•  
• Персональные
•  →
• Прочее
•  →
• Вопросы теории права

 

ВЕСЫ БЕССМЕРТИЯ

 Ничто не приносит большей радости, чем откровение творчества. Ничто так не радует, как cхваченное мгновение истины, это мгновение слепой уверенности в своей правоте. Ничто так не облегчает, как свобода, принесенная решением вопросов, мучающих уже не один день, месяц, год. Ничто не поднимает на вершину гордости так, как это: открытие в тайниках своей души нужной двери нужным ключом. И чтобы ни говорили статики и психологи, в эти моменты творческой удачи, действительно, чертовски близок к тому, чтобы поверить в бога, особенно в своего Бога…

В любом случае мы должны  понимать, что  данный процесс носит не только технический характер, но и  оправдан с точки зрения  преемственности и замены тех или иных властных функций организации. Мы не можем точно определить сферу, в которой  должна развиваться власть и тем более не  можем определить целесообразность власти вне самой власти,

Тотемность, возможность организовать самое себя коллективом, появляется именно с воплощением в сознании принципов организации природы. Человек  перенимает бытие животных  из  перцепции внешнего бытия  животного и  понимания их, и уточняя их в самое себя как единого монолитного целого. Отсюда наши представления о коллективности, наши представления о том, что есть принцип  организации социума. Первоначальный человек, вообще человек,  будучи одинок перед миром  устроенным в отношении самое себя как форма гармонии однозначно обречен на копирование этого мира в области своего сознания, на структурирование мира природы в самое себя.

Власть это свойство энтелехии, возникающее в весьма хрупкой парадигме, которая называется социумом и  именно поэтому мы должны сказать о  носителях властности.  Для социума характерно  именно  то, что носителем властных функций является  человек и без него невозможна парадигма… для оркестра, например, целевой причиной которого является воспроизведение из бытия в возможности (ноты, представления о звучании) энтелехии музыки, сама  власть находится уже в  бытии в возможности, в том, как оно реализуемо в том каким ему должно быть…

Приписывание бытия в возможности за человеком ведет только к тому, что  понятие возможного и невозможного  сводится к вопросам личной воли личного сознания, а порой и личных аффектов  общественного бытия. Это, соответственно, вызывает только завышение самого  человека в той или иной ситуационной модели, при которой его бытие в возможности есть совокупность его перцепций в данной маске неперсонифицированным кругом лиц.

Власть всегда — организованность и детализированность;  бытие в возможности должно  цепляться за  что- то в области действительности и это что – то необходимо должно быть сопоставлено в возможности своей реализации в круге восприятия  тому, кому адресована властность функции  в  отношении содержания результативности. Власть всегда в этом отношении необходимость бытия самое себя  в  восприятии самое себя.

Полевой мышонок «Пи» никогда не видел настоящего леса. Он знал о нём только по рассказам других и ему очень хотелось самому узнать и ощутить всё, о чём ему рассказывали.

Отправился он как-то в путешествие в ту сторону, где по рассказам должен быть лес.

 

Рассмотрим механизм организации управления. В той ли иной степени его чувственное основание есть прерогатива плебеев… Именно поэтому речь всегда идет о создании  отдельной временной парадигмы, где ретроспективно качественное представление о бытии в действительности является необходимым для того периода времени, когда оно  создается личностью в качестве таковой действительности. Мы можем точно определиться в отношении познания, в отношении властности,  ибо личность здесь определяет, что для нее является формой  приемлемого поведения,  а что так и остается недоступным в области рассуждения и тем более в области  проведения в чувственное бытие.

Отношение  к жизни других людей в силу сохраняющего принципа подобия и встречности  обратного отражения (суждение о других по самому себе) превращается так же в форму возможного и обоснованного риска. Субъект  властвования много раз рисковал своей жизнью, и теперь он готов рисковать жизнью других для себя, тем  более, что другие в той или иной степени разделяют его убеждение, общность его целей.