Право хранить молчание и не давать показаний против самого себя в свете решений ЕСПЧ.

Право хранить молчание и не давать показаний против самого себя в свете решений ЕСПЧ.

В силу части 4 ст.15 Конституции РФ, общепризнанные принципы и нормы международного права, и международные договоры Российской Федерации, являются составной частью ее правовой системы, причем международный договор РФ, имеет приоритет перед законом при наличии коллизии между ними.

Ратифицируя Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, РФ признала юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней, в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов (ФЗ от 30 марта 1998 года N 54-ФЗ).

Таким образом, как и Конвенция о защите прав человека и основных свобод, решения Европейского Суда по правам человека — в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие, — являются составной частью российской правовой системы, а потому должны учитываться федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права. (ПОСТАНОВЛЕНИЕ КС РФ от 5 февраля 2007 г. N 2-П «ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИПОЛОЖЕНИЙ СТАТЕЙ 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381,382, 383, 387, 388 И 389 ГПК РФ В СВЯЗИ С ЗАПРОСОМ КАБИНЕТА МИНИСТРОВ РЕСПУБЛИКИ ТАТАРСТАН, ЖАЛОБАМИ ОАО«НИЖНЕКАМСКНЕФТЕХИМ»И «ХАКАСЭНЕРГО», А ТАКЖЕ ЖАЛОБАМИ РЯДА ГРАЖДАН»).

§ 1статьи 6 Конвенции предусматривает «право хранить молчание и не давать показаний против самого себя», и направлено на то, чтобы не позволить стороне обвинения перекладывать бремя доказывания.

Сторона обвинения обязана привести такие доказательства вины обвиняемого, которые исключают «разумные» сомнения.

И здесь особый интерес вызывает вопрос о допустимости доказательств, полученных с использованием принуждения или подавления воли обвиняемого.

Принуждение может в виде насилия, в виде угрозы применения санкций в виде штрафов ( юридическое принуждение), и в виде «обмана», который заставляет обвиняемого сделать что-либо, или отказаться от действий.

Основной принцип при разрешении дел, где выявилось принуждение или подавление воли: если действия, связанные с принуждением, привели к появлению основного доказательства для обвинения, — тогда приговор находится в противоречии с § 1статьи 6 Конвенции.

«Такие доказательства «не должны быть краеугольным камнем в фундаменте обвинительного приговора ( дело Saunders).

Но при этом необходимо отметить, что статья 6 допускает определенную степень физического принуждения в целях получения пробы дыхания, мочи, отпечатков пальцев, образцов голоса, волос и тканей для анализа ДНК ( т.е. объективных доказательств).

Но получение признательных показаний, или документальных доказательств посредством грубого нарушения физической неприкосновенности обвиняемого ( дело Jalloh, §§ 103-123), явно нарушает § 1статьи 6 Конвенции.

Но явно насильственные действия властей могут и не нарушать права не давать показаний против самого себя, если они действовали добросовестно, и с учетом веских правоохранительных оснований, а их действия по своей жестокости не достигли крайней степени нарушения статьи 3 – пыток –, хотя могут рассматриваться в качестве жестокого обращения (Jalloh, §§ 103-123, Bogumil v. Portugal)

Если применяется угроза такого насилия, то это нарушает Конвенцию только тогда, когда признание является основой обвинительного приговора, в котором именно эти показания сыграли решающую или ключевую роль ( дело Gafgin.).

Если свидетели дали показания под угрозой пыток ,–то нарушение Конвенции ЕСПЧ усматривает там, где эти доказательства также сами по себе явились достаточным основанием для вынесения обвинительного приговора (дело Osmanağaoğlu v. Turkey, № 12769/02).

Но принуждение может проявляться не только в прямо физическом воздействии или угрозе такового. Существует категория дел, связанных с «принуждением обманным путем»:

1.скрытое наблюдение или использование секретных аудиозаписей: нарушения статьи 6 нет, если законом РФ эта возможность предусмотрена, но всё равно обвинение не может быть построено только на таких ( принцип «решающей или ключевой роли при вынесении обвинительного приговора» (Khan, §§ 35-37).

2.обыск, который не являлся абсолютно правомерным. Здесь главное выявить, была ли возможность обжаловать такой обыск в соответствии с УПК.

3.использование частного осведомителя, обманным путем вынуждающего обвиняемого дать признательные показания. Если это происходит на свободе – нарушения нет, даже если данные показания являются ключевым доказательством по делу. Если в камере к арестованному подсаживают « стукача» – нарушение права хранить молчание налицо и безусловно.

И здесь интересны конкретные дела, в которых ЕСПЧ признал нарушение «права хранить молчание» явным :

1.Заявителям угрожали штрафом за непредставление различных документов финансовой отчетности, а затем они всё же были оштрафованы (Funke)- т.е. реальность угрозы налицо.

2. Заявителям угрожали штрафом за непредставление документов, подтверждающих произведённые инвестиции, и оштрафовали за это.

3.За отказ отвечать на вопросы следователя он пригрозил оштрафовать ( дело Shannon, §§ 26-40), и сделал это. Причём, штрафы были наложены вне рамок основного уголовного процесса по обвинению в мошенничестве, а их размер был несущественным.

Интересно, как это может выглядеть у нас в свете штрафов в гражданском судопроизводстве, когда доказательства из гражданского дела станут доказательствами в уголовном деле. Я имею в виду арбитражную практику по многим спорам ( в основном – банкротным). Ведь можно расценить как нарушение «права хранить молчание».

4.Имело место юридическое принуждение заявителя к сотрудничеству с органами следствия в ходе проведения правительственной проверки деловых операций компании, а последующее осуждение заявителя за мошенничество во многом основывалось на показаниях, данных им в ходе проверки.

Применительно к нашим реалиям, первый пришедший на ум пример,- топ менеджер гос. корпорации, или ОАО со 100% гос. участием, в ходе проверки, инициированной министерством с привлечением правоохранительных органов, даёт показания в СК при доследственной проверке, просто как менеджер, которого министр обязал дать показания, а его потом осуждают – по ч.4 ст.159 УК за мошенничество в ходе внешнего управления. Вот вам и нарушение «права хранить молчание».

4.принудительное применение рвотного средства с целью извлечения материальной улики – наркотических веществ – из желудка заявителя (Jalloh, и Bogumil).

5.присяжные, вынося вердикт, сделали вывод о виновности обвиняемого потому, что тот ничего не отвечал, хранил молчание. Но вывод такой они сделали потому, что судья не разъяснил присяжным значение предшествующих этому процессуальных действий, чтобы они могли понять истинные причины, по которым обвиняемый хранит молчание (Beckles).

7.использование признательных показаний, полученных сразу после задержания в условиях устрашения заявителя, лишенного права доступа к адвокату (Magee).

8. Использование при вынесении приговора признательных показаний, полученных у свидетеля, в отсутствие адвоката, которые впоследствии легли в основу обвинительного приговора (Shabelnik v. Ukraine)

Нарушения «права хранить молчание» ЕСПЧ не выявил в следующих ситуациях:

1.Владельцев транспортных средств, запечатленных на снимках радара в связи с превышением скорости, обязали под страхом штрафа, предоставить сведения о лице, находившемся за рулем на момент превышения скорости.

И здесь ЕСПЧ сделал достойный внимания вывод о том, что «применение правового режима, принуждающего к даче свидетельских показаний, можно было предвидеть при покупке транспортного средства» (O’Halloran and Francis, и Telfner).
Т.е. покупаешь машину, должен понимать, что обязан уведомить о том, кому её давал.

2.На свидетеля за отказ в даче свидетельских показаний по уголовному делу другого лица был наложен штраф. И наложение штрафа не было признано принуждением, поскольку является оправданным в целях обеспечения надлежащего отправления правосудия (Serves v. France, §§ 43-47).

3.У заявителя в ЕСПЧ были обнаружены наркотики в ходе осмотра в аэропорту. 
При этом осмотр был проведен в крайне принудительной форме.
Почему же ЕСПЧ не признал принуждением: основным преступлением было признано владение наркотиками, его объективная, и субъективная сторона, обоснованных сомнений не имелось – ну были у гражданина наркотики, а преступление в виде контрабанды и ввоза наркотиков были признаны дополнительным составом, а там вроде как уже и не важно, принуждали его или нет (Salabiaku).

4.Наркотические вещества из организма заявителя извлекались по решению врачей, а не полицейских, и, извлеченные наркотики не стали существенным доказательством по делу. Был сделан вывод, что врачи заботились о здоровье перевозящего наркотики, а совсем не мучали его (Bogumil v. Portugal, и Jalloh).

5. И вот очень интересный отказной вариант :признательные показания были получены непосредственно после задержания, на них потом основывался обвинительный приговор частично, но обвиняемый после задержания «не предпринял достаточных усилий ( не проявил необходимой настойчивости)», чтобы воспользоваться своими процессуальными правами, включая право на доступ к адвокату (Zhelezov реш., Latimer v. UK реш. 2005)

6. Тайные аудиозаписи были использованы в качестве дополнительных доказательств при постановлении обвинительного приговора, даже несмотря на то, что они были получены в нарушение национального процессуального законодательства и права заявителей на уважение частной жизни по статье 8 (Schenk, Khan §§ 25-28).

Т.е., если не основное доказательство, то можно использовать.

7.Частный осведомитель, обманным путем вынудил заявителя признаться в организации убийства. Имела место последующая инсценировка убийства органами власти, организованные с целью получить дополнительные показания заявителя, и данные показания стали ключевым доказательством его виновности в покушении на убийство (Bykov §§ 94-105).

Применительно к моей предшествующей публикации о «провокации»: если бы это был полицейский ( тот сделал бы последующую инсценировку), а не частное лицо, то вряд ли бы отказали в ЕСПЧ, поскольку имела бы место «провокация».

Взаимосвязь права государства, в лице его органов, применять принуждение, в ситуации, когда имеются признаки преступления, с правом гражданина хранить молчание, и не свидетельствовать против себя ( я не рассматривала в статье права на давать показания против своих близких), очень многогранная, потому каждый прецедент по этому вопросу представляет интерес.

Но в общем, следует признать, что дела малозначительные, преступления небольшой тяжести, не рассматриваются ЕСПЧ с позиции строгих стандартов в части проверки того, было ли принуждение, и может ли оно повлечь решение ЕСПЧ в пользу заявителя.

Ну только если откровенно пытали, или было существенное ограничение свободы без законных оснований.

Тогда, да показания, данные против себя под воздействием такого издевательства, признаются не соответствующими «праву хранить молчание», нарушающими Конвенцию, а если только угрожали, или оштрафовали за что-либо, или просто обманом добились признания, если потом был осужден за преступление незначительной тяжести, то шансы на решение ЕСПЧ в пользу обратившегося, значительно снижаются.