Найти юриста / адвоката / эксперта
4 ноября 2010 года Европейский Суд по правам человека вынес постановление по делу «Банникова против России». В этом деле была обобщена и получила дальнейшее развития практика Суда по делам о провокации преступлений.
Изучение именно данного постановления, на наш взгляд, даст наиболее полное представление о том, какие действия властей Европейский Суд может счесть провокацией, и на какие моменты необходимо обратить внимание адвокату для наиболее эффективной защиты прав доверителя в подобных случаях.
Поскольку на данный момент постановление по делу «Банникова против России» является так называемым «ведущим прецедентом» по делам о провокации преступлений, в данной статье мы кратко изложим его основные положения.
Так, в указанном постановлении Европейский Суд наиболее четко сформулировал так называемый «тест», который он применяет для того, чтобы отличить провокацию от допустимого поведения правоохранительных органов.
Сам тест состоит из двух основных частей.
Первая часть теста заключается в оценке Европейским Судом действий властей по существу.
Так, сталкиваясь с утверждением о провокации, Европейский Суд, в первую очередь, будет устанавливать, было бы преступление совершено без вмешательства властей.
В связи с этим Европейский Суд напомнил определение «провокации», данное им в постановлении по делу «Раманаускас против Литвы»: «Провокация со стороны полиции происходит в тех случаях, когда сотрудники правоохранительных органов или лица, действующие по их поручению, не ограничиваются расследованием преступной деятельности преимущественно пассивно, а оказывают такое влияние, что подстрекают к совершению преступления, которое иначе не было бы совершено, для того, чтобы раскрыть преступление, а именно получить доказательства его совершения и начать уголовное преследование ...».
Что же касается вопроса о том, проводилось ли расследование «преимущественно пассивно», то Европейский Суд, во-первых, рассматривает основания для проведения тайной операции[1], и, во-вторых, действия властей в ходе ее выполнения.
Говоря об основаниях для проведения операции, Европейский Суд дает оценку тому, имелись ли объективные подозрения в том, что заявитель[2] участвовал в преступной деятельности или был предрасположен к совершению преступления.
Анализируя указанные вопросы, Европейский Суд может обратить внимание на то, имел ли заявитель судимости и был ли он известен полиции до проведения тайной операции. Если, например, речь идет о наркотических средствах, то Европейский Суд может обратить внимание на то, находились ли они в доме заявителя или он получал их от другого человека, был ли знаком заявитель с текущими ценами на наркотические средства, имел ли он возможность получения наркотиков в короткий срок, получал ли он прибыль от сделки и т.д. Во внимание могут быть приняты и любые другие обстоятельства конкретного дела, на которые стороны укажут в состязательных бумагах.
Однако при этом Европейский Суд подчеркивает, что любая предварительная информация о том, что у заявителя уже имелся умысел на совершение преступления, должна поддаваться проверке. Власти должны быть в состоянии продемонстрировать, что они имели веские причины для проведения тайной операции.
В анализируемом постановлении Европейский Суд напомнил, что как он уже указывал в деле «Ваньян против России», простое утверждение сотрудников милиции, что у них была информация об участии заявителя в сбыте наркотических средств, не может быть принято во внимание.
Тесно связан с критерием объективного подозрения вопрос о моменте, когда власти начали тайную операцию, то есть просто «присоединились» ли тайные агенты к уже совершаемому преступлению либо они подстрекали к совершению преступления.
Европейский Суд напомнил, что он не признал наличия провокации в деле «Секейра против Португалии», в котором лицо стало сотрудничать с полицией уже после того, как заявитель обратился к этому лицу с предложением организовать поставки кокаина. И только после указанного обращения полиция стала контролировать данное преступление. Именно этот фактор существенно отличает данное дело от дела «Тейшейра де Кастро против Португалии», в котором как раз полиция инициировала совершение преступления, а не «присоединилась» к уже совершаемому, как это имело место в деле «Секейра против Португалии».
Проводя черту между законным внедрением тайного агента и провокацией к преступлению, Европейский Суд рассматривает вопрос о том, подвергался ли заявитель воздействию с целью совершения им преступления со стороны полиции или агентов-провокаторов. Так, он счел, что не является пассивным поведением такое поведение властей, как проявление инициативы в налаживании контактов с заявителем, повторение предложения, несмотря на первоначальный отказ, настойчивая просьба, повышение цен выше среднего уровня или обращение к состраданию заявителя, упоминая симптомы абстиненции.
Применяя вышеуказанный критерий, Европейский Суд возлагает бремя доказывания на власти. С этой целью он постановил, что «на стороне обвинения лежит обязанность доказать отсутствие провокации, при условии, что утверждения обвиняемого являются правдоподобными».
В анализируемом постановлении Европейский Суд напомнил свою практику по делам против России и подчеркнул необходимость ясной и предсказуемой процедуры санкционирования оперативных мероприятий, а также надлежащего надзора за ними. В частности, ранее в деле «Худобин против России» Европейский Суд установил нарушение, отметив, в том числе то, что полицейская операция была санкционирована простым административным решением органа, которое содержало очень мало информации о причинах и целях планируемой «проверочной закупки», при этом операция не находилась под судебным или каким-либо другим независимым контролем.
Что касается органа власти, осуществляющего контроль за тайными операциями, то Европейский Суд указал, что судебный надзор был бы наиболее подходящим средством; однако при надлежащей процедуре и гарантиях могут быть использованы другие средства контроля, например, надзор со стороны прокурора.
Вторая часть теста, изложенного в постановлении «Банникова против России», заключается в оценке Европейским Судом процедуры, в рамках которой было рассмотрено заявление обвиняемого о провокации.
В данном деле Европейский Суд подтвердил свою ранее высказанную позицию о том, что процедурный аспект рассматривается им как необходимая часть проверки жалобы на совершение провокации.
Европейский Суд указал, что процедурный аспект становится решающим в тех делах, в которых не раскрываются материалы дела или в которых имеется спор между сторонами относительно событий, что не позволяет Европейскому Суду с достаточной степенью определенности установить, подвергался ли заявитель провокации со стороны полиции.
При рассмотрении процедуры, которая применяется национальными судами, Европейский Суд принимает во внимание, могло ли утверждение о провокации иметь благоприятные последствия для заявителя.
Так, Европейский Суд должен убедиться, обладали ли национальные суды правомочием рассмотреть подобную жалобу способом, совместимым с правом на справедливое судебное разбирательство. Поэтому он должен проверить, являлась ли жалоба на провокацию основанием защиты[3] в соответствии с национальным законодательством, давала ли основания для исключения доказательств, или могла привести к аналогичным последствиям.
Европейский Суд обычно оставляет на усмотрение национальных властей вопрос о том, к каким процедурам должен прибегнуть суд, столкнувшись с заявлением о провокации.
Что касается России, Европейский Суд указал, что процедура исключения доказательств в принципе соответствует указанным требованиям. Он постановил, что в случае, когда обвиняемый утверждает, что он был спровоцирован на совершение преступления, национальный суд должен провести тщательное изучение материалов дела, поскольку судебное разбирательство будет считаться справедливым по смыслу статьи 6 § 1 Конвенции тогда, когда все доказательства, полученные в результате провокации со стороны полиции, будут исключены.
[1] В России подобные тайные операции проводятся, как правило, в виде ОРМ «Проверочная закупка» или «Оперативный эксперимент».
[2] Заявителем именуется лицо, обратившееся в Европейский Суд с жалобой.
[3] В российском уголовном праве аналогом такого института как «основания защиты» можно считать обстоятельства, исключающие преступность деяния.
Изучение именно данного постановления, на наш взгляд, даст наиболее полное представление о том, какие действия властей Европейский Суд может счесть провокацией, и на какие моменты необходимо обратить внимание адвокату для наиболее эффективной защиты прав доверителя в подобных случаях.
Поскольку на данный момент постановление по делу «Банникова против России» является так называемым «ведущим прецедентом» по делам о провокации преступлений, в данной статье мы кратко изложим его основные положения.
Так, в указанном постановлении Европейский Суд наиболее четко сформулировал так называемый «тест», который он применяет для того, чтобы отличить провокацию от допустимого поведения правоохранительных органов.
Сам тест состоит из двух основных частей.
Первая часть теста заключается в оценке Европейским Судом действий властей по существу.
Так, сталкиваясь с утверждением о провокации, Европейский Суд, в первую очередь, будет устанавливать, было бы преступление совершено без вмешательства властей.
В связи с этим Европейский Суд напомнил определение «провокации», данное им в постановлении по делу «Раманаускас против Литвы»: «Провокация со стороны полиции происходит в тех случаях, когда сотрудники правоохранительных органов или лица, действующие по их поручению, не ограничиваются расследованием преступной деятельности преимущественно пассивно, а оказывают такое влияние, что подстрекают к совершению преступления, которое иначе не было бы совершено, для того, чтобы раскрыть преступление, а именно получить доказательства его совершения и начать уголовное преследование ...».
Что же касается вопроса о том, проводилось ли расследование «преимущественно пассивно», то Европейский Суд, во-первых, рассматривает основания для проведения тайной операции[1], и, во-вторых, действия властей в ходе ее выполнения.
Говоря об основаниях для проведения операции, Европейский Суд дает оценку тому, имелись ли объективные подозрения в том, что заявитель[2] участвовал в преступной деятельности или был предрасположен к совершению преступления.
Анализируя указанные вопросы, Европейский Суд может обратить внимание на то, имел ли заявитель судимости и был ли он известен полиции до проведения тайной операции. Если, например, речь идет о наркотических средствах, то Европейский Суд может обратить внимание на то, находились ли они в доме заявителя или он получал их от другого человека, был ли знаком заявитель с текущими ценами на наркотические средства, имел ли он возможность получения наркотиков в короткий срок, получал ли он прибыль от сделки и т.д. Во внимание могут быть приняты и любые другие обстоятельства конкретного дела, на которые стороны укажут в состязательных бумагах.
Однако при этом Европейский Суд подчеркивает, что любая предварительная информация о том, что у заявителя уже имелся умысел на совершение преступления, должна поддаваться проверке. Власти должны быть в состоянии продемонстрировать, что они имели веские причины для проведения тайной операции.
В анализируемом постановлении Европейский Суд напомнил, что как он уже указывал в деле «Ваньян против России», простое утверждение сотрудников милиции, что у них была информация об участии заявителя в сбыте наркотических средств, не может быть принято во внимание.
Тесно связан с критерием объективного подозрения вопрос о моменте, когда власти начали тайную операцию, то есть просто «присоединились» ли тайные агенты к уже совершаемому преступлению либо они подстрекали к совершению преступления.
Европейский Суд напомнил, что он не признал наличия провокации в деле «Секейра против Португалии», в котором лицо стало сотрудничать с полицией уже после того, как заявитель обратился к этому лицу с предложением организовать поставки кокаина. И только после указанного обращения полиция стала контролировать данное преступление. Именно этот фактор существенно отличает данное дело от дела «Тейшейра де Кастро против Португалии», в котором как раз полиция инициировала совершение преступления, а не «присоединилась» к уже совершаемому, как это имело место в деле «Секейра против Португалии».
Проводя черту между законным внедрением тайного агента и провокацией к преступлению, Европейский Суд рассматривает вопрос о том, подвергался ли заявитель воздействию с целью совершения им преступления со стороны полиции или агентов-провокаторов. Так, он счел, что не является пассивным поведением такое поведение властей, как проявление инициативы в налаживании контактов с заявителем, повторение предложения, несмотря на первоначальный отказ, настойчивая просьба, повышение цен выше среднего уровня или обращение к состраданию заявителя, упоминая симптомы абстиненции.
Применяя вышеуказанный критерий, Европейский Суд возлагает бремя доказывания на власти. С этой целью он постановил, что «на стороне обвинения лежит обязанность доказать отсутствие провокации, при условии, что утверждения обвиняемого являются правдоподобными».
В анализируемом постановлении Европейский Суд напомнил свою практику по делам против России и подчеркнул необходимость ясной и предсказуемой процедуры санкционирования оперативных мероприятий, а также надлежащего надзора за ними. В частности, ранее в деле «Худобин против России» Европейский Суд установил нарушение, отметив, в том числе то, что полицейская операция была санкционирована простым административным решением органа, которое содержало очень мало информации о причинах и целях планируемой «проверочной закупки», при этом операция не находилась под судебным или каким-либо другим независимым контролем.
Что касается органа власти, осуществляющего контроль за тайными операциями, то Европейский Суд указал, что судебный надзор был бы наиболее подходящим средством; однако при надлежащей процедуре и гарантиях могут быть использованы другие средства контроля, например, надзор со стороны прокурора.
Вторая часть теста, изложенного в постановлении «Банникова против России», заключается в оценке Европейским Судом процедуры, в рамках которой было рассмотрено заявление обвиняемого о провокации.
В данном деле Европейский Суд подтвердил свою ранее высказанную позицию о том, что процедурный аспект рассматривается им как необходимая часть проверки жалобы на совершение провокации.
Европейский Суд указал, что процедурный аспект становится решающим в тех делах, в которых не раскрываются материалы дела или в которых имеется спор между сторонами относительно событий, что не позволяет Европейскому Суду с достаточной степенью определенности установить, подвергался ли заявитель провокации со стороны полиции.
При рассмотрении процедуры, которая применяется национальными судами, Европейский Суд принимает во внимание, могло ли утверждение о провокации иметь благоприятные последствия для заявителя.
Так, Европейский Суд должен убедиться, обладали ли национальные суды правомочием рассмотреть подобную жалобу способом, совместимым с правом на справедливое судебное разбирательство. Поэтому он должен проверить, являлась ли жалоба на провокацию основанием защиты[3] в соответствии с национальным законодательством, давала ли основания для исключения доказательств, или могла привести к аналогичным последствиям.
Европейский Суд обычно оставляет на усмотрение национальных властей вопрос о том, к каким процедурам должен прибегнуть суд, столкнувшись с заявлением о провокации.
Что касается России, Европейский Суд указал, что процедура исключения доказательств в принципе соответствует указанным требованиям. Он постановил, что в случае, когда обвиняемый утверждает, что он был спровоцирован на совершение преступления, национальный суд должен провести тщательное изучение материалов дела, поскольку судебное разбирательство будет считаться справедливым по смыслу статьи 6 § 1 Конвенции тогда, когда все доказательства, полученные в результате провокации со стороны полиции, будут исключены.
Вне зависимости от вида процедуры, к которой прибегают национальные суды, Европейский Суд требует, чтобы она была состязательной, тщательной, всеобъемлющей и способной разрешить вопрос о провокации.
В заключение необходимо еще раз подчеркнуть, что описанный в статье прецедент является «ведущим», но не единственным. Прецедентная практика Европейского Суда достаточно обширной, и для полного понимания подхода Суда к указанной проблеме важно изучение всех прецедентов, указанных в постановлении по делу «Банникова против России».[1] В России подобные тайные операции проводятся, как правило, в виде ОРМ «Проверочная закупка» или «Оперативный эксперимент».
[2] Заявителем именуется лицо, обратившееся в Европейский Суд с жалобой.
[3] В российском уголовном праве аналогом такого института как «основания защиты» можно считать обстоятельства, исключающие преступность деяния.
Рейтинг публикации:
«
Для тех, кому интересно почитать постановление полностью: его перевод размещен, например, на сайте Генпрокуратуры вот здесь.
Уважаемый Филипп Валерьевич, ссылка почему то не открывается. Но это же постановление ранее было размещено на Праворубе здесь. Хотелось бы узнать ваше мнение о моей статье.
У меня работает(muscle)
Спасибо за ссылку, прочитал с интересом. К статье написал комментарий.
на стороне обвинения лежит обязанность доказать отсутствие провокации, при условии, что утверждения обвиняемого являются правдоподобными Эх, когда же российские суды стануть хоть немного требовательнее относиться к «доказательствам» обвинения, подвергаемым обоснованному (правдоподобному) сомнению. Пока же у нас сплошь и рядом:
«у суда нет оснований не доверять показаниям свидетеля (сотрудника полиции, штатного понятого и т.д.)
Так ведь это смотря какие «компроментирующие» показания такого свидетеля, сведения будут представлены суду — одного только указания на принадлежность к полиции не достаточно.
P.S. Уж к Вашим-то аргументам всегда прислушиваются ;)
Согласен. Спасибо ;)
Эх, когда же российские суды стануть хоть немного требовательнее относиться к «доказательствам» обвинения, подвергаемым обоснованному (правдоподобному) сомнению.
Мы не доживем.;(
Надо всё же вводить для адвокатов страховки, например, страховать риск вот такого дожития…
Уважаемый Михаил Валерьевич, огромное спасибо за внятное раскрытие сути «теста» ЕСПЧ — хорошее подспорье для любого практика!
Не за что.:)
Спасибо за подробный анализ ситуации, думаю Ваш материал поможет всем собирающимся в ЕСПЧ по подобным делам
И Вам спасибо!
Информация о постановлении ЕСПЧ от 05.02.2008 по делу «Раманаускас (Ramanauskas) против Литвы» (жалоба N 74420/01) По делу обжалуется осуждение за получение взятки по подстрекательству полиции. По делу допущено нарушение требований Статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
↓ Читать полностью ↓
[неофициальный перевод] <*>
Раманаускас против Литвы
(Ramanauskas v. Lithuania)
(N 74420/01)
По материалам Постановления
Европейского Суда по правам человека
от 5 февраля 2008 года
(вынесено Большой Палатой)
--------------------------------
<*> Перевод с английского Николаева Г.А.
Обстоятельства дела
Заявитель работал прокурором. Он утверждал, что к нему в частном порядке обратилось ранее неизвестное ему лицо, которое оказалось служащим специального антикоррупционного подразделения полиции. Служащий предложил заявителю взятку в размере 3 000 долларов за обещание содействовать в оправдании третьего лица. Заявитель первоначально отказался, но затем согласился после того, как полицейский повторил свое предложение несколько раз. Полицейский уведомил свое начальство, и в январе 1999 г. заместитель генерального прокурора санкционировал провокацию взятки. Вскоре после этого заявитель принял взятку от служащего. В августе 2000 г. он был осужден за получение взятки в размере 2 500 долларов США и приговорен к лишению свободы. Жалоба на приговор была оставлена без удовлетворения. Отклоняя кассационную жалобу заявителя, Верховный суд отметил отсутствие доказательств того, что первоначальные переговоры с заявителем велись по указанию полиции; что власти были информированы только после того, как заявитель согласился принять взятку, и что, санкционировав дальнейшие действия полицейского, они только присоединились к уже совершавшемуся преступлению. По мнению Верховного суда, вопрос подстрекательства не влиял на правовую квалификацию деяния заявителя.
Вопросы права
Национальные власти не могут быть освобождены от ответственности за действия полицейских только благодаря ссылке на то, что полицейские действовали «от своего имени». Особое значение имеет тот факт, что власти должны нести ответственность, поскольку начальная стадия операции осуществлялась в отсутствие какой-либо правовой базы или судебной санкции. Более того, уполномочив полицейского симулировать дачу взятки и освободив его от какой-либо уголовной ответственности, власти одобрили предварительную стадию операции задним числом и использовали ее результаты. Кроме того, не было представлено удовлетворительное объяснение причинам или личным мотивам, которые заставили полицейского обратиться к заявителю по собственной инициативе, не доводя вопрос до сведения своего начальства, а также отказу от его преследования за действия на предварительной стадии. В этом отношении государство-ответчик ограничилось ссылкой на уничтожение документов по данному вопросу. Ответственность властей вытекает из действий полицейского и его знакомства с заявителем до одобрения симуляции взятки. Иной вывод открывал бы путь злоупотреблениям и произволу, позволяя обходить применимые принципы. Действия полицейского и знакомство с заявителем вышли за пределы пассивного контроля существующей криминальной деятельности: отсутствуют данные о том, что заявитель ранее когда-либо совершал преступления, в частности, связанные с коррупцией; все встречи заявителя и полицейского имели место по инициативе последнего; со стороны полицейского и его знакомого заявитель, по-видимому, подвергся провокации к совершению преступления, хотя отсутствуют объективные доказательства того, что он имел намерение принять участие в такой деятельности. На протяжении всего разбирательства заявитель утверждал, что его подстрекали к совершению преступления. Соответственно, национальным властям необходимо было, по меньшей мере, провести тщательное расследование по вопросу подстрекательства к совершению преступления со стороны органов преследования. Для этой цели необходимо было, в частности, установить, по каким причинам была организована операция, пределы участия полиции в преступлении и характер и природу любого подстрекательства или давления, которому подвергся заявитель. Это особенно важно с учетом того, что знакомый, который представил полицейского заявителю и играл существенную роль в событиях, приведших к даче взятки, не привлекался в качестве свидетеля по делу, поскольку место его пребывания было неизвестно. Заявитель должен был располагать возможностью установить каждое из этих обстоятельств. Однако национальные власти отрицали наличие полицейского подстрекательства и не приняли на уровне судов никаких мер для серьезной проверки утверждений заявителя. В частности, они не сделали никаких попыток для установления роли, которую играли участники дела заявителя, несмотря на тот факт, что заявитель был осужден на основании доказательств, полученных в результате обжалуемого полицейского подстрекательства.
Европейский Суд отмечает вывод Верховного суда о том, что поскольку вина заявителя установлена, вопрос о наличии какого-либо внешнего влияния на него не имеет значения. Тем не менее признание в преступлении, совершенном в результате подстрекательства, не устраняет ни самого подстрекательства, ни его последствий. Действия полицейского и знакомого заявителя представляли собой подстрекательство заявителя к совершению преступления, за которое он был осужден. Данных о том, что преступление было бы совершено без их вмешательства, не имеется. С учетом такого вмешательства и его использования в оспариваемом уголовном деле суд над заявителем не может считаться справедливым.
Постановление
По делу допущено нарушение требований Статьи 6 Конвенции (принято единогласно).
Компенсация
В порядке применения Статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 30 000 евро в счет компенсации всех видов причиненного вреда.
Если что, постановление по делу «Раманаускас против Литвы» в переводе на русский язык есть в системе «КонсультантПлюс. Можно скачать в Интернете.
оба постановления взял из Консультанта
Постановление ЕСПЧ от 04.11.2010 «Дело "Банникова (Bannikova) против Российской Федерации" (жалоба N 18757/06) По делу обжалуется проведение сотрудниками органов федеральной службы безопасности оперативно-розыскного мероприятия в виде проверочной закупки, приведшее к совершению заявительницей преступления, связанного с незаконным сбытом наркотического средства. По делу требования статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод нарушены не были.
↓ Читать полностью ↓
[неофициальный перевод] <*>
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "БАННИКОВА (BANNIKOVA)
ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" <*>
(Жалоба N 18757/06)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
(Страсбург, 4 ноября 2010 года)
--------------------------------
<*> Перевод с английского Е.А. Седовой
По делу "Банникова против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:
Христоса Розакиса, Председателя Палаты,
Нины Ваич,
Анатолия Ковлера,
Элизабет Штейнер,
Ханлара Гаджиева,
Дина Шпильманна,
Георга Николау, судей,
а также при участии Серена Нильсена, секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 14 октября 2010 г.,
вынес в указанный день следующее Постановление:
Процедура
1. Дело было инициировано жалобой N 18757/06, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее — Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) гражданкой Российской Федерации Натальей Леонидовной Банниковой (далее — заявительница) 25 апреля 2006 г.
2. Интересы заявительницы представляла С.В. Солнечная — юрист, работающая в г. Курске. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.
3. Заявительница утверждала, что была признана виновной в совершении преступления в результате провокации, совершенной сотрудниками милиции. Она также жаловалась на то, что ряд доказательств не был раскрыт в ходе судебного заседания.
4. 31 августа 2009 г. Председатель Первой Секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции, было также решено рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.
Факты
I. Обстоятельства дела
5. Заявительница, 1973 года рождения, проживает в г. Курске.
6. В период с 23 по 27 января 2005 г. заявительница в ходе телефонных разговоров с С. договорилась с ним, что он будет поставлять ей для последующей продажи гашиш. Данные телефонные разговоры были записаны Федеральной службой безопасности Российской Федерации (далее — ФСБ России).
7. 28 января 2005 г. С. доставил заявительнице гашиш. Она добавила его к тому, что уже имелся у нее дома, упаковала его в три отдельных пластиковых пакета, а затем соединила их вместе в один сверток.
8. В тот же день исполняющий обязанности начальника управления ФСБ России по Курской области дал разрешение на проведение оперативно-розыскного мероприятия в виде проверочной закупки на основании положений статей 7 и 8 Федерального закона от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности". На следующий день оперативный сотрудник ФСБ России Б., действуя в качестве покупателя, встретился с заявительницей и приобрел у нее 4 408 граммов гашиша. При покупке использовались денежные купюры, помеченные специальным веществом. ФСБ России также произвела видео- и аудиозапись проверочной закупки. После сделки заявительница была задержана, меченые деньги были обнаружены при ней. Впоследствии был проведен обыск в ее доме, где она передала еще одну упаковку с гашишем весом 28,6 грамма.
9. 24 ноября 2005 г. Ленинский районный суд г. Курска рассмотрел дело. Заявительница признала свою вину в содействии Б. в приобретении гашиша, но утверждала, что Б. подстрекал ее к совершению преступления и что она не совершила бы его без его участия.
10. В ходе судебного заседания заявительница утверждала, что с С. ее связывали близкие отношения. Однажды в сентябре 2004 года он оставил сумку с сушеной травой у нее дома. Затем она показала содержимое сумки соседу, который, как ей было известно, был наркозависим, и он определил, что в сумке был гашиш. Несколько дней спустя с ней связался некий Владимир, незнакомый ей до тех пор, который сказал, что знает, что у нее есть "наркота" и что он мог бы организовать крупную сделку (»200 порций") со знакомым ему покупателем. Она упомянула об этом предложении С., который сказал, что мог бы достать требуемое количество и попросил выяснить цену. По утверждению заявительницы на некотором этапе Владимир начал ей звонить, вынуждая продавать гашиш и высказывая угрозы в случае ее отказа. Она несколько раз звонила С. до 28 января 2005 г., когда он наконец привез ей гашиш. 29 января 2005 г. ей позвонил «покупатель» (оперативный сотрудник Б.), и они договорились о продаже.
11. С. в ходе судебного заседания показал, что заявительница звонила ему в октябре или ноябре 2004 года и предлагала сделку, в рамках которой он бы поставил ей «большую партию» гашиша для последующей продажи. В ноябре 2004 года он собрал несколько растений дикорастущей марихуаны и высушил их на чердаке. 23 или 24 января 2005 г. заявительница позвонила ему, интересуясь, подготовил ли он партию, и сказала, что у нее есть покупатели, которые ожидают товар. Они приняли решение продавать гашиш по цене 300 рублей за порцию, по утверждению С., цену предложила заявительница. С. также отметил, что заявительница сказала ему, что в ее адрес поступают угрозы с целью вынудить ее продавать гашиш.
12. Другие доказательства, исследованные судом:
— свидетельские показания Б., оперативного сотрудника, и К., сотрудника ФСБ России, принимавшего участие в проверочной закупке, относительно событий 29 января 2005 г., подробностей проверочной закупки, задержания заявительницы и последующих следственных действий;
— свидетельские показания Кр. и Х., являвшихся понятыми, относительно задержания заявительницы 29 января 2005 г. и исследования красящего вещества, обнаруженного на ее руках и на купюрах;
— протоколы, составленные сотрудниками ФСБ России, в отношении проведения проверочной закупки, обыска и изъятых предметов;
— заключение по результатам судебной экспертизы и протоколы исследования изъятого вещества, из которых следовало, что в пакете содержалось 4 408 граммов гашиша, количество, составляющее 2 204 средних доз гашиша; вещество, изъятое в доме заявительницы, составляло 28,8 грамма гашиша;
— стенограммы и последующие протоколы с расшифровкой телефонных переговоров между заявительницей и С., в ходе которых они обсуждали детали планируемой сделки;
— свидетельские показания матери заявительницы относительно того, что в адрес заявительницы поступали угрозы, вынуждавшие ее продавать наркотики, а также что она продолжала получать телефонные звонки и угрозы после задержания заявительницы, и
— свидетельские показания сотрудников милиции, получавших жалобы матери заявительницы относительно тревожных телефонных звонков.
13. На основании указанных доказательств суд признал заявительницу виновной в продаже гашиша Б. 29 января 2005 г. Что касается предполагаемого подстрекательства, суд счел показания С. относительно угроз, поступавших в адрес заявительницы, как попытку помочь ей, и принял решение о недостаточности доказательств, подтверждавших факт угроз или давления на заявительницу с целью продажи ею наркотиков. Суд признал заявительницу виновной в подготовке сбыта наркотиков в особо крупном размере, совершенного группой лиц, и, в соответствии с пунктом «г» части 3 статьи 228.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, приговорил ее к четырем годам лишения свободы. Суд основал свои выводы на частичном признании своей вины заявительницей, устных показаниях сотрудников ФСБ России, проводивших проверочную закупку, и протоколах исследования изъятого вещества. Ее сообщник С. был осужден за совершение того же преступления.
14. Заявительница обжаловала приговор, ссылаясь в том числе на решающее значение, которое имело подстрекательство ее к совершению преступления, а также отсутствие у нее доступа к доказательствам, полученным в ходе предварительного расследования. Она утверждала, в частности, что существовала запись ее телефонных переговоров с сотрудниками ФСБ России до проведения проверочной закупки; она просила пригласить в качестве свидетеля Т., сотрудника ФСБ России, который предположительно был задействован в прослушивании телефонных разговоров. Она также отметила, что суд не исследовал видео- и аудиозапись проверочной закупки.
15. 24 января 2006 г. Судебная коллегия по уголовным делам Курского областного суда оставила без удовлетворения кассационную жалобу заявительницы. Суд отклонил довод заявительницы относительно того, что имело место подстрекательство ее к совершению преступления со стороны должностных лиц на том основании, что ее причастность к сбыту наркотиков 29 января 2005 г. была установлена и подтверждена совокупностью доказательств и ею не отрицалась. Суд кассационной инстанции оставил без изменения приговор суда первой инстанции, постановив, в частности, следующее:
«Что касается доводов (содержащихся в кассационной жалобе заявительницы) относительно необоснованного отказа в удовлетворении (ее) ходатайства об истребовании аудиозаписи телефонных разговоров, состоявшихся между (ней) и сотрудниками ФСБ России, о допросе в связи с этим сотрудника ФСБ России (Т.), в материалах дела не содержится доказательств, подтверждавших, что такая запись осуществлялась в соответствии с порядком, установленным законодательством Российской Федерации.
Относительно доводов (содержащихся в кассационной жалобе заявительницы) о необоснованном отказе в удовлетворении (ее) ходатайства об истребовании видео- и аудиозаписи проверочной закупки наркотиков, проведенной сотрудниками ФСБ России, необходимость в их исследовании отсутствует, поскольку (заявительница) признала свою вину в том, что продавала наркотики в ходе проверочной закупки, ее версия событий подтверждается другими доказательствами или фактическими обстоятельствами, установленными судом.
В частности, из стенограммы телефонных разговоров (заявительницы) с (С.) следует, что в процессе данных переговоров они обсуждали обстоятельства предыдущих сделок по продаже наркотиков, непроданный остаток наркотиков, новых покупателей и перспективы проведения новых совместных сделок… С. сообщал информацию относительно стоимости наркотиков».
II. Применимое национальное законодательство и практика и международное право
A. Уголовная ответственность за сбыт наркотиков
16. Статья 228.1 Уголовного кодекса Российской Федерации (в редакции, действовавшей в рассматриваемый период) предусматривала, что незаконный сбыт наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также сильнодействующих и ядовитых веществ наказывался лишением свободы на срок от четырех до восьми лет; то же деяние, совершенное в крупном размере или группой лиц по предварительному сговору, наказывается лишением свободы на срок до 12 лет; то же деяние, совершенное в особо крупном размере, наказывается лишением свободы на срок до 20 лет (пункт «г» части 3 статьи 228.1 Уголовного кодекса Российской Федерации).
17. 15 июня 2006 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации утвердил разъяснения (Постановление N 14) в целях обеспечения правильного и единообразного применения законодательства при рассмотрении дел о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными веществами или их аналогами, а также сильнодействующими и ядовитыми веществами. Пленум постановил, в частности, что во всех случаях, когда сбыт таких веществ осуществляется в ходе проверочной закупки, проводимой в соответствии с Федеральным законом от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», содеянное следует квалифицировать как покушение на сбыт (часть 3 статьи 30 Уголовного кодекса Российской Федерации в совокупности со статьей 228.1 Уголовного кодекса Российской Федерации). Пленум также установил следующие условия, при соблюдении которых результаты проведения проверочной закупки могут быть признаны допустимыми в качестве доказательств по уголовному делу: (i) они должны быть получены в соответствии с требованиями закона; (ii) свидетельствовать о наличии у виновного умысла на незаконный оборот запрещенных средств, сформировавшегося независимо от деятельности сотрудников оперативных подразделений, и (iii) свидетельствовать о проведении виновным всех подготовительных действий, необходимых для совершения противоправного деяния.
B. Оперативно-розыскные мероприятия
18. Федеральный закон от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» в редакции, действовавшей в рассматриваемый период, предусматривал следующее:
«Статья 1. Оперативно-розыскная деятельность
Оперативно-розыскная деятельность — вид деятельности, осуществляемой гласно и негласно оперативными подразделениями государственных органов, уполномоченных на то настоящим Федеральным законом (далее — органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность), в пределах их полномочий посредством проведения оперативно-розыскных мероприятий в целях защиты жизни, здоровья, прав и свобод человека и гражданина, собственности, обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств.
Статья 2. Задачи оперативно-розыскной деятельности
Задачами оперативно-розыскной деятельности являются ...
выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений, а также выявление и установление лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших ...
Статья 5. Соблюдение прав и свобод человека и гражданина при осуществлении оперативно-розыскной деятельности
… Лицо, полагающее, что действия органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, привели к нарушению его прав и свобод, вправе обжаловать эти действия в вышестоящий орган, осуществляющий оперативно-розыскную деятельность, прокурору или в суд ...
Статья 6. Оперативно-розыскные мероприятия
При осуществлении оперативно-розыскной деятельности проводятся следующие оперативно-розыскные мероприятия ...
4. Проверочная закупка ...
9. Контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений.
10. Прослушивание телефонных переговоров.
11. Снятие информации с технических каналов связи.
12. Оперативное внедрение.
13. Контролируемая поставка.
14. Оперативный эксперимент ...
Оперативно-розыскные мероприятия, связанные с контролем почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, прослушиванием телефонных переговоров с подключением к станционной аппаратуре (лиц, предоставляющих услуги и средства связи), со снятием информации с технических каналов связи, проводятся с использованием оперативно-технических сил и средств органов федеральной службы безопасности, органов внутренних дел и органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ в порядке, определяемом межведомственными нормативными актами или соглашениями между органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность.
Статья 7. Основания для проведения оперативно-розыскных мероприятий
Основаниями для проведения оперативно-розыскных мероприятий являются:
1. Наличие возбужденного уголовного дела.
2. Ставшие известными органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, сведения о:
1) признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела ...
Статья 8. Условия проведения оперативно-розыскных мероприятий
Проведение оперативно-розыскных мероприятий, которые ограничивают конституционные права человека и гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, а также право на неприкосновенность жилища, допускается на основании судебного решения и при наличии информации:
1. О признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, по которому производство предварительного следствия обязательно.
2. О лицах, подготавливающих, совершающих или совершивших противоправное деяние, по которому производство предварительного следствия обязательно ...
Проверочная закупка… а также оперативный эксперимент или оперативное внедрение должностных лиц органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, а равно лиц, оказывающих им содействие, проводятся на основании постановления, утвержденного руководителем органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность.
Проведение оперативного эксперимента допускается только в целях выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия преступления средней тяжести, тяжкого или особо тяжкого преступления, а также в целях выявления и установления лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших ...
Статья 9. Основания и порядок судебного рассмотрения материалов об ограничении конституционных прав граждан при проведении оперативно-розыскных мероприятий.
Рассмотрение материалов об ограничении конституционных прав граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, на неприкосновенность жилища при проведении оперативно-розыскных мероприятий осуществляется судом, как правило, по месту проведения таких мероприятий или по месту нахождения органа, ходатайствующего об их проведении. Указанные материалы рассматриваются уполномоченным на то судьей единолично и незамедлительно. Судья не вправе отказать в рассмотрении таких материалов в случае их представления ...
По результатам рассмотрения указанных материалов судья разрешает проведение соответствующего оперативно-розыскного мероприятия, которое ограничивает конституционные права граждан, указанные в части первой настоящей статьи, либо отказывает в его проведении, о чем выносит мотивированное постановление ...
Статья 10. Информационное обеспечение и документирование оперативно-розыскной деятельности
Органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность, для решения задач, возложенных на них настоящим Федеральным законом, могут создавать и использовать информационные системы, а также заводить дела оперативного учета.
Дела оперативного учета заводятся при наличии оснований, предусмотренных пунктами 1 — 6 части первой статьи 7 настоящего Федерального закона ...
Статья 11. Использование результатов оперативно-розыскной деятельности
Результаты оперативно-розыскной деятельности могут быть использованы для подготовки и осуществления следственных и судебных действий ...
Результаты оперативно-розыскной деятельности могут… использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств ...».
24 июля 2007 г. в статью 5 названного Федерального закона внесены изменения, запрещающие органу, осуществляющему оперативно-розыскную деятельность, прямо или косвенно склонять или провоцировать лицо на совершение преступления.
19. Документы Совета Европы относительно осуществления оперативно-розыскных мероприятий перечислены в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу «Раманаускас против Литвы» (Ramanauskas v. Lithuania), жалоба N 74420/01, § 35 — 37, ECHR 2008-...).
20. Статья 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, введенного в действие с 1 июля 2002 г., предусматривала в рассматриваемый период, что решения дознавателя, следователя и прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, могут быть обжалованы в районный суд по месту производства предварительного расследования. Дальнейшие изменения, внесенные в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, дополнили перечень лиц, чьи решения подлежали обжалованию, руководителем следственного органа.
21. 10 февраля 2009 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации утвердил разъяснения (Постановление N 1) относительно практики рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Пленум постановил, в частности, что решения должностных лиц органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, также подлежат рассмотрению судами в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, если данные должностные лица действовали по поручению следователя, руководителя следственного органа или органа дознания.
C. Доказательства в рамках производства по уголовному делу
22. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части, применимой в настоящем деле, предусматривает:
«Статья 75. Недопустимые доказательства
1. Доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из (обстоятельств, подлежащих доказыванию)...
Статья 235. Ходатайство об исключении доказательства
… 5. Если суд принял решение об исключении доказательства, то данное доказательство теряет юридическую силу и не может быть положено в основу приговора или иного судебного решения, а также исследоваться и использоваться в ходе судебного разбирательства ...»
Право
Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции
23. Заявительница жаловалась на то, что была признана виновной в продаже наркотиков — преступлении, которое она совершила только потому, что имело место подстрекательство к этому со стороны agent provocateur <*>. Она также утверждала, что определенные доказательства не были исследованы в ходе судебного заседания. Она ссылалась на положения пункта 1 статьи 6 Конвенции, которая в части, применимой к настоящему делу, предусматривает:
--------------------------------
<*> Провокатор (прим. переводчика)
«Каждый… при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое… разбирательство дела… судом ...»
24. Власти Российской Федерации оспорили утверждения заявительницы.
A. Приемлемость жалобы
25. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является явно необоснованной по иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть признана приемлемой.
B. Существо жалобы
1. Доводы стороны
(a) Заявительница
26. Заявительница утверждала, что сбыт гашиша, за совершение которого она была осуждена, был инициирован сотрудниками ФСБ России, которые вынудили ее найти и продать им наркотики, что до этого она никогда не совершала преступлений, связанных с продажей наркотических веществ, и не совершила бы, если бы не их вмешательство.
27. Заявительница также утверждала, что вопрос подстрекательства не был надлежащим образом исследован в ходе национального судебного разбирательства. Она отметила, что единственный способ выяснить, явилась ли она жертвой провокации или нет, это получить доступ к материалам оперативно-розыскного дела, касавшимся ее общения с сотрудниками ФСБ России до проведения проверочной закупки. Она утверждала, что если бы ее телефон прослушивался в данное время, существовала бы запись ее разговоров не только с С., но и с сотрудниками ФСБ России, которые звонили ей и уговаривали продать гашиш в особо крупном размере. «Предыдущая продажа наркотиков», которую она предположительно обсуждала с С., также происходила с участием сотрудников ФСБ России, выступавших в качестве покупателей. Судами не было установлено то, что она когда-либо продавала или даже намеревалась продавать наркотики кому-либо, за исключением сотрудников ФСБ России. Запись ее разговоров с С. проясняла то, что сначала заявительница не владела информацией о ценах на наркотики и не была уверена в возможности добыть требуемое количество гашиша. Дополнительным доказательством ее утверждений о провокации могли бы послужить видео- и аудиозаписи проведенной проверочной закупки, которые, несмотря на ее ходатайства, суды отказались исследовать.
28. Более того, суды отказали в вызове и допросе Т., сотрудника ФСБ России, который предположительно был задействован в прослушивании ее телефона. Она также утверждала, что видео- и аудиозаписи проведенной проверочной закупки могли бы послужить в ее пользу при рассмотрении вопроса о подстрекательстве и что суды не обосновали свой отказ в приобщении их в качестве доказательств.
(b) Власти Российской Федерации
29. Власти Российской Федерации не согласились с заявительницей. Они утверждали, что проверочная закупка была проведена законно в порядке, установленном Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности». Что касается оснований проведения проверочной закупки, власти Российской Федерации ссылались на статьи 1, 2, 7, часть 2 статьи 8 и статью 10 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» и отметили, что основанием для назначения проведения проверочной закупки должна являться информация, указывающая на признаки совершенного или готовящегося преступления. Если на любом этапе будет установлено, что предполагаемое деяние не носит уголовного характера, оперативно-розыскные мероприятия подлежат прекращению.
30. Они также утверждали, что намерение заявительницы продавать гашиш сформировалось у нее ранее и не зависело от вмешательства сотрудников ФСБ России. Далее, по утверждению властей Российской Федерации, управление ФСБ России по Курской области обладало информацией о том, что заявительница и С. планировали продажу гашиша. Вывод судов относительно того, что подстрекательства не было, был полностью аргументирован и подтвержден, в частности, содержанием телефонных разговоров между заявительницей и С., а также показаниями Б. и других свидетелей. Они, равно как и национальные суды, также подчеркнули, что угрозы, предположительно поступавшие в адрес заявительницы, едва ли были связаны с обсуждаемой сделкой с наркотиками, поскольку в ходе судебного заседания свидетели показали, что угрозы продолжали поступать и после задержания заявительницы.
31. Что касается видео- и аудиозаписи проведения проверочной закупки, власти Российской Федерации пояснили, что данные материалы не были приобщены к уголовному делу в качестве доказательства, поскольку тот факт, что заявительница сбывала гашиш, не оспаривался и подтверждался достаточным количеством доказательств, в том числе показаниями свидетелей. Следовательно, необходимость в дополнительных доказательствах, подтверждавших, что обсуждаемая сделка имела место, отсутствовала.
32. Что касается наличия у заявительницы возможности использовать в свою защиту довод о подстрекательстве, власти Российской Федерации сообщили, что в ее распоряжении было достаточно возможностей для того, чтобы затронуть данный вопрос. Они утверждали, что оперативно-розыскная деятельность сотрудников ФСБ России подлежала надзору со стороны прокуратуры и судов. В частности, заявительница имела возможность оспорить законность оперативно-розыскного мероприятия, таким образом заявив о подстрекательстве в соответствии с частью 3 статьи 5 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» в порядке, установленном статьей 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Довод о подстрекательстве был также приведен в ее кассационной жалобе, которая была рассмотрена.
2. Мнение Европейского Суда
(a) Общие принципы
33. В целом Европейский Суд признает, что рост организованной преступности требует принятия надлежащих мер. Тем не менее он постоянно напоминает, что право на справедливое судебное разбирательство, которое предполагает требование о надлежащем отправлении правосудия, подлежит реализации применительно ко всем преступлениям, от самых очевидных до самых сложных. Право на справедливое осуществление правосудия занимает такое значимое место в демократическом обществе, что оно не может быть принесено в жертву целесообразности (см. Постановление Европейского Суда по делу «Делькурт против Бельгии» (Delcourt v. Belgium) от 17 января 1970 г., § 25, Series A, N 11).
34. Учитывая специфику следственных мероприятий, проводимых с целью борьбы с незаконным оборотом наркотиков и коррупцией, давно сформировавшейся позицией Европейского Суда является то, что государственные интересы не могут обосновывать использование доказательств, полученных в результате полицейской провокации, поскольку применение таких доказательств подвергнет обвиняемого риску окончательно лишиться справедливого судебного разбирательства с самого начала (см., среди прочих, Постановление Европейского Суда по делу «Тейксейра де Кастро против Португалии» (Teixeira de Castro v. Portugal) от 9 июня 1998 г., § 35 — 36 и 39, Reports of Judgments and Decisions 1998-IV, Постановление Европейского Суда по делу «Худобин против Российской Федерации» (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00, § 135, ECHR 2006-XII, Постановление Европейского Суда по делу «Ваньян против Российской Федерации» (Vanyan v. Russia) от 15 декабря 2005 г., жалоба N 53203/99, § 46 и 47, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Раманаускас против Литвы», § 54).
35. В своей обширной практике по данному вопросу Европейский Суд выработал концепцию провокации, нарушающей пункт 1 статьи 6 Конвенции, отличающейся от применения законных оперативных методов осуществления предварительного расследования. Он установил, что тогда, как применение специальных методов расследования, в частности, негласных, не может само по себе нарушать право на справедливое судебное разбирательство, опасность полицейской провокации в результате таких мероприятий предполагает, что их применение должно быть ограничено понятными рамками (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Раманаускас против Литвы», § 51).
36. Для того чтобы отграничить провокацию от допустимого поведения, Европейским Судом были выработаны следующие критерии.
(i) Содержательный критерий провокации
37. Столкнувшись с утверждением о провокации, Европейский Суд должен в первую очередь попытаться установить, могло ли соответствующее преступление быть совершено без вмешательства властей. Определение провокации, приведенное Европейским Судом в деле «Раманаускас против Литвы» (упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда, § 55), предполагает следующее:
«Полицейская провокация случается тогда, когда задействованные должностные лица, являющиеся или сотрудниками органов безопасности, или лицами, действующими по их указанию, не ограничивают свои действия только расследованием уголовного дела по существу неявным способом, а воздействуют на субъект с целью спровоцировать его на совершение преступления, которое в противном случае не было бы совершено, с тем чтобы сделать возможным выявление преступления, то есть получить доказательства и возбудить уголовное дело ...».
38. При решении вопроса о том, являлось ли расследование «по существу неявным», Европейский Суд должен изучить причины, лежащие в основе проведения оперативной операции, и поведение властей, проводивших ее. Европейский Суд должен основываться на том, имели ли место объективные подозрения в том, что заявитель задействован в преступной деятельности или предрасположен к совершению преступления.
39. В связи с этим Европейский Суд в Постановлении по делу «Тейксейра де Кастро против Португалии» (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда, § 37 и 38) сделал акцент на том факте, что, по-видимому, национальные власти не обладали достаточными основаниями для подозрения заявителя в том, что он ранее принимал участие в сбыте наркотиков:
"… Он не имел криминального прошлого и в отношении его не возбуждалось уголовное дело. В действительности он не был известен полицейским, которые вступили с ним в контакт только при посредничестве В.С. и Ф.О.
Кроме того, наркотики не находились дома у заявителя; он получил их от третьих лиц, которые в свою очередь получили их от другого лица… Решение Верховного суда от 5 мая 1994 г. не свидетельствует о том, что в период задержания у заявителя находилось большее количество наркотиков, чем требовали сотрудники полиции, что свидетельствовало бы о том, что он вышел за пределы провокации со стороны полиции. Доказательств довода властей государства-ответчика относительно того, что заявитель был предрасположен к совершению преступлений, не имеется".
40. Названные критерии были воспроизведены в деле «Еврофинаком против Франции» (Eurofinacom v. France) (Решение Европейского Суда по жалобе N 58753/00, ECHR 2004-VII) и получили дальнейшее развитие в последующей практике Европейского Суда. В частности, в соответствии с требованиями Европейского Суда любая предварительная информация, касающаяся существующего намерения совершить преступление, должна быть проверяема, как указано в делах «Ваньян против Российской Федерации» (см. упоминавшееся ранее Постановление Европейского Суда, § 49) и «Худобин против Российской Федерации» (см. упоминавшееся ранее Постановление, § 134). Национальные власти должны быть способны продемонстрировать на любой стадии, что они обладают достаточными основаниями для проведения оперативного мероприятия (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Раманаускас против Литвы», § 63 и 64, Постановление Европейского Суда по делу «Малининас против Литвы» (Malininas v. Lithuania) от 1 июля 2008 г., жалоба N 10071/04, § 36).
41. Что касается криминального прошлого соответствующего лица, Европейский Суд конкретизировал, что даже если в прошлом заявитель и привлекался к уголовной ответственности, это само по себе не является признаком того, что в настоящем он осуществляет какую-либо преступную деятельность (см. Постановление Европейского Суда по делу «Константин и Стоян против Румынии» (Constantin and Stoian v. Romania) от 29 сентября 2009 г., жалобы N 23782/06 и 46629/06, § 55):
«Ничто в прошлом заявителей не свидетельствует о его склонности к торговле наркотиками. Сам по себе тот факт, что один из них был осужденным наркоманом… не может изменить вывод Европейского Суда. Европейский Суд отмечает, что не приведено каких-либо подробностей, равно как и не представлено объективных доказательств предполагаемого незаконного поведения заявителей в решении о возбуждении уголовного дела. Более того, героин не был обнаружен ни у первого заявителя, ни дома у второго заявителя».
42. В дополнение к изложенному, учитывая обстоятельства конкретного дела, признаком существующей криминальной деятельности или намерения может служить следующее: явная осведомленность заявителя о действующих ценах на наркотики и его способность незамедлительно достать их (см. Решение Европейского Суда по делу «Шаннон против Соединенного Королевства» (Shannon v. United Kingdom), жалоба N 67537/01, ECHR 2004-IV), а также материальная выгода заявителя от сделки (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Худобин против Российской Федерации», § 134).
43. Тесно связанным с критерием объективного подозрения является вопрос относительно этапа, на котором национальные власти осуществляют оперативное мероприятие, то есть просто ли оперативные сотрудники «присоединились» к совершению уголовно наказуемого деяния или спровоцировали его. В деле «Секвейра против Португалии» (Sequeira v. Portugal) (Решение Европейского Суда по жалобе N 73557/01, ECHR 2003-VI) Европейский Суд установил, что подстрекательства со стороны полиции не было, основывая свои выводы на следующих доводах:
«В данном деле национальными судами было установлено, что А. и С. начали сотрудничать со следственным департаме
Уважаемый Михаил Валерьевич, если возможно прокомментируйте мою публикацию на эту же тему. Очень интересно ваше мнение, и мнение ваших коллег. Возможно я в чем то ошибся…
Прокоментировал там. Статья отличная.:)
С помощью этой статьи и других материалов, которые мне предоставил Михаил в ноябре 2011г. мне удалось убедить суд и оправдать гражданина в ходе рассмотрения уголовного дела в суде, оправдательный приговор есть на Праворубе. Так что статья эта уже принесла свои положительные результаты за что большое спасибо Михаилу Овчинникову.
Спасибом сыт не будешь.:D
Бабуля другую мудрость от предков передала: «Один мужик за "спасибо" три года работал!»
Мне очень было интересно почитать анализ, который делают судьи Евросуда, чтобы отделить провокацию от операции. Грань там тонкая. В литературе был описан скандал, который в 70-е года разразился в ФРГ в связи с тем, что в некий магазин поставили турецкие ковры, когда пришла полиция и выбила пыль из этих ковров, оказалось, что пыль не простая, от неё можно улететь в космос. Владельца магазина осудили, но выяснилось, что поставку осуществлял работник полиции — агент, и ковры с пылью были полностью полицейским изобретением. Но в этом случае было всё очевидно, сложнее, когда покупает кто-то запрещённое зелье, а потом у него ещё и в квартире три крупинки порошка находят…
То есть, провокация поддерживается подбросом. Думаю, что критерии, выдвинутые Евросудом недостаточны, но уже что-то.
Огромнейшее спасибо Вам, Михаил Валерьевич! Вот прилетел в Абакан, один день в суде посидел и тут же вспомнил — чего-то нужного я у Овчинникова видел. А как залез, понял — точно видел!