Найти юриста / адвоката / эксперта
Ежедневно сталкиваясь с проблемами доказывания в уголовном процессе современной России от своих коллег, клиентов и обывателей слышу, встречаю в профессиональной прессе негодующие возгласы: «безобразие, это какое-то средневековье…!», «судилище!» «Иезуиты!», «Инквизиторы…», «палачи!». По возгласам понимаешь, что в сознании обывателей, а, зачастую и коллег по цеху бытует мнение, что современная судебная система «скатывается» к средневековому правосудию.
Попытавшись разобраться в вопросе понял, что в общественном сознании прочно укоренился миф о «судебном беспределе» Средних Веков, тогда как современное законодательство более прогрессивное, и отвечает интересам личности, общества и государства. Это нерадивые судьи нарушают закон и выносят неправосудные приговоры. Углубившись в изучение темы, к удивлению своему, убедился, что вышеназванное мнение не более чем МИФ!
Итак, чем характеризуется средневековый уголовный процесс? – прежде всего формальным подходом к оценке доказательств. Что это за «зверь такой»? Это такая система оценки доказательств, при которой значение каждого вида доказательств и их форма были заранее определены в законе.
Суд вместо непосредственной оценки доказательств по делу выносил решение в зависимости от места имеющихся доказательств в иерархической системе формальных доказательств. Проще говоря, за каждым доказательством законом установлена определенная сила, «вес» если хотите.
Не случайно богиня правосудия Фемида изображена с повязкой на глазах и с весами в руке. Судопроизводство в средние века, говоря образно, сводилось к «взвешиванию» доказательств обвинения и защиты. Чья возьмет (перевесит), тот и победил. А если совсем просто, то показания потерпевшего и показания обвиняемого имеют «одинаковый вес» и суд не вправе голословно заявить, что один из них однозначно врет, а другой однозначно говорит правду. Например, к числу наиболее бесспорных доказательств «Саксонское зерцало» относило поимку с поличным.
Раны демонстрировались в суде, убийство доказывалось предъявлением трупа, забой скота — предъявлением шкуры. Процесс в средние века был состязательным, возникал по инициативе потерпевшего и был построен целиком на началах частного обвинения.
Суд выступал в процессе в роли арбитра между сторонами. Вызов ответчика в суд осуществлял потерпевший.
Если ответчик не являлся в суд, даже после третьего приглашения, его вызывали в суд короля, и король объявлял его вне своей защиты как нарушителя мира. Это было равносильно объявлению лица вне закона.
Доказательствами служили показания свидетелей, при их отсутствии — выступления соприсяжников, т.е. поручителей обвиняемого — свидетелей его доброй репутации. Соприсяжники в торжественной словесной форме свидетельствовали, что обвиняемый не мог совершить данного преступления.
Ошибка в словесной формуле влекла за собой недействительность доказательства и проигрыш дела. Практиковались в качестве доказательства ордалии, т.е. испытание водой и железом (пытки). Испытуемый в первом случае опускал руку в котел с кипящей водой и держал до тех пор, пока произносилась определенная сакраментальная формула.
Освобожденную руку завязывали и по истечении определенного времени снова осматривали в суде. Аналогично производили испытание раскаленным железом. От ордалий можно было откупиться, уплатив штраф в пользу потерпевшего и казны, значительно меньший, чем полагалось в случае признания виновным, что создавало привилегии имущим.
Так сказать особый порядок, заплати 2/3 от предусмотренного штрафа и… выиграй дело.
В качестве доказательства прибегали и к поединку. Согласно древнему источнику права «каролине» привлечение к уголовной ответственности основано на презумпции виновности. Царицей доказательств считалось собственное признание обвиняемого, которое достигалось пыткой.
Приемлемость формальной теории доказательств была в прошлом предметом достаточно долгих дискуссий правоведов. Сторонники формального отношения к доказательствам утверждали, что только чётко определённые в законе критерии доказательности каждого факта и набора фактов, доказывающего преступление, позволяет исключить возможность необъективного отношения судей к делу. По их мнению, позволение судье оценивать доказательства превращает суд из процесса, основанного на законе, в акт вынесения решения по произволу отдельного человека, так как судья оказывается вправе принять и отвергнуть любые доказательства и, таким образом, может вынести решение на основе собственного мнения, а не закона.
Ни в коем случае не призываю менять законы в пользу применения пыток, отменять презумпцию невиновности. Но ведь и рациональное зерно в Средневековом процессе было! А заключается оно именно в запрете на свободную оценку судом доказательств. Посудите сами, чтО больше всего возмущает стороны в современном уголовном процессе? Почему говорю «стороны», потому, что в любом случае при вынесении обвинительного или оправдательного приговора, останется недовольной или сторона защиты или сторона обвинения. Все недовольны одним: СВОБОДОЙ СУДА в оценке доказательств, выражающейся в их произвольном истолковании. Скажу простым языком, всех возмущает своеволие судьи при вынесении приговора.
Законно ли такое своеволие? Оказывается законно! Статья 17 Уголовно процессуального кодекса РФ провозглашает принцип свободной оценки судом доказательств по делу, в соответствии с которым судьи (так же как и прокуроры и следователи) оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью.
Итак, основной критерий оценки доказательств внутреннее убеждение судьи. Судья в соответствии с законом не связан какими-либо рамками в оценке тех или иных доказательств, и свободен основывать на совокупности имеющихся по делу доказательствах, руководствуясь при этом законом, и, самое главное, совестью (смайлик) выносить любой угодный ему приговор!
Указанная правовая конструкция как-то по мнению законодателей должна ограничивать судью. Но не тут-то было! Помните притчу про трех слепых и слона?
Когда один слепой, держит хобот и говорит, что слон это большая кожаная труба. Второй, держа слона за ногу настаивает - слон подобен стволу дерева.
Третий, ухватив животное за хвост заявил: «Какие вы глупцы! Слон это веревка из кожи».
Современный Российский закон под совокупностью доказательств понимает «хобот, ногу и хвост» того самого «слона». А вот то, как им суд нарисует этого «слона» и есть, принцип свободы оценки доказательств. Самое страшное в том, что современные «художники от правосудия», уподобляются Пикассо и Малевичу, не стараются устанавливать каков есть «слон» на самом деле и не требуют доказательств принадлежности представленных обвинением «причиндалов» «слону», а не другому животному.
То, что речь идет о «слоне» в современном процессе, увы, подразумевается. Для суда важно «нарисовать», или скорее составить такую «картинку», чтобы она хоть как-то походила на «слона». Если в полученной мозаике отсутствуют те или иные «пазлы», то совестливый судья легко «закрасит» пробелы своим внутренним убеждением. Вопрос зачем?
Ответ прост и сложен одновременно. Судья сталкивается с целой системой – в которой потерпевший, следователь, все начальство следователя, государственный обвинитель и все его начальство, эксперты и их начальники – все находятся в одной связке.
Если суд выносит оправдательный приговор (отказывается видеть в мухе слона) – это пощечина всей системе. Обвинить проще, против обвинительного приговора будет только осужденный. А один в поле не воин. В конечном счете совесть судьи смиряется и он вынужденно соглашается увидеть в представленных «рогах и копытах» «слона». Итог всему — «слоник» в приговоре приобретает, до боли знакомые каждому невинно осужденному очертания. На практике, в 99,5% случаев суд оценивает все доказательства в пользу обвинения. А доказательства защиты (показания подозреваемого и обвиняемого на следствии, и подсудимого в суде, конечно, кроме признательных), родных, знакомых, друзей, оценивает как позицию защиты, имеющую цель избежать уголовной ответственности.
Если кратко, то все, что заявляет прокурор – истина, все что исходит от защиты – ложь во спасение. Вот это и есть формула свободной оценки доказательств!
По официальным данным Верховного суда РФ за 2012 год были осуждены 845 000 человек, а оправданы 9 000. Получается, чуть больше одного процента (1,065). И это с учетом оправдательных вердиктов коллегий присяжных заседателей. В результате, реально получили полностью оправдательные приговоры, вынесенные российскими судьями, лишь 0,5 % обвиняемых (ноль целых и пять десятых процента). Чтобы не быть голословным привожу статистику по России: Оправдано от общего числа лиц по оконченным производством делам в 1992 г. 0,4%; 1993 г. — 0,3% (Судебная статистика: Итоги работы судов РФ за 1993 г. // Российская юстиция. 1994. № 5. С. 25); в 1994 г. — 0,3% (Судебная статистика.
О работе судов РФ в 1994 г. // Российская юстиция. 1995. № 6. С. 27); в 1996 г. — 0,37% (Гагарский А. Указ соч. С. 25); в 1997 г. — 0,42% (Работа судов РФ в 1997 г. // Российская юстиция. 1998. №8. С. 11); в 1998 г. — 0,32% (Работа судов РФ в 1998 г. // Российская юстиция. 1999. № 8. С. 52); в 2002 г. — 0,87%; в 2003 г. — 0,8%; в 2004 г. — 0,7% (Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2004 г. // Российская юстиция. 2005. №6. С. 30); в 2005 г. — 0,67% (Судебная статистика.
Общая характеристика судимости в РФ за 12 месяцев 2005 г. / Сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ // www.cdept.spb.ru); в 2006 г. — 0,66% (Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2006 г. // Российская юстиция. 2007. № 5. С. 25), в 2007 г. — 0,68% (Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2007г. // Российская юстиция. 2008. № 8. С.59), в 2008 г. — 0,67% (Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2008 г.
Видите, картина печальная!
Для сравнения: В СССР в 1935 году народными судами вынесено 10,2% оправдательных приговоров, в 1936-м — 10,9%; в 1937-м — 10,3%; в 1938-м — 13,4%; в 1939-м — 11,1%; в 1941 году — 11,6%. в 1942 - 9,4% от всех привлеченных к суду лиц, в 1943 — 9,5%; в 1944 - 9,7% и в 1945 году - 8,9% Увы, современному правосудию далеко до Средних веков, и далеко даже до Сталинских репрессий. Полагаю, что ни у кого не вызовет сомнения, что при имеющейся статистике явно допущены судебные ошибки. Не случайно Российская Федерация лидер по числу жалоб Европейском суде по правам человека, наряду с Турцией, и другими странами с «прогрессивным» уголовно-процессуальным законодательством.
Но (цитата): «права судей на ошибку, равно как право на ошибку следователей и прокуроров при расследовании и разрешении уголовных дел не существует, такого права не было раньше, нет сейчас и не будет в дальнейшем. Судебная ошибка – это всегда нарушение законности. У кого же и когда есть «право» нарушать законность! «Право на ошибку» в уголовном процессе – это аморальное, безнравственное представление, и оно может породить только дальнейшие нарушения законности и нравственности». С этим мнением нельзя не согласиться.
Дорогие друзья, а может задуматься и сделать шаг назад, туда… в «средневековье»…
Попытавшись разобраться в вопросе понял, что в общественном сознании прочно укоренился миф о «судебном беспределе» Средних Веков, тогда как современное законодательство более прогрессивное, и отвечает интересам личности, общества и государства. Это нерадивые судьи нарушают закон и выносят неправосудные приговоры. Углубившись в изучение темы, к удивлению своему, убедился, что вышеназванное мнение не более чем МИФ!
Итак, чем характеризуется средневековый уголовный процесс? – прежде всего формальным подходом к оценке доказательств. Что это за «зверь такой»? Это такая система оценки доказательств, при которой значение каждого вида доказательств и их форма были заранее определены в законе.
Суд вместо непосредственной оценки доказательств по делу выносил решение в зависимости от места имеющихся доказательств в иерархической системе формальных доказательств. Проще говоря, за каждым доказательством законом установлена определенная сила, «вес» если хотите.
Не случайно богиня правосудия Фемида изображена с повязкой на глазах и с весами в руке. Судопроизводство в средние века, говоря образно, сводилось к «взвешиванию» доказательств обвинения и защиты. Чья возьмет (перевесит), тот и победил. А если совсем просто, то показания потерпевшего и показания обвиняемого имеют «одинаковый вес» и суд не вправе голословно заявить, что один из них однозначно врет, а другой однозначно говорит правду. Например, к числу наиболее бесспорных доказательств «Саксонское зерцало» относило поимку с поличным.
Раны демонстрировались в суде, убийство доказывалось предъявлением трупа, забой скота — предъявлением шкуры. Процесс в средние века был состязательным, возникал по инициативе потерпевшего и был построен целиком на началах частного обвинения.
Суд выступал в процессе в роли арбитра между сторонами. Вызов ответчика в суд осуществлял потерпевший.
Если ответчик не являлся в суд, даже после третьего приглашения, его вызывали в суд короля, и король объявлял его вне своей защиты как нарушителя мира. Это было равносильно объявлению лица вне закона.
Доказательствами служили показания свидетелей, при их отсутствии — выступления соприсяжников, т.е. поручителей обвиняемого — свидетелей его доброй репутации. Соприсяжники в торжественной словесной форме свидетельствовали, что обвиняемый не мог совершить данного преступления.
Ошибка в словесной формуле влекла за собой недействительность доказательства и проигрыш дела. Практиковались в качестве доказательства ордалии, т.е. испытание водой и железом (пытки). Испытуемый в первом случае опускал руку в котел с кипящей водой и держал до тех пор, пока произносилась определенная сакраментальная формула.
Освобожденную руку завязывали и по истечении определенного времени снова осматривали в суде. Аналогично производили испытание раскаленным железом. От ордалий можно было откупиться, уплатив штраф в пользу потерпевшего и казны, значительно меньший, чем полагалось в случае признания виновным, что создавало привилегии имущим.
Так сказать особый порядок, заплати 2/3 от предусмотренного штрафа и… выиграй дело.
В качестве доказательства прибегали и к поединку. Согласно древнему источнику права «каролине» привлечение к уголовной ответственности основано на презумпции виновности. Царицей доказательств считалось собственное признание обвиняемого, которое достигалось пыткой.
Приемлемость формальной теории доказательств была в прошлом предметом достаточно долгих дискуссий правоведов. Сторонники формального отношения к доказательствам утверждали, что только чётко определённые в законе критерии доказательности каждого факта и набора фактов, доказывающего преступление, позволяет исключить возможность необъективного отношения судей к делу. По их мнению, позволение судье оценивать доказательства превращает суд из процесса, основанного на законе, в акт вынесения решения по произволу отдельного человека, так как судья оказывается вправе принять и отвергнуть любые доказательства и, таким образом, может вынести решение на основе собственного мнения, а не закона.
Ни в коем случае не призываю менять законы в пользу применения пыток, отменять презумпцию невиновности. Но ведь и рациональное зерно в Средневековом процессе было! А заключается оно именно в запрете на свободную оценку судом доказательств. Посудите сами, чтО больше всего возмущает стороны в современном уголовном процессе? Почему говорю «стороны», потому, что в любом случае при вынесении обвинительного или оправдательного приговора, останется недовольной или сторона защиты или сторона обвинения. Все недовольны одним: СВОБОДОЙ СУДА в оценке доказательств, выражающейся в их произвольном истолковании. Скажу простым языком, всех возмущает своеволие судьи при вынесении приговора.
Законно ли такое своеволие? Оказывается законно! Статья 17 Уголовно процессуального кодекса РФ провозглашает принцип свободной оценки судом доказательств по делу, в соответствии с которым судьи (так же как и прокуроры и следователи) оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью.
Итак, основной критерий оценки доказательств внутреннее убеждение судьи. Судья в соответствии с законом не связан какими-либо рамками в оценке тех или иных доказательств, и свободен основывать на совокупности имеющихся по делу доказательствах, руководствуясь при этом законом, и, самое главное, совестью (смайлик) выносить любой угодный ему приговор!
Указанная правовая конструкция как-то по мнению законодателей должна ограничивать судью. Но не тут-то было! Помните притчу про трех слепых и слона?
Когда один слепой, держит хобот и говорит, что слон это большая кожаная труба. Второй, держа слона за ногу настаивает - слон подобен стволу дерева.
Третий, ухватив животное за хвост заявил: «Какие вы глупцы! Слон это веревка из кожи».
Современный Российский закон под совокупностью доказательств понимает «хобот, ногу и хвост» того самого «слона». А вот то, как им суд нарисует этого «слона» и есть, принцип свободы оценки доказательств. Самое страшное в том, что современные «художники от правосудия», уподобляются Пикассо и Малевичу, не стараются устанавливать каков есть «слон» на самом деле и не требуют доказательств принадлежности представленных обвинением «причиндалов» «слону», а не другому животному.
То, что речь идет о «слоне» в современном процессе, увы, подразумевается. Для суда важно «нарисовать», или скорее составить такую «картинку», чтобы она хоть как-то походила на «слона». Если в полученной мозаике отсутствуют те или иные «пазлы», то совестливый судья легко «закрасит» пробелы своим внутренним убеждением. Вопрос зачем?
Ответ прост и сложен одновременно. Судья сталкивается с целой системой – в которой потерпевший, следователь, все начальство следователя, государственный обвинитель и все его начальство, эксперты и их начальники – все находятся в одной связке.
Если суд выносит оправдательный приговор (отказывается видеть в мухе слона) – это пощечина всей системе. Обвинить проще, против обвинительного приговора будет только осужденный. А один в поле не воин. В конечном счете совесть судьи смиряется и он вынужденно соглашается увидеть в представленных «рогах и копытах» «слона». Итог всему — «слоник» в приговоре приобретает, до боли знакомые каждому невинно осужденному очертания. На практике, в 99,5% случаев суд оценивает все доказательства в пользу обвинения. А доказательства защиты (показания подозреваемого и обвиняемого на следствии, и подсудимого в суде, конечно, кроме признательных), родных, знакомых, друзей, оценивает как позицию защиты, имеющую цель избежать уголовной ответственности.
Если кратко, то все, что заявляет прокурор – истина, все что исходит от защиты – ложь во спасение. Вот это и есть формула свободной оценки доказательств!
По официальным данным Верховного суда РФ за 2012 год были осуждены 845 000 человек, а оправданы 9 000. Получается, чуть больше одного процента (1,065). И это с учетом оправдательных вердиктов коллегий присяжных заседателей. В результате, реально получили полностью оправдательные приговоры, вынесенные российскими судьями, лишь 0,5 % обвиняемых (ноль целых и пять десятых процента). Чтобы не быть голословным привожу статистику по России: Оправдано от общего числа лиц по оконченным производством делам в 1992 г. 0,4%; 1993 г. — 0,3% (Судебная статистика: Итоги работы судов РФ за 1993 г. // Российская юстиция. 1994. № 5. С. 25); в 1994 г. — 0,3% (Судебная статистика.
О работе судов РФ в 1994 г. // Российская юстиция. 1995. № 6. С. 27); в 1996 г. — 0,37% (Гагарский А. Указ соч. С. 25); в 1997 г. — 0,42% (Работа судов РФ в 1997 г. // Российская юстиция. 1998. №8. С. 11); в 1998 г. — 0,32% (Работа судов РФ в 1998 г. // Российская юстиция. 1999. № 8. С. 52); в 2002 г. — 0,87%; в 2003 г. — 0,8%; в 2004 г. — 0,7% (Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2004 г. // Российская юстиция. 2005. №6. С. 30); в 2005 г. — 0,67% (Судебная статистика.
Общая характеристика судимости в РФ за 12 месяцев 2005 г. / Сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ // www.cdept.spb.ru); в 2006 г. — 0,66% (Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2006 г. // Российская юстиция. 2007. № 5. С. 25), в 2007 г. — 0,68% (Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2007г. // Российская юстиция. 2008. № 8. С.59), в 2008 г. — 0,67% (Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2008 г.
Видите, картина печальная!
Для сравнения: В СССР в 1935 году народными судами вынесено 10,2% оправдательных приговоров, в 1936-м — 10,9%; в 1937-м — 10,3%; в 1938-м — 13,4%; в 1939-м — 11,1%; в 1941 году — 11,6%. в 1942 - 9,4% от всех привлеченных к суду лиц, в 1943 — 9,5%; в 1944 - 9,7% и в 1945 году - 8,9% Увы, современному правосудию далеко до Средних веков, и далеко даже до Сталинских репрессий. Полагаю, что ни у кого не вызовет сомнения, что при имеющейся статистике явно допущены судебные ошибки. Не случайно Российская Федерация лидер по числу жалоб Европейском суде по правам человека, наряду с Турцией, и другими странами с «прогрессивным» уголовно-процессуальным законодательством.
Но (цитата): «права судей на ошибку, равно как право на ошибку следователей и прокуроров при расследовании и разрешении уголовных дел не существует, такого права не было раньше, нет сейчас и не будет в дальнейшем. Судебная ошибка – это всегда нарушение законности. У кого же и когда есть «право» нарушать законность! «Право на ошибку» в уголовном процессе – это аморальное, безнравственное представление, и оно может породить только дальнейшие нарушения законности и нравственности». С этим мнением нельзя не согласиться.
Дорогие друзья, а может задуматься и сделать шаг назад, туда… в «средневековье»…
Уважаемый Александр Анатольевич, очень интересный экскурс в историю и анализ системы судопроизводства, а в широком смысле — разрешения споров и во внесудебном порядке (handshake)
↓ Читать полностью ↓
Практически безграничная широта судейского усмотрения, в совокупности с мизерными возможностями стороны защиты по формированию материалов (объёма доказательств) уголовного дела, и организационным нахождением судей в одной связке с другими правоохренителями, привели к тому, что суды «утверждают» практически любые бредни стороны обвинения, просто потому, что так легче, спокойнее, да и в карьерном плане гораздо перспективнее.
К сожалению, изменить ситуацию в целом, можно только «сверху», хотя титанические усилия защиты иногда и вызывают сбои в работе безжалостной правокарательной машины.
При этом, абстрагируясь от чаяний каждого конкретного индивида, с точки зрения интересов всей популяции, ничего необычного не происходит — природе наплевать на какие-то там обидки и несправедливости среди всего одного вида живых существ, временно населяющих планету.
Как я уже писал здесь,
Одним из таких основополагающих законов является закон единства и борьбы противоположностей — закон взаимодействия и противодействия сил в природе вообще, и в человеческом обществе в частности.
Применительно к животному миру вообще, в т.ч. и к нам — приматам, всеобщность действия этого закона проявляется в том, что сильные всегда стараются сожрать слабых, но слабые, являясь кормовой базой сильных, могут регулировать популяцию самих сильных, т.к. чрезмерное размножение сильных, и соответственно, сокращение поголовья слабых, приводит к тому, что сильным становится нечего жрать, они начинают вымирать, численность слабых увеличивается, и равновесие системы восстанавливается.
Для того, чтобы колебания численности популяций каждого вида не были слишком уж частыми, люди напридумывали множество «законов», по своей сути являющихся не более чем договорённостями между сильными и слабыми, о правилах и традициях = допустимых обычаях режима кормления и самозащиты видов, в текущий исторический период.До тех пор, пока большинство населения не осознает необходимость как личной, так и коллективной защиты своих интересов, и не поймёт, в чём именно эти самые интересы состоят, все попытки граждан «усовестить» собственных слуг, будут тщетными.
О том, какие варианты реструктуризации и модернизации системы внутривидового регулирования возможны, я так же уже писал здесь ранее.
Уважаемый Александр Анатольевич, спасибо за интересные факты истории судопроизводства!
А по поводу статистики можно было бы возразить, сказать, что просто органы следствия и прокуратуры стали лучше выполнять свою работу и на скамье подсудимых всё реже и реже оказываются невиновные люди (многие именно так и думают), но… Мы то знаем, что это далеко не так, что потерпевший, следователь, все начальство следователя, государственный обвинитель и все его начальство, эксперты и их начальники – все находятся в одной связкеи «гоняются за раскрываемостью преступлений»!:(
Алена, спасибо Вам! Я скажу больше. Мне кажется судьи, прокуроры, следователи и всевозможные вспомогательные службы искренне считают, что все делают правильно. Они находятся в плену своих заблуждений и, как им кажется выполняют великую миссию по борьбе с преступностью, спасения общества общества от саморазрушения.
Уважаемый Александр Анатольевич!
1. Испытал наслаждение от высокоинтеллектуального изложения проблемы. Приятно, что рядом, в соседней области, работают такие профессионалы.
2. Даю ссылку на свои материалы про "свободу оценки доказательств":
2012 год
Свобода оценки доказательств Новая адвокатская газета — № (128). Москва, 2012. — С. 12-13
Опубликовано в коммерческой версии системы Гарант. Поиск: Семячков Новая адвокатская газета
Журнал «Тюменский адвокат». — № (15). Тюмень, 2012. — С. 13-17.
P.S. Номер газеты 128, вместо восьмёрки почему-то выскакивает смайлик.
3. Не сообщили о происхождении цитаты:
Но (цитата): «права судей на ошибку, равно как право на ошибку следователей и прокуроров при расследовании и разрешении уголовных дел не существует, такого права не было раньше, нет сейчас и не будет в дальнейшем. Судебная ошибка – это всегда нарушение законности. У кого же и когда есть «право» нарушать законность! «Право на ошибку» в уголовном процессе – это аморальное, безнравственное представление, и оно может породить только дальнейшие нарушения законности и нравственности».
Уважаемый Анатолий Кириллович, Отвечаю : сплагиировал эту мысль у А.Ф. Кони ( Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. с. 38)
Уважаемый Александр Анатольевич! Я полагаю, что статистику оправдательных приговоров 30-х годов и настоящего времени сравнивать по меньшей мере некорректно. В свое время я занимался вопросами реабилитации жертв политических репрессий, из любопытства изучил порядка двух десятков дел с оправдательными приговорами. Так вот, во всех делах, которые мне попались на глаза, лица были оправданы из-за отсутствия СОБЫТИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ. В настоящее время это встречается не так часто. Вообще, наша система уголовного судопроизводства нацелена на то, чтобы оправдательных приговоров не было вовсе. Именно для этого и существуют многочисленные процессуальные фильтры: стадия возбуждения уголовного дела с предварительной проверкой в порядке ст. 144 УПК РФ, утверждение прокурором обвинительного заключения. Например, англосаксонская система права не предусматривает возбуждение уголовных дел, поэтому и оправдательных приговоров в тех же США неизмеримо больше, чем у нас. Проще говоря, полиция собрала материал, забросила его в суд, а там Большое жюри решит, что дальше.
Уважаемый Фаниль Рафисович! Увы, разница с Америкой небольшая. У нас так же собирают материал и забрасывают в суд. В отличии от большого жюри, молокосос в рясе-мантии со стажем 5лет после вручения диплома, поколупав в носу, все сомнения толкует не в пользу гражданина, а в пользу «государства» в лице государственного обвинителя. Задайте себе вопрос, и одновременно ответьте на него «ПОЧЕМУ ТАК?»
А по поводу отсутствия события — взгляните на современные дела в сфере экономики. Там частенько правохоронители выдают желаемое за действительное.
Уважаемый Александр Анатольевич, как-то неуверенно Вы заявляете о том, что каждый раз, находясь в уголовном процессе, нам приходится наблюдать ряженных преступником, исходя из утверждения, что «закон, это правило, обязательное для каждого в правовом государстве, под угрозой наказания». По-моему, в средневековье такого мракобесия, чтобы так открыто глумились над законом, пренебрегая правовой позиции высших судов, не было.
Уважаемый Тимофей Иван Дмитриевич! Не совсем понял про неуверенные заявления. Но попробую ответить. Я не возражаю против нынешних законов, я лишь настаиваю на их неукоснительном исполнении, исходя из буквы и духа закона.
Как сказал Воланд люди за последнюю тысячу лет мало изменились, только квартирный вопрос их испортил. Правоприменители что сейчас, что в средние века ОДИНАКОВЫ!
Это те же люди из мяса и костей, они так же нуждаются в пище и потребности потом (после переваривания) избавиться от её остатков.
Моя статья это большой знак вопроса, это не призыв к изменению закона.
Возвращаться к ордалиям и презумпции виновности нельзя однозначно.
Все остальное обсуждается.
Уважаемый Александр Анатольевич, я признаю и ратую за наши законы. Но, поскольку в публикации ставиться вопрос, то я пытаюсь натолкнуть Вас на очевидный ответ. Так, если в правовом государстве закон обязателен для всех, и произвольно нарушается кем-либо, то того, кто нарушил закон, мы называет преступником. А если такие нарушения носят системный характер и при этом покрываются, то эта ситуация обзывается правовым произволом. Следовательно, государство нельзя назвать правовым.
Согласно Вашей посылки – люди такие и живут они низменными чувствами. А по мне, преступная власть делает их такими. Поскольку, навязывая народу пищу, она забирает в замен их морально-нравственные ценности…