Условно-досрочное освобождение военнослужащего, осужденного по ст. 335 УК РФ

За оказанием правовой помощи в части подготовки, заявления и поддержания в гарнизонном военном суде ходатайства об условно-досрочном освобождении ко мне 4 апреля 2018 года обратился родственник военнослужащего, отбывающего наказание в дисциплинарной воинской части в Нижегородской области.

Военнослужащий был осужден в августе 2017 г. по ч.1 ст. 335 УК РФ за неуставные отношения в отсутствие подчиненности между сослуживцами.

Не хочу останавливаться на составе, вмененном ему при вынесении обвинительного приговора, поскольку полностью согласен с его оценкой со стороны обратившегося ко мне родственника, который является родным дядей осужденного. Поскольку отец рядового погиб в автокатастрофе в 2015 году, дядя взял на себя заботу о семье своей родной сестры, включая племянника-военнослужащего и его трех сестер, двое из которых — несовершеннолетние.

Так вот, оценка состава со стороны родственников, сводилась к тому, что обвинение было полностью надуманным от начала до конца. Прочитав текст приговора, я согласился с такой оценкой, поскольку в основу обвинения не было положено ни одного прямого доказательства. В обоснование обвинительного приговора положены высказывания подозреваемого о событиях, о которых он узнал со слов сослуживца, который в свою очередь якобы узнал о них, якобы со слов обвиняемого. Такая вот «неубиваемая» доказательственная база.

Действительным основанием для возбуждения самого дела и доведения его до обвинительного приговора, по мнению родственников, явился осложняющий, в данном случае, фактор — национальность военнослужащего. Он был уроженцем Чеченской Республики. И осложненность возникла после того, как он попал для прохождения срочной службы по призыву в воинскую часть, личный состав которой принимал самое активное участие в первой «чеченской» компании, где понес значительные потери и в части рядовых бойцов, и в части офицерского состава. Вот нынешние «офицеры», проходящие службу в этой части в наши дни, решили подобным образом отыграться на рядовых бойцах — уроженцах республики.

Я сам, в силу имеющегося служебного опыта, не готов был с особой симпатией относится к выходцам из горной республики. Однако нужно же учитывать реальную ситуацию и не грести всех… без каких-либо реальных оснований. 

Как бы то ни было, осужденный получил срок — один год содержания в дисциплинарной воинской части, в которую он прибыл 16 ноября 2017 г.

Из двух базовых вариантов обращения с ходатайством об условно-досрочном освобождении, родственниками было решено выбрать второй – обращение адвоката осужденного с ходатайством непосредственно в суд. От первого варианта, когда сам осужденный обращается в адрес администрации места отбывания наказания, в данном случае – командования части, которое в свою очередь уже готовит обращение в суд, было решено отказаться.

Выяснилось, что дядя к моменту обращения ко мне за помощью, успел побывать в дисциплинарной части, где пообщался не только с осужденным племянником, но и с командиром части. Командир популярно разъяснил родственнику, что командование части с подобным ходатайством в суд обращаться не намерено, поскольку может навлечь на себя подозрения со стороны вышестоящего командования из округа в своей коррупционной заинтересованности. В дальнейшем он также поведал, что его предшественник на должности командира дисциплинарной части был привлечен к уголовной ответственности за взятки в особо крупном размере, после чего его нежелание ходатайствовать в пользу осужденных стало практически оправданным в наших глазах.

Поскольку ст. 15 УК РФ состав, предусмотренный ст. 335 УК РФ, отнесен к преступлениям небольшой тяжести, согласно ст. 79 УК РФ, необходимым требованием для условно-досрочного освобождения является фактическое отбытие осужденным не менее одной трети срока наказания. Это условие к моменту обращения было выполнено.

При подготовке ходатайства и необходимых документов, я изначально также полагал необходимым учитывать и положения ч. 4 ст. 79 УК РФ о необходимости фактического отбытия осужденным срока не менее шести месяцев. Однако, в дальнейшем, при обсуждении данной ситуации с практическими специалистами, пришло осознание, что к военнослужащим, отбывающим наказание в дисциплинарной воинской части (или как они именовали – ДВЧ), данное требование не применяется. И это для меня стало основным откровением в данном процессе.

По моей просьбе родственниками осужденного достаточно оперативно были подготовлены и предоставлены мне для дальнейшего использования в суде необходимые, в данном случае, документы. Были запрошены и незамедлительно получены: справка с места жительства, подтверждающая состав семьи, включая несовершеннолетних сестер и наличие места постоянного проживания с семьей, гарантийное письмо о трудоустройстве после освобождения, характеристика с места жительства, подтверждающая положительный социальный статус до призыва, справка о состоянии здоровья матери, нуждающейся в сложном лечении, копия свидетельства о смерти отца, подтверждающая потерю кормильца.

Вместе с тем, когда, в порядке подготовки документов к подаче в гарнизонный суд, еще раз общались с командиром части, где осужденный отбывал наказание, с удивлением для себя обнаружил, что командир однозначно уверен в применимости указанного шестимесячного срока и пытался меня убедить в том, что мы спешим с подачей ходатайства, поскольку этот шестимесячный срок истекает только 16 мая 2018.  И если мы заявимся со своим ходатайством об УДО в апреле, то рассмотрение, согласно установленному порядку будет происходить с последний четверг месяца, т.е. 26 апреля. А при таком раскладе, если в ходе судебного заседания выяснится, что шестимесячный срок фактического пребывания по месту отбытия наказания еще не истек, то и получим мы отказ. А последующее обращение с аналогичным ходатайством, согласно УК, возможно лишь через шесть месяцев. Весьма серьезный риск, который необходимо учитывать в данном случае.

Меня такая информация, практически из «первых рук», мягко говоря, несколько озадачила. Не мог же я на полном серьезе предположить, что командир дисциплинарной части не в курсе действительных действующих норм, регламентирующих указанный порядок.

Пришлось срочно навести справки через действующих сотрудников прокуратуры гарнизона и гарнизонного военного суда, которые заверили, что на военнослужащих, отбывающих наказание в ДВЧ, данное требование не распространяется.

А при таком положении дел, непосредственно в день общения с командиром, т.е. 10 апреля, мы успели подать соответствующее, заранее подготовленное, ходатайство об УДО в гарнизонный военный суд. Успели буквально за пять минут до окончания рабочего дня. И уже на следующий день мне позвонил помощник судьи ГВС и сообщил, что рассмотрение заявленного мной ходатайства назначено на последний четверг месяца, т.е. на 26 апреля.

До указанной даты командованию части надлежало подготовить и направить в суд характеризующие материалы на осужденного, провести медицинское освидетельствование и попутно согласовать вопрос УДО со штабом округа.

Вот со штаба округа все и началось. Неожиданно выяснилось, что по каким-то неведомым причинам этот обезличенный для нас «штаб» оказался против условно-досрочного освобождения и потребовал от командования части занять по этому поводу жесткую позицию.

Объективно оснований для подобной позиции не было никаких. Из общения с непосредственным командиром и со слов самого осужденного, характеризовался он исключительно положительно, взысканий не имел. Поощрений тоже не густо, однако два поощрения в карточку были внесены. Кроме того, он к моменту нашей с ним встречи, уже месяца как полтора являлся председателем совета общественности роты, т.е. являлся по сути неофициальным «старшиной» роты, через которого командование роты фактически решало все вопросы с личным составом, включая «разруливание» межличностных конфликтов.

Несмотря на столь положительные характеризующие исходные данные, по имеющейся у нас неофициальной информации, командир роты не «прогнулся» под прямые указания командира части и не стал переписывать положительную характеристику в сторону ее надуманного ухудшения. Однако оставался риск, что командир части своим волевым решением в последний момент может предоставить в суд негативную характеристику.

По прибытии в суд в день рассмотрения ходатайства выяснилось, что в суд никакие характеризующие материалы из дисциплинарной части предоставлены не были. Личное дело и характеристики имел при себе заместитель командира по воспитательной работе (по нашему, по старорежимному – замполит или «политрабочий»), назначенный в качестве представителя командования дисциплинарной части по доверенности, и что там было в итоговой редакции, до самого начала судебного заседания выяснить так и не удалось.

В курилке, в ходе неофициального общения, замполит заявил, что он лицо подневольное, что есть конкретная установка из штаба округа – командованию части возражать против УДО и заявить о том, что боец не заслужил и не достоин.

В зал зашли совсем потерянные и боец и дядя в совершенно растрепанных чувствах.

В начале судебного заседания, когда личное дело осужденного наконец-то было положено на стол судьи гарнизонного военного суда, я обратился с ходатайством об ознакомлении, которое было удовлетворено, и я получил возможность ознакомиться с вновь предоставленными характеризующими материалами. С основным содержанием личного дела я ознакомился еще в свой первый приезд в часть.

Характеристика оказалась та самая первоначальная, хорошо написанная командиром роты. Вполне себе хорошая характеристика и с нужным выводом, о том, что он достоин УДО. Характеристика была заверена командиром части и его круглой печатью. Там же была ведомость поощрений и взысканий, с его двумя вписанными поощрениями, что также его характеризовало в нужном нам ключе.

Единственным минусом  послужила ведомость оценок по предметам «боевой подготовки», где стояли сплошные двойки.

Я озвучил доводы ходатайства, основные акценты сделал на его положительном текущем служебном статусе, наличии постоянного места жительства с семьей и гарантированным трудоустройством после освобождения.

Судья не преминул поинтересоваться у бойца, почему же он такой двоечник. Тот замешкался на секунду, а потом выдавил из себя, типа: «Я не очень хорошо русский язык знаю, вот и…».  

Затем последовал черед представителя командования части, который заявил коротко: «Командование против УДО, поскольку не достоин». Судья, демонстрируя характеристику залу, весьма скептически замечает: «А вот согласно характеристике, командование считает, что достоин. И подписи, тут вот  и печать. Так Вы определитесь: вы «за» или «против»? Политрабочий через силу: «Против».

— А почему против? Потому что двойки? — подсказал судья возможный компромиссный вариант.

— Да — только и выдавил из себя замполит.

Итог оказался, как я и ожидал, вполне себе положительный. Осужденный освобожден условно-досрочно, с разъяснением ему всех ограничений на период УДО.

Огромной величины валун свалился с плеч родственника, который на выходе сказал, что можно теперь и своими делами спокойно заняться.

А осужденный, освобожденный по УДО, после истечения десятидневного срока на обжалование и вступления постановления об УДО в законную силу, должен убыть к месту первоначальной службы для дослуживания оставшегося десятидневного срока. Ну или, если документы по штабам и обратно будут ходить не очень оперативно, то 16 мая уедет домой прямо из части где отбывал срок.

В заключении хотелось бы дополнительно отметить, что вопросы отбывания наказания военнослужащими в ДВЧ, специально регламентируются такими НПА, как Приказ Министра обороны РФ от 20 октября 2016 г. № 680 «Об утверждении Правил отбывания уголовных наказаний осужденными военнослужащими» и Приказ Министра обороны РФ от 29 июля 1997 г. № 302 «О Правилах отбывания уголовных наказаний осужденными военнослужащими».

Из текста последнего приказа, применительно к положительному решению об УДО, на мой взгляд, особого внимания заслуживает п. 94, согласно которому, в отношении осужденных военнослужащих, которые освобождены условно-досрочно, командиром дисциплинарной воинской части может быть возбуждено ходатайство о зачете времени отбывания наказания в общий срок военной службы.