Найти юриста / адвоката / эксперта
Знакомился с материалами уголовного дела и наткнулся на любопытную запись в протоколе осмотра места происшествия – «В ходе осмотра была изъята пуговица из металла желтого цвета, которая впоследствии оказалась пуговицей от форменного кителя эксперта С.».
Возник вопрос, а где же составлялся протокол? И действительно, в судебном заседании допросили указанных понятых, которые пояснили, что в этом доме никогда не были, подписали какой-то протокол в кабинете у следователя.
Значительной роли по делу исключение этого доказательства не сыграло, но запомнил на всю жизнь, что читать все протоколы надо внимательно и по возможности проверять всю содержащуюся в них информацию.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
В другом протоколе осмотра обнаружили с коллегами запись — «В ходе осмотра НЕ применялась фотосъемка на камеру «Зенит-ЕТ» с вспышкой «Уномат -11» с использованием пленки «Кодак» — ИСО 200, 36 кадров.
Как в дальнейшем выяснили, следователь поступил просто. Когда эксперт ему сообщил, что пленка оказалась засвеченной и снимки не получились, он просто дописал перед фразой слово «НЕ»
— В эпоху адаптации сознания следователей к новому УПК РФ, они редко приглашали адвокатов на допросы подозреваемых, обвиняемых и на другие следственные действия. Старались провести все побыстрее и без лишних хлопот. Обычной практикой было и оформление заявлений жуликами под диктовку следователя об отказе от услуг адвоката по тем или иным причинам. Но самые сообразительные все-таки приглашали нас хотя бы для оформления отказа от защитника в присутствии самого адвоката. Самые безбашенные следователи брали такие заявления и на стадии ознакомления с делом. Поначалу всем бороться с этой практикой было трудно…
В связи с чем, вспомнил такой случай. Сижу, слушаю, как следователь диктует, а злодей пыхтит, но старательно выводит загогулины. Затем читаю, и буквально взрываюсь от хохота. В стандартной фразе – «Адвокат в суде не нужен», мужик допускает забавную ошибку, которая кардинально меняет смысл. Сам бы никогда не догадался. Тем не менее, родился перл, который мы с коллегами часто вспоминаем – «Адвокат в суде не нежен!!!»
— При ознакомлении с материалами уголовных дел дознаватели и следователи не всегда могут быстро и доходчиво объяснить жуликам их право на рассмотрение дела в особом порядке. Начинают бубнить печатный текст из протоколов разъяснения прав. До многих так и не доходит.
Мы с коллегами выработали свой вариант разъяснения этих положений, который понятен абсолютно всем — «Судимся быстро, получаем мало и бесплатно». Улыбаются и соглашаются.
— Рассмотрение с моим участие дела по ч.3 ст. 132 УК РФ. Совершение действий сексуального характера было заснято на камеру мобильного телефона. Допрашиваем одного из свидетелей.
После перекрестного допроса очнулся судья. Приподнял над столом пакет с вещественными доказательствами, среди которых и этот телефон. Последовал диалог с моим реагированием:
— Свидетель, этот телефон был у подсудимого?
— Ваша честь, у меня возражения. Полагаю, что Вы не можете сейчас предъявлять для опознания свидетелю этот телефон. По общим правилам, судебное опознание предметов ничем не отличается от опознания на предварительном следствии. В соответствии со ст. 289 УПК РФ, которая отсылает к соблюдению требований ст.193 УПК РФ, если Вы хотите, чтобы свидетель занялся опознанием телефона, Вы должны предъявлять его в числе других похожих или аналогичных телефонов, причем в количестве не менее трех штук. Закон другого способа опознания предметов не предусматривает.
— А я не предъявляю для опознания. Я задаю вопрос. Или Вы хотите ограничить право суда на вопросы свидетелям?!
— Да, нет, что Вы. Я имел в виду, только предписания закона о порядке судебного разбирательства. Ваша честь, мной не ставятся под сомнения Ваши права и профессиональные качества. Никто сейчас не пытается их ограничить, да и нет у меня ни подобных полномочий, ни желаний. Однако я помню и свои права и обязанности. Надеюсь, что и Вы не будете ущемлять мое право на заявление возражений, которые я готов сейчас надиктовать секретарю под протокол листа на два-три, в случае ответа свидетеля.
— Свидетель, можете не отвечать на вопрос. Если у сторон больше нет вопросов, то я отпускаю свидетеля.
Вопросов больше не было…
— Защищал в районном суде несовершеннолетнюю воровайку. Суд устанавливает данные о ее личности. Затем выдает:
— Не……ва, мне сообщили, что на Вас еще одно дело есть на следствии?
— Да.
— А почему следователи не объединили Ваши дела в одно производство?
— А я то откуда знаю! Они мне не докладывали!
Переглянулись с прокурором, а затем посмеялись после процесса. И это председатель суда…
— Произошло в ИВС ЧП. Незаконно передали в пачках с чаем шприц и героин, а в пакете из под сока водку. Ночью один жулик переборщил с дозой, тревогу забили к утру, сообщили дежурному, но пока ехала «скорая помощь» образовался труп…
Нашли крайнего, но не виновного – помощника дежурного. Превышение должностных полномочий с отягчающими. Защищаю его на следствии и в суде. Кое-что косвенное обвинения наработало, но совокупности уличающих доказательств не наблюдалось.
Так получилось, что в этой же камере сидел и мой бывший подзащитный по делу о мошенничестве. Зовут его Максим. С ним у меня сложились нормальные отношения, отделались минимальной условкой. Но сидел он в ИВС по другому делу – за двойное убийство. По моему делу его допрашивали свидетелем, но он дал неопределенные показания, мол, водку пил, но когда и с кем не помню, при мне в камере никто не кололся, я спал, разбудили конвоиры, труп не видел, кто, когда и каким образом и через кого получал передачу, не рассказал.
Дошло дело до суда. Обвинение поддерживал сам прокурор района. Настал черед допроса свидетелей. Завели Максима, он увидел меня, улыбнулся, поздоровался и решил как-то по-своему помочь. Стал все отрицать, после оглашения показаний не подтвердил их, выдвинул новую версию событий. Держался стойко, смотрел в потолок. Затем вспылил и отказался отвечать на вопросы прокурора. Развернулся и пошел к выходу из зала, хоть и был в наручниках и при сопровождении.
Прокурор побагровел…
— Да ты знаешь, что я с тобой сделаю после этого? В камере сгною! Я лично возбужу дело на тебя за отказ от дачи показаний, за ложь, за неуважение к суду!!!
Максим молча развернулся, смерил взглядом прокурора и процедил:
— Мне двадцатка корячится, а ты меня полугодом напугать захотел, безумец!
И вышел… Дверь закрылась… Зал молчал… Положение спас судья, экстренно объявивший о переносе рассмотрения дела.
— Приболел коллега, координатор распределяет его дела между другими адвокатами. Мне досталась командировка со следователем в другой город. Едем в ИВС, где он числится за судом по другому делу. В дороге следователь вводит в курс дела, сообщает, что жулик все признал, со всем согласен, просит быстрее все закончить, согласен на особый порядок. Уговаривает меня на работу в один день. То есть и предъявить итоговое обвинение и ознакомить с делом, но разными днями. Иногда такое практикуется, но только с согласия обвиняемого, и когда не будет никаких последствий. Заходим в ИВС. Следователь открывает папку и видит три связки ключей. Хлопает себя по лбу, — «Забыл сказать, надо же еще опознание предметов провести». Обращается к дежурному, — «Пока мы будем работать, приведите к нам, пожалуйста, двух понятых из числа «мелких». (Мелкие – это административно задержанные). Дежурный сообщает, — «Не могу, в наличии только один «мелкий». Следователь воодушевленно, — «Ну и ладно, ведите одного, оформим, а второго я в отделе найду и впишу». На что дежурный (!) заявляет, — «Я Вам не советую!!!». В свою очередь заявляю, — «Я в этом участвовать не буду». Поникнув головой, следователь роняет фразу, — «Ну Вы и чистюли!...»
— Случай на допросе.
— Внимание обвиняемый, разъясняю ст.51 Конституции РФ. Если Вы мне будете отвечать на вопросы, и я запишу все в протокол в присутствии вашего адвоката, то суд использует эти показания против Вас. Вы согласны?
— Уважаемый следователь, в законе сказано немного по-другому, не будут использоваться, а могут быть использованы. Да и остальное Вы исказили. Разъясните, пожалуйста, моему подзащитному еще раз и точно по закону.
— А в чем разница? Не морочьте мне голову. Это же одно и тоже!…
— Приехали мы как-то в местный ИВС со следователем для допроса подозреваемого. Подзащитный хоть и молодой, но уже дважды судимый. Парень оказался вполне смышленым и принципиальным. Причем ранее явно нахватался на зоне верхушек знаний о расследовании дел. Потребовал консультации со мной наедине. После чего приступили к допросу. Оговорюсь, что следователь перевелась из ПДН, и опыт еще не наработала, но уже успела со многими, в том числе и с моими коллегами, поругаться. Паренек подметил, что у нее с собой нет ни материалов дела, ни кодексов, и устроил ей экзамен. Пришлось и мне подыграть. Итак:
Заполнены анкетные данные протокола, затем пауза…
— © Подозреваемый, разъясняю Вам Ваши права… Вы можете ничего не говорить про себя и близких родственников… Понятно?
— (П) И все?
— © А что еще?
— (П) Не помню, но мне раньше больше рассказывали.
— © Ну, если рассказывали раньше, значит, вы должны помнить.
— (П) Нет, не помню, расскажите.
— © У Вас есть адвокат, пусть он Вам разъяснит. Дмитрий Александрович, поработайте.
— (А) А я и так работаю, слежу за соблюдением прав подзащитного, которые Вы не разъясняете, и собираетесь нарушать.
— © Что Вам трудно помочь?
— (А) Не трудно, но я знаю свои обязанности, и читал в УПК Ваши. Вы не поверите, но обязанность разъяснять подозреваемым их процессуальные права – это святая обязанность следователя. Так же считают и в Верховном и в Конституционных судах России.
— (П) Я тоже так считаю.
— © Если честно, то я их не помню, а кодекс с собой не взяла.
— (П) Ну и кто Вам виноват? Не можете работать, увольняйтесь, а я страдать из-за Ваших методов не намерен.
— (А) Вполне справедливое и законное замечание.
— © Ну как поступим, переносить будем допрос?
— (П) Мне лишний этап ни к чему, я забастовку объявлю.
— (А) Придется вспоминать…
Перепирались час – полтора. Следователь потихоньку вспоминала. Но паренек требовал не только вспомнить, но и разъяснить ему, о чем этот пункт, для чего он нужен, что ему дает и как им пользоваться. А вот с этим у следователя уже был полный пробел. Особенно, когда паренек стал спрашивать о таких процессуальных чудесах, как возможность защиты иными средствами и способами, не запрещенными УПК РФ…
Закончилось тем, что паренек, вдоволь позабавившись, предложил следователю перевернуть первую страницу протокола и посмотреть на перечень напечатанных там прав подозреваемого. После чего, с чувством собственного достоинства заявил, — «Зря старались, я все равно Вам ничего не скажу, оформляйте 51-ю, я подпишу».
Мне не известно, как уговаривала следователь свое руководство, но дальнейшим расследованием дела занимался другой и вполне адекватный следователь. Удовлетворил все наши ходатайства и собрал все возможные положительные характеристики. Этому следователю паренек на прощанье пожал руку! А сделал ли выводы для себя первый следователь, так и осталось загадкой…
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Скорее горький, чем забавный итог рассмотрения уголовного дела. Тем не менее…
В начале карьеры защищал в суде первой инстанции обвиняемого по ч.1 ст.131 УК РФ. Важный момент, изнасилование в середине мая.
Подзащитный вину категорически не признает. Поясняет, что выпивал ночью в баре, подсела к нему незнакомая женщина, угостил ее, затем поехали кататься. Приехали на озеро, он разделся, несмотря на холодную воду, полез искупаться. Вышел на берег, спутницы рядом нет, дорогих часов также нет. Догнал, не удержался, ударил по лицу. Потерпевшая вырывалась, порвалась блузка и лямка бюстгальтера. Потерпевшая вела себя буйно, скинул ее в воду, чтобы она остепенилась. Затем увез в центр города, уехал домой. На следующий день его задержали.
Версия обвинения со слов потерпевшей. Привез на берег озера, решил со мной переспать. Я отказалась, он разозлился, разорвал на мне одежду, сбросил в озеро. Спрыгнул сам и минут 20 – 30 топил меня, вытащил за волосы на пирс, изнасиловал в миссионерской позе. Опять сбросил в воду, снова топил 20-30 минут, вытащил, и опять изнасиловал, но уже в коленно-локтевой позе. Вновь скинул, топил, вытащил и еще раз изнасиловал, каким образом и в какой позе не помнит. Завершены ли были половые акты с ней, не помнит. Но считает, что каждый акт длился не менее 10-15 минут. Спермы не ощущала, отсутствие или использование презерватива пояснить не смогла, сослалась на отсутствие достаточного сексуального опыта.
Потерпевшей — 21 год. Образования, специальности не имеет. Ранее обучалась в коррекционной школе. Замужем, двое малолетних детей. Муж был ночью на работе, дети спали дома одни. Что делала ночью в баре, пояснить отказалась. Предъявила иск о моральном вреде.
Доказательства обвинения. Показания свидетеля, который был сторожем на лодочной станции на другом берегу, расположенной более чем в километре. С его слов он слышал ночью женский крик, но чей именно и о чем, показать не смог. Показания самой потерпевшей. Заключение СМЭ о наличии у нее синяка на лице и порванная верхняя одежда. Вот и все.
Доказательства защиты. Отсутствие разорванной одежды потерпевшей ниже пояса. Полное отсутствие каких-либо повреждений в области ее половых органов, как снаружи, так и изнутри. Отсутствие следов спермы. Подтверждение факта пропажи часов. И, самое главное, условия совершения преступления, которых не могло быть. Учитывая погоду, температуру воды, отсутствие признаков переохлаждения или последующих простудных или воспалительных заболеваний у обоих фигурантов. Не возможность выполнения мужской половой функции в заданных условиях, тем более такое быстрое восстановление организма и выполнение повторных актов. Осмотр пирса выявил, что он построен из не строганных досок, имеющих множество шероховатостей, неровностей и т.д. Вес подзащитного составлял более 120 кг.
Мы доказывали, что при таких позах потерпевшей и описываемом ей насилии, с учетом сведений о времени актов и месте их совершения, а также весе обвиняемого, у нее на теле должны были остаться множественные повреждения в виде ссадин, гематом, порезов, разрывов или потертостей кожи, следов волочения, древесных заноз или заусениц. Учитывая рассказ потерпевшей, данные повреждения должны были остаться у нее на теле в области спины, поясницы, ягодиц, колен, локтей, кистей и т.д.
Пирс осматривала защита, но следователь, а затем и суд отказались…
Вы спросите меня, какой был приговор. К сожалению, обвинительный. «Компромиссный». При санкции от 4 до 10 лет, суд назначил 2 года реального наказания. Доводы защиты посчитали не подтвержденными предположениями, к показаниям потерпевшей отнеслись положительно, так как у нее не было оснований оговаривать обвиняемого. Поскольку у доверителя было еще одно уголовное дело, где его вина доказывалась бесспорно, он принял решение ничего не обжаловать, а быстрее уйти в лагерь и заработать условно-досрочное освобождение. Любопытно, что и прокуратура приговор по мотивам мягкости не опротестовала.
Вот такое правосудие… Как говорится, комментарии излишни…
— Рассматривали в 2009 г. апелляционную жалобу по делу об административном правонарушении по ст.12.15 ч.4 КРФ об АП – обгон транспортного средства с выездом на полосу встречного движения в зоне действия знака «3.20» ПДД. Заседали в кабинете судьи. Судья с 20-летним стажем, но автомобиль не водит, прав не имеет.
Обстоятельства дела заключаются в том, что на указанном инспектором километре установлено два таких знака с ограниченными зонами действия, а инспектор ДПС не указал в протоколе и схеме эти сведения. Налицо отсутствие доказательств самого события, так как не установлено в какой из зон действия знаков произошел обгон. Наша позиция разжевана в жалобе до мелочей, показываем и приобщаем фотографии с пояснениями, демонстрируем дислокацию установки знаков.
Судья явно не понимает того, что мы пытаемся ей доказать. Через полчаса безуспешных попыток происходит абсолютно неожиданный для нас ход… Не обращая ни на кого внимания, судья спокойно набирает домашний номер, и обращается к мужу, — «Витя, ты помнишь эту дорогу, там на таком-то километре обгонять машины можно?».
Всё, занавес, отвисшие челюсти, немая сцена… Я уж не знаю, что именно он ей ответил, но дело мы выиграли. Правосудие у нас может зависеть от чего угодно, даже от мнения близких родственников судьи…
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
2010 год. Выступал представителем по делу о восстановлении доверителя на работе. Он был уволен за неоднократное неисполнение работником без уважительных причин трудовых обязанностей, если имеет дисциплинарное взыскание. Работал охранником в службе безопасности угольного разреза. В деле имелись три приказа о наказании в виде выговоров, причем вынесенные в течение одного месяца. Первый за несвоевременный доклад о выбитом взрывной волной стекле в законсервированном экскаваторе. Второй за постановку личного автомобиля в 35-ти градусный мороз в теплый бокс предприятия без пропуска. Третий за то, что должен был обойти территорию поста пешком, а проехал на патрульном автомобиле. В общем — явные придирки. Плюс масса процессуальных нарушений.
В судебном заседании допрашиваю начальника службы безопасности: — Скажите, а на предприятии приняты какие-нибудь внутренние локальные нормативно-правовые акты, предусматривающие критерии тяжести дисциплинарных проступков работников?
— Нет, мне они не известны.
— А Вы лично считаете указанные в приказах о наказании дисциплинарные нарушения существенными? Или может быть тяжкими, значительными?
— Да, конечно.
— Уточните, пожалуйста, Вашу мысль.
— Ну-у-у…
— Что-нибудь еще добавите?
— Ну-у-у…
— Хорошо, я попробую Вам помочь. Скажите, а какие последствия для предприятия наступили от выявленных Вами действий работника?
— Да, в принципе, никаких…
— Тогда поясните, а какую цель Вы преследовали, вынося эти приказы?
— Профилактическую.
— То есть?...
— Ну-у-у… Понимаете, у нас опасное производство, нужно следить чтобы не было посторонних и ничего не выносили. Охранники должны следить за всеми постоянно.
— Получается, что Вы наказали и уволили одного в профилактических целях, чтобы другие боялись и хорошо работали?
— Вот Вы сейчас очень правильно сказали!
— Послушайте, а как же закон, основания для увольнения?
— А про закон – это не ко мне, про закон — это в юротдел. После этого допроса итог процесса был предсказуем. Истца восстановили, все остальные требования удовлетворили.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Обжалуем в суде постановление-квитанцию ГИБДД. С нарушением не согласны, виновными себя в ДТП не признаем. Принципиальную роль играло установление точного месторасположения автомобиля ВАЗ-2115 перед началом маневра. Либо это поворот налево с середины проезжей части либо разворот от правой обочины. В первом случае водитель не обязан пропускать транспортные средства, которые едут сзади, а во втором случае он преимущества не имеет и должен всех пропустить. Схема ДТП не точная, показания свидетелей противоречивы. Ширина всей проезжей части – 10 метров. Из представленного руководства по эксплуатации данного автомобиля видно, что по техническим параметрам диаметр разворота по внешнему колесу автомобиля не может быть менее 11 метров. Вроде бы все доказали, разворота быть не могло, это поворот, виноваты не мы, а тот кто въехал в нас…
Судья задумался и изрек:
— У меня раньше был ВАЗ-2114, и в исследуемых обстоятельствах я бы смог развернуться!
Естественно, что после такого заявления, решение уже не могло быть в нашу пользу. Обжаловать его доверитель отказался, но долго возмущался тем, что в жизни судьи совсем не такие, как по телевизору…
— Защищал интересы водителя в суде второй инстанции по ч.1 ст.12.8 КРФ об АП. При подготовке к процессу нашлись дополнительные доводы. Излагаю их в прениях. И тут слышу возглас судьи, — «Что Вы тут мне рассказываете, зачем мне все это. Раньше вы это в жалобе не указывали. Не выходите за рамки доводов жалобы». Честно говоря, сначала впал в ступор. Затем осознал, что судья не понимает свою роль. Пришлось объяснять, что в апелляционном порядке суд пересматривает все дело в полном объеме и не связан доводами заявителя. Судья не поверил, но решил все-таки проверить. Вместе открыли кодекс, нашли и процитировали. Удивлению суда не было границ…
Возник вопрос, а где же составлялся протокол? И действительно, в судебном заседании допросили указанных понятых, которые пояснили, что в этом доме никогда не были, подписали какой-то протокол в кабинете у следователя.
Значительной роли по делу исключение этого доказательства не сыграло, но запомнил на всю жизнь, что читать все протоколы надо внимательно и по возможности проверять всю содержащуюся в них информацию.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
В другом протоколе осмотра обнаружили с коллегами запись — «В ходе осмотра НЕ применялась фотосъемка на камеру «Зенит-ЕТ» с вспышкой «Уномат -11» с использованием пленки «Кодак» — ИСО 200, 36 кадров.
Как в дальнейшем выяснили, следователь поступил просто. Когда эксперт ему сообщил, что пленка оказалась засвеченной и снимки не получились, он просто дописал перед фразой слово «НЕ»
— В эпоху адаптации сознания следователей к новому УПК РФ, они редко приглашали адвокатов на допросы подозреваемых, обвиняемых и на другие следственные действия. Старались провести все побыстрее и без лишних хлопот. Обычной практикой было и оформление заявлений жуликами под диктовку следователя об отказе от услуг адвоката по тем или иным причинам. Но самые сообразительные все-таки приглашали нас хотя бы для оформления отказа от защитника в присутствии самого адвоката. Самые безбашенные следователи брали такие заявления и на стадии ознакомления с делом. Поначалу всем бороться с этой практикой было трудно…
В связи с чем, вспомнил такой случай. Сижу, слушаю, как следователь диктует, а злодей пыхтит, но старательно выводит загогулины. Затем читаю, и буквально взрываюсь от хохота. В стандартной фразе – «Адвокат в суде не нужен», мужик допускает забавную ошибку, которая кардинально меняет смысл. Сам бы никогда не догадался. Тем не менее, родился перл, который мы с коллегами часто вспоминаем – «Адвокат в суде не нежен!!!»
— При ознакомлении с материалами уголовных дел дознаватели и следователи не всегда могут быстро и доходчиво объяснить жуликам их право на рассмотрение дела в особом порядке. Начинают бубнить печатный текст из протоколов разъяснения прав. До многих так и не доходит.
Мы с коллегами выработали свой вариант разъяснения этих положений, который понятен абсолютно всем — «Судимся быстро, получаем мало и бесплатно». Улыбаются и соглашаются.
— Рассмотрение с моим участие дела по ч.3 ст. 132 УК РФ. Совершение действий сексуального характера было заснято на камеру мобильного телефона. Допрашиваем одного из свидетелей.
После перекрестного допроса очнулся судья. Приподнял над столом пакет с вещественными доказательствами, среди которых и этот телефон. Последовал диалог с моим реагированием:
— Свидетель, этот телефон был у подсудимого?
— Ваша честь, у меня возражения. Полагаю, что Вы не можете сейчас предъявлять для опознания свидетелю этот телефон. По общим правилам, судебное опознание предметов ничем не отличается от опознания на предварительном следствии. В соответствии со ст. 289 УПК РФ, которая отсылает к соблюдению требований ст.193 УПК РФ, если Вы хотите, чтобы свидетель занялся опознанием телефона, Вы должны предъявлять его в числе других похожих или аналогичных телефонов, причем в количестве не менее трех штук. Закон другого способа опознания предметов не предусматривает.
— А я не предъявляю для опознания. Я задаю вопрос. Или Вы хотите ограничить право суда на вопросы свидетелям?!
— Да, нет, что Вы. Я имел в виду, только предписания закона о порядке судебного разбирательства. Ваша честь, мной не ставятся под сомнения Ваши права и профессиональные качества. Никто сейчас не пытается их ограничить, да и нет у меня ни подобных полномочий, ни желаний. Однако я помню и свои права и обязанности. Надеюсь, что и Вы не будете ущемлять мое право на заявление возражений, которые я готов сейчас надиктовать секретарю под протокол листа на два-три, в случае ответа свидетеля.
— Свидетель, можете не отвечать на вопрос. Если у сторон больше нет вопросов, то я отпускаю свидетеля.
Вопросов больше не было…
— Защищал в районном суде несовершеннолетнюю воровайку. Суд устанавливает данные о ее личности. Затем выдает:
— Не……ва, мне сообщили, что на Вас еще одно дело есть на следствии?
— Да.
— А почему следователи не объединили Ваши дела в одно производство?
— А я то откуда знаю! Они мне не докладывали!
Переглянулись с прокурором, а затем посмеялись после процесса. И это председатель суда…
— Произошло в ИВС ЧП. Незаконно передали в пачках с чаем шприц и героин, а в пакете из под сока водку. Ночью один жулик переборщил с дозой, тревогу забили к утру, сообщили дежурному, но пока ехала «скорая помощь» образовался труп…
Нашли крайнего, но не виновного – помощника дежурного. Превышение должностных полномочий с отягчающими. Защищаю его на следствии и в суде. Кое-что косвенное обвинения наработало, но совокупности уличающих доказательств не наблюдалось.
Так получилось, что в этой же камере сидел и мой бывший подзащитный по делу о мошенничестве. Зовут его Максим. С ним у меня сложились нормальные отношения, отделались минимальной условкой. Но сидел он в ИВС по другому делу – за двойное убийство. По моему делу его допрашивали свидетелем, но он дал неопределенные показания, мол, водку пил, но когда и с кем не помню, при мне в камере никто не кололся, я спал, разбудили конвоиры, труп не видел, кто, когда и каким образом и через кого получал передачу, не рассказал.
Дошло дело до суда. Обвинение поддерживал сам прокурор района. Настал черед допроса свидетелей. Завели Максима, он увидел меня, улыбнулся, поздоровался и решил как-то по-своему помочь. Стал все отрицать, после оглашения показаний не подтвердил их, выдвинул новую версию событий. Держался стойко, смотрел в потолок. Затем вспылил и отказался отвечать на вопросы прокурора. Развернулся и пошел к выходу из зала, хоть и был в наручниках и при сопровождении.
Прокурор побагровел…
— Да ты знаешь, что я с тобой сделаю после этого? В камере сгною! Я лично возбужу дело на тебя за отказ от дачи показаний, за ложь, за неуважение к суду!!!
Максим молча развернулся, смерил взглядом прокурора и процедил:
— Мне двадцатка корячится, а ты меня полугодом напугать захотел, безумец!
И вышел… Дверь закрылась… Зал молчал… Положение спас судья, экстренно объявивший о переносе рассмотрения дела.
— Приболел коллега, координатор распределяет его дела между другими адвокатами. Мне досталась командировка со следователем в другой город. Едем в ИВС, где он числится за судом по другому делу. В дороге следователь вводит в курс дела, сообщает, что жулик все признал, со всем согласен, просит быстрее все закончить, согласен на особый порядок. Уговаривает меня на работу в один день. То есть и предъявить итоговое обвинение и ознакомить с делом, но разными днями. Иногда такое практикуется, но только с согласия обвиняемого, и когда не будет никаких последствий. Заходим в ИВС. Следователь открывает папку и видит три связки ключей. Хлопает себя по лбу, — «Забыл сказать, надо же еще опознание предметов провести». Обращается к дежурному, — «Пока мы будем работать, приведите к нам, пожалуйста, двух понятых из числа «мелких». (Мелкие – это административно задержанные). Дежурный сообщает, — «Не могу, в наличии только один «мелкий». Следователь воодушевленно, — «Ну и ладно, ведите одного, оформим, а второго я в отделе найду и впишу». На что дежурный (!) заявляет, — «Я Вам не советую!!!». В свою очередь заявляю, — «Я в этом участвовать не буду». Поникнув головой, следователь роняет фразу, — «Ну Вы и чистюли!...»
— Случай на допросе.
— Внимание обвиняемый, разъясняю ст.51 Конституции РФ. Если Вы мне будете отвечать на вопросы, и я запишу все в протокол в присутствии вашего адвоката, то суд использует эти показания против Вас. Вы согласны?
— Уважаемый следователь, в законе сказано немного по-другому, не будут использоваться, а могут быть использованы. Да и остальное Вы исказили. Разъясните, пожалуйста, моему подзащитному еще раз и точно по закону.
— А в чем разница? Не морочьте мне голову. Это же одно и тоже!…
— Приехали мы как-то в местный ИВС со следователем для допроса подозреваемого. Подзащитный хоть и молодой, но уже дважды судимый. Парень оказался вполне смышленым и принципиальным. Причем ранее явно нахватался на зоне верхушек знаний о расследовании дел. Потребовал консультации со мной наедине. После чего приступили к допросу. Оговорюсь, что следователь перевелась из ПДН, и опыт еще не наработала, но уже успела со многими, в том числе и с моими коллегами, поругаться. Паренек подметил, что у нее с собой нет ни материалов дела, ни кодексов, и устроил ей экзамен. Пришлось и мне подыграть. Итак:
Заполнены анкетные данные протокола, затем пауза…
— © Подозреваемый, разъясняю Вам Ваши права… Вы можете ничего не говорить про себя и близких родственников… Понятно?
— (П) И все?
— © А что еще?
— (П) Не помню, но мне раньше больше рассказывали.
— © Ну, если рассказывали раньше, значит, вы должны помнить.
— (П) Нет, не помню, расскажите.
— © У Вас есть адвокат, пусть он Вам разъяснит. Дмитрий Александрович, поработайте.
— (А) А я и так работаю, слежу за соблюдением прав подзащитного, которые Вы не разъясняете, и собираетесь нарушать.
— © Что Вам трудно помочь?
— (А) Не трудно, но я знаю свои обязанности, и читал в УПК Ваши. Вы не поверите, но обязанность разъяснять подозреваемым их процессуальные права – это святая обязанность следователя. Так же считают и в Верховном и в Конституционных судах России.
— (П) Я тоже так считаю.
— © Если честно, то я их не помню, а кодекс с собой не взяла.
— (П) Ну и кто Вам виноват? Не можете работать, увольняйтесь, а я страдать из-за Ваших методов не намерен.
— (А) Вполне справедливое и законное замечание.
— © Ну как поступим, переносить будем допрос?
— (П) Мне лишний этап ни к чему, я забастовку объявлю.
— (А) Придется вспоминать…
Перепирались час – полтора. Следователь потихоньку вспоминала. Но паренек требовал не только вспомнить, но и разъяснить ему, о чем этот пункт, для чего он нужен, что ему дает и как им пользоваться. А вот с этим у следователя уже был полный пробел. Особенно, когда паренек стал спрашивать о таких процессуальных чудесах, как возможность защиты иными средствами и способами, не запрещенными УПК РФ…
Закончилось тем, что паренек, вдоволь позабавившись, предложил следователю перевернуть первую страницу протокола и посмотреть на перечень напечатанных там прав подозреваемого. После чего, с чувством собственного достоинства заявил, — «Зря старались, я все равно Вам ничего не скажу, оформляйте 51-ю, я подпишу».
Мне не известно, как уговаривала следователь свое руководство, но дальнейшим расследованием дела занимался другой и вполне адекватный следователь. Удовлетворил все наши ходатайства и собрал все возможные положительные характеристики. Этому следователю паренек на прощанье пожал руку! А сделал ли выводы для себя первый следователь, так и осталось загадкой…
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Скорее горький, чем забавный итог рассмотрения уголовного дела. Тем не менее…
В начале карьеры защищал в суде первой инстанции обвиняемого по ч.1 ст.131 УК РФ. Важный момент, изнасилование в середине мая.
Подзащитный вину категорически не признает. Поясняет, что выпивал ночью в баре, подсела к нему незнакомая женщина, угостил ее, затем поехали кататься. Приехали на озеро, он разделся, несмотря на холодную воду, полез искупаться. Вышел на берег, спутницы рядом нет, дорогих часов также нет. Догнал, не удержался, ударил по лицу. Потерпевшая вырывалась, порвалась блузка и лямка бюстгальтера. Потерпевшая вела себя буйно, скинул ее в воду, чтобы она остепенилась. Затем увез в центр города, уехал домой. На следующий день его задержали.
Версия обвинения со слов потерпевшей. Привез на берег озера, решил со мной переспать. Я отказалась, он разозлился, разорвал на мне одежду, сбросил в озеро. Спрыгнул сам и минут 20 – 30 топил меня, вытащил за волосы на пирс, изнасиловал в миссионерской позе. Опять сбросил в воду, снова топил 20-30 минут, вытащил, и опять изнасиловал, но уже в коленно-локтевой позе. Вновь скинул, топил, вытащил и еще раз изнасиловал, каким образом и в какой позе не помнит. Завершены ли были половые акты с ней, не помнит. Но считает, что каждый акт длился не менее 10-15 минут. Спермы не ощущала, отсутствие или использование презерватива пояснить не смогла, сослалась на отсутствие достаточного сексуального опыта.
Потерпевшей — 21 год. Образования, специальности не имеет. Ранее обучалась в коррекционной школе. Замужем, двое малолетних детей. Муж был ночью на работе, дети спали дома одни. Что делала ночью в баре, пояснить отказалась. Предъявила иск о моральном вреде.
Доказательства обвинения. Показания свидетеля, который был сторожем на лодочной станции на другом берегу, расположенной более чем в километре. С его слов он слышал ночью женский крик, но чей именно и о чем, показать не смог. Показания самой потерпевшей. Заключение СМЭ о наличии у нее синяка на лице и порванная верхняя одежда. Вот и все.
Доказательства защиты. Отсутствие разорванной одежды потерпевшей ниже пояса. Полное отсутствие каких-либо повреждений в области ее половых органов, как снаружи, так и изнутри. Отсутствие следов спермы. Подтверждение факта пропажи часов. И, самое главное, условия совершения преступления, которых не могло быть. Учитывая погоду, температуру воды, отсутствие признаков переохлаждения или последующих простудных или воспалительных заболеваний у обоих фигурантов. Не возможность выполнения мужской половой функции в заданных условиях, тем более такое быстрое восстановление организма и выполнение повторных актов. Осмотр пирса выявил, что он построен из не строганных досок, имеющих множество шероховатостей, неровностей и т.д. Вес подзащитного составлял более 120 кг.
Мы доказывали, что при таких позах потерпевшей и описываемом ей насилии, с учетом сведений о времени актов и месте их совершения, а также весе обвиняемого, у нее на теле должны были остаться множественные повреждения в виде ссадин, гематом, порезов, разрывов или потертостей кожи, следов волочения, древесных заноз или заусениц. Учитывая рассказ потерпевшей, данные повреждения должны были остаться у нее на теле в области спины, поясницы, ягодиц, колен, локтей, кистей и т.д.
Пирс осматривала защита, но следователь, а затем и суд отказались…
Вы спросите меня, какой был приговор. К сожалению, обвинительный. «Компромиссный». При санкции от 4 до 10 лет, суд назначил 2 года реального наказания. Доводы защиты посчитали не подтвержденными предположениями, к показаниям потерпевшей отнеслись положительно, так как у нее не было оснований оговаривать обвиняемого. Поскольку у доверителя было еще одно уголовное дело, где его вина доказывалась бесспорно, он принял решение ничего не обжаловать, а быстрее уйти в лагерь и заработать условно-досрочное освобождение. Любопытно, что и прокуратура приговор по мотивам мягкости не опротестовала.
Вот такое правосудие… Как говорится, комментарии излишни…
— Рассматривали в 2009 г. апелляционную жалобу по делу об административном правонарушении по ст.12.15 ч.4 КРФ об АП – обгон транспортного средства с выездом на полосу встречного движения в зоне действия знака «3.20» ПДД. Заседали в кабинете судьи. Судья с 20-летним стажем, но автомобиль не водит, прав не имеет.
Обстоятельства дела заключаются в том, что на указанном инспектором километре установлено два таких знака с ограниченными зонами действия, а инспектор ДПС не указал в протоколе и схеме эти сведения. Налицо отсутствие доказательств самого события, так как не установлено в какой из зон действия знаков произошел обгон. Наша позиция разжевана в жалобе до мелочей, показываем и приобщаем фотографии с пояснениями, демонстрируем дислокацию установки знаков.
Судья явно не понимает того, что мы пытаемся ей доказать. Через полчаса безуспешных попыток происходит абсолютно неожиданный для нас ход… Не обращая ни на кого внимания, судья спокойно набирает домашний номер, и обращается к мужу, — «Витя, ты помнишь эту дорогу, там на таком-то километре обгонять машины можно?».
Всё, занавес, отвисшие челюсти, немая сцена… Я уж не знаю, что именно он ей ответил, но дело мы выиграли. Правосудие у нас может зависеть от чего угодно, даже от мнения близких родственников судьи…
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
2010 год. Выступал представителем по делу о восстановлении доверителя на работе. Он был уволен за неоднократное неисполнение работником без уважительных причин трудовых обязанностей, если имеет дисциплинарное взыскание. Работал охранником в службе безопасности угольного разреза. В деле имелись три приказа о наказании в виде выговоров, причем вынесенные в течение одного месяца. Первый за несвоевременный доклад о выбитом взрывной волной стекле в законсервированном экскаваторе. Второй за постановку личного автомобиля в 35-ти градусный мороз в теплый бокс предприятия без пропуска. Третий за то, что должен был обойти территорию поста пешком, а проехал на патрульном автомобиле. В общем — явные придирки. Плюс масса процессуальных нарушений.
В судебном заседании допрашиваю начальника службы безопасности: — Скажите, а на предприятии приняты какие-нибудь внутренние локальные нормативно-правовые акты, предусматривающие критерии тяжести дисциплинарных проступков работников?
— Нет, мне они не известны.
— А Вы лично считаете указанные в приказах о наказании дисциплинарные нарушения существенными? Или может быть тяжкими, значительными?
— Да, конечно.
— Уточните, пожалуйста, Вашу мысль.
— Ну-у-у…
— Что-нибудь еще добавите?
— Ну-у-у…
— Хорошо, я попробую Вам помочь. Скажите, а какие последствия для предприятия наступили от выявленных Вами действий работника?
— Да, в принципе, никаких…
— Тогда поясните, а какую цель Вы преследовали, вынося эти приказы?
— Профилактическую.
— То есть?...
— Ну-у-у… Понимаете, у нас опасное производство, нужно следить чтобы не было посторонних и ничего не выносили. Охранники должны следить за всеми постоянно.
— Получается, что Вы наказали и уволили одного в профилактических целях, чтобы другие боялись и хорошо работали?
— Вот Вы сейчас очень правильно сказали!
— Послушайте, а как же закон, основания для увольнения?
— А про закон – это не ко мне, про закон — это в юротдел. После этого допроса итог процесса был предсказуем. Истца восстановили, все остальные требования удовлетворили.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Обжалуем в суде постановление-квитанцию ГИБДД. С нарушением не согласны, виновными себя в ДТП не признаем. Принципиальную роль играло установление точного месторасположения автомобиля ВАЗ-2115 перед началом маневра. Либо это поворот налево с середины проезжей части либо разворот от правой обочины. В первом случае водитель не обязан пропускать транспортные средства, которые едут сзади, а во втором случае он преимущества не имеет и должен всех пропустить. Схема ДТП не точная, показания свидетелей противоречивы. Ширина всей проезжей части – 10 метров. Из представленного руководства по эксплуатации данного автомобиля видно, что по техническим параметрам диаметр разворота по внешнему колесу автомобиля не может быть менее 11 метров. Вроде бы все доказали, разворота быть не могло, это поворот, виноваты не мы, а тот кто въехал в нас…
Судья задумался и изрек:
— У меня раньше был ВАЗ-2114, и в исследуемых обстоятельствах я бы смог развернуться!
Естественно, что после такого заявления, решение уже не могло быть в нашу пользу. Обжаловать его доверитель отказался, но долго возмущался тем, что в жизни судьи совсем не такие, как по телевизору…
— Защищал интересы водителя в суде второй инстанции по ч.1 ст.12.8 КРФ об АП. При подготовке к процессу нашлись дополнительные доводы. Излагаю их в прениях. И тут слышу возглас судьи, — «Что Вы тут мне рассказываете, зачем мне все это. Раньше вы это в жалобе не указывали. Не выходите за рамки доводов жалобы». Честно говоря, сначала впал в ступор. Затем осознал, что судья не понимает свою роль. Пришлось объяснять, что в апелляционном порядке суд пересматривает все дело в полном объеме и не связан доводами заявителя. Судья не поверил, но решил все-таки проверить. Вместе открыли кодекс, нашли и процитировали. Удивлению суда не было границ…
