Налоговые войны: уголовное дело по ст. 199.2 УК РФ прекращено в связи с отсутствием состава преступления

Данный кейс имел место в далёком уже 2014 году, когда Следственный комитет имел право возбуждать налоговые уголовные дела только после проведения налоговой проверки. И хотя с тех пор прошло уже более 5 лет, и пережитки недолгого медведевского президентства ликвидированы, сущность и методы работы следствия и защиты существенных изменений не претерпели.

Эта история – ретроспектива одного из занимательных эпизодов противостояния правоохранительной системы и бизнеса. Как известно, уголовно-правовая статистика отражает скорее не состояние преступности, а показатели активности деятельности правоохранительных органов в борьбе с ней. Это справедливо и для общей картины борьбы с налоговыми преступлениями.

Из общего количества сообщений, направлявшихся налоговыми органами для решения вопроса о возбуждении уголовных дел по признакам налоговых преступлений, Следственным комитетом (по крайней мере, в нашем регионе) возбуждалось около 2% уголовных дел. Это и понятно – специфика предмета доказывания требует от следователей  и прокуроров глубоких познаний на стыке налогового и уголовного права, а также, как минимум, понимания основ бухгалтерского и налогового учета. Расследование таких уголовных дел отнимает значительно больше времени и часто встречает квалифицированное противодействие со стороны защиты.

Исключением на этом фоне являлись и являются уголовные дела, возбуждаемые по признакам преступления, предусмотренного ст. 199.2 УК РФ «Сокрытие денежных средств либо имущества организации или индивидуального предпринимателя, за счет которых должно производиться взыскание налогов, сборов, страховых взносов» (наименование статьи дано в действующей редакции).

Уголовные дела, возбуждаемые по этим статьям, обычно не вызывают сложности в расследовании, поэтому возбуждаются легко и непринуждённо, в короткие сроки направляются в суд с обвинительным заключением либо прекращаются по нереабилитирующим основаниям.

Руководители многих строительных или производственных предприятий Республики Марий Эл уже были привлечены к уголовной ответственности по данной статье, а некоторые и не раз. С учетом сложившейся практики, им известно, что уголовное преследование по таким делам заканчивается весьма символическим и необременительным образом. Знание примерных перспектив не вызывает у предпринимателей большого желания в полной мере пользоваться правом на защиту и доказывать свою невиновность.

Классическим примером таких преступлений являются расчёты предприятием, имеющим задолженность по налогам и сборам, со своими кредиторами через третьих лиц на основании писем о перечислении за него денежных средств при наличии на расчётных счетах предприятия инкассовых поручений, выставленных налоговым органом. Эти действия обычно квалифицируются как сокрытие денежных средств от взыскания.

Уголовная ответственность по ст. 199.2 УК РФ наступает в случае сокрытия предприятием денежных средств от взыскания в сумме свыше 2 250 000 руб. (но на момент расследования данного дела эта сумма составляла 1 500 000 руб.) При этом возможности прекратить уголовное преследование с назначением судебного штрафа в тот период еще не существовало, а т.н. «льготное» прекращение уголовного преследования на основании ст. 28.1 УПК РФ могло произойти лишь при кратном возмещении суммы ущерба бюджетной системе, что было доступно далеко не каждому предприятию. В связи с этим особую актуальность приобретал тщательный анализ фактических обстоятельств дела, поскольку простыми такие уголовные дела видятся лишь на первый взгляд.

Одно из таких уголовных дел было возбуждено СУ СК РФ по Республике Марий Эл 30 июня 2014г. в отношении руководителя крупного транспортного предприятия республики.

Предприятие, возглавляемое генеральным директором Т., на протяжении многих лет являлось крупным налогоплательщиком, ежегодно пополняя бюджеты различных уровней более чем на 70 миллионов рублей. Однако, ни безупречная налоговая история, ни сотни рабочих мест, создаваемых предприятием, ни значительная социальная составляющая в его деятельности не имели значения для правоохранительных органов, в тот момент, когда у них появилась лёгкая возможность улучшить свои статистические показатели борьбы с налоговыми преступлениями.

Дело в том, что по итогам камеральной проверки, проведённой налоговым органом  за 4 квартал 2013г., предприятию были доначислены налог на прибыль и НДС в общей сумме 5 246 940 руб.

В установленном ст. 46 НК РФ порядке через месяц предприятию было направлено требование об уплате недоимки, а затем на расчётные счета в банках были выставлены инкассовые поручения для принудительного списания денежных средств. С учетом сезонного характера работы предприятия погасить задолженность по налогам сразу не удалось, поэтому в течение 4 месяцев – с марта по июнь 2014г. счета предприятия были заблокированы.

Для решения производственных задач, а в большей степени — с целью элементарного выживания, расчёты по текущим платежам за поставленные товары  и услуги на основании писем производились третьими лицами – контрагентами предприятия, имеющими перед ним кредиторскую задолженность.

К 19 июня 2014г. предприятие частично погасило налоговую задолженность, но остаток недоимки в сумме 1 920 693 руб. всё ещё не был погашен. В связи с наличием недоимки налоговый орган направил в СУ СК России по РМЭ сообщение о наличии задолженности для организации проверки.

Несмотря на то, что к 30 июня 2014г. указанная задолженность предприятием была полностью погашена, следствие сочло, что расчёты через третьих лиц, произведённые в период блокировки счетов предприятия, образуют состав преступления.

СК пошёл обычным в таком случае путём: провёл ряд формальных допросов, истребовал информацию из налоговых органов, собрал сведения о произведенных перечислениях, совершенных в обход расчётных счетов и предъявил руководителю предприятия обвинение. Правоохранительная машина  медленно, но верно двигалась к конечной остановке своего привычного маршрута. Казалось бы, всё очевидно. Но…

В то же самое время налоговый орган вот уже несколько месяцев проводил выездную налоговую проверку деятельности предприятия за тот же налоговый период, который до этого стал предметом пристального внимания органов предварительного следствия. К моменту направления дела в суд с обвинительным заключением появился и акт выездной налоговой проверки, в котором было отражено, что предприятие необоснованно увеличило в 4 квартале 2014г. сумму НДС, подлежащую начислению и уплате (то есть поступило себе во вред, но по просьбе налогового органа, также боровшегося за свои статистические показатели работы).

Учитывая, что руководитель предприятия по принципиальным соображениям не желал признавать вину, защите предстояло тщательно разобраться во всех тонкостях сложившейся ситуации, а главное — донести результаты своей работы в простой и понятной форме суду. Статистику оправдательных приговоров в России знает любой адвокат – вероятность такого исхода составляла доли процента.

Проведённые защитой в судебном заседании допросы сотрудников ФНС, предъявление суду уточнённой декларации и противоречивых выводов различных отделов фискального ведомства заставили суд усомниться в качестве проведенного предварительного следствия и обоснованности предъявленного обвинения. Представители отделов камеральных и выездных налоговых проверок, а также их руководство во время допросов в судебном заседании проявили потрясающую неосведомленность о деятельности своих коллег из соседних кабинетов. Виноватых в многомиллионных расхождениях результатов налоговых проверок, как водится, среди чиновников не обнаружилось.

После состоявшихся между судом и представителем государственного обвинения кулуарных консультаций, по ходатайству прокурора дело было возвращено судом в порядке ст. 237 УПК РФ.

Несмотря на выявленные в суде серьезные просчёты, следствие просто так сдаваться было не намерено. Как написано в методической литературе, пылящейся на полке у любого следователя, «предварительное следствие должно носить инициативный и упреждающий характер». Однако проявить инициативу в полной мере следствию не удалось, так как к моменту возобновления расследования и инициатива, и чёткое понимание ситуации уже принадлежали стороне защиты.

На этом этапе фактические обстоятельства, являвшиеся предметом исследования в уголовном деле, на основании адвокатского запроса были тщательно проанализированы специалистами аудиторской фирмы. По результатам исследования огромного объема бухгалтерской документации и данных налогового учета предприятия, аудиторами была подготовлена письменная информация, которая в соответствии с п. 3 ст. 80 УПК РФ является одним из видов доказательств – заключением специалиста. Результаты работы аудиторов давали защите несколько полезных выводов.

Во-первых, было установлено, что размер недоимки, подлежавшей доначислению в спорный налоговый период  в действительности должен быть ещё меньше, что безусловно влияло на обоснованность выставления в марте 2014г. инкассовых поручений на расчётные счета – реальная сумма взыскания должна была уменьшиться.

Во-вторых, проведённый различными методами анализ тех самых расчётов через третьих лиц показал, что за весь период процедуры принудительного взыскания, не было такой ситуации, когда «сокрытых» денежных средств хватало бы на погашение текущей задолженности, т.е. предприятие в принципе не могло исполнить свою обязанность по погашению недоимки, даже если бы эти денежные средства не миновали заблокированные инкассовыми поручениями расчётные счета предприятия.

Графические приложения к заключению делали этот вывод наглядным и бесспорным. Выводы аудиторов были научно обоснованными и легко проверяемыми, то есть могли быть подтверждены любым экспертом. Прекращение уголовного преследования при таких обстоятельствах стало вопросом времени.

Однако признавать свои ошибки следствие всё ещё не собиралось. Что делать дальше им подсказал опыт В.И. Ульянова (Ленина). «Мы пойдём другим путём», — решило следствие и по итогам выездной налоговой проверки возбудило новое уголовное дело в отношении Т. по признакам преступления, предусмотренного ст. 199 УК РФ, и соединило оба уголовных дела в одно производство. Направление в суд соединённого уголовного дела позволило бы следствию скрыть допущенный брак в своей работе по первому эпизоду дела.

Предвидение возможности подобного развития событий привело защиту к необходимости за несколько месяцев до этого обжаловать результаты выездной налоговой проверки сначала в апелляционном порядке в Республиканское Управление ФНС, а затем и в арбитражный суд.

Заключение аудиторов, таким образом, имело многоцелевое назначение, став существенным подспорьем в обосновании позиции, в том числе и вне уголовного процесса.

Не решаясь предъявить обвинение по ст. 199 УК РФ до рассмотрения по существу налогового спора арбитражным судом, следствие тянуло время. И правильно делало, поскольку по итогам рассмотрения арбитражным судом налогового спора из состава задолженности по налогам и сборам были исключены значительные суммы, сделавшие в итоге невозможной квалификацию действий Т. по «классическому» уголовному составу из-за уменьшения доли неуплаченных налогов.

В соответствии со ст. 90 УПК РФ обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, либо иным вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки.

С такими аргументами спорить следствию было уже крайне сложно. К счастью, после вступления в законную силу решения арбитражного суда, у Т. не были внезапно обнаружены патроны, наркотические средства или оставленные им в соцсетях экстремистские высказывания. Уголовное дело после полутора лет неторопливого, но изматывающего противостояния, было прекращено с правом на реабилитацию.

P.S.: Маленькой ложкой дёгтя или своеобразной отложенной местью за свою позицию стал размер «справедливой» компенсации причинённого незаконным уголовным преследованием морального вреда, который был определен в сумме 5000 (Пять тысяч) рублей.

Суд указал, что Т. сам возражал против вынесения постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности, поэтому он полтора года подвергался уголовному преследованию исключительно по своей вине.