Найти юриста / адвоката / эксперта
В прошлом году я прочитал на Праворубе публикацию Н.С. Гаспаряна "Требования беспристрастности суда, предъявляемые Европейским судом". Меня заинтересовал вопрос относительно позиции ЕСПЧ относительно участия судьи, принимавшего решение об избрании меры пресечения или об её продлении, в рассмотрении уголовного дела по существу.
В статье коллеги со ссылкой на работы правоведов говорится, что позиция Европейского суда в данном случае противоречива. Изучив на досуге этот вопрос, я пришел к выводу, что никакой неоднозначности позиций нет. Просто следует отличать фактические ситуации конкретного дела
Предлагаю свое видение вопроса.
В п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее по тексту — Конвенция) говорится, что каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Критерии беспристрастного суда определяются постановлениями Европейского Суда по делам, в рамках которых заявители жаловались на то, что было нарушено их право на беспристрастный суд.
Европейский Суд исходит из того, что существует два критерия беспристрастного суда. Первый называют субъективным критерием, а второй ― объективным. Для уяснения этих двух подходов к беспристрастности суда обратимся к постановлениям Европейского Суда по конкретным делам. Существует значительное количество дел, предметом рассмотрения по которым были жалобы именно на нарушение права на беспристрастный суд. Я ограничится ссылками лишь на несколько постановлений, так как для целей понимания существа данных подходов этого будет достаточно.
Одним из первых дел, рассматривающих вопросы относительно нарушения права на беспристрастный суд, было дело De Cubber v. Belgium (9186/80) [1984] ECHR 14 (26 October 1984)i. Заявитель в жалобе среди прочего ссылался на то, что криминальный суд Ауденарде (город в Бельгии) не был беспристрастным, так как одним из судей был следственным судьей по тому же делу.
Европейским судом было установлено, что согласно Уголовно-процессуальному кодексу Бельгии и судебной практике следственный судья был наделен широкими полномочиями на досудебной стадии. В частности он мог вызывать обвиняемого для допроса, выдавать ордер на задержание или арест обвиняемого, производить допросы свидетелей и очные ставки, осматривать место происшествия, производить обыски и т.д.
В то же время следственный судья не имел полномочий по направлению дела в суд. Решение о направлении уголовного дела в суд решалось подразделением суда первой инстанции, которое выслушивало доклад следственного судьи, в котором он излагал полный отчет о своем расследовании, но не высказывался относительно виновности обвиняемого.
Устанавливая, было ли в данном случае нарушение права на беспристрастный суд, Европейский Суд указал: «В постановлении от 01 октября 1982 года по делу Пьерсак, Суд определил, что беспристрастность «может быть проверена разными способами»: различие должно быть проведено между субъективным подходом, т.е. попыткой установить личную предубежденность данного судьи в данном деле, и объективным подходом, т.е. определением того, были ли предоставлены гарантии, достаточные, чтобы исключить разумные сомнения в данном отношении».
Далее Европейский Суд отметил, что личная беспристрастность судьи предполагается, пока не доказано противоположное, и установил, что в данном деле таких доказательств заявитель Суду не представил. В то же время Европейский Суд далее пришел к выводу, что невозможно ограничиться лишь чисто субъективным подходом и внимание должно уделяться обсуждению исполняемых функций и внутренней организации (объективный подход), так как в данном отношении даже видимость может иметь значение.
Сжато данный подход, по мнению Европейского Суда, сформулирован в английской максиме, которая гласит, что «правосудие не только должно вершиться, но также должно быть видно, что оно вершится». Иначе говоря, внешнее проявление осуществления правосудия не должно бросать тень сомнений относительно беспристрастности суда. В рассматриваемом постановлении говорится, что ставкой в данном случае является доверие, которое в демократическом обществе должны вызывать суды у народа, а, что касается уголовного судопроизводства, прежде всего, у обвиняемого.
Следует отметить, что в большинстве дел, рассмотренных Европейским Судом, по которым заявители жаловались на нарушение их права на беспристрастный суд, когда наличие такого нарушения было установлено, как правило, речь шла именно об объективном подходе. Лишь в редких случаях было доказано отсутствие беспристрастного суда на основе субъективного подхода.
В § 37 постановления Европейского Суда по делу Pohoska v. Poland (33530/06) [2012] ECHR 4 (10 January 2012)iiдается следующее объяснение распространенности именно данного критерия беспристрастного суда: «Несмотря на то, что в ряде случаев трудно предоставить доказательства, опровергающие презумпцию (субъективной беспристрастности), следует помнить, что требования объективной беспристрастности обеспечивают дальнейшей важной гарантией. Иначе говоря, зная о трудности установления нарушения п. 1 ст. 6 Конвенции на основании субъективной беспристрастности, Суд в большинстве дел, исследуя вопросы беспристрастности, сосредотачивается на объективном подходе».
Отметим, что, несмотря на то, что некоторые авторы, в частности судья Европейского Суда Л. Лукайдес, негативно высказывается относительно объективного критерия беспристрастностиiii, именно данный подход применяется в большинстве случаев недопустимости участия судьи в гражданском или уголовном судопроизводстве. Предположим, что судья приходится братом обвиняемому. Является ли это само по себе доказательством отсутствия беспристрастности судьи?
Судья может не поддерживать никаких отношений со своим братом и не питать к нему родственных чувств, т.е. рассмотреть уголовное дело объективно и беспристрастно, но, тем не менее, во всех европейских правопорядках данное обстоятельство рассматривается как препятствующее для участия в рассмотрении дела таким судьей.
Если исходить из субъективного критерия, то пока судья не проявит отсутствия беспристрастности, он может рассматривать дело. Между тем, в данном случае исходят из объективного критерия, так как в данном случае имеются заслуживающие внимания разумные сомнения в вероятности того, что беспристрастность судьи будет отсутствовать, т.е. имеет значение даже видимость. Объективный критерий позволяет устранить недоверие к суду, когда имеется достаточно высокая степень вероятности того, что судья, с точки зрения разумного человека, может быть не беспристрастен.
Рассматривая ряд дел, в рамках которых заявители полагали, что их право на беспристрастный суд было нарушено, так как судья, принимавший на досудебной стадии решения об аресте, либо продлении срока содержания под стражей, либо рассматривавший жалобы заявителей на указанные судебные акты, принимал участие в рассмотрении уголовного дела в суде первой инстанции, Европейский Суд выработал четкие критерии, в каких случаях участие такого судьи в рассмотрении дела по существу, исходя из объективного подхода к беспристрастности, является нарушением права на беспристрастный суд, а в каких ― не является.
Некоторые ученые, высказываясь относительно данной темы, не увидели единообразия в практике Европейского Суда. Так, Семенцов В.А. полагает, что в постановлениях Европейского Суда относительно данного вопроса нет единстваiv. Макарова О.В., ссылаясь на наличие практики Европейского Суда, находит опасной для правосудия ситуацию рассмотрения и разрешения уголовного дела по существу судьей, ранее участвовавшим в деле путем принятия решений об аресте и других мерах процессуального принужденияv.
С позицией указанных авторов нельзя согласиться, если внимательно изучить мотивировочные части постановлений Европейского Суда относительно исследуемого вопроса. Европейский Суд считает, что в данных обстоятельствах у подсудимых могут возникать опасения относительно беспристрастности судьи, но они по общему правилу, не являются объективно оправданными.
Имеют значение не просто сомнения или опасения подсудимого, а то, может ли сделать такой же вывод сторонний человек, т.е. насколько они объективны с учетом оценки судебных актов, принятых судьей на досудебной стадии. Лишь при наличии особых обстоятельств, связанных с формулировкой суждений в постановлениях судов на досудебной стадии, опасения относительно беспристрастности судьи могут считаться объективно оправданными.
Европейский Суд последовательно исходит из того, что сам по себе факт принятия судьей решения об аресте или продлении срока содержания под стражей не свидетельствует о том, что если тот же судья будет участвовать в рассмотрении дела в первой или апелляционной инстанции, то данное обстоятельство будет означать, что имеются объективно оправданные сомнения в его беспристрастности.
Так, в § 50 постановления по делу Hauschildt v. Denmark (10486/83) [1989] ECHR 7 (24 May 1989)viговорится: «По мнению Суда только лишь факт принятия судьей первой инстанции или апелляционной инстанции в судебной системе подобной датской досудебных решений по уголовному делу, в том числе и о продлении срока содержания под стражей, не может рассматриваться сам по себе как оправдывающий опасения относительно беспристрастности судьи».
Тем не менее, по данному делу Суд пришел к выводу, что имеются особые обстоятельства, позволяющие прийти к выводу о наличии объективно оправданных сомнений в беспристрастности судьи, рассматривавшего дело по существу, который принимал на досудебной стадии 9 решений продлении обвиняемому срока содержания под стражей на основании ст. 762(2) Акта отправления правосудия Дании, так как данная норма предусматривала, что судья должен установить, что имеется «частично подтвержденное подозрение», что обвиняемый совершил преступление, по которому ему предъявлено обвинение.
В § 52 вышеназванного постановления говорится: «Эти слова, как было официально разъяснено, означают, что судья должен быть убежден в наличии «очень высокой степени ясности» относительно вопроса о виновности. Таким образом, различие между тем, что должен установить судья, применяя данную статью и тем, что он устанавливает, вынося решение по существу дела, являются незначительными».
Таким образом, Европейский Суд исходит из того, что следует устанавливать, имеются ли в досудебных актах, которые принимал судья, не просто суждения о вероятности подозрений в отношении лица, а выводы о степени виновности, близкие к окончательному решению по существу дела.
Приведем несколько примеров, когда не было установлено нарушения права на беспристрастный суд, хотя судья выносил на досудебной стадии решения об аресте или продлении срока содержания под стражей обвиняемого.
В § 55 постановления по делу Jasinskiv. Poland(30865/96) [2005] ECHR 883 (20 December 2005)viiотмечается: «Действительно, в случаях, когда судья, председательствующий в рассмотрении дела по существу, уже имел отношение к делу на ранних стадиях и выносил различные решения в отношении заявителя на досудебной стадии, включая решения о продлении срока содержания под стражей, у обвиняемого могут появиться опасения.
Такие опасения понятны, но они не могут сами по себе толковаться как объективно оправданные. На самом деле, вопросы, на которые должен ответить суд, принимая решение о продлении срока содержания под стражей, отличаются от тех, которые имеют решающее значение при вынесении приговора.
Вынося решение о продлении срока содержания под стражей и иные подобные досудебные постановления, судья сжато оценивает доступные данные, чтобы установить есть ли primafacia основания для подозрений, что обвиняемый совершил преступление; когда же судья выносит приговор он должен оценить достаточны ли доказательства, исследованные и обсуждаемые в суде, для того, чтобы признать подсудимого виновным».
В данном деле Европейский Суд счел, что судья, принимавший решение о продлении срока содержания под стражей заявителя, мотивировал его тем, что обвинение имеет «достаточную степень правдоподобности» в свете доказательств, собранных к моменту рассмотрения вопроса. В последующих решениях суд ссылался на рецидив и на то, что преступления, в которых обвиняется заявитель, характеризуются повышенной общественной опасностью. В данном случае Европейский Суд не нашел объективно оправданных опасений относительно беспристрастности судьи.
Аналогична позиция была высказана Европейским Судом и в деле Nortier v. the Netherlands (13924/88) [1993] ECHR 34 (24 August 1993)viii, в § 35 постановления по которому говорится: «Решения о продлении заявителю сроков содержания под стражей могут оправдывать опасения относительно беспристрастности судьи только при наличии особых обстоятельств, которые были установлены в деле Hauschildt… В признании того, что были «серьезные сигналы» против заявителя, была его (судьи) задача сжато установить, что имеются prima facie основания для обвинения в отношении заявителя».
Особый интерес представляет дело Ekeberg and Others v. Norway (11106/04) [2007] ECHR 679 (31 July 2007)ix. В данном деле судья, принимавший участие в составе суда первой инстанции, рассматривал апелляционные жалобы нескольких заявителей, являющихся обвиняемыми по одному уголовному делу, на решение нижестоящего суда о продлении срока их содержания под стражей, на основании нормы аналогичной той, которая применялась датским судьей в отношении заявителя по делу v. Denmark.
В решении по апелляционной жалобе одного из заявителей была ссылка на квалифицированное в смысле дела Hauschildt v. Denmark подозрение, но относительно других заявителей такого вывода не содержалось. Европейский Суд признал, что только в отношении этого одного заявителя имелись сомнения в беспристрастности судьи. Иначе говоря, в рамках одного и того же уголовного дела относительно разных обвиняемых в зависимости от степени оценки судьей подозрений или обвинений может быть признано отсутствие или наличие объективно оправданных сомнений в его беспристрастности.
Подводя итог изложенному, можно утверждать, что никакой противоречивости или отсутствия единства в позиции Европейского Суда относительно рассматриваемого вопроса не существует. Имеется последовательно применяемое общее правило о том, что оценка судьей на досудебной стадии данных, представленных следствием, как дающих основание для признания подозрений правдоподобными, не является суждением сопоставимым с признанием лица виновным в приговоре, что влечет отсутствие объективно оправданных опасений относительно беспристрастности судьи.
С другой стороны, лишь только в тех исключительных случаях, когда существует утверждение о частичном подтверждении обвинения или подозрения, судья не будет отвечать объективному критерию беспристрастности. В каждом деле Европейский Суд определяет, какова была оценка обвинения или подозрения конкретным судьей.
Остается лишь вопрос применения данной позиции Европейского Суда в российском уголовном судопроизводстве. Подпадают ли постановления российских судов об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей под общее правило или под исключение?
Для ответа на вопрос обратимся к разъяснениям, данным в постановлении пленума ВС РФ № 41 от 19.12.2013 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» (далее — Постановление), в п. 2 которых говорится: «Избрание в качестве меры пресечения заключения под стражу допускается только после проверки судом обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению. Обоснованное подозрение предполагает наличие достаточных данных о том, что лицо могло совершить преступление (лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения; потерпевший или очевидцы указали на данное лицо как на совершившее преступление; на данном лице или его одежде, при нем или в его жилище обнаружены явные следы преступления и т.п.). Проверяя обоснованность подозрения в причастности лица к совершенному преступлению, суд не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица».
Признание обоснованности подозрений в досудебном промежуточном постановлении говорит лишь о том, что предварительно существует некоторая вероятность правдоподобности того, что лицо совершило преступление. В данном случае суд не производит проверку допустимости и достоверности доказательств, а определяет, есть ли данные, позволяющие лишь подозревать задержанного, что является подтверждением наличия prima facie обоснованности подозрений или обвинений.
Если в представленных для ареста материалах имеются показания очевидцев о том, что задержанный совершил преступление, то суд не должен принимать за достоверное доказательство совершения им преступления, но оценивает эти данные только на предмет их достаточности для наличия подозрений, т.е. есть ли у следствия prima facie основания для подозрения или обвинения.
Иначе говоря, производится оценка предварительных данных аналогичная той, которая имела место по делам Nortier v. the Netherlands, Jasinski v. Poland, и в отношении трех заявителей по делу Ekeberg and Others v. Norway. Для квалификации досудебных постановлений отечественных судов в смысле дела дела Hauschildt v. Denmark необходимо, чтобы в судебном акте были ссылки на установление хотя бы частичной виновности.
Подчеркнем, что Европейский Суд не проверяет нормы национальных законодательств, а оценивает каждую конкретную ситуацию с учетом принятых судьей постановлений на досудебной стадии, т.е. говорить о противоречии нашей судебной практики в данном вопросе Конвенции не совсем корректно, а можно только обсуждать применительно к индивидуальным делам.
i http://hudoc.echr.coe.int/.../pages/search.aspx?i=001-57465{«itemid»:[«001-57465»]}
ii http://www.bailii.org/eu/cases/ECHR/2012/4.html
iii Лукайдес Л. Справедливое судебное разбирательство. Комментарий к п. 1 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод // Российская юстиция. 2004. № 2, с.8-20
iv Семенцов В. А. Судебный контроль при производстве следственных действий // Российскийсудья.2005. № 12. с. 26-30
v Макарова О.В. Международные стандарты отправления правосудия в уголовно-процессуальном законодательстве России // Журнал российского права. 2012. № 11. с. 89 — 96.
vi http://hudoc.echr.coe.int/.../pages/search.aspx?i=001-57500{«itemid»:[«001-57500»]}
vii http://www.bailii.org/eu/cases/ECHR/2005/883.html
viii http://www.bailii.org/eu/cases/ECHR/1993/34.html
ix http://echr.ketse.com/...11311.04-etc-en-20070731/view/
В статье коллеги со ссылкой на работы правоведов говорится, что позиция Европейского суда в данном случае противоречива. Изучив на досуге этот вопрос, я пришел к выводу, что никакой неоднозначности позиций нет. Просто следует отличать фактические ситуации конкретного дела
Предлагаю свое видение вопроса.
В п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее по тексту — Конвенция) говорится, что каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Критерии беспристрастного суда определяются постановлениями Европейского Суда по делам, в рамках которых заявители жаловались на то, что было нарушено их право на беспристрастный суд.
Европейский Суд исходит из того, что существует два критерия беспристрастного суда. Первый называют субъективным критерием, а второй ― объективным. Для уяснения этих двух подходов к беспристрастности суда обратимся к постановлениям Европейского Суда по конкретным делам. Существует значительное количество дел, предметом рассмотрения по которым были жалобы именно на нарушение права на беспристрастный суд. Я ограничится ссылками лишь на несколько постановлений, так как для целей понимания существа данных подходов этого будет достаточно.
Одним из первых дел, рассматривающих вопросы относительно нарушения права на беспристрастный суд, было дело De Cubber v. Belgium (9186/80) [1984] ECHR 14 (26 October 1984)i. Заявитель в жалобе среди прочего ссылался на то, что криминальный суд Ауденарде (город в Бельгии) не был беспристрастным, так как одним из судей был следственным судьей по тому же делу.
Европейским судом было установлено, что согласно Уголовно-процессуальному кодексу Бельгии и судебной практике следственный судья был наделен широкими полномочиями на досудебной стадии. В частности он мог вызывать обвиняемого для допроса, выдавать ордер на задержание или арест обвиняемого, производить допросы свидетелей и очные ставки, осматривать место происшествия, производить обыски и т.д.
В то же время следственный судья не имел полномочий по направлению дела в суд. Решение о направлении уголовного дела в суд решалось подразделением суда первой инстанции, которое выслушивало доклад следственного судьи, в котором он излагал полный отчет о своем расследовании, но не высказывался относительно виновности обвиняемого.
Устанавливая, было ли в данном случае нарушение права на беспристрастный суд, Европейский Суд указал: «В постановлении от 01 октября 1982 года по делу Пьерсак, Суд определил, что беспристрастность «может быть проверена разными способами»: различие должно быть проведено между субъективным подходом, т.е. попыткой установить личную предубежденность данного судьи в данном деле, и объективным подходом, т.е. определением того, были ли предоставлены гарантии, достаточные, чтобы исключить разумные сомнения в данном отношении».
Далее Европейский Суд отметил, что личная беспристрастность судьи предполагается, пока не доказано противоположное, и установил, что в данном деле таких доказательств заявитель Суду не представил. В то же время Европейский Суд далее пришел к выводу, что невозможно ограничиться лишь чисто субъективным подходом и внимание должно уделяться обсуждению исполняемых функций и внутренней организации (объективный подход), так как в данном отношении даже видимость может иметь значение.
Сжато данный подход, по мнению Европейского Суда, сформулирован в английской максиме, которая гласит, что «правосудие не только должно вершиться, но также должно быть видно, что оно вершится». Иначе говоря, внешнее проявление осуществления правосудия не должно бросать тень сомнений относительно беспристрастности суда. В рассматриваемом постановлении говорится, что ставкой в данном случае является доверие, которое в демократическом обществе должны вызывать суды у народа, а, что касается уголовного судопроизводства, прежде всего, у обвиняемого.
Следует отметить, что в большинстве дел, рассмотренных Европейским Судом, по которым заявители жаловались на нарушение их права на беспристрастный суд, когда наличие такого нарушения было установлено, как правило, речь шла именно об объективном подходе. Лишь в редких случаях было доказано отсутствие беспристрастного суда на основе субъективного подхода.
В § 37 постановления Европейского Суда по делу Pohoska v. Poland (33530/06) [2012] ECHR 4 (10 January 2012)iiдается следующее объяснение распространенности именно данного критерия беспристрастного суда: «Несмотря на то, что в ряде случаев трудно предоставить доказательства, опровергающие презумпцию (субъективной беспристрастности), следует помнить, что требования объективной беспристрастности обеспечивают дальнейшей важной гарантией. Иначе говоря, зная о трудности установления нарушения п. 1 ст. 6 Конвенции на основании субъективной беспристрастности, Суд в большинстве дел, исследуя вопросы беспристрастности, сосредотачивается на объективном подходе».
Отметим, что, несмотря на то, что некоторые авторы, в частности судья Европейского Суда Л. Лукайдес, негативно высказывается относительно объективного критерия беспристрастностиiii, именно данный подход применяется в большинстве случаев недопустимости участия судьи в гражданском или уголовном судопроизводстве. Предположим, что судья приходится братом обвиняемому. Является ли это само по себе доказательством отсутствия беспристрастности судьи?
Судья может не поддерживать никаких отношений со своим братом и не питать к нему родственных чувств, т.е. рассмотреть уголовное дело объективно и беспристрастно, но, тем не менее, во всех европейских правопорядках данное обстоятельство рассматривается как препятствующее для участия в рассмотрении дела таким судьей.
Если исходить из субъективного критерия, то пока судья не проявит отсутствия беспристрастности, он может рассматривать дело. Между тем, в данном случае исходят из объективного критерия, так как в данном случае имеются заслуживающие внимания разумные сомнения в вероятности того, что беспристрастность судьи будет отсутствовать, т.е. имеет значение даже видимость. Объективный критерий позволяет устранить недоверие к суду, когда имеется достаточно высокая степень вероятности того, что судья, с точки зрения разумного человека, может быть не беспристрастен.
Рассматривая ряд дел, в рамках которых заявители полагали, что их право на беспристрастный суд было нарушено, так как судья, принимавший на досудебной стадии решения об аресте, либо продлении срока содержания под стражей, либо рассматривавший жалобы заявителей на указанные судебные акты, принимал участие в рассмотрении уголовного дела в суде первой инстанции, Европейский Суд выработал четкие критерии, в каких случаях участие такого судьи в рассмотрении дела по существу, исходя из объективного подхода к беспристрастности, является нарушением права на беспристрастный суд, а в каких ― не является.
Некоторые ученые, высказываясь относительно данной темы, не увидели единообразия в практике Европейского Суда. Так, Семенцов В.А. полагает, что в постановлениях Европейского Суда относительно данного вопроса нет единстваiv. Макарова О.В., ссылаясь на наличие практики Европейского Суда, находит опасной для правосудия ситуацию рассмотрения и разрешения уголовного дела по существу судьей, ранее участвовавшим в деле путем принятия решений об аресте и других мерах процессуального принужденияv.
С позицией указанных авторов нельзя согласиться, если внимательно изучить мотивировочные части постановлений Европейского Суда относительно исследуемого вопроса. Европейский Суд считает, что в данных обстоятельствах у подсудимых могут возникать опасения относительно беспристрастности судьи, но они по общему правилу, не являются объективно оправданными.
Имеют значение не просто сомнения или опасения подсудимого, а то, может ли сделать такой же вывод сторонний человек, т.е. насколько они объективны с учетом оценки судебных актов, принятых судьей на досудебной стадии. Лишь при наличии особых обстоятельств, связанных с формулировкой суждений в постановлениях судов на досудебной стадии, опасения относительно беспристрастности судьи могут считаться объективно оправданными.
Европейский Суд последовательно исходит из того, что сам по себе факт принятия судьей решения об аресте или продлении срока содержания под стражей не свидетельствует о том, что если тот же судья будет участвовать в рассмотрении дела в первой или апелляционной инстанции, то данное обстоятельство будет означать, что имеются объективно оправданные сомнения в его беспристрастности.
Так, в § 50 постановления по делу Hauschildt v. Denmark (10486/83) [1989] ECHR 7 (24 May 1989)viговорится: «По мнению Суда только лишь факт принятия судьей первой инстанции или апелляционной инстанции в судебной системе подобной датской досудебных решений по уголовному делу, в том числе и о продлении срока содержания под стражей, не может рассматриваться сам по себе как оправдывающий опасения относительно беспристрастности судьи».
Тем не менее, по данному делу Суд пришел к выводу, что имеются особые обстоятельства, позволяющие прийти к выводу о наличии объективно оправданных сомнений в беспристрастности судьи, рассматривавшего дело по существу, который принимал на досудебной стадии 9 решений продлении обвиняемому срока содержания под стражей на основании ст. 762(2) Акта отправления правосудия Дании, так как данная норма предусматривала, что судья должен установить, что имеется «частично подтвержденное подозрение», что обвиняемый совершил преступление, по которому ему предъявлено обвинение.
В § 52 вышеназванного постановления говорится: «Эти слова, как было официально разъяснено, означают, что судья должен быть убежден в наличии «очень высокой степени ясности» относительно вопроса о виновности. Таким образом, различие между тем, что должен установить судья, применяя данную статью и тем, что он устанавливает, вынося решение по существу дела, являются незначительными».
Таким образом, Европейский Суд исходит из того, что следует устанавливать, имеются ли в досудебных актах, которые принимал судья, не просто суждения о вероятности подозрений в отношении лица, а выводы о степени виновности, близкие к окончательному решению по существу дела.
Приведем несколько примеров, когда не было установлено нарушения права на беспристрастный суд, хотя судья выносил на досудебной стадии решения об аресте или продлении срока содержания под стражей обвиняемого.
В § 55 постановления по делу Jasinskiv. Poland(30865/96) [2005] ECHR 883 (20 December 2005)viiотмечается: «Действительно, в случаях, когда судья, председательствующий в рассмотрении дела по существу, уже имел отношение к делу на ранних стадиях и выносил различные решения в отношении заявителя на досудебной стадии, включая решения о продлении срока содержания под стражей, у обвиняемого могут появиться опасения.
Такие опасения понятны, но они не могут сами по себе толковаться как объективно оправданные. На самом деле, вопросы, на которые должен ответить суд, принимая решение о продлении срока содержания под стражей, отличаются от тех, которые имеют решающее значение при вынесении приговора.
Вынося решение о продлении срока содержания под стражей и иные подобные досудебные постановления, судья сжато оценивает доступные данные, чтобы установить есть ли primafacia основания для подозрений, что обвиняемый совершил преступление; когда же судья выносит приговор он должен оценить достаточны ли доказательства, исследованные и обсуждаемые в суде, для того, чтобы признать подсудимого виновным».
В данном деле Европейский Суд счел, что судья, принимавший решение о продлении срока содержания под стражей заявителя, мотивировал его тем, что обвинение имеет «достаточную степень правдоподобности» в свете доказательств, собранных к моменту рассмотрения вопроса. В последующих решениях суд ссылался на рецидив и на то, что преступления, в которых обвиняется заявитель, характеризуются повышенной общественной опасностью. В данном случае Европейский Суд не нашел объективно оправданных опасений относительно беспристрастности судьи.
Аналогична позиция была высказана Европейским Судом и в деле Nortier v. the Netherlands (13924/88) [1993] ECHR 34 (24 August 1993)viii, в § 35 постановления по которому говорится: «Решения о продлении заявителю сроков содержания под стражей могут оправдывать опасения относительно беспристрастности судьи только при наличии особых обстоятельств, которые были установлены в деле Hauschildt… В признании того, что были «серьезные сигналы» против заявителя, была его (судьи) задача сжато установить, что имеются prima facie основания для обвинения в отношении заявителя».
Особый интерес представляет дело Ekeberg and Others v. Norway (11106/04) [2007] ECHR 679 (31 July 2007)ix. В данном деле судья, принимавший участие в составе суда первой инстанции, рассматривал апелляционные жалобы нескольких заявителей, являющихся обвиняемыми по одному уголовному делу, на решение нижестоящего суда о продлении срока их содержания под стражей, на основании нормы аналогичной той, которая применялась датским судьей в отношении заявителя по делу v. Denmark.
В решении по апелляционной жалобе одного из заявителей была ссылка на квалифицированное в смысле дела Hauschildt v. Denmark подозрение, но относительно других заявителей такого вывода не содержалось. Европейский Суд признал, что только в отношении этого одного заявителя имелись сомнения в беспристрастности судьи. Иначе говоря, в рамках одного и того же уголовного дела относительно разных обвиняемых в зависимости от степени оценки судьей подозрений или обвинений может быть признано отсутствие или наличие объективно оправданных сомнений в его беспристрастности.
Подводя итог изложенному, можно утверждать, что никакой противоречивости или отсутствия единства в позиции Европейского Суда относительно рассматриваемого вопроса не существует. Имеется последовательно применяемое общее правило о том, что оценка судьей на досудебной стадии данных, представленных следствием, как дающих основание для признания подозрений правдоподобными, не является суждением сопоставимым с признанием лица виновным в приговоре, что влечет отсутствие объективно оправданных опасений относительно беспристрастности судьи.
С другой стороны, лишь только в тех исключительных случаях, когда существует утверждение о частичном подтверждении обвинения или подозрения, судья не будет отвечать объективному критерию беспристрастности. В каждом деле Европейский Суд определяет, какова была оценка обвинения или подозрения конкретным судьей.
Остается лишь вопрос применения данной позиции Европейского Суда в российском уголовном судопроизводстве. Подпадают ли постановления российских судов об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей под общее правило или под исключение?
Для ответа на вопрос обратимся к разъяснениям, данным в постановлении пленума ВС РФ № 41 от 19.12.2013 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» (далее — Постановление), в п. 2 которых говорится: «Избрание в качестве меры пресечения заключения под стражу допускается только после проверки судом обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению. Обоснованное подозрение предполагает наличие достаточных данных о том, что лицо могло совершить преступление (лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения; потерпевший или очевидцы указали на данное лицо как на совершившее преступление; на данном лице или его одежде, при нем или в его жилище обнаружены явные следы преступления и т.п.). Проверяя обоснованность подозрения в причастности лица к совершенному преступлению, суд не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица».
Признание обоснованности подозрений в досудебном промежуточном постановлении говорит лишь о том, что предварительно существует некоторая вероятность правдоподобности того, что лицо совершило преступление. В данном случае суд не производит проверку допустимости и достоверности доказательств, а определяет, есть ли данные, позволяющие лишь подозревать задержанного, что является подтверждением наличия prima facie обоснованности подозрений или обвинений.
Если в представленных для ареста материалах имеются показания очевидцев о том, что задержанный совершил преступление, то суд не должен принимать за достоверное доказательство совершения им преступления, но оценивает эти данные только на предмет их достаточности для наличия подозрений, т.е. есть ли у следствия prima facie основания для подозрения или обвинения.
Иначе говоря, производится оценка предварительных данных аналогичная той, которая имела место по делам Nortier v. the Netherlands, Jasinski v. Poland, и в отношении трех заявителей по делу Ekeberg and Others v. Norway. Для квалификации досудебных постановлений отечественных судов в смысле дела дела Hauschildt v. Denmark необходимо, чтобы в судебном акте были ссылки на установление хотя бы частичной виновности.
Подчеркнем, что Европейский Суд не проверяет нормы национальных законодательств, а оценивает каждую конкретную ситуацию с учетом принятых судьей постановлений на досудебной стадии, т.е. говорить о противоречии нашей судебной практики в данном вопросе Конвенции не совсем корректно, а можно только обсуждать применительно к индивидуальным делам.
i http://hudoc.echr.coe.int/.../pages/search.aspx?i=001-57465{«itemid»:[«001-57465»]}
ii http://www.bailii.org/eu/cases/ECHR/2012/4.html
iii Лукайдес Л. Справедливое судебное разбирательство. Комментарий к п. 1 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод // Российская юстиция. 2004. № 2, с.8-20
iv Семенцов В. А. Судебный контроль при производстве следственных действий // Российскийсудья.2005. № 12. с. 26-30
v Макарова О.В. Международные стандарты отправления правосудия в уголовно-процессуальном законодательстве России // Журнал российского права. 2012. № 11. с. 89 — 96.
vi http://hudoc.echr.coe.int/.../pages/search.aspx?i=001-57500{«itemid»:[«001-57500»]}
vii http://www.bailii.org/eu/cases/ECHR/2005/883.html
viii http://www.bailii.org/eu/cases/ECHR/1993/34.html
ix http://echr.ketse.com/...11311.04-etc-en-20070731/view/
Рейтинг публикации:
«
Уважаемый Станислав Всеволодович, спасибо за интересный анализ прецедентов ЕСПЧ, который может быть полезен многим коллегам в самых разных ситуациях, начиная с заявления отвода судье, рассматривающему дело, а так же в случае обжалования решений суда.
Добавил статью себе в избранное и добавил личные заметки ;)
У этой замечательной статьи, есть не менее интересное продолжение: Праворуб: Когда предвзятость российского суда по отношению к стороне по ...
Уважаемый Станислав Всеволодович, статья на злобу дня, так как случаев, когда судья «закрыл», а потом осудил предостаточно. Как на счет ходатайств об отводе судей со ссылками на ЕСПЧ? Пробовали?
Уважаемый Станислав Всеволодович, спасибо за интересную публикацию, но все же вопрос о четких критериях беспристрастности у меня остался… И не потому что я не понял написанного, постараюсь выразить это двумя словами(одним вопросом)):
Как можно беспристрастно оценить обоснованность подозрения не вникая в доказательства, имеющиеся в деле, зачастую являющимися единственными доказательствами и виновности лица?
Случаев с не очевидными преступлениями, с имеющимися лишь косвенными доказательствами это 90 примерно процентов.
Уважаемый Евгений Александрович, проверка обоснованности подозрений отличается от принятия судебного акта по существу дела. Допустим следствие представило суду протколы допросов свидетелей, указывающих, что Сидоров сделал то-то (не важно какое преступление). Возможно, что у Сидорова есть свидетели опровергающие показания свидетелей обвинения. На стадии избрания меры пресечения, если превести на обыденный язык. должен решаться вопрос: есть показания свидетелей, которе суд не может оценить на данной стадии, но суд может оценить, что есть только лишь основания для подозрения Сидорова, вероятность, которая недостаточна для вынесения обвинительного приговора, того, что можно лишь на первый взгляд предположить, что вдруг это Сидоров совершил преступление. В США, где существует понятие «стандарт доказывания» для ареста лица действует более мягкий стандарт доказывания его причастности, чем для вынесения вердикта по существу дела. Если для вердикта необходимо доказать обвинение за пределами разумных сомнений, до для ареста достаточен стандарт «скорее да, чем нет». ЕСПЧ разделяет две категории ситуаций. Когда судья высказывается только о наличии достаточности оснований для подозрений, то ЕСПЧ не рассматривает это как проявление объективного критерия беспристрастности. Если же интенсивность высказывания или суждения относительно действий подозреваемого близка к тому, что происходит при принятии решения по существу дела, то тогда имеются основания полагать, что нарушен объективный критерий.
Мне кажется, что ЕСПЧ довольно четко высказался относительно данного вопроса. Кроме того, когда в праве используются оценчные суждения (существенный вред, значительный ущерб, разумный срок и т.п.), то никакой речи о полной четкости не может идти. Право имеет дело с различными фактическими ситуациями, которые не всегда можно урегулировать с помощью простого алгоритма.
проверка подозрения путем исследования доказательств — и есть проверка на причастность, а причастность не что иное как отражение виновности в объективной стороне преступления, Станислав Всеволодович, остальное от лукавого. Да при начале расследования возможно не все доказательства будут собраны и превентивные меры необходимо принимать. Но речь то идет о беспристрастности конкретного человека, обладающего властными полномочиями. И он с самого начала принимает решение об аресте — что несомненно формирует и субъективное отношение к виновности на начальной стадии, и которое впоследствии сложно изжить — такова психика человека. Не важно как и каким образом он высказался(объективный критерий. предложенный ЕСПЧ вне сомнений и подлежит применению). здесь важно рассматривать критерий субъективный. Лукавство именно здесь.
В самом начале принятия нового УПК РФ существовало правило. исключающее или хотя бы минимизирующее пристрастность судьи: судья избиравший(продливший срок) меру пресечения в виде ареста не мог рассматривать дело по существу. И это было правильно. Но в силу ограниченности административных возможностей(попросту судей «не напасешься)) это правило ликвидировали.
ППЦ! А как быть, если у меня по делу судья уже дважды высказался по доказательствам с практически обвинительным уклоном?
причем еще видя лишь материалы по аресту. но не материалы всего уд?
Евгений Александрович, я в статье рассказал лишь о том, как ЕСПЧ определяет, когда есть основания для признания отсутсвия беспристрастности судьи. Это вопросы не ко мне, а к ЕСПЧ. Они полагают, что существует презумпция беспристрастности судьи. И если судья, который в каждой стране должен отвечать определенным требованиям, рассматривает лишь на первый взгляд вероятность (а, вдруг, Сидоров все же причастен к преступлению, тогда пусть посидит, пока не разберутся). Так вот, это по мнению ЕСПЧ, подобные решения не опровергают презумпции беспристрастности судьи. Для её опровержения нужны более серьезные аргументы. Подчеркиваю, что это не моё мнение, а мнение ЕСПЧ, хотя в данном случае я с ним согласен. Более того, даже если судья высказался в тех случаях, когда они подпадают под объективный критерий ЕСПЧ не считает, что это доказывает отсутствие беспристрастности судьи. ЕСПЧ исходит из того, что в данном случае у публики могут возникнуть опасения относительно беспристрастности, что подрывает доверие к правосудию. Именно поэтому и говорят об объективном критерии.
А как следует поступать с судьей, который рассматривает дело по существу и продлевает сроки содержания под стражей. Что, в данном случае продлевать сроки должен другой судья?
Судья, которому поступает дело, также видит его. Более того. тотальное большинство судей формируют убеждение уже по поступлению дела. Запретить им читать дело? Пусть они слушают, как присяжные?
Относительно же нашей судебной системы обсуждаемая тема практически лишена смысла, так как при наличии всеохватывающего обвинительного уклона судов, отвод судьи и замена его на такого же, который готов осудить любого лишь бы было уголовное дело. ничего не решает. К сожалению, все превращается в борьбу с ветрянными мельницами.
Кто бы спорил насчет ветряных мельниц)) Вопрос гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Сообществу юристов в мире через ЕСПЧ (как средство-инструмент управления) в очередной раз подсовывают пустышку, заставляя выбирать между двумя заведомо ложными вариантами. При этом не очень то маскируют свои намерения в последнее время. Это касается не только судов РФ, но и всей мировой судебной системы. Именно поэтому простые(не связанные с мнением ЕСПЧ(giggle)) логические рассуждения, основанные даже не на юридических знаниях, а простом житейском опыте, позволяют выявить эту пустышку.
Да нам профессионалам подают заведомо негодный инструмент… и понятно зачем. Ниже Владислав Александрович «намекнул»)
Владислав Александрович, а здесь уже субъективный критерий. Только у нас что выскажется судья, что не выскажется, но результат, как правило, один и тот же.
У меня одна молодая судья недавно оправдала моего подзащитного. Прокуратура оспорила приговор. Апелляция понаписала такого, что в следующий раз судья 1000 раз подумает, а стоит ли выносить оправдательный приговор. После таких решений Леноблсуда желание оправдывать отпадет навсегда. А мы тут о ЕСПЧ.
С моей точки зрения ЕСПЧ играет для нас другую роль. Это сторонний накопитель данных, которые в будущем обязательно дадут результат, подобно тому, как процессы «о чистоте крови» в фашистской Германии дали страшный эффект в конечном итоге. По сути и сейчас уже результат есть, но в накопительном виде, так Президент РФ высказался, что наша судебная система справедлива, поскольку мало обжалований, однако, завал жалобами в ЕСПЧ и два пилотных постановления говорят об ином.
Уважаемый Владислав Александрович, в яблочко!