Найти юриста / адвоката / эксперта
Коль в судах будут искать истину, тем более объективную, то наверное это нужно делать с точки зрения гносеологии. Если идея поиска объективной истины достижима, то в новой редакции уголовно-процессуального кодекса, по правилам формальной логики и теории познания, должны быть описаны критерии определения этой самой истины. Тем не менее, перечитав поправки вдоль и поперёк, я этих критериев не обнаружил. Вместо них расплывчатые фразы о совести и честности следователя, прокурора и судьи. Мягко говоря, меня это сильно насмешило.
Как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. За красивыми словесами скрывается явно репрессивная суть новеллы. Теперь, если следствие не доказало вину подсудимого, то судья должен будет направить дело на доследование для поиска объективной истины, вместо того, чтобы исходя из принципа презумпции невиновности, освободить обвиняемого от уголовного преследования. Такой подход к поиску этой пресловутой истины фактически отменяет презумпцию невиновности и состязательность сторон.
Для поиска объективной истины депутатам можно было бы ввести пытки и дознание с пристрастием — думаю, что в этом случае возможно будет достичь абсолютной истины.
В пояснительной записки к законопроекту, автор ничтоже сумняшеся утверждает, что дескать, эта норма характерна для наших традиционных правовых воззрений, а модель права с её состязательностью и презумпцией невиновности чужда нашему менталитету. Вот, что написано дословно: “Так же не способствует установлению истины и реализованная в законе модель состязательности. Она тяготеет у чуждой традиционному российскому уголовному процессу англо-американской доктрине так называемой чистой состязательности”. Видимо борьба с гомиками и либерастами всех мастей, совсем сдвинула мозги некоторым нашим правотворцам, а возможно, они уже прочли новый учебник по истории отечества?
Давайте на конкретных примерах попробуем разобраться, существовали ли в нашем традиционном праве состязательность сторон и презумпция невиновности или нет.
Для этого придётся совершить небольшой экскурс в историю. У всех народов в традиционном обществе, в так называемом обычном праве, существовало понимание преступления как личной обиды, как нанесенного бесчестья, откуда вытекало убеждение, что судить за проступки против личности и имущества следует самому потерпевшему. Потерпевший должен оправдаться от позора и сам наказать виновного. Именно отсюда и берёт начало институт состязательности в судебном процессе.
Одной из ярчайших форм этой состязательности, был так называемый “бождий суд” — судный поединок. Из обычного общинного права состязательность сторон, перекочевала в первые варварские правды (Салическую правду, Рипуарскую правду и др.).
В Судебнике Ивана III (1497 г.) и Судебнике Ивана Грозного (1550 г.) состязательный процесс является основой судопроизводства. Сторонами в нем могли выступать все члены общества, в том числе и те, кто ранее были лишены этой возможности: холопы, несовершеннолетние (даже дети на родителей). Соборное Уложение (1649 г.) не только продолжает эту традицию, но дважды (в преамбуле и в главе X «О суде») декларирует этот принцип – равного суда дня всех:«Чтобы Московского государства всяких чинов людем, от большого до меньшего чину, суд к расправа была во всяких делех всем ровна».
Исходя из этого, предусматривался отвод судей каждой стороной по мотивам родства или возможного пристрастного отношения к одной из тяжущихся сторон.
Кроме того, предусматривалась ответственность судей за вынесение «неправых приговоров», в том числе уголовная (по Судебнику Ивана IV ). Соборное Уложение ввело для судей денежное наказание: они должны были возмещать иск в тройном размере и уплачивать все судебные издержки. Проштрафившихся судей от отрешали от должности. Применялись и другие наказания. Так высшие судебные чины (бояре, окольничьи, думные люди) лишались чести, то есть всех чинов и званий, выслуженных самими и предками, дьяки и подьячие – средние и низшие чины, наказывались торговой казнью.
Суть состязательного процесса заключалась в том, что обе стороны имели на нем равные права и считались истцами. Сам процесс был одновременно и следствием и судом. Как и в обычном праве, он осуществлялся в форме диалога между сторонами в присутствии судей. Каждая сторона при этом представляла суду доказательства, выставляла свидетелей. При противоречивых показаниях свидетелей допускались присяги.
Вплоть до середины XVI в. применялся и судебный поединок. Последний назначался только по личным искам, не затрагивающим интересов государства, и строго регламентировался. Что примечательно, поединок, как форма выяснения отношений, в обычном праве просуществовала у русского народа практически до середины XX века.
Рука об руку с состязательностью сторон идёт и принцип презумпции невиновности. В традиционном праве, того чья вина не доказана, нельзя было наказать. Пусть эта норма и не сформулирована прямо, тем не менее она следует из самого судебного устройства.
И только с развитием и укреплением государства наряду с традиционной состязательной формой процесса в Судебниках появляется и новая форма – инквизиционную («сыск» и «розыск»). Инициатива в расследовании дела и привлечении к ответственности виновного могла теперь исходить от государственного органа. Это новое, чего не было в прежнем судопроизводстве, и оно касается, прежде всего, наиболее тяжких уголовных дел: «лихого», душегубства, разбоя, тать бы с поличным и пр. Розыскной процесс становится прерогативой государства.
Позже процесс разделяется на гражданский и уголовный. Постепенно инквизиционная, репрессивная форма вытесняет состязательность из судебного процесса, достигая апогея в Советский период.
Тем не менее состязательный процесс остаётся в обычаи. В последней трети XIX — начале XX в. основные понятия обычного права трактовались, как в законах XV-XVII в., а в некоторых случаях и XI — XIII в. Таким образом, крестьяне после эмансипации понимали преступление, во-первых, не как нарушение юридической нормы, а как нарушение моральной нормы, во-вторых, как личную обиду, в-третьих, как несчастье и наказание. Этот взгляд на преступление, изжитый в законе еще в начале XVIII в., в обычном праве сохранился до XX в..
Все известные пословицы середины XIX в. отзывались об официальном законе негативно, что отражало не негативное отношение к праву вообще, а народное правосознание, согласно которому — правда, отраженная в обычае, справедливее закона. «Хоть бы все законы пропали, только бы люди правдой жили», — говорила одна пословица. В 1880-е г. А. Н. Энгельгардт указывал: «Мужик не знает «законов»; он уважает какой-то Божий закон».
До Великих реформ (1861 г.) гражданские дела и значительная часть уголовных дел в деревне рассматривались на основе обычного права; оно применялось также в городе при лакунах в законодательстве. Но и после эмансипации обычное право регулировало большой круг общественных отношений.
Внутридеревенские отношения регулировались почти исключительно обычным правом, и только отношения крестьян с другими сословиями — официальным правом. В результате этого после реформ 1861 г., когда русские этнографы и юристы серьезно занялись изучением крестьянского быта, они обнаружили, что народная юстиция, существенно расходившаяся с законом, решала 80% всех дел у 80% всего населения империи.
И эти 80 % дел у 80 % населения решались на основе обычного права, в основе которой лежал древний принцип состязательности сторон и принцип презумпции невиновности. А сейчас нам говорят, что это не свойственно для нашего права.
Как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. За красивыми словесами скрывается явно репрессивная суть новеллы. Теперь, если следствие не доказало вину подсудимого, то судья должен будет направить дело на доследование для поиска объективной истины, вместо того, чтобы исходя из принципа презумпции невиновности, освободить обвиняемого от уголовного преследования. Такой подход к поиску этой пресловутой истины фактически отменяет презумпцию невиновности и состязательность сторон.
Для поиска объективной истины депутатам можно было бы ввести пытки и дознание с пристрастием — думаю, что в этом случае возможно будет достичь абсолютной истины.
В пояснительной записки к законопроекту, автор ничтоже сумняшеся утверждает, что дескать, эта норма характерна для наших традиционных правовых воззрений, а модель права с её состязательностью и презумпцией невиновности чужда нашему менталитету. Вот, что написано дословно: “Так же не способствует установлению истины и реализованная в законе модель состязательности. Она тяготеет у чуждой традиционному российскому уголовному процессу англо-американской доктрине так называемой чистой состязательности”. Видимо борьба с гомиками и либерастами всех мастей, совсем сдвинула мозги некоторым нашим правотворцам, а возможно, они уже прочли новый учебник по истории отечества?
Давайте на конкретных примерах попробуем разобраться, существовали ли в нашем традиционном праве состязательность сторон и презумпция невиновности или нет.
Для этого придётся совершить небольшой экскурс в историю. У всех народов в традиционном обществе, в так называемом обычном праве, существовало понимание преступления как личной обиды, как нанесенного бесчестья, откуда вытекало убеждение, что судить за проступки против личности и имущества следует самому потерпевшему. Потерпевший должен оправдаться от позора и сам наказать виновного. Именно отсюда и берёт начало институт состязательности в судебном процессе.
Одной из ярчайших форм этой состязательности, был так называемый “бождий суд” — судный поединок. Из обычного общинного права состязательность сторон, перекочевала в первые варварские правды (Салическую правду, Рипуарскую правду и др.).
В Судебнике Ивана III (1497 г.) и Судебнике Ивана Грозного (1550 г.) состязательный процесс является основой судопроизводства. Сторонами в нем могли выступать все члены общества, в том числе и те, кто ранее были лишены этой возможности: холопы, несовершеннолетние (даже дети на родителей). Соборное Уложение (1649 г.) не только продолжает эту традицию, но дважды (в преамбуле и в главе X «О суде») декларирует этот принцип – равного суда дня всех:«Чтобы Московского государства всяких чинов людем, от большого до меньшего чину, суд к расправа была во всяких делех всем ровна».
Исходя из этого, предусматривался отвод судей каждой стороной по мотивам родства или возможного пристрастного отношения к одной из тяжущихся сторон.
Кроме того, предусматривалась ответственность судей за вынесение «неправых приговоров», в том числе уголовная (по Судебнику Ивана IV ). Соборное Уложение ввело для судей денежное наказание: они должны были возмещать иск в тройном размере и уплачивать все судебные издержки. Проштрафившихся судей от отрешали от должности. Применялись и другие наказания. Так высшие судебные чины (бояре, окольничьи, думные люди) лишались чести, то есть всех чинов и званий, выслуженных самими и предками, дьяки и подьячие – средние и низшие чины, наказывались торговой казнью.
Суть состязательного процесса заключалась в том, что обе стороны имели на нем равные права и считались истцами. Сам процесс был одновременно и следствием и судом. Как и в обычном праве, он осуществлялся в форме диалога между сторонами в присутствии судей. Каждая сторона при этом представляла суду доказательства, выставляла свидетелей. При противоречивых показаниях свидетелей допускались присяги.
Вплоть до середины XVI в. применялся и судебный поединок. Последний назначался только по личным искам, не затрагивающим интересов государства, и строго регламентировался. Что примечательно, поединок, как форма выяснения отношений, в обычном праве просуществовала у русского народа практически до середины XX века.
Рука об руку с состязательностью сторон идёт и принцип презумпции невиновности. В традиционном праве, того чья вина не доказана, нельзя было наказать. Пусть эта норма и не сформулирована прямо, тем не менее она следует из самого судебного устройства.
И только с развитием и укреплением государства наряду с традиционной состязательной формой процесса в Судебниках появляется и новая форма – инквизиционную («сыск» и «розыск»). Инициатива в расследовании дела и привлечении к ответственности виновного могла теперь исходить от государственного органа. Это новое, чего не было в прежнем судопроизводстве, и оно касается, прежде всего, наиболее тяжких уголовных дел: «лихого», душегубства, разбоя, тать бы с поличным и пр. Розыскной процесс становится прерогативой государства.
Позже процесс разделяется на гражданский и уголовный. Постепенно инквизиционная, репрессивная форма вытесняет состязательность из судебного процесса, достигая апогея в Советский период.
Тем не менее состязательный процесс остаётся в обычаи. В последней трети XIX — начале XX в. основные понятия обычного права трактовались, как в законах XV-XVII в., а в некоторых случаях и XI — XIII в. Таким образом, крестьяне после эмансипации понимали преступление, во-первых, не как нарушение юридической нормы, а как нарушение моральной нормы, во-вторых, как личную обиду, в-третьих, как несчастье и наказание. Этот взгляд на преступление, изжитый в законе еще в начале XVIII в., в обычном праве сохранился до XX в..
Все известные пословицы середины XIX в. отзывались об официальном законе негативно, что отражало не негативное отношение к праву вообще, а народное правосознание, согласно которому — правда, отраженная в обычае, справедливее закона. «Хоть бы все законы пропали, только бы люди правдой жили», — говорила одна пословица. В 1880-е г. А. Н. Энгельгардт указывал: «Мужик не знает «законов»; он уважает какой-то Божий закон».
До Великих реформ (1861 г.) гражданские дела и значительная часть уголовных дел в деревне рассматривались на основе обычного права; оно применялось также в городе при лакунах в законодательстве. Но и после эмансипации обычное право регулировало большой круг общественных отношений.
Внутридеревенские отношения регулировались почти исключительно обычным правом, и только отношения крестьян с другими сословиями — официальным правом. В результате этого после реформ 1861 г., когда русские этнографы и юристы серьезно занялись изучением крестьянского быта, они обнаружили, что народная юстиция, существенно расходившаяся с законом, решала 80% всех дел у 80% всего населения империи.
И эти 80 % дел у 80 % населения решались на основе обычного права, в основе которой лежал древний принцип состязательности сторон и принцип презумпции невиновности. А сейчас нам говорят, что это не свойственно для нашего права.
Ну что ж, с одной стороны это всего лишь законопроект и его еще не приняли.
А с другой стороны, в рамках судебной реформы, с них станется принять и его…
Спрашивается зачем? У нас законов не хватает?
Но эти вопросы уже чисто риторические.
Очень нужен закон, заменяющий формально-судебную истину, не соответствующую действительности, как правило, на объективную истину. Это будет справедливо.
Хорошо бы включить эту замену, как новое обстоятельства для пересмотра всех решений Российской Фемиды, основанных на формально-судебной истине, и не только в уголовном процессе. (giggle)
В стране надо менять форму (Судьи), а не содержание (Законы). Что толку менять содержание, если форма сгнила, и как не наполняй форму содержанием, ничего меняться не будет.(gun)
Только ли форму, а может и ещё кое-что?(gun)
Видимо идет возврат к советским уголовно-процессуальным нормам. А вот так ли это плохо?
Вспоминаю рассказы старших коллег, 70-80е годы, худо-бедно работал надзор, дела, не всегда правда но достаточно часто пересматривались. Институт личного приема, у руководителей верховных судов давал свои результаты.
Как рассказывал один из вице-президентов АПМО, приходишь на прием, тебя, после того как выслушают, даже если не соглашаются по каким-то причинам зачастую говорили, хорошо, приходи через год, освободим.
Это было возможно, благодаря наличию в УПК нормы об объективной истине.
Учитывая, что сейчас в отсутствие данной нормы в УПК истинной состязательности не было нет и не будет, равенство сторон -пустышка может быть хоть это поможет нашей юстиции
Теперь, если следствие не доказало вину подсудимого, то судья должен будет направить дело на доследование Так ведь это и есть поиск объективной истины.
вместо того, чтобы исходя из принципа презумпции невиновности, освободить обвиняемого от уголовного преследования.И если доследование не установит вины — проблем нет, освободят. Само слово «поиск» ведь предполагает какую то временную протяженность. Ведь мы же, приходя в лес, и не находя на одной поляне грибов, не говорим, что грибов в лесу нет. мы идем на другую поляну, на третью, четвертую. Так и с истиной. Только с ней сложнее — за ней человек.
депутатам можно было бы ввести пытки и дознание с пристрастием — думаю, что в этом случае возможно будет достичь абсолютной истиныВидимо, автору не приходилось испытывать пытки и дознание с пристрастием. Уж больно легкость рассуждений поражает.
А что такое «абсолютная истина»? А что — «объективная истина? Неужели они равны? Слишком легкая подмена определений — первейший признак софизма.
Так Вы не увидели оттенка в использовании мной терминов «объективная и "абсолютная"? :) Понятия не подменялись!
Видите ли, Анатолий Северьянович! С точки зрения формальной логики «абсолютную истину» и «объективную истину» можно отнести к группе неопределенных определений. Т.е. ктой, где каждый определяющий может «до хрипоты» отстаивать свою точку зрения, рассматривать проблему под своим градусом. А «оттенки» искать мне неинтересно по вышеуказанной причине.
И про пытки и дознание с пристрастием не я, а Вы написали. А в СИЗО я действительно не сидел. Наверное, не за что было сажать.
Так я об этом же! Истина, будь-то объективная или абсолютная не достижима, и спорить можно, как Вы совершенно справедливо говорите, «до хрипоты».
А в СИЗО у нас к сожалению часто и не за что сажают :(
А поиск объективной истины может процесс пребывания в СИЗО затянуть для некоторых на долго.
Видимо, Вы в СИЗО никогда не сидели, что так легко рассуждает о том, что если следователи после продления не найдут объективной истины, то освободят. А этот поиск, тем временем может занять несколько месяцев и при плохом стечении обстоятельств даже несколько лет. За это время судьба человека, находящегося под стражей может быть просто разрушена!
Отличный экскурс в историю! Сразу видно, что автор глубоко знает историю, многие сведения малоизвестны пролетариату. Собственно, пояснительная записка к законопроекту на такой пролетариат и рассчитана. А ещё на недалёких людей, т.к. «объективная истина» никак не определена и критериев нет (собственно, тоже высказался по этому поводу).
Это полное возвращение к наследию прокурора СССР А.Я. Вышинского. Печальный результат его «добрых дел» с сотоварищами в Советской России известен.
Состязательный процесс сегодня стал не угоден. Хороший он или плохой в судебной системы, можно судить по тому, что в именно недрах репрессивного аппарата родился такой «демократичный» проект закона, ратующего из «добрых побуждений» за ликвидацию принципа «презумпции невиновности» и за поиск «объективной истины».
Действующий УПК РФ содержит достаточно правовых механизмов позволяющих осуществлять поиск так желаемой «объективной истины» путем объективного проведения расследование и оценки доказательства только на основании закона и с соблюденем законности. Иного быть не может.
Ни одно из понятий таких как внутренне убеждение и совесть которыми сегодня должны руководствоваться судья, присяжные заседатели, прокурор, следователь, дознаватель не раскрыто и критерии отсутствую. А если вся эта кагорта без совести, а убеждения меняются как окраска хамелиона. Тогда как быть? Ведь тому достаточно примеров.
Полагаю, что сам по себе институт предварительного расследования на сегодняшний день настолько извращён, что для установления истины и вынесения справедливого приговора он только во вред. Он себя уже исчерпал.
Его необходимо ликвидировать в принципе! Оставить в форме дознания, причём не более месяца и то только для того, что бы подготовить материалы в суд.
Устанавливать истину необходимо только в суде, в условиях реального равенства сторон и состязательности.
А для этого как минимум, защите необходимо предоставить права на назначение экспертиз, получения любой информации по запросам (в случае необходимости — по судебному решению) и т.п.
И что самое главное — суд не должен принимать во внимание любые показания свидетелей полученные на стадии дознания. Оцениваться должны только показания данные ими в суде, т.е. когда все стороны имеют возможность допросить свидетеля.
Думаю тогда и фальсификации будет меньше и обвинений в адрес правоохранителей в незаконных методах допроса и т.п.
Но думаю, что это несбыточные желания. Уж шибко односторонняя у нас вся судебная и правоохранительная система.