Год назад ко мне обратилась женщина, в отношении которой отдел полиции по Академическому району Москвы, возбудил уголовное дело по ч.5 ст. 327 УК РФ.
Она работала в организации дошкольного образования, воспитателем семейного детского сада.
Воспитанниками сада, согласно должностной инструкции, являются только её трое детей. Рабочее место — это квартира, где живет она с мужем и детьми.⠀
Узнав, за что ей предъявили обвинение, вы сильно удивитесь.
Семья ждала появления четвёртого ребёнка, ей даже предлагали декрет или больничный, но женщина отказалась.
Какой смысл? Всего равно, дома с детьми.
В один день, в обед произошли стремительные роды и она родила дочку.
Приехавшая акушерка приняла роды уже в конце.
Но вечером у матери поднялась температура. Её встревоженный супруг выбежал в магазин на улицу, и на нервах попросил прохожего парня вызвать какого-нибудь терапевта частной клиники.
Через час приехал врач и дал рекомендации, оставив визитку.
Спустя несколько дней отдел кадров спросил у женщины, будет ли у неё больничный?
Канцелярский бред, поскольку она все равно рабочего места не покинула. К чему эти формальности?
Супруг позвонил по номеру визитки, и курьер доставил больничный.
Конечно можно было и взять его через акушерку. Но так уж случилось. Все спутали.
Больничный проверили на работе и выяснилось, что он не выдавался, печать подделана. Возможно её место «приглянулось» кому-то.
Оперативник полиции (коварная дама без сердца) опросила мою подзащитную у неё же дома, и та не прочитав, подписала объяснение. А там было «признание».
Возбудили уголовное дело.
Я с самого начала доказывал, что состава преступления и общественной опасности нет.
Будучи допрошенной, моя подзащитная рассказала все и пояснила, что была уверена в подлинности больничного листа. Прогула работы не совершила.
Дознаватель при мне говорила своей начальнице, что не может справиться с нами. Дело стала вести лично начальник дознания. Уговаривала нас признаться и обойтись штрафом. Было ясно, что давит и надеется, что сдадимся. Или после приговора суда «руки опустятся».
Хорошо помню, как после успешных для нас очных ставок, я прямо при моей подзащитной сказал начальнице дознания:
«Вы надеетесь, что она сдастся, признаётся и получит штраф, но вы одного не учли. Вы меня достали своей «глухотой» и разозлили. Я как адвокат это дело не брошу и пойду до конца. Если осудит суд первой инстанции, я подам апелляцию.
Не выйдет в апелляции, подам кассацию, и если откажут и там, то в Верховный суд.
И сделаю это уже бесплатно».
В этот момент моя подзащитная удивленно на меня посмотрела. Потому что она оплатила только стадию дознания и суда первой инстанции. И я повторил. «Да, да бесплатно. Принципиально. Я могу себе это позволить».
На жалобы защиты прокуратура района и округа не отреагировали. Московская отправила жалобу снова «вниз».
В суде у нас были прямо баталии. Но Мировой суд участка 220 Москвы необоснованно осудил подзащитную к штрафу.
Приговор был обжалован. Гагаринский суд, в апелляции, оставил приговор в силе даже не опроверг мои аргументы.
Была подана кассационная жалоба. Когда подзащитная пришла в мировой суд расписаться, что не хочет лично участвовать в кассации, помощник судьи сказал ей: «Вы у нас первые кто обжалует наш приговор в кассации»….
И вот, Второй Кассационный суд удовлетворил мою жалобу, отменил приговор и апелляционное определение. Постановил вернуть дело в суд апелляционной инстанции для рассмотрения в ином составе суда. Прокуратура же просила просто отменить приговор и вернуть дело, возможно для возвращения в дознание.
Но 09 августа, Гагаринский районный суд, в апелляции полностью оправдал мою подзащитную, признав за ней право реабилитации.
Укажу некоторые аспекты, которые как я считаю, дали этот результат.
— Моя подзащитная, давала показания по делу только в моём присутствии. Вину не признавала. Никто, ничего, ДО ЭТОГО «не испортил». Признанием, или иными показаниями. Это важно.
— Есть мнение, хочешь добиться успеха, «сними излишние усилия».
Усилия были в правильном направлении, не распыляя силы.
В нужные моменты, особенно на очных ставках, допросах, в суде.
— Осмотрительность. На процессах я вёл аудиозапись и предупреждал суд об этом.
Это важно, чтобы не дать исказить протокол судебных заседаний.
— Каждому свидетелю мною были тактически верно заданы вопросы и получены нужные линии защиты ответы.
— Свою речь в прениях, приобщил в письменном виде.
— Упорство. Суд первой инстанции признал подзащитную виновной в совершении преступления.
Была подана апелляция. Не понимаю, когда в апелляционных жалобах пишут «много воды», так, что читать невозможно, предпочитаю лаконичность, оставляю только сильные аргументы.⠀
— В апелляции, приговор оставили в силе. Но в решении, судья не опроверг доводы защиты, ограничившись общими фразами, например, «вина подсудимой доказана».
— Об этом я указал уже в кассационной жалобе, поданной незамедлительно.
В кассации, «без воды», чёткая аргументация со ссылкой на нормы права. Кассационная жалоба была составлена, несколько по другому и отличалась от апелляционной жалобы.
Но этого мало. Можно указать множество доводов и верно сослаться на статьи, но не победить.
У каждого адвоката есть своё видение и даже стиль в составлении кассационных жалоб.
Это тоже стратегия. Плохо составленная кассационная или апелляционная жалоба, даже при хороших шансах навредит.
— Кассационный суд отменил приговор и апелляционное постановление, вернув дело в апелляцию.
— Гагаринский районный суд в апелляции, ОПРАВДАЛ подзащитную, в связи с отсутствием в её действиях состава преступления.
Обычно я ретуширую приговоры, так как необходимо соблюдать адвокатскую тайну.
Но подзащитная написала, что не против публикации без ретуши. Можно не мучаться)
Привет бравому дознанию и всему отделу ОМВД по Академическому району Москвы! Я же предупреждал.