Об иммунитете устного высказывания адвоката

Важнейшим инструментом, который использует адвокат при оказании квалифицированной юридической помощи, является устная речь. Именно посредством произнесения устной речи адвокаты добиваются защиты или восстановления прав своих клиентов.

Свобода высказывания — элемент правового статуса личности — закреплена в ст. 29 Конституции РФ. Согласно этой статье никто не может быть принужден к отказу от выражения своего мнения и убеждения. Также гарантируется право свободно распространять информацию. Однако свобода высказывания, как и другие права и свободы, подчиняется общему правилу: она действует до тех пор, пока не нарушаются другие права или общественные интересы. Необходимо отметить, что рамки действия свободы высказывания для лиц юридической профессии, в частности адвокатской, несколько шире, чем у иных субъектов этого права.

Свобода высказывания потенциально может нести угрозу таким ценностям, как: социальное, расовое, национальное или религиозное спокойствие в обществе, государственная или коммерческая тайна и т.п. Из анализа правоприменительной практики известно, что в процессе реализации свободы высказывания чаще всего нарушаются права на честь, достоинство, доброе имя, деловую репутацию.

Непростое взаимодействие права на свободу высказывания и права на честь и достоинство изучается в рамках такой правовой категории, как диффамация. Диффамация — это правонарушение, состоящее в причинении вреда репутации или чести лица посредством произнесения слов (или их публикации), побуждающих других людей осуждать его, относиться к нему отрицательно. Проблемы диффамации изучаются в основном в рамках правового регулирования деятельности средств массовой информации. Однако публичность профессии юриста ставит диффамационные проблемы и перед лицами этой профессии.

Например, в процессе выступления в суде адвокат может совершить акт диффамации по отношению к своему процессуальному противнику. Весьма распространены ситуации, когда адвокат заявляет в суде о невиновности своего подзащитного и указывает на то, что органы следствия привлекли заведомо невиновного к уголовной ответственности. Или, например, адвокат заявляет, что ответчик (истец, свидетель) говорит неправду и т.п. Действует ли здесь свобода высказывания или уже перейдена грань, за которой право на честь и достоинство является доминирующим? Попробуем определиться.

В высказывании адвоката можно выделить два элемента: изложение фактического материала и его личного мнения (возможны варианты, когда высказывание состоит из одного элемента, в этом случае оно будет усеченным). Рассмотрим эти два элемента свободы высказывания поочередно.

Свобода высказывания личного мнения. Что же предписывают правовые нормы, в случае если в процессе выражения мнения каким-либо лицам будет причинен вред? Ведь согласно правовой аксиоме только мысли не обладают юридическим значением. Все остальное, включая какое-либо выражение этих мыслей, может представлять собой юридический факт. Опираясь на законодательство наиболее развитых (в смысле юридической техники) государств, международное право выделяет такое правовое положение, как иммунитет адвокатского высказывания.

Так, согласно Основному положению о роли адвокатов (принятому восьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступлений в августе 1990 г. в Нью-Йорке) адвокат должен обладать уголовным и гражданским иммунитетом от преследований за относящиеся к делу заявления, сделанные в письменной или устной форме при добросовестном исполнении своего долга и осуществлении профессиональных обязанностей в суде, трибунале или другом юридическом или административном органе.

К сожалению, в России до недавнего времени это правило не было известно большинству юристов, поэтому среди них бытовало мнение, что российское законодательство ни при каких обстоятельствах не исключает ответственность юриста за заявления, сделанные им в суде в процессе защиты интересов своего клиента. Фактически это было верно, так как прямое действие норм международного права в российской правовой системе пока затруднено.

После кардинального изменения законодательства, регулирующего деятельность адвокатов, правовую норму названного международного документа частично продублировал Федеральный закон от 3 мая 2002 г. N 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Правда, если международный документ закрепил за адвокатом иммунитет высказывания вообще, то Закон — лишь один из его элементов — свободу выражения своего мнения.

Юридическое закрепление в российском законодательстве принципа иммунитета высказывания адвокатом своего мнения является положительным фактором. Однако само изложение этого принципа в Законе может поставить перед правоприменителем множество вопросов, неверное решение которых может повлечь нивелирование этого правового института. Попытаемся определить уже имеющиеся и возможные трудности в связи с реализацией принципа свободы выражения мнения адвоката.

Вернемся к примеру, когда адвокат заявляет в суде о том, что дело в отношении его клиента «состряпано», т.е. о привлечении к ответственности заведомо невиновного. В этом случае адвокат может быть привлечен к гражданской или уголовной ответственности. Сразу оговоримся, что согласно буквальному толкованию ст. 18 Закона за высказывание своего мнения адвокат может быть привлечен к гражданской ответственности, исключительно если в его действиях содержится состав преступления.

Если говорить о таком составе преступления как клевета, то здесь формально применимы такие квалифицирующие признаки, как распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство, содержащихся в публичном выступлении (судебное заседание) или клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. Более того, как будто специально для лиц, оказывающих юридическую помощь, в УК РФ содержится ст. 298, предусматривающая повышенную уголовную ответственность за клевету в отношении судьи, прокурора, следователя, лица, производящего дознание.

Возможное уголовное преследование адвоката за высказывание им своего мнения порождают своеобразную атмосферу страха, в которой адвокат, защищая интересы клиента, параллельно вынужден заботиться и о собственной безопасности. Последнее положение делает адвокатскую защиту значительно менее эффективной. Эффект атмосферы страха был отмечен Европейским судом по правам человека, который признал, что угроза уголовного наказания за диффамацию может привести к самоцензуре.

Применительно к самоцензуре защиты уместно привести прецедент по решению Верховного суда США по делу New York Times v. Sullivan. Верховный суд США установил, что «ошибочные высказывания неизбежны в ходе свободной дискуссии, и им должна быть предоставлена защита, с тем чтобы не погибла сама свобода выражения мнения, которая «может выжить, лишь располагая определенным «свободным пространством». Заметим, что еще более жестко защищает свободу высказывания адвокатом своего мнения законодательство Украины: органам дознания, следователю, прокурору запрещает внесение представления, суду — вынесение частного определения в отношении правовой позиции адвоката по делу.

Мы придерживаемся точки зрения тех авторов, которые считают, что мнение — категория субъективного характера каждый вправе его высказывать, и не обязан при этом каждое свое определение снабжать обильной фактурой. Особенно это относится к лицам, оказывающим юридическую помощь. Они не должны быть привлечены к любому виду юридической ответственности за высказывание своего мнения даже в том случае, если последнее основано на заведомо ложных сведениях. Один из судебных прецедентов Англии закрепил правило о том, что адвокат не должен подвергаться опасности стать ответчиком по искам, поданным против него в связи со сказанным в процессе защиты.

«Даже самый добросовестный адвокат может опасаться потенциальных исков против него, поэтому гораздо правильнее предоставить ему как можно больше свободы, даже допуская мысль, что этой свободой будут пользоваться и недобросовестные адвокаты с умышленными целями...»Ведь никому не придет в голову привлекать к ответственности следователя или прокурора за выражение ими своего негативного мнения в отношении, например, обвиняемого.

Свобода изложения фактического материала. Предоставление лицом, оказывающим юридическую помощь, заведомо ложных фактов также не может быть наказуемым. Это относится к довольно распространенным случаям, когда лицо, оказывающее юридическую помощь, оперирует фактами, полученными от доверителя. Доверяя своему клиенту, адвокат не обязан проверять предоставляемую им информацию и может безбоязненно оперировать ею при формировании и высказывании своего мнения.

Так, в ходе заседания по уголовному делу Волгоградского областного суда в процессе изложения заявления об отводе судьи адвокаты заявили, что по сведениям их клиентки (она подозревалась в совершении убийства своего мужа), потерпевший употреблял спиртные напитки с председательствующим судьей Б. Председательствующий взял самоотвод, но впоследствии инициировал возбуждение уголовного дела против адвокатов. В конечном счете уголовное дело в отношении адвокатов было прекращено, но они были вынуждены выйти из дела. Приведенный пример является попыткой преследования адвокатов за надлежащее исполнение своих обязанностей перед клиентом.

Более того, нормы поверенного права напрямую запрещают адвокату усомниться в достоверности предоставленных его клиентом сведений. На Первом Всероссийским съезде адвокатов 31 января 2003 г. был принят Кодекс профессиональной этики адвоката. Согласно ст. 10 Кодекса адвокат при исполнении поручения в своих действиях исходит из презумпции достоверности документов и информации, представленных доверителем. Адвокат не должен проводить их дополнительную проверку на предмет достоверности.

Нам представляется, что адвокат в процессе является своеобразным вторым голосом своего клиента. Излагая какие-либо факты, он делает это не от собственного имени, а от имени своего доверителя. И потому привлечение адвоката к ответственности за изложение недостоверных фактов будет сродни кусанию палки, который держит в руках защищающийся.

Не так давно принятый Закон об адвокатуре содержит много непонятного в отношении иммунитета адвокатского высказывания. Закон не столько уточнил, сколько внес недоразумения по поводу принципа свободы адвокатского высказывания. Нельзя не отметить примененный законодателем термин «бездействие»: трудно представить себе ситуацию, когда адвокат может высказать свое мнение (ложное) бездействием.

Неоднозначно, в частности во вред адвокатской деятельности, можно толковать и некоторые другие положения ст. 18 Закона об адвокатуре. Так, содержащаяся в этой статье оговорка о невозможности привлечения адвоката к юридической ответственности, если вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность последнего в преступном действии (бездействии), правоохранительные органы вполне могут истолковать в том смысле, что за высказывание привлечь адвоката можно, необходима только воля суда. Нам же представляется, особенно в свете международных документов, что эту статью следует толковать в смысле привлечения адвоката к ответственности за оскорбление (например, если лицо, оказывающее юридическую помощь высказало свое мнение в нецензурной форме).

В заключение отметим, что любой иммунитет, в том числе иммунитет адвокатского высказывания, должен быть ограничен определенными рамками. Известно, что попытка создания абсолютных иммунитетов пагубно отражается в первую очередь на самом лице, которому такой иммунитет предоставлен. Это относится к дипломатическому, президентскому, депутатскому и другим видам иммунитетов. Какие же рамки должны быть установлены применительно к иммунитету адвокатского высказывания?

Во-первых, не должен подпадать под иммунитет адвокатского высказывания факт оскорбления в том смысле, в котором его понимает уголовное право, т.е. унижение чести и достоинства физического лица, выраженное в неприличной форме.

Во-вторых, оскорбления судебной власти в случаях, когда они несут в себе серьезный, реальный, неотвратимый риск невозможности отправлять правосудие и связаны с умыслом и недобросовестностью адвоката.

В-третьих, неправомерным не может быть высказывание адвоката, сделанное исключительно в интересах клиента.

Мельниченко Р. Г. Об иммунитете устного высказывания адвоката // Адвокат. № 9. 2005. С. 29-32.