Найти юриста / адвоката / эксперта
«Дружба, основанная на бизнесе лучше, чем бизнес, основанный на дружбе».
Д. Рокфеллер
Жизненных примеров истинности данного утверждения много, но … чему бы грабли ни учили, а сердце верит в чудеса.
Два друга С. и В. занимались совместным бизнесом. В собственности у каждого находились здания, которые использовались в предпринимательской деятельности.
В один не очень прекрасный момент, бывшая супруга С. решила разделить совместно нажитое имущество, в том числе здание, используемое С. для ведения бизнеса.
Для того, чтобы не допустить раздела объекта, неминуемо создавшего бы препятствия и проблемы в осуществлении предпринимательской деятельности С. договорился со своим теперь уже бывшим партнером по бизнесу В. оказать помощь в сохранении имущества. В результате чего была оформлена расписка в получении С. от В. денежных средств, далее В. было подано исковое к С. о взыскании долга.
Затем арбитражным судом было утверждено мировое соглашение между С. и В., по условиям которого С. обязуется в счет погашения долга передать в собственность В. объект недвижимости.
В результате заключения указанного мирового соглашения было прекращено производство по делу по иску бывшей жены С. о разделе имущества, в том числе и объекта недвижимости, в связи с отказом истца от иска (справедливости ради отмечу, что никто супругу не «кинул», С. передал ей квартиру).
Казалось бы, можно спокойно работать. Но, как известно, хочешь мира, готовься к войне.
Так случилось, что С. еще до конфликта был вынужден на время уехать из города.
В целях оперативного решения вопросов финансового характера в свое отсутствие, он как директор организации, при отъезде оставил несколько чистых листов формата А4 со своей подписью, которую проставлял на месте, совпадающим с местом подписи на стандартном платежном поручении (в центре нижней половине листа).
Таким образом, с согласия С., при необходимости, платежные поручения изготавливались с помощью принтера на листе с заранее проставленной в нужном месте его подписью.
Классическая иллюстрация понятия «условие преступности» в криминологии.
Как известно, совместная предпринимательская деятельность чревата конфликтами.
Не миновала чаша сия С. и В.
Конфликт вспыхнул, разгорелся и полыхает до сих пор.
В разгаре конфликта, связанного с разделом общего бизнеса, В. «вспомнил» о мировом соглашении, утвержденном аж в 2002г. и решил использовать его для противоправного захвата имущества С., с целью вытеснения его из этого бизнеса.
Поскольку сроки для принудительного исполнения, предусмотренные ст. 21 Федерального закон от 02.10.2007 N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве», давно истекли, мировое соглашение десятилетней давности, по сути, утратило свою юридическую силу. Поэтому В. решил воспользоваться плодами доверительных отношений с С. – одним из чистых листов с подписью С., ранее им оставленным.
Так появился на свет договор безвозмездной передачи здания, согласно которому С. обязуется передать в собственность В. здание, будто бы во исполнение мирового соглашения, ранее заключенного между С. и В.
Надо отдать должное изобретательности и смелости В., решившегося на такой отчаянный шаг.
Ну а дальше, предъявление В. иска к С. в суд общей юрисдикции о регистрации перехода права собственности на здание. Ставка была сделана именно на суд общей юрисдикции, во-первых, по причине не особой щепетильности в вопросах права этих судов, во-вторых, в данном суде, вероятно, у В. (его представителя) имелись какие-то особые отношения. Все это, видимо, давало В. надежду получить решение, которое затем, скорее всего, «проштамповалось» бы областным судом и всё – можно пользоваться плодами трудов неправедных.
Однако мы не разделяли энтузиазма наших соперников.
Мое ходатайство о прекращении дела в связи с неподведомственностью дела суду общей юрисдикции было удовлетворено. «Блиц-криг» не удался.
Дальнейшее общение продолжилось на площадке арбитражного суда, где нами было незамедлительно сделано заявление о фальсификации доказательства – договора передачи недвижимости. По нашему требованию В. представил суду подлинник спорного договора, который был приобщен к материалам дела.
Наше ходатайство о назначении по делу судебной технической экспертизы документа с просьбой поручить ее проведение в ФБУ Приволжский РЦСЭ Минюста России, было удовлетворено судом.
Неопределенность технологии фальсификации договора заставила задуматься над формулировкой вопросов эксперту. Как известно, ответ на каждый вопрос стоит денег. Кроме того, некорректно поставленные вопросы могут привести к плачевным результатам. Определение давности выполнения текста и подписей вызывала большие сомнения в определенности результата.
Поскольку мой клиент был на 100 % уверен в поддельности договора, а оснований сомневаться в его правдивости у меня не имелось, мы решили поставить перед экспертом один вопрос: определить последовательность выполнения печатного текста и подписей С. и В. на договоре, то есть, что было сначала — текст или подписи.
Несмотря на отчаянные попытки представителя В. поручить проведение экспертизы в другом экспертном учреждении, а не в предложенном нами, суд принял нашу позицию.
В ходе проведения судебной технической экспертизы документа было установлено, что на лист с ранее проставленной подписью моего клиента был нанесен текст договора. Finita la comedia!
Но В. сдаваться не хочет. Заявляет о нарушении закона при проведении экспертизы, дескать, нет отдельного документа о разъяснении руководителем эксперту его прав и обязанностей (расписка самого эксперта, приложенная к заключению его не устроила), сетует на то, что эксперт не пригласил его присутствовать при проведении экспертизы, горевал, что образование у эксперта не то, — в общем, стандартные нападения на форму, если не устраивает суть.
Более того, представитель В. заявил о том, что…внимание, — это С. сфальсифицировал договор, подкинул В., а тот добросовестно представил его в суд, ничего не подозревая (!).
До сих пор пребываю под впечатлением о таланте представителя В. держать хорошую мину при плохой игре. Я полагаю, судья тоже отдала должное способностям стороны истца и вознаградила их своим решением.
Ну и нас заодно.
Решение пока не вступило в законную силу.
Ждем апелляции, где я не сомневаюсь, противники порадуют новыми спектаклями из своего репертуара.
Д. Рокфеллер
Жизненных примеров истинности данного утверждения много, но … чему бы грабли ни учили, а сердце верит в чудеса.
Два друга С. и В. занимались совместным бизнесом. В собственности у каждого находились здания, которые использовались в предпринимательской деятельности.
В один не очень прекрасный момент, бывшая супруга С. решила разделить совместно нажитое имущество, в том числе здание, используемое С. для ведения бизнеса.
Для того, чтобы не допустить раздела объекта, неминуемо создавшего бы препятствия и проблемы в осуществлении предпринимательской деятельности С. договорился со своим теперь уже бывшим партнером по бизнесу В. оказать помощь в сохранении имущества. В результате чего была оформлена расписка в получении С. от В. денежных средств, далее В. было подано исковое к С. о взыскании долга.
Затем арбитражным судом было утверждено мировое соглашение между С. и В., по условиям которого С. обязуется в счет погашения долга передать в собственность В. объект недвижимости.
В результате заключения указанного мирового соглашения было прекращено производство по делу по иску бывшей жены С. о разделе имущества, в том числе и объекта недвижимости, в связи с отказом истца от иска (справедливости ради отмечу, что никто супругу не «кинул», С. передал ей квартиру).
Казалось бы, можно спокойно работать. Но, как известно, хочешь мира, готовься к войне.
Так случилось, что С. еще до конфликта был вынужден на время уехать из города.
В целях оперативного решения вопросов финансового характера в свое отсутствие, он как директор организации, при отъезде оставил несколько чистых листов формата А4 со своей подписью, которую проставлял на месте, совпадающим с местом подписи на стандартном платежном поручении (в центре нижней половине листа).
Таким образом, с согласия С., при необходимости, платежные поручения изготавливались с помощью принтера на листе с заранее проставленной в нужном месте его подписью.
Классическая иллюстрация понятия «условие преступности» в криминологии.
Как известно, совместная предпринимательская деятельность чревата конфликтами.
Не миновала чаша сия С. и В.
Конфликт вспыхнул, разгорелся и полыхает до сих пор.
В разгаре конфликта, связанного с разделом общего бизнеса, В. «вспомнил» о мировом соглашении, утвержденном аж в 2002г. и решил использовать его для противоправного захвата имущества С., с целью вытеснения его из этого бизнеса.
Поскольку сроки для принудительного исполнения, предусмотренные ст. 21 Федерального закон от 02.10.2007 N 229-ФЗ «Об исполнительном производстве», давно истекли, мировое соглашение десятилетней давности, по сути, утратило свою юридическую силу. Поэтому В. решил воспользоваться плодами доверительных отношений с С. – одним из чистых листов с подписью С., ранее им оставленным.
Так появился на свет договор безвозмездной передачи здания, согласно которому С. обязуется передать в собственность В. здание, будто бы во исполнение мирового соглашения, ранее заключенного между С. и В.
Надо отдать должное изобретательности и смелости В., решившегося на такой отчаянный шаг.
Ну а дальше, предъявление В. иска к С. в суд общей юрисдикции о регистрации перехода права собственности на здание. Ставка была сделана именно на суд общей юрисдикции, во-первых, по причине не особой щепетильности в вопросах права этих судов, во-вторых, в данном суде, вероятно, у В. (его представителя) имелись какие-то особые отношения. Все это, видимо, давало В. надежду получить решение, которое затем, скорее всего, «проштамповалось» бы областным судом и всё – можно пользоваться плодами трудов неправедных.
Однако мы не разделяли энтузиазма наших соперников.
Мое ходатайство о прекращении дела в связи с неподведомственностью дела суду общей юрисдикции было удовлетворено. «Блиц-криг» не удался.
Дальнейшее общение продолжилось на площадке арбитражного суда, где нами было незамедлительно сделано заявление о фальсификации доказательства – договора передачи недвижимости. По нашему требованию В. представил суду подлинник спорного договора, который был приобщен к материалам дела.
Наше ходатайство о назначении по делу судебной технической экспертизы документа с просьбой поручить ее проведение в ФБУ Приволжский РЦСЭ Минюста России, было удовлетворено судом.
Неопределенность технологии фальсификации договора заставила задуматься над формулировкой вопросов эксперту. Как известно, ответ на каждый вопрос стоит денег. Кроме того, некорректно поставленные вопросы могут привести к плачевным результатам. Определение давности выполнения текста и подписей вызывала большие сомнения в определенности результата.
Поскольку мой клиент был на 100 % уверен в поддельности договора, а оснований сомневаться в его правдивости у меня не имелось, мы решили поставить перед экспертом один вопрос: определить последовательность выполнения печатного текста и подписей С. и В. на договоре, то есть, что было сначала — текст или подписи.
Несмотря на отчаянные попытки представителя В. поручить проведение экспертизы в другом экспертном учреждении, а не в предложенном нами, суд принял нашу позицию.
В ходе проведения судебной технической экспертизы документа было установлено, что на лист с ранее проставленной подписью моего клиента был нанесен текст договора. Finita la comedia!
Но В. сдаваться не хочет. Заявляет о нарушении закона при проведении экспертизы, дескать, нет отдельного документа о разъяснении руководителем эксперту его прав и обязанностей (расписка самого эксперта, приложенная к заключению его не устроила), сетует на то, что эксперт не пригласил его присутствовать при проведении экспертизы, горевал, что образование у эксперта не то, — в общем, стандартные нападения на форму, если не устраивает суть.
Более того, представитель В. заявил о том, что…внимание, — это С. сфальсифицировал договор, подкинул В., а тот добросовестно представил его в суд, ничего не подозревая (!).
До сих пор пребываю под впечатлением о таланте представителя В. держать хорошую мину при плохой игре. Я полагаю, судья тоже отдала должное способностям стороны истца и вознаградила их своим решением.
Ну и нас заодно.
Решение пока не вступило в законную силу.
Ждем апелляции, где я не сомневаюсь, противники порадуют новыми спектаклями из своего репертуара.
Рейтинг публикации:
«
Уважаемый Андрей Александрович, предлагаю продолжить тему.
Ситуация на сегодня следующая.
Истец, подал апелляционную жалобу. Мы — возражения.
В суде апелляционной инстанции истец совершил «ход конем» — написал отказ от иска.
Отказ от иска был принят судом. Решение первой инстанции отменено, производство по делу прекращено. Вот так.
Возможно, истец почуял запах уголовной ответственности (уголовное дело было возбуждено еще до получения результатов экспертизы), а отказ от иска он намерен использовать как добровольный отказ от преступления.
Думаем, есть ли смысл обжаловать апелляционное определение. С одной стороны имеются основания полагать, что суд при подтвержденном факте фальсификации доказательств не должен был принимать отказ от иска.
С другой стороны, какие нормы закона и охраняемые законом интересы нарушает отказ от иска?
Во время «рекламной паузы» мы решили взыскать с истца судебные расходы, ну и заодно «потормошить» правоохранителей с продвижением уголовного дела…
По моему мнению, в данной ситуации отказ от иска не нарушает ни какой закон. А по ст.327 УК РФ использование заведомо подложного документа «отвертется» истцу можно. Хотя бы по срокам давности привлечения к уг.отв-ти.