже имеет чисто количественную оценку; все субъекты социума, опосредованные  в своем отношении к определенной  символике организации одновременно не могут участвовать в реализации бытия в возможности и, соответственно, они не  являются формой  монолитности, но составляют общественную причастность, которая в дальнейшем (  и на основе которой)  структурируется,  например такое понятие  как целесообразность бытия  в социуме. Качественная однородность «здесь и сейчас» к формальной дифференцированности иерархии.

Данный вопрос  во многом  интересен для государственной организации власти. Именно  в государстве возникает необходимость территориального присвоения власти.  Государство приходит на  смену тотемности и мифологической организации социальной материи, именно там где количественность субъектов  уже не может поддерживаться рамками физиологического присутствия;  ритуал  уже не может обеспечить синкретичность существования всех  в рамках самое себя,  ему на смену приходит формирование области,  которая не подвержена  волнению прерывания в области  цикла «день — ночь»; то, что может  соединить в единое целое качественную разнородность множественности субъектов организации. Территория, понимание пространства за рамками  физиологически ощущаемого и доступного, возникает опять же из невозможности  чувственной перцепции, при том, что само по себе бытие в возможности пролонгируется в отношении единого значения за данность чувственной перцепции.  Возникает необходимость понимания  в рамках  единого значения,  реализующегося в одинаковых условиях и одинаковым образом на всей территории, унифицированное восприятие. Таким становится  государство, именно государство становится  формой отношения между  множественностью лиц, связанных воедино  знанием общего образа. Государство  появляется как единое поле значения, поддерживаемое согласованными  конгломератами  парадигм в части движущей причины в области бытия в действительности. Именно  здесь появляется сначала территориальная гарантия преемственности значений (те самые символы власти,  заверения, грамоты законы как  унифицированность  предписаний и так далее), и, наконец, временные (когда появляется преемственность по отношениям принципов встречности и подобия, наследование власти).

Власть здесь уже выступает не как то, что есть в отношении самой целевой причины, а как необходимость  при том,  что знание уже сформировано в n- м поколении бытия в возможности, следовательно должно быть реализовано в области действительного. Таким образом, мы можем сказать, что  искусственность государственного образования носит весьма  обусловленный характер внешней необходимости естественного плана (размножение). Открытие того, что возможно не только заимствовать и преобразовывать бытие в возможности, но так же его и  произвольно формировать на основе уже существующей базы  познания, приводит к необходимости  формирования бытия в возможности качественно однородного и, конечно же, универсального плана для части движущей причины по бытию в возможности движущей причины.  Формирование данного бытия в возможности точно и полно  должно отражать способность субъекта управления к реализации  любого  БВВ. Соответственно, система выстраивается не на отличии качественного уровня по функциональности, а, наоборот, на унифицированных принципах, при том, что закрепляется как территориальная форма обособленности реализации, так и противовес ей — возможность детерминирования энтелехии вышестоящего звена по отношению к нижестоящему.

При этом, не меняется отношение  качественного  содержания, что свидетельствует  уже о самостоятельной сфере  реализации  бытия в  возможности движущей причины бытия  в возможности власти.
 
Власть и управление.
Власть и управление,  как правило,  сопутствуют друг другу в отношении рассуждения о власти в социуме.  Мы можем отметить, что это не имманентные друг  другу понятия. В своем генезисе  управление возникает как реакция на дифференциацию реализации бытия в  возможности по  двум основаниям: время  и дифференциация субъектов. То бытие в возможности,  которое может корреспондировать субъект организации является  необходимостью понимания для определенного  круга лиц и именно поэтому  мы не можем говорить о том, что есть познание применительно к неограниченному кругу лиц. Мы можем лишь пытаться познавать и  узнавать о скрытом бытии в возможности применительно к неограниченному кругу возможных вариантов. Соответственно,  необходимо точно знать, что то или иное бытие в возможности будет реализовано в определенном  времени и в определенном месте изначально в самой власти  самого примитивного плана.  То, что  это бытие в возможности по своей организации может быть реализовано любым субъектом, обладающим определенностью встречности и подобия – является первым условием возможности управления.  И здесь важно то, что управление выступает  системной функцией создания направления в отношении бытия в возможности, в его реализации. Корректировка бытия в возможности ведет к тому, что появляется необходимость постоянно знать в какой степени тот или иной элемент переходит в  возможность. Насколько он является формой опосредования  бытия в возможности и каким образом он может быть  продуцирован в отношении неперсонифицированного круга лиц. Естественность здесь является  свойственностью перехода в отношении  другого субъекта организации.

 Время  — это второй фактор. То бытие в возможности, которое единожды  сформировано и подвержено перцепции необходимо реализуется в удачной для себя или неудачной форме. Вопрос о том, что есть здесь приказ это вопрос применительно к  неопределенному кругу лиц. Мы не можем говорить о том, что есть бытие в возможности, полагаясь только на собственность познания. Бытие в возможности приписывает качественность отношения в социуме,  исходя из его реализации, поэтому оно подвержено детализации со стороны  своей реализации в форме той и иной игры. Направлять  можно с  помощью дифференциации бытия в возможности применительно к обстоятельствам места и времени при  том, что существует точная уверенность, что они произойдут, но при этом ситуация чувственного плана  « здесь и сейчас»  данных обстоятельств не существует ( так называемое необходимое условие). Итогом такого формирования  бытия в возможности может  быть именно  структурирование  представления о том как  должно быть. Самая простейшая форма, которая встречается  и по сей день это «наказ Отца  сыну».  Это выражается и оправдано тем, что человеку свойственно абсолютизировать полученные им представления, делать их формой соответственно понятия и  собственной уверенности, с которой и за которую можно умереть, передача данного опыта  последующим поколениям формирует уже не только  само поколение по  основаниям подобия и встречности, но и позволяет  вкратце алгоритмировать бытие в возможности  личности,  сформировать для нее область реализации.  Таким образом,  налицо формирование именно административной команды, которая  по своей распространенности и неперсонифицированности, как таковая вовсе не воспринимается  в данном  ракурсе.

Для государственной власти  характерно именно программное отношение  к самое себя, декларативность  своих положений. Как видим и здесь временной фактор является весьма священным фактором состояния,  без которого в принципе  в достаточной степени  сложно адаптироваться применительно к той или иной сфере бытия в возможности и действительности.

Управление как обеспечение власти как  ее сопровождение как то, без чего не может быть зеркального перехода бытия в возможности в действительность. Таково соотношение власти и  управления.

И здесь отметим, что вполне реально и возможно в сегодняшних условиях  развития средств передачи бытия в возможности и его преобразования, формирование системы альтернативной системе  государства. Само государство  создается как остаток именно неудачного управления, как форма,  которая в своей сущности есть  груз, балласт для  любого  путешественника современного мира.

Формирование альтернативной реальности, продуцирующей совершенно иные значения, в которых нет места  слабости познания – вот то, что можно сделать сегодня.  Создание  нового мира этим занимается почти каждый мечтатель – прозреватель душ, но  в данном случае  мы  только плетемся  за  формой распространения бытия в возможности, которую  стоит перестроить и развить в будущем.
Девиантное отклонение  может быть полезным,  но не настолько,  чтобы полностью преобразовать формы  развития неограниченного круга явлений.

На сегодняшний день может показаться весьма интересным  тот факт, что познание перестает быть формой уверенности, оно есть некоторая данность, которую можно преобразовать в необходимость и заниматься этим  можно не иначе как на основе людологии.

 Власть  как снятие противоречий.
Власть в  части  возможности представлена монолитом,  в организации которого тонут  любые  возможные формы противоречий как  по бытию в возможности, так и по бытию в действительности. В этом отношении власть является  сферой однозначности и это необходимо понимать, отринув  в сторону разговоры о моральности власти, ее  согласии с общественными формами БВВ.  Если  истина существует в рамках реального времени, то она существует именно в области общественного бытия в возможности, в то время как власть (государственная власть) является квинтэссенцией общественного бытия в возможности и не может  быть воспринята как таковая  форма организации вне зависимости от  того или иного мнения или рассуждения одного лица.  Соответственно,  применительно к области самоорганизации в отношении  структуры самое себя не может  быть речи о том, чтобы констатировать противоречия по бытию в возможности. Они могут быть только по бытию в  действительности в случаях описанных нами выше, но на это существует  целый аппарат снятия противоречий действительности, то, что обычно называется организованным насилием (спецслужбы, суды, тюрьмы). Но само по себе насилие не дает ничего, кроме как  физиологии состояний, игра государства  в насилие это, прежде всего, опосредование по бытию в возможности, которое необходимо должно быть  продуцировано в области бытия в действительности.

Противоречие  власти как монолиту, конечно же, составляют те парадигмы, которые подпитываемы нерегулируемыми формами  перехода возможности в действительность. Это  те формы организации социальной материи, которые еще не являются или не могут являться общественными  формами бытия в возможности.  Общественное по своему определению является врагом данных  парадигм и находится с ними в отношениях противоречиях. Можем ли мы сказать, что данность организации представлена как  необходимость? Безусловно. Все те противоречия, которые имеются в данной области социализированны и не могут быть оправданны ни с точки зрения бытия в возможности, ни с точки зрения подобия по бытию в действительности. Соответственно, вопрос в отношении  употребления тех или иных форм организации  превращается в вопрос реального взаимодействия с общественным в части  его полярности по личному и индивидуальному БВВ.

Власти приходится снимать противоречия не только по кругу субъектов, но так же и в отношении времени.  Прошлое, настоящее и будущее. В особенности, если это реформаторские начинания, тогда проблема становится  в достаточной степени актуальной (тождественность личной парадигме организации бытия в возможности).

В целом можно сказать, что энергопотери властной функции можно свети к минимуму  посредством формализации  того или иного значения в области бытия в возможности таким образом, что  данное бытие в возможности до процесса своей реализации было лишено противоречий. Так, например, весь парламент как предварительную форму  снятия противоречий можно заменить методологически верной  концепцией и алгоритмированными приемами рассуждения. Это позволит не только сэкономить затраты  собственно на власть, но так же и упростить само государство, а  в своей перспективе свести его действительно к статусу каменного топора в музее (именно государство, но не саму власть, прошу заметить).

Синхронизация реализации бытия в возможности в действительность в разное время в разном месте, но при выдержанности качественного отношения (суммы элементов  переходят в  реальность), является первым условием властвования, первой формой организации, которая позволяет де- факто констатировать власть как форму и свойственность энтелехии. Именно здесь мы можем говорить о властности с точки зрения возможной преемственности руководством данного  процесса. Сам по себе данный процесс синхронизации может быть построен на личных формах участия, на  той или иной  степени алеантности, но в целом он не может быть тождественен  по природе организации  малого или среднего звена, он есть форма  присущая отношениям антагонистического плана, отношениям формы частности над формой  необходимости.
Иными словами в самом начале генезиса власти мы можем говорить о ней как о форме однородности значений применительно к распространению качественности  парадигм по отношению к их количеству. Количественность парадигм  распространяется применительно к условиям времени и места. В самой организации социума заложено стремление  властности, так как  абсолютизация последнего отношения позволяет говорить о возможной полной  отмене издержек  социума в отношении организации самое себя. Абсолютная властность  равносильна полному отсутствию управления, это тот же навык, но только в области осознанности и прогнозированности, как самого бытия в возможности, так и его  процесса реализация в действительности.

Первично власть так же стремится к отсутствию индивидуального в отношении механизма реализации  бытия в возможности. Это бытие в возможности позволяет говорить о том, что данность развития  может быть представлена как форма  реализации  личного вне личностного плана.

Унифицируются не только способы отношения и  восприятия того или иного значения, но и конечность отношения к ним.  Власть предстает как форма необходимости, как форма должности по бытию в возможности и бытию в действительности. Бытие в возможности становится формой органичного переживания  для личности, в отношении власти же оно предстает как некоторая форма отчетности… как форма проверки соответствия идеального реальному, тому, что и есть власть.

Не следует путать организацию власти как уже состоявшегося необходимого свойства перехода возможности в действительность, и  власти как того, что возникает в силу определенной сформулированности бытия в возможности (даже, если это бытие в возможности и было продуктом властного влияния на ту или иную форму среды, до этого не представлявшую из себя формы унифицированного значения). Последняя в данном случае воспроизводит власть в самой целевой причине,  власть не размещается в области  движущей причины, как форма и свойственность перехода, она уже предстает в целевой как заданная необходимость реализации в отношении материальной причины бытия в возможности. Соответственно и  сама реализация носит  властирезультирующий характера, является  следствием реализации  властного отношения в прошлом. При этом очевидно, что из области данного властного отношения  уже  изъяты так называемые движущие  формы организации. И,  наверное, именно поэтому следует отметить, что данность организации является полностью социализированной. Первоочередная задача власти как формы существования – это, конечно же, формирование и создание именно таких автоматизированных парадигм, реализация которых и будет  соответственно формировать  образ социума в его приемлемости воспроизводства (игра любой формы, как известно не только не является  формой самостоятельной субстанции, а, наоборот,  формируя  то или иное явление, структурирует его сообразно необходимости  содержания целевой причины парадигмы).
 
 
Для того чтобы  можно было констатировать саму властную парадигму необходимо, прежде всего, конечность значения.  Именно оно, то, что позволяет констатировать завершенность энтелехии,  играет ключевую роль в определении самой  власти как свойства перехода бытия в возможности в действительность.  Даже, если мы обладаем всем спектром игровой  атрибутики бытия в  возможности,  всей суммой необходимых параметров движущей причины (подчиненность, единоначалие как возможность снятия противоречий по БВВ), но при этом не имеем четкого критерия для  определения процесса завершения перехода энтелехии в  область чувственного  прошлого, то мы не можем говорить о возможности  констатации власти.  Ибо власть  в данном случае в своей номинальности перцепции  третьего лица, которому  будут доступны именно властные атрибуты  по движущей причине и допустим по бытию в возможности, будет всегда  включать в сферу целевой причины те  моменты  реализующей энтелехии, которые могут быть в своей причинности  определены как  случайные формы организации материи, как формы в корне противоречащие  изначальной целевой причине. Дело здесь в том, что значение по восприятию бытия в возможности изменяется в отношении  своего восприятия вследствие динамизма самой энтелехии. При этом последствия изменения  располагаются не только в  зависимости от своего значения, но и в непосредственности связи восприятия, и если это восприятие, как правило, принадлежит  третьим лицам  и не наталкивается на монолит  скрепленности бытия в возможности по основаниям принципов встречности и подобия, то мы можем говорить о создании соответствующего дубляжа властных функций, а значит и содержания власти в рамках сознания лиц, власть воспринимающих и власти подчиненных. Данные факторы  при том, что  сама функция реализации носит весьма  распространенный характер ( вне зависимости от места и времени), приводят к тому, что постепенно в данной среде нарастают социальные противоречия, снятие которых опять же  может быть  весьма затруднительным в виду того, что  с одной стороны противоречия мы имеем власть,  которая унифицирована в формах своего проявления по движущей причине (внешние  формы движущей причины), а  с другой стороны, перед нами неоднородное по качественности поле субъектов восприятия, бытие в возможности которых представлено разнородностью знания о власти. Соответственно,  если власть  в своей движущей причине начинает  искать компромисс с формами  данной неоднородности, она утрачивает  функцию монолитности, и, соответственно,  противоречие может решиться только  силовыми методами, так как в отношении внешних перцепций (как сегодня говорят «психологически»), она проигрывает, а данные элементы  чувствуют свою тождественность власти.  С другой стороны, если власть начинает усиливать тенденцию к своему  нарастанию и превращению в единый сплав и монолит форм организации, то данное противоречие переходит  в форму стабильности, ибо  противоречие неоднородных по качеству элементов  становится таким образом организованным в отношении властности, что становится  по своей природе  антиподом властности, зеркальным антиподом. В основании  такой  стабилизации  лежат, прежде всего, конечно же, принципы встречности и подобия, которые в своей структурной базе образуют качественность, ведущую к сплоченности.
Так, например, в свое время возникла организованная преступность, то, что сегодня называют организованной  преступностью.  Прогноз в отношении такого  положения вещей может быть весьма печален. Дело в том, что изначально формирование предметности  содержания властного бытия в возможности  носит случайный характер в отношении перспективы развития по бытию в возможности  технической  (движущей причины). Власть включает в самое себя  сферу своей гарантированности,  те  парадигмы,  которые не  являются сопоставимыми в отношении нее как не – власти (опять же по движущей причине). Соответственно,  бытие в возможности движущей причины уже  в  властном состоянии претерпевает определенного рода изменения, которые сказываются на самом состоянии властного момента таким образом, что вступают в противоречия с первыми формами гарантированности реализации. Это приводит  иногда к  отсутствию значения как первичного, так и конечного, всем известно тупое « не положено». И сам субъект лишен формы понимания происходящего и самих объектов взаимодействия, находясь в отношении некоторой  встречности и подобия для субъекта, он понимает всю комичность положения последнего и старается ему сообщить  содержание своего мнения (что самое интересное  сообщает). В итоге происходит то, что  и должно произойти – власть оценивается как форма авторитетности в отношении структурирования социальной материи. Это обесценивание затрагивает первоначально только  формы внешней организации, которые могут быть применены  к  ситуации  «здесь и сейчас», но в дальнейшем это распространяется и на другие  сферы, таким образом, власти приходится отказываться от предметности самое себя, если этого не происходит, то смысловое содержание властного элемента в  данной форме организации (а власть необходима везде), привходит с другими субъектами, что влечет за собой соответственно уход от какой бы то ни было  формы титульности и хаотичность в  стадии реализации  властного  момента, применительно к управляемому объекту ( случайность возможной реализации, сила на силу, и тот и другой вариант не являются  удовлетворительными  для  естественной формы организации социальной материи).

Обесценивание значения и сопутствующее ему  падение авторитетности власти в отношении реализации того или  иного содержания бытия в возможности является  процессом пространным и во многом оправданным  с точки зрения динамизма реализации, как самого бытия в возможности, так и его  структурирования в тех или иных носителях.