Найти юриста / адвоката / эксперта
В ст. 6 Федерального закона от 12 августа 1995 г. № 144 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее – Закон № 144 ФЗ) перечислены четырнадцать видов оперативно-розыскных мероприятий (ОРМ) и далее указано, что приведенный перечень может быть изменен или дополнен только федеральным законом.
Однако практическая деятельность правоохранительных органов корректирует Закон № 144 ФЗ, фактически легализуя пятнадцатый вид ОРМ.
Этот вид ОРМ, хотя и противоправный, позволяет экономить драгоценное оперативное время, избавляет от необходимости кропотливой работы по сбору доказательств и фактически заменяет собой все четырнадцать законных видов оперативно-розыскных мероприятий.
Без него вся отечественная статистика раскрываемости преступлений обрушится, как лавина на Транскавказской автомобильной магистрали, без него оперативные сотрудники столь же беспомощны перед ростом преступлений, сколь беззащитно человечество перед разрушительными цунами.
Оперативные сотрудники очень трепетно и нежно относятся к этому виду оперативно-розыскного мероприятия, стараются не расставаться с ним, как солдат на передовой – со своим оружием.
Хотя наши сограждане в большинстве своем юридически не образованны, они знакомы с этой разновидностью оперативно-розыскной деятельности: кто-то слышал о ней от других, а кто-то видел и чувствовал на себе ее практическое применение.
В ст. 286 УК РФ это запрещенное стратегическое оружие оперативных структур оценивается как превышение должностных полномочий, совершенное с применением насилия, и за него предусмотрено наказание до 10 лет лишения свободы.
Впрочем, нормы Уголовного кодекса применяются в отношении должностных лиц, совершающих насилие, значительно реже, чем должностные лица в действительности совершают его.
Оперативные сотрудники постоянно совершенствуют свое оружие. Если раньше практиковалось простое избиение, то сегодня мы все чаще сталкиваемся с изощренными способами пыток: применяются надевание противогаза с периодическим перекрыванием дыхания, электрошок, избиение пластмассовыми бутылками с налитой в них водой. Цель этих нововведений – постараться сделать нашему доверителю больно и при этом не оставить на его теле следов.
Почему такое происходит? Причин несколько.
Не последнее место занимает привычность практики пыток, которая уходит корнями в историю России, изобилующую примерами пыток и издевательств над заключенными. Ведь не случайно мотивом покушения на петербургского градоначальника генерал-адъютанта Ф.Ф. Трепова со стороны Веры Засулич в 1878 г. стало применение к арестанту наказания розгами.
В своей хрестоматийной речи в защиту В. Засулич присяжный поверенный П.А. Александров говорил: «В книгах наших уголовных, гражданских и военных законов розга испещряла все страницы. Она составляла какой-то легкий мелодический перезвон в общем громогласном гуле плети, кнута и шпицрутенов».
Менталитет нашего народа изменить невозможно даже спустя века. Руководители оперативных подразделений не только не борются с этим средневековым явлением, но и, наоборот, поощряют использование своими подчиненными запрещенного вида оперативно-розыскного мероприятия.
Следующая причина: прокурорско-следственные работники не всегда охотно такие жалобы рассматривают. Как правило, они проводят поверхностные проверки сообщений о совершенных преступлениях, не назначая либо несвоевременно назначая судебно-медицинские экспертизы, не проверяя надлежащим образом доводы заявителя. В итоге по результатам рассмотрения жалобы выносится постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. В судах и прокуратурах принято индифферентно относиться к доводам обвиняемых о применении насилия со стороны сотрудников милиции. Факты применения насилия в отношении подозреваемых прокурорские власти воспринимают как необходимое сопровождение трудовых будней оперативных сотрудников.
Согласно п. 9 постановления Пленума ВС РФ от 21 апреля 1987 г. № 1 «Об обеспечении всесторонности, полноты и объективности рассмотрения судами уголовных дел» «по заявлению подсудимого или другого участника судебного разбирательства о незаконных методах расследования суд должен принять необходимые меры для тщательной проверки обоснованности такого заявления».
Сегодня с изменением принципов уголовного судопроизводства суды не обязаны полно, объективно и всесторонне рассматривать уголовные дела, и по этой причине они тщательную проверку таких заявлений не проводят.
Получив сообщение о совершенном преступлении, суд отправляет его прокурору для организации проверки в порядке ст. 144 УПК РФ.
Однако она проводится той же командой, которая поддерживает обвинение, поэтому результаты такой проверки предрешены.
Поэтому пострадавшие стараются не жаловаться, будучи уверенными, в бесперспективности этого занятия, а должностные лица начинают чувствовать себя безнаказанными.
Следующая причина кроется в том, что наши с вами коллеги – адвокаты и их подзащитные редко обращаются к прокурору и суду с соответствующими жалобами, боясь испортить отношения с властью, а иногда и опасаясь ответственности.
В квалификационной комиссии Адвокатской палаты Ставропольского края сложилась практика обязательного привлечения к дисциплинарной ответственности адвокатов, которые, получив данные о превышении власти в отношении своих подзащитных, отказывались под различными предлогами писать жалобы и принимать меры к проведению судебно-медицинских экспертиз.
Нередки случаи, когда лиц, желающих написать заявления о привлечении к уголовной ответственности должностных лиц по ст. 286 УК РФ, сотрудники прокуратуры предварительно запугивали уголовной ответственностью по ст. 306 УК РФ. Говорили примерно следующее: «Если ваше заявление о примененном насилии не подтвердится, то в отношении вас будет возбуждено уголовное дело за заведомо ложный донос». Не стоит удивляться, что такие напутствия отбивают у многих законопослушных граждан, пострадавших от насильственных действий представителей власти, охоту жаловаться.
Но ведь гражданин-заявитель не может отвечать за результаты проверки его заявления, он даже не обязан представлять доказательства в ходе нее, и от него не зависит, как будет производиться проверка его заявления!
Несомненно, что вынесение постановления об отказе в возбуждении дела по ст. 286 УК РФ по заявлению о примененном насилии не является основанием для дальнейшего привлечения данного лица по ст. 306 УК РФ, поскольку при возбуждении уголовного дела за заведомо ложный донос необходимо располагать конкретными доказательствами, подтверждающими прямой умысел виновного.
В ежегодных докладах Уполномоченного по правам человека в РФ отмечается, что особое беспокойство вызывают действия сотрудников милиции, носящие характер пыток, бесчеловечного и унижающего достоинство человека обращения. По данным неправительственных правозащитных организаций, за последние 10 лет масштабы милицейского насилия значительно возросли (Российская газета. 2006. № 126. 15 июня).
В соответствии с ч. 2 ст. 21 Конституции РФ «никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию». Согласно ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод «никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».
Однако государство кардинальных мер по решению этой проблемы не принимает, хотя речь идет о массовых нарушениях конституционных прав граждан.
Невольно вспоминаются слова митрополита Филарета: «Глубоко несчастно то время, когда о злоупотреблениях говорят все, а победить их никто не хочет» (Кони А.Ф. Избранное. 1989. С. 79).
Адвокатское сообщество без государственного участия не в состоянии полностью преодолеть данное негативное явление, однако влиять на динамику его развития вполне может. Сегодня назрела необходимость внести дополнения в Кодекс профессиональной этики адвоката. Так, следовало бы дополнить ст. 12 Кодекса, где говорится о необходимости следить за соблюдением закона в отношении доверителя и в случае нарушений прав последнего ходатайствовать об их устранении, изложив дополнения в такой редакции: «Если в ходе уголовного судопроизводства адвокат получит любые данные о том, что в отношении его доверителя применялось насилие, он должен незамедлительно использовать все необходимые процессуальные полномочия и права по устранению допущенных нарушений и проведению тщательной проверки этих фактов соответствующими должностными лицами правоохранительных органов».
Если оперативный сотрудник будет уверен в том, что каждый случай примененного им насилия будет расследоваться, хотя бы даже и без возбуждения уголовного дела, он несколько раз подумает, стоит ли ему подвергать опасности свою карьеру в угоду служебной раскрываемости.
Только при активном участии всего адвокатского сообщества, при последовательном и настойчивом обжаловании всех фактов оперативных пыток, с широким привлечением средств массовой информации, этот вроде бы запрещенный, но фактически разрешенный пятнадцатый вид оперативно-розыскного мероприятия может исчезнуть из ежедневного арсенала правоохранительных органов.
Адвокат, член квалификационной комиссии
Адвокатской палаты Ставропольского края
Нвер ГАСПАРЯН
Однако практическая деятельность правоохранительных органов корректирует Закон № 144 ФЗ, фактически легализуя пятнадцатый вид ОРМ.
Этот вид ОРМ, хотя и противоправный, позволяет экономить драгоценное оперативное время, избавляет от необходимости кропотливой работы по сбору доказательств и фактически заменяет собой все четырнадцать законных видов оперативно-розыскных мероприятий.
Без него вся отечественная статистика раскрываемости преступлений обрушится, как лавина на Транскавказской автомобильной магистрали, без него оперативные сотрудники столь же беспомощны перед ростом преступлений, сколь беззащитно человечество перед разрушительными цунами.
Оперативные сотрудники очень трепетно и нежно относятся к этому виду оперативно-розыскного мероприятия, стараются не расставаться с ним, как солдат на передовой – со своим оружием.
Хотя наши сограждане в большинстве своем юридически не образованны, они знакомы с этой разновидностью оперативно-розыскной деятельности: кто-то слышал о ней от других, а кто-то видел и чувствовал на себе ее практическое применение.
В ст. 286 УК РФ это запрещенное стратегическое оружие оперативных структур оценивается как превышение должностных полномочий, совершенное с применением насилия, и за него предусмотрено наказание до 10 лет лишения свободы.
Впрочем, нормы Уголовного кодекса применяются в отношении должностных лиц, совершающих насилие, значительно реже, чем должностные лица в действительности совершают его.
Оперативные сотрудники постоянно совершенствуют свое оружие. Если раньше практиковалось простое избиение, то сегодня мы все чаще сталкиваемся с изощренными способами пыток: применяются надевание противогаза с периодическим перекрыванием дыхания, электрошок, избиение пластмассовыми бутылками с налитой в них водой. Цель этих нововведений – постараться сделать нашему доверителю больно и при этом не оставить на его теле следов.
Почему такое происходит? Причин несколько.
Не последнее место занимает привычность практики пыток, которая уходит корнями в историю России, изобилующую примерами пыток и издевательств над заключенными. Ведь не случайно мотивом покушения на петербургского градоначальника генерал-адъютанта Ф.Ф. Трепова со стороны Веры Засулич в 1878 г. стало применение к арестанту наказания розгами.
В своей хрестоматийной речи в защиту В. Засулич присяжный поверенный П.А. Александров говорил: «В книгах наших уголовных, гражданских и военных законов розга испещряла все страницы. Она составляла какой-то легкий мелодический перезвон в общем громогласном гуле плети, кнута и шпицрутенов».
Менталитет нашего народа изменить невозможно даже спустя века. Руководители оперативных подразделений не только не борются с этим средневековым явлением, но и, наоборот, поощряют использование своими подчиненными запрещенного вида оперативно-розыскного мероприятия.
Следующая причина: прокурорско-следственные работники не всегда охотно такие жалобы рассматривают. Как правило, они проводят поверхностные проверки сообщений о совершенных преступлениях, не назначая либо несвоевременно назначая судебно-медицинские экспертизы, не проверяя надлежащим образом доводы заявителя. В итоге по результатам рассмотрения жалобы выносится постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. В судах и прокуратурах принято индифферентно относиться к доводам обвиняемых о применении насилия со стороны сотрудников милиции. Факты применения насилия в отношении подозреваемых прокурорские власти воспринимают как необходимое сопровождение трудовых будней оперативных сотрудников.
Согласно п. 9 постановления Пленума ВС РФ от 21 апреля 1987 г. № 1 «Об обеспечении всесторонности, полноты и объективности рассмотрения судами уголовных дел» «по заявлению подсудимого или другого участника судебного разбирательства о незаконных методах расследования суд должен принять необходимые меры для тщательной проверки обоснованности такого заявления».
Сегодня с изменением принципов уголовного судопроизводства суды не обязаны полно, объективно и всесторонне рассматривать уголовные дела, и по этой причине они тщательную проверку таких заявлений не проводят.
Получив сообщение о совершенном преступлении, суд отправляет его прокурору для организации проверки в порядке ст. 144 УПК РФ.
Однако она проводится той же командой, которая поддерживает обвинение, поэтому результаты такой проверки предрешены.
Поэтому пострадавшие стараются не жаловаться, будучи уверенными, в бесперспективности этого занятия, а должностные лица начинают чувствовать себя безнаказанными.
Следующая причина кроется в том, что наши с вами коллеги – адвокаты и их подзащитные редко обращаются к прокурору и суду с соответствующими жалобами, боясь испортить отношения с властью, а иногда и опасаясь ответственности.
В квалификационной комиссии Адвокатской палаты Ставропольского края сложилась практика обязательного привлечения к дисциплинарной ответственности адвокатов, которые, получив данные о превышении власти в отношении своих подзащитных, отказывались под различными предлогами писать жалобы и принимать меры к проведению судебно-медицинских экспертиз.Нередки случаи, когда лиц, желающих написать заявления о привлечении к уголовной ответственности должностных лиц по ст. 286 УК РФ, сотрудники прокуратуры предварительно запугивали уголовной ответственностью по ст. 306 УК РФ. Говорили примерно следующее: «Если ваше заявление о примененном насилии не подтвердится, то в отношении вас будет возбуждено уголовное дело за заведомо ложный донос». Не стоит удивляться, что такие напутствия отбивают у многих законопослушных граждан, пострадавших от насильственных действий представителей власти, охоту жаловаться.
Но ведь гражданин-заявитель не может отвечать за результаты проверки его заявления, он даже не обязан представлять доказательства в ходе нее, и от него не зависит, как будет производиться проверка его заявления!
Несомненно, что вынесение постановления об отказе в возбуждении дела по ст. 286 УК РФ по заявлению о примененном насилии не является основанием для дальнейшего привлечения данного лица по ст. 306 УК РФ, поскольку при возбуждении уголовного дела за заведомо ложный донос необходимо располагать конкретными доказательствами, подтверждающими прямой умысел виновного.
В ежегодных докладах Уполномоченного по правам человека в РФ отмечается, что особое беспокойство вызывают действия сотрудников милиции, носящие характер пыток, бесчеловечного и унижающего достоинство человека обращения. По данным неправительственных правозащитных организаций, за последние 10 лет масштабы милицейского насилия значительно возросли (Российская газета. 2006. № 126. 15 июня).
В соответствии с ч. 2 ст. 21 Конституции РФ «никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию». Согласно ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод «никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».
Однако государство кардинальных мер по решению этой проблемы не принимает, хотя речь идет о массовых нарушениях конституционных прав граждан.
Невольно вспоминаются слова митрополита Филарета: «Глубоко несчастно то время, когда о злоупотреблениях говорят все, а победить их никто не хочет» (Кони А.Ф. Избранное. 1989. С. 79).
Адвокатское сообщество без государственного участия не в состоянии полностью преодолеть данное негативное явление, однако влиять на динамику его развития вполне может. Сегодня назрела необходимость внести дополнения в Кодекс профессиональной этики адвоката. Так, следовало бы дополнить ст. 12 Кодекса, где говорится о необходимости следить за соблюдением закона в отношении доверителя и в случае нарушений прав последнего ходатайствовать об их устранении, изложив дополнения в такой редакции: «Если в ходе уголовного судопроизводства адвокат получит любые данные о том, что в отношении его доверителя применялось насилие, он должен незамедлительно использовать все необходимые процессуальные полномочия и права по устранению допущенных нарушений и проведению тщательной проверки этих фактов соответствующими должностными лицами правоохранительных органов».
Если оперативный сотрудник будет уверен в том, что каждый случай примененного им насилия будет расследоваться, хотя бы даже и без возбуждения уголовного дела, он несколько раз подумает, стоит ли ему подвергать опасности свою карьеру в угоду служебной раскрываемости.Только при активном участии всего адвокатского сообщества, при последовательном и настойчивом обжаловании всех фактов оперативных пыток, с широким привлечением средств массовой информации, этот вроде бы запрещенный, но фактически разрешенный пятнадцатый вид оперативно-розыскного мероприятия может исчезнуть из ежедневного арсенала правоохранительных органов.
Адвокат, член квалификационной комиссии
Адвокатской палаты Ставропольского края
Нвер ГАСПАРЯН
Благие пожелания. Ну, типа, «Так выпьем же за Законность!» Реально поможет законодательно зафиксированное (например в регламентах) обязательное применение круглосуточной работы видеокамер во ВСЕХ помещениях правохоронительных органов. Запись должна сохраняться на их же сервере месяц и предоставляться по запросу суда или прокурора. Преждевременная утрата записи — начальника отдела уволить. Существующие кадры прокуратуры в силу процессуальной импотенции не способны реагировать на заявления о пытках. Их надобно уволить (или расстрелять) и набрать новых, начиная с ген.прокурора. Кроме того, подавляющее большинство «пытуемых» в душе понимают, что пытали их за дело. В России легитимность действий правохоронительных органов большинством населения оценивается не с точки зрения законности (кто в России ее вообще всерьез воспринимает, законность то?), а с точки зрения справедливости. Так вот, невозможно убедить того, кто понимает, что огрёб незаконно, но справедливо, жаловаться на правохоронителей. А вообще, скажу крамольную мысль, может в таком положени дел и заключается великая сермяжная правда? Может в этом особый путь развития — не по закону, а по справедливости? С упование на доброго батюшку царя, по недразумению временно занимающего пост премьер-министра? И законность должна распространяться на пассионарные 10% населения, власть и право имеющих, а для остальных достаточно строгости и справедливости? Понимаю, что гоню, но как складно выходит…
Монстр как всегда разглядел самую суть явления — упование на доброго царя...
А вот мысль об установке круглосуточного видео наблюдения, и немедленном увольнении, не пешек, а именно начальников райотделов — совершенно правильная. Поддерживаю!
Уже известен, всей стране, видеоролик как сотрудник колонии в Амурской области избивает осужденных женщин.Снято, это между прочим камерой видеонаблюдения, а огласку получило почти 2 года спустя.Просто все видели и знали, но кто из провидцев, скачал себе сюжет и ждал, когда показ его будет, что называется в строчку!
Поэтому, видеозапись не будет же просматривать любой и каждый, а будет человек, которого назначит чиновник.И только последний будет решать, что озвучить, а что списать в архив.
Видеонаблюдение во всех помещениях не поставишь. И так пытают нередко в туалетах…
В этом вся и проблема, что сотрудники правоохранительных органов, достоверно знают, что даже если, пострадавший от их противоправных действий, обратиться с заявлением о возбуждении уголовного дела или с жалобой на незаконные действия, их начальник не возбудит в отношении своего подчиненного дело. …… Поэтому пострадавшие стараются не жаловаться, будучи уверенными, в бесперспективности этого занятия, а должностные лица начинают чувствовать себя безнаказанными.….
Вероника Васильевна! поддерживаю высказанное Вами.Пример, из дела описанного в заметке «Чудны дела, твои следственный комитет!» дознаватель службы судебных приставов причастен к смерти подполковника военного училища.Имелась запись с видеонаблюдения.
Служба судебных приставов, проводит со СМИ круглый стол, где дает оценку произошедшего, демонстрируя и ссылаясь на видеозапись.К уголовному делу видеозапись приложена с изъятиями.Помимо этого, при просмотре видеозаписи в суде -3 диска из 7 оказались кристально чистыми
Прекрасное сравнение действий оперативных подразделений со средневековым явлением. Считаю, что многие силовые структуры полностью считают себя и свои действия вполне нормальными. Почувствовав, свои действия безнаказанными продолжают совершать подобные противоправные мероприятия при этом совершенствуя, свое оружие для пыток.
Это точно подмечено, средневековое явление. Вот только на дворе двадцать первый век, а в стране так и ничего не изменилось.
Статья более чем актуальная. К сожалению, у нас пока не решили, каким образом нужно бороться с этим безобразием, чтобы достигнуть положительного результата.
Замечательная статья.
Сотрудники правоохранительных органов не действуют в соответствии с законом, а подминают закон под себя. Видимо их безнаказанность привела к такому произволу.
К сожалению по данному поводу могу сказать одно: следственные органы заинтересованы в скорейшем завершении следствия. Однако, общество и государство также заинтересованы в скорейшем поиске и наказании виновных. Сонаправленный вектор данных интересов и приводит к негативным результатам: о непосредственном физическом воздействии на подозреваемых. Общество как бы это не одобряет, но и явно этому не противодействует. Т.е. действует принцип: лес рубят, щепки летят.
Соответственно полагаю, что даже все сообщество адвокатов не сможет повлиять на данную ситуацию. НО, как говориться, вода камень точит!
Не думаю, что внесение изменений в КПЭА повлияет на ситуацию. Тут несколько вопросов:
↓ Читать полностью ↓
— Вопрос о том, какими должны быть меры процессуального реагирования на заявление о применении насилия? Когда имеются достаточные данные полагать, что обвиняемый может скрыться к нему применяются меры процессуального принуждения, такие как подписка о невыезде и арест. Когда имеются аналогичные данные о том, что к обвиняемому применены пытки, то какие меры применяются? — ДЫРА. И пока Закон держит эту ДЫРУ, он допускает пытку, признаёт её допустимость молчанием. Между тем ДЫРУ необходимо обозначить и залатать с тем, чтобы в последствии не возникало сомнения в доказательствах.
— Вопрос о том, как оцениваются доказательства в суде? При наличии данных о получении доказательств путём насилия реакция суда проста: Вы писали заявление? Если следует ответ, что писали, то: Каков результат проверки Вашего заявления? Ответ простой: «Ты виноват лишь тем, что хочется мне кушать». То есть, результат проверки очевиден, так как действительно волк хочет кушать и сам на себя он обвинение писать не станет. Независимой системы проверки таких данных просто не существует, а по идее такая система должна работать в совокупности с процессуальными обеспечительными мерами, позволяющими избежать насилия.
— С какого момента обеспечиваются права подозреваемого? Применение вышеуказанных мер возможно только в отношении лица, которому не положена помощь адвоката. То есть, уголовное дело ещё не возбуждено, а человека уже задержали за то, что он, якобы, ругался матом, и с ним «работают» в изоляторе временного содержания или прямо в комнате для задержанных в отделении милиции. Дежурные судьи спокойно выписывают по 10-15 суток административного ареста, так как оперативники прямо им говорят «нам нужно поработать с этим...». В подобных случаях Закон должен признавать, что лицо находилось фактически в статусе подозреваемого, но ему не был предоставлен адвокат. Соответственно, все доказательства полученные в этом случае просто незаконны. В принципе Постановления КС РФ говорят об этом, но почему-то их приходится применять «с боем». Так, один мой коллега, просто требует признать подозреваемым такое лицо, подавая жалобу по ст.125 УПК РФ. Ход, кажется, самоубийственный, но верный.
— Какова должна быть первая процессуальная реакция на заявление о применении насилия? Должно обязательно возбуждаться уголовное дело по такому заявлению. Мысль тут проста, тут нужно поступать подобно тому, как по любому заявлению об изнасиловании, где всегда возбуждается уголовное дело. При этом сразу должны применяться меры обеспечительного характера, помещение в отдельное место содержания под стражей, немедленное направление на медицинскую экспертизу, изъятие видеозаписей, которые в этом случае уже сама милиция будет вынуждена тщательно хранить, и т.д., и т.п. При этом расследование должно вестись независимым и беспристрастным органом, совершенно отдельным. Такого органа в настоящее время просто не существует.
— Каков должен быть результат, если подтвердятся данные о применении насилия? В данном случае обвинение в совершении преступления окажется сопряжённым с заявлением о том, что эти данные получены незаконно, путём пыток, то есть путём того же преступления. В этой ситуации, полагаю, оба обвинения должны рассматриваться уже судом присяжных, так как тут либо было преступление со стороны органов следствия и они на самом деле «выбили» ложные данные, либо «выбитые» данные всё таки не являются ложными и хотя органы следствия и совершили преступление, тем не менее таковое вреда расследованию не принесло (хотя вред личности и здоровью безусловно остаётся). Приченён или не приченён вред применением пыток может оценить только суд присяжных, поскольку преступления органов следствия относятся к его юрисдикции.
А внесение изменения к КПЭА приведёт только к тому, что адвокаты начнут писать по каждому подозрению в применении насилия, так, на всякий случай, и это приведёт просто к дискредитации, адвокатов просто-напросто слушать никто не будет и пытки станут ещё более легализуемым явлением.
Предлагаю альтернативу, в порядке «обсуждалок» — узаконить и регламентировать пытку. Посмотрим на дело с другой стороны. Допустим, похищен человек. Или где-то заложена бомба. Есть подозреваемый, в отношении которого имеются основания полагать, что он в курсе, где прячут заложника или где тикает часовой механизм «адской машины». Подозреваемый гордо объявляет «писятпервую». И что? Ждать когда заложник помрет или от него что-нибудь отрежут или когда бомба взорвется? Насколько я понимаю, в такой ситуации и французские ажаны и американские копы и русские менты вполне обоснованно, с точки зрения здравого смысла, начинают слегонца делать бо-бо подозреваемому, подталкивая его к откровенной беседе. В рамках описанных примеров, даже в российской системе права, действия ментов будут попадать под положения ст. 39 УК РФ, т.е. — крайнюю необходимость. Другое дело, что без опыта тысячелетий, дурные палачи могут и примучить до смерти подозреваемого, что уже никак не вызвано необходимостью. Может быть в подобном случае и требуется узаконенная, регламентированная процедура пытки, что бы и больно и не до смерти и без увечий?
Табуретками не кидайтесь, фошшиздом не обзывайтесь. Это я в порядке экспериментального (исключительно теоретического) обсуждения.
Продолжу мысль. Есть вполне адекватные методы: сыворотка правды, полиграф. Почему бы в конкретно-определенных случаях не предлагать подозреваемому дать показания на полиграфе?
Но это конечно теория. А на практике все гораздо банальнее и прозаичнее. Вы когда-нибудь были в следственных органах? Ну я не имею ввиду сериалы «Литейный», «След» и проч. супер-пупер боевики с прозрачными мониторами, служебными крузерами. А так, в рядовом отделе? Столы, стулья из совковых времен, фотоаппарат«Зенит» и пр. и пр. Где уж тут до полиграфов? А начальство требует: раскрывай, сроку у тебя два дня! И 10 литров бензина на весь день.
Мне это напоминает русские сказки: «Принеси мне молодильное яблоко к завтрашнему утру, а не то — голова с плечь!». Я не «за», я так, к слову.
«Почему бы в конкретно-определенных случаях не предлагать подозреваемому дать показания на полиграфе?» — Так он же на «писятпервой». А полиграф насильно — результат никакой. А сыворотка правды, скопаламин, пентотал натрия и т.д. только в кино. У нас — только водка развязывает язык. Не давать похмелиться — пытка.
Так о чем речь! «Как в кине на первом ряде», как говаривала моя бабушка.
Хм, интересно. А если еще узаконить специальный регламент проведения и отчетность по результатам, с предварительным получением соответствующего судебного разрешения, а в случаях не терпящих отлагательства, последующего уведомления (по аналогии с обыском), то канцелярская рутина сильно поумерит желание поиздеваться «просто так и на всякий случай». Это я тоже так — впорядке бреда.
Бюрократическая система может ведь быть и полезной… иногда.
Ну что ж. Бредить так бредить… Тут уже пытку под ст.39 УК РФ подвели. Тогда интересно, до какого предела. Ну вот не говорит он. Может руку начнём пилить в порядке 39-ой? Или сразу лоботомию сделаем? А потом выяснится, что чувак и правда ничего не знал? А у нас в порядке бреда уже бредовая судебная санкция на пытку выдана?
Напомню, что пытка запрещена на международном уровне, и при любом её применении будет однозначное превышение пределов крайней необходимости. Вдобавок сомневаюсь, что хоть один из «Малют Скуратовых» сможет доказать нормальному профессионалу в области следствия, что сведения нельзя было получить иным путём.
Вообще при заложенной бомбе что продуктивнее: пытать террориста-смертника или поднимать на вилы и быстро анализировать всю систему сопутствующих данных?
Блин! Вы детей дома шлёпаете? Для чего? Неужели непонятно, что психологический механизм причинения боли не может гарантировать получение сведений, тем более сведений достоверных.
Вы «колеса» потребляете? Зачем? Неужели непонятно, что наркотики вредны? Молодец, всем легко и просто объеснил, что пытка — это нехорошо. До этого никто раньше и не догадывался. Для тех, кто «в танке» — речь идет о «рассуждалках», гипостазировании. Пытать никого не будем. Так понятно?
Да понятно, Монстр. Вопрос не в этом, а в том, чтобы и для этого гипотетического случая тоже рассмотреть правовую сторону и понять последствия. Так сказать доказательство методом «от противного» (противный это не я и не ты, это такое понятие). Раз взят такой метод рассмотрения вопроса его нужно было завершить.
Ничего не изменится, пока реально не будет искоренена «палочная» система, так называемая раскрываемость. Именно требования о поддержании количественных показателей раскрытых и выявленных преступлений на определенном уровне (чтобы не меньше, чем в прошлом году — сравниваемым периодом) порождают культивирование зубодробительных способов работы оперов, которым некогда заморачиваться на сбор изобличающих доказательств легальным путем. Хотя Нургалиев в этом году, по-моему, заявлял об уходе от этой «палочной» системы, ничего не изменилось. Хотя учет раскрытых преступлений по результатам расследования и направления уголовных дел в суд фактически ведет к искажению государственной статистики в этой области. Реальная статистика — по вступившим в законную силу приговорам суда. Об этом говорится много и все знают, но ничего не меняется. А в Грузии вообще полицейские участки сделали с прозрачными стенами, чтобы с улицы было видно, что происходит внутри. Тем самым избавились от пыток (хотя сначала Саакашвили, придя к власти, уволил всех полицейских до одного вместе с министром).
Я об уходе от «палочной системы» с 1992-го года слышу. А воз и ныне там. Всегда одно и то же: «А как мы будем контролировать эффективность работы милиции?». На это отвечают: «Путём определения уровня преступности на вверенной территории». Тогда снова возражают: «Но это приведёт к сокрытию преступления, заявления о преступлении просто не будут регистрировать». В ответ: «Но их и так скрывают! Значит дело не в этом». И снова возражают: «Значит, ничего лучше пока придумать невозможно...» и т.д. и т.п.
А суть проста: В оргинспекторских подразделениях и управлении сидит масса бюрократов, которые просто станут не нужны. Вы фильмы про полицию США смотрите? Видите что там каждый детектив должен сам отчёты писать и их за это ругают? И никаких бюрократов не требуется, просто сравнивают статистику полиции с судебной статистикой, так как каждое дело находится ещё и под контролем суда.