Найти юриста / адвоката / эксперта
После принудительного помещения гражданина в психиатрический стационар, психиатры должны в течение 48 часов провести психиатрическое освидетельствование и выйти в суд с иском о принудительном лечении. Представим, что по тем или иным причинам в руки психиатров попал психически здоровый человек, как ему защитить свои права и освободиться? Это будет нелегко.
Мы защищали права гражданки, насильно помещенной в психиатрическую больницу в качестве представителей, и столкнулись с вопиющими нарушениями закона как со стороны психиатров, так и со стороны суда и правоохранительных органов.
Не смотря на то, что Закон о психиатрической помощи и гарантиях граждан при ее оказании предусматривает всего три критерия для принудительного освидетельствования и помещения в стационар, психиатры трактуют их очень широко и, если нужно, могут подогнать под любой критерий чуть ли не любое проявление эмоций и характера человека. Суд и прокуратура идут на поводу у психиатров, и даже не пытаются анализировать и критически оценивать заключения психиатров.
В нашей ситуации наглядно видно, как работает эта система.
После задержания в отделе полиции, гражданку на «Скорой» доставили в психиатрическую больницу. По дороге она сумела спрятать телефон, и когда в психушке ее на некоторое время оставили одну, успела позвонить своему знакомому, сообщить о задержании. Санитары после этого телефон отобрали, ей сделали укол, от которого она заснула.
Представитель (так и хочется сказать «потерпевшей» или «задержанной») незаконно помещенной в психушку гражданки сразу же сообщил об этом дежурному прокурору Областной прокуратуры, по факсу было направлено заявление с просьбой проверить законность недобровольного помещения в стационар. Ответ не поступил и по прошествии месяца.
Не было ответа по существу ни от Управления МВД, ни от Следственного управления. Единственный кто более-менее оперативно откликнулся на жалобы представителей – это аппарат Уполномоченного по правам человека. Однако его сотрудник по большому счету выступил на стороне психушки, и после посещения гражданки в больнице написал ответ в духе «пусть полечится».
Здесь нужно сделать некоторые пояснения. У многих людей могут быть те или иные психические отклонения. Что считать нормой, это отдельный вопрос. В России и на Западе он решается кардинально противоположно. В России утвердился нозологический подход, в соответствии с которым все, что не соответствует некоей «норме», это болезнь. При таком подходе более 60% граждан могут быть признаны психически больными.
На Западе наоборот, все, что не «болезнь», т.е. все, что не мешает человеку относительно успешно жить и работать – это норма или варианты нормы. Психически больные при таком подходе это те, кто не может самостоятельно заботиться о себе или чье поведение опасно для окружающих или самого больного.
При разработке Закона о психиатрической помощи в 1991 году в него был заложен именно такой подход. Это были времена либерализма и «Перестройки», в психиатрии на время утвердилась гуманистическая концепция, карательная психиатрия времен застоя в СССР жестко критиковалась. Потому в качестве критериев принудительной психиатрической помощи в законе были закреплены: а) непосредственная опасность для себя или окружающих, или б) беспомощность, то есть неспособность самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности, или в) существенный вред здоровью вследствие ухудшения психического состояния, если лицо будет оставлено без психиатрической помощи.
Во всех трех случаях презюмируется, что человек страдает тяжелым психическим расстройством, но даже в этом случае закон не ограничивает основные конституционные права больного. Закон гарантирует право больного на обращение в суд и другие органы власти с жалобами, право на общение по телефону, право назначать представителей для помощи в защите своих прав. В том случае, если по ошибке в стационар принудительно был помещен здоровый человек, эти права помогут ему вернуть себе свободу.
Если же в стационар помещают здорового человека умышленно, то за это уже следует уголовная ответственность по ст. 128 УК РФ – «Незаконное помещение в психиатрический стационар».
Но затем все изменилось. В 2000-м к власти пришел КГБшник Путин, в результате чего в уголовной политике (а психиатрия в публичной сфере обслуживает в первую очередь уголовный процесс) и психиатрической практике полностью утвердился происходивший все это время постепенный откат к привычной советской школе репрессивной психиатрии с нозологическим подходом классификации психических расстройств.
На практике такой подход выгоден авторитарному государству, любому авторитарному режиму. Это дает в руки властей возможности по нейтрализации любых несогласных с политикой власти. Человек критикует решения властей, пишет жалобы во все инстанции?
Это ненормально, он шизофреник. Его можно схватить и принудительно «лечить», и либо из него сделают «овощ», либо к его жалобам и протестам уже никто не будет относиться серьезно: больной же, лежал в психушке.
При более-менее демократическом режиме такого не происходит. Человек протестует, критикует власти, пишет жалобы во все инстанции? Это нормально, это его право, чиновники должны работать на граждан.
Если гражданин работает, платит налоги, он имеет полное право спрашивать с чиновников результат и жаловаться, если результата он не видит. Никто никакого диагноза такому жалобщику не поставит, если он ни для кого не опасен, не оскорбляет людей и не применяет насилия.
В России, как всем уже стало понятно, утвердился первый вариант. Поэтому закрепленные в Законе о психиатрической помощи критерии трактуются чрезмерно широко, а гарантированные права пациентов игнорируются. Так, в нашем случае гражданку признали опасной для себя и окружающих на том основании, что она слишком активно требовала от полиции предоставить ей государственную защиту.
Ее опасения за свою жизнь посчитали бредом преследования, а ее жалобы и заявления проигнорировали, никакой существенной проверки по ее доводам не проводилось. Так она оказалась в психиатрической больнице.
К счастью, она была знакома с членами движения «Трудовой Нижний», связалась с одним из них, который забил тревогу и привлек на помощь ей председателя движения П. Типакова и меня, автора этой статьи.
В первые дни свидания с ней в больнице проходили при участии санитаров. П. Типаков, который принес на встречу с гражданкой доверенность для подписания, столкнулся с весьма враждебным отношением со стороны медперсонала. Санитарка забрала у гражданки переданные ей документы, и Типакову пришлось буквально вырывать их из рук санитарки, чтобы вернуть себе.
Главный врач заверить доверенность в первые дни отказывалась на том основании, что якобы доверенность была составлена неправильно. Только жалоба в Минздрав и Уполномоченному по правам человека сдвинула процесс с мертвой точки, и доверенности нам заверили.
Но на момент судебного заседания по иску больницы о принудительном лечении ни у кого из нас официально заверенной доверенности на представление интересов задержанной гражданки в суде не было. О самом заседании нас уведомили за несколько часов до его начала.
Не смотря на то, что накануне мы посещали главврача больницы с просьбой заверить наши доверенности, в суд больница представила сведения, из которых следовало, что представителей у гражданки нет. Поэтому судья при назначении дела к рассмотрению назначил гражданке «бесплатного» адвоката, а представителей официально как бы не было.
На предварительном судебном заседании гражданка заявила ходатайство назначить нас в качестве своих представителей. Мы в это время стояли в коридоре суда у дверей зала судебного заседания, куда нас не пускали судебные приставы по указанию судьи. Основание отказа допустить нас в качестве представителей, которое придумал судья, поражает своим цинизмом: ответчица не предоставила суду доказательства наличия у представителей юридического образования.
То есть гражданка, которую насильно закрыли в психушке, должна была заранее запастись подлинниками дипломов людей, которых она хочет назначить своими представителями. Мы могли бы предъявить свои дипломы суду (я, предвидя такое развитие событий, взял с собой свой диплом) но по указанию того же судьи в зал судебного заседания нас не допустили.
По мнению судьи, доказывать наличие юридического образования должны не сами представители, а ответчица, запертая в психушке.
Требование наличия у представителей юридического образования в административном процессе появилось в 2015 году с принятием нового Кодекса административного судопроизводства. Этот кодекс отнес дела о принудительном помещении граждан в психиатрический стационар к административному процессу, до этого они рассматривались в рамках гражданского процесса, в котором наличие юридического образования у представителей не требуется.
Все, что говорила задержанная, и психиатры в больнице, и суд в судебном заседании рассматривали как бред. Заявление задержанной о том, что согласия на освидетельствование и лечение она не давала, «опровергли» ее подписью на бланке «информированного согласия».
На этом нужно остановиться поподробнее. Держать человека в психиатрическом стационаре после недобровольного помещения туда без психиатрического освидетельствования и без решения суда можно не более 48 часов. Если человека держат дольше, и добровольного согласия на это он не давал, то это нарушение закона.
Чтобы подстраховаться, психиатры подсовывают задержанному бланк, на второй стороне которого есть графы, в которые вписываются фамилии и телефоны близких лиц, которых задержанный просит информировать о его задержании. Под этими графами сразу же следует строчка для подписи самого задержанного.
Если задержанный категорически отказывается подписать добровольное согласие на лечение, его просят подписаться «хотя бы» под тем, кому нужно сообщить о его задержании, иначе «телефон не дадут и никому не сообщат». Я сам видел этот бланк, и действительно, он оформлен в такой мошеннической форме, что кажется, будто ты расписываешься за информирование своих представителей. В действительности, на первой стороне этого бланка имеется заголовок «Информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство». Но задержанному подсовывают этот бланк второй стороной, где этого заголовка нет.
Человек к этому моменту (второй день задержания), как правило, уже накачан галоперидолом и сознание у него заторможено. Плюс уговоры и психологическое давление со стороны психиатров и медперсонала больницы. В результате человека или прямо обманывают, или он не до конца понимает, что он подписывает, но он под видом информирования представителей подписывает «добровольное согласие» на лечение.
В суде этот документ предъявили в качестве доказательства добровольного согласия гражданки на лечение. Она однозначно заявила, что ее обманули, и что она не думала, что подписывает согласие, а была уверена, что подписывается под просьбой информировать своих представителей. Но наши суды большее значение придают подписи на бумажке, чем словам живого человека.
Всем, кто попадает в подобные ситуации, будь то незаконное задержание полицией или незаконное помещение в психушку, нужно это помнить. Подписывать ничего просто так нельзя, обязательно нужно внимательно читать. А лучше вообще ничего не подписывать.
Все, что вы подпишете, может и будет использовано против вас в суде, как говорят американские копы. Бумажка в российском суде имеет несравнимо больший вес, чем показания человека. Судья вынес решение в пользу принудительного лечения.
Поскольку мы в процесс допущены не были, никаких прав у нас до оформления доверенности не было. Как только главврач больницы под давлением жалоб в прокуратуру, минздрав и уполномоченному по правам человека согласилась заверить доверенность, мы написали апелляционную жалобу на решение суда. Самого решения суда ни у кого еще на руках не было, даже у участвовавшего в деле адвоката по назначению: под различными предлогами судья затягивал выдачу решения.
Как такое возможно? Очень просто: судья то на заседании, то на выезде, то в совещательной комнате, то занят.
Поэтому первую апелляционную жалобу приходится писать, не видя решения, исключительно по итогам участия в заседании. Когда удастся получить решение (это бывает обычно после окончания срока на обжалование), нужно будет писать дополнение к жалобе.
С момента подачи апелляционной жалобы у задержанного появляется право требовать выписки из больницы, где он содержится принудительно, до рассмотрения дела апелляционной инстанцией. Это очень важное право, пациенты должны знать о нем, и не медлить с его использованием, т.к. на этой стадии многое зависит от их настойчивости.
Дело в том, что в соответствии со ст. 187 КАС РФ решение суда приводится в исполнение после вступления его в законную силу. Если на решение суда первой инстанции подана апелляционная жалоба, решение не вступает в законную силу. Соответственно, правовых оснований у истца (психиатрической больницы) приводить его в исполнение (осуществлять принудительное лечение гражданина) нет.
Только если апелляционная инстанция оставит это решение без изменений, человека могут начать принудительно лечить. До этого если человека продолжают держать в больнице, «лечить» его не имеют права, поэтому все уколы должны быть исключены.
Если же пациент требует выписать его, то эта просьба должна быть немедленно удовлетворена и человека должны выписать и освободить до следующего суда. Вполне возможно, что апелляционный суд встанет на строну гражданина и откажет больнице в удовлетворении иска.
Чтобы воспользоваться этим правом, пациент должен подать письменное заявление на имя главного врача. Если пациент ничего не просит, то по своей инициативе больница, как правило, выписывать его не будет. Его не будут ничем колоть, но будут держать в больнице.
Как только наша пациентка подала такое заявление, ее сразу же выписали.
Естественно, история еще не окончена. Предстоит еще апелляционный суд. Варианты развития ситуации могут самые разные: больница может отказаться от иска, суд может отказать больнице в иске или наоборот, поддержать решение суда первой инстанции. В любом случае, первоначальное незаконное помещение в психиатрический стационар должно получить правовую оценку, вплоть до привлечения виновных к уголовной ответственности.
Мы защищали права гражданки, насильно помещенной в психиатрическую больницу в качестве представителей, и столкнулись с вопиющими нарушениями закона как со стороны психиатров, так и со стороны суда и правоохранительных органов.
Не смотря на то, что Закон о психиатрической помощи и гарантиях граждан при ее оказании предусматривает всего три критерия для принудительного освидетельствования и помещения в стационар, психиатры трактуют их очень широко и, если нужно, могут подогнать под любой критерий чуть ли не любое проявление эмоций и характера человека. Суд и прокуратура идут на поводу у психиатров, и даже не пытаются анализировать и критически оценивать заключения психиатров.
В нашей ситуации наглядно видно, как работает эта система.
После задержания в отделе полиции, гражданку на «Скорой» доставили в психиатрическую больницу. По дороге она сумела спрятать телефон, и когда в психушке ее на некоторое время оставили одну, успела позвонить своему знакомому, сообщить о задержании. Санитары после этого телефон отобрали, ей сделали укол, от которого она заснула.
Представитель (так и хочется сказать «потерпевшей» или «задержанной») незаконно помещенной в психушку гражданки сразу же сообщил об этом дежурному прокурору Областной прокуратуры, по факсу было направлено заявление с просьбой проверить законность недобровольного помещения в стационар. Ответ не поступил и по прошествии месяца.
Не было ответа по существу ни от Управления МВД, ни от Следственного управления. Единственный кто более-менее оперативно откликнулся на жалобы представителей – это аппарат Уполномоченного по правам человека. Однако его сотрудник по большому счету выступил на стороне психушки, и после посещения гражданки в больнице написал ответ в духе «пусть полечится».
Здесь нужно сделать некоторые пояснения. У многих людей могут быть те или иные психические отклонения. Что считать нормой, это отдельный вопрос. В России и на Западе он решается кардинально противоположно. В России утвердился нозологический подход, в соответствии с которым все, что не соответствует некоей «норме», это болезнь. При таком подходе более 60% граждан могут быть признаны психически больными.
На Западе наоборот, все, что не «болезнь», т.е. все, что не мешает человеку относительно успешно жить и работать – это норма или варианты нормы. Психически больные при таком подходе это те, кто не может самостоятельно заботиться о себе или чье поведение опасно для окружающих или самого больного.
При разработке Закона о психиатрической помощи в 1991 году в него был заложен именно такой подход. Это были времена либерализма и «Перестройки», в психиатрии на время утвердилась гуманистическая концепция, карательная психиатрия времен застоя в СССР жестко критиковалась. Потому в качестве критериев принудительной психиатрической помощи в законе были закреплены: а) непосредственная опасность для себя или окружающих, или б) беспомощность, то есть неспособность самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности, или в) существенный вред здоровью вследствие ухудшения психического состояния, если лицо будет оставлено без психиатрической помощи.
Во всех трех случаях презюмируется, что человек страдает тяжелым психическим расстройством, но даже в этом случае закон не ограничивает основные конституционные права больного. Закон гарантирует право больного на обращение в суд и другие органы власти с жалобами, право на общение по телефону, право назначать представителей для помощи в защите своих прав. В том случае, если по ошибке в стационар принудительно был помещен здоровый человек, эти права помогут ему вернуть себе свободу.
Если же в стационар помещают здорового человека умышленно, то за это уже следует уголовная ответственность по ст. 128 УК РФ – «Незаконное помещение в психиатрический стационар».
Но затем все изменилось. В 2000-м к власти пришел КГБшник Путин, в результате чего в уголовной политике (а психиатрия в публичной сфере обслуживает в первую очередь уголовный процесс) и психиатрической практике полностью утвердился происходивший все это время постепенный откат к привычной советской школе репрессивной психиатрии с нозологическим подходом классификации психических расстройств.
На практике такой подход выгоден авторитарному государству, любому авторитарному режиму. Это дает в руки властей возможности по нейтрализации любых несогласных с политикой власти. Человек критикует решения властей, пишет жалобы во все инстанции?
Это ненормально, он шизофреник. Его можно схватить и принудительно «лечить», и либо из него сделают «овощ», либо к его жалобам и протестам уже никто не будет относиться серьезно: больной же, лежал в психушке.
При более-менее демократическом режиме такого не происходит. Человек протестует, критикует власти, пишет жалобы во все инстанции? Это нормально, это его право, чиновники должны работать на граждан.
Если гражданин работает, платит налоги, он имеет полное право спрашивать с чиновников результат и жаловаться, если результата он не видит. Никто никакого диагноза такому жалобщику не поставит, если он ни для кого не опасен, не оскорбляет людей и не применяет насилия.
В России, как всем уже стало понятно, утвердился первый вариант. Поэтому закрепленные в Законе о психиатрической помощи критерии трактуются чрезмерно широко, а гарантированные права пациентов игнорируются. Так, в нашем случае гражданку признали опасной для себя и окружающих на том основании, что она слишком активно требовала от полиции предоставить ей государственную защиту.
Ее опасения за свою жизнь посчитали бредом преследования, а ее жалобы и заявления проигнорировали, никакой существенной проверки по ее доводам не проводилось. Так она оказалась в психиатрической больнице.
К счастью, она была знакома с членами движения «Трудовой Нижний», связалась с одним из них, который забил тревогу и привлек на помощь ей председателя движения П. Типакова и меня, автора этой статьи.
В первые дни свидания с ней в больнице проходили при участии санитаров. П. Типаков, который принес на встречу с гражданкой доверенность для подписания, столкнулся с весьма враждебным отношением со стороны медперсонала. Санитарка забрала у гражданки переданные ей документы, и Типакову пришлось буквально вырывать их из рук санитарки, чтобы вернуть себе.
Главный врач заверить доверенность в первые дни отказывалась на том основании, что якобы доверенность была составлена неправильно. Только жалоба в Минздрав и Уполномоченному по правам человека сдвинула процесс с мертвой точки, и доверенности нам заверили.
Но на момент судебного заседания по иску больницы о принудительном лечении ни у кого из нас официально заверенной доверенности на представление интересов задержанной гражданки в суде не было. О самом заседании нас уведомили за несколько часов до его начала.
Не смотря на то, что накануне мы посещали главврача больницы с просьбой заверить наши доверенности, в суд больница представила сведения, из которых следовало, что представителей у гражданки нет. Поэтому судья при назначении дела к рассмотрению назначил гражданке «бесплатного» адвоката, а представителей официально как бы не было.
На предварительном судебном заседании гражданка заявила ходатайство назначить нас в качестве своих представителей. Мы в это время стояли в коридоре суда у дверей зала судебного заседания, куда нас не пускали судебные приставы по указанию судьи. Основание отказа допустить нас в качестве представителей, которое придумал судья, поражает своим цинизмом: ответчица не предоставила суду доказательства наличия у представителей юридического образования.
То есть гражданка, которую насильно закрыли в психушке, должна была заранее запастись подлинниками дипломов людей, которых она хочет назначить своими представителями. Мы могли бы предъявить свои дипломы суду (я, предвидя такое развитие событий, взял с собой свой диплом) но по указанию того же судьи в зал судебного заседания нас не допустили.
По мнению судьи, доказывать наличие юридического образования должны не сами представители, а ответчица, запертая в психушке.
Требование наличия у представителей юридического образования в административном процессе появилось в 2015 году с принятием нового Кодекса административного судопроизводства. Этот кодекс отнес дела о принудительном помещении граждан в психиатрический стационар к административному процессу, до этого они рассматривались в рамках гражданского процесса, в котором наличие юридического образования у представителей не требуется.
Все, что говорила задержанная, и психиатры в больнице, и суд в судебном заседании рассматривали как бред. Заявление задержанной о том, что согласия на освидетельствование и лечение она не давала, «опровергли» ее подписью на бланке «информированного согласия».
На этом нужно остановиться поподробнее. Держать человека в психиатрическом стационаре после недобровольного помещения туда без психиатрического освидетельствования и без решения суда можно не более 48 часов. Если человека держат дольше, и добровольного согласия на это он не давал, то это нарушение закона.
Чтобы подстраховаться, психиатры подсовывают задержанному бланк, на второй стороне которого есть графы, в которые вписываются фамилии и телефоны близких лиц, которых задержанный просит информировать о его задержании. Под этими графами сразу же следует строчка для подписи самого задержанного.
Если задержанный категорически отказывается подписать добровольное согласие на лечение, его просят подписаться «хотя бы» под тем, кому нужно сообщить о его задержании, иначе «телефон не дадут и никому не сообщат». Я сам видел этот бланк, и действительно, он оформлен в такой мошеннической форме, что кажется, будто ты расписываешься за информирование своих представителей. В действительности, на первой стороне этого бланка имеется заголовок «Информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство». Но задержанному подсовывают этот бланк второй стороной, где этого заголовка нет.
Человек к этому моменту (второй день задержания), как правило, уже накачан галоперидолом и сознание у него заторможено. Плюс уговоры и психологическое давление со стороны психиатров и медперсонала больницы. В результате человека или прямо обманывают, или он не до конца понимает, что он подписывает, но он под видом информирования представителей подписывает «добровольное согласие» на лечение.
В суде этот документ предъявили в качестве доказательства добровольного согласия гражданки на лечение. Она однозначно заявила, что ее обманули, и что она не думала, что подписывает согласие, а была уверена, что подписывается под просьбой информировать своих представителей. Но наши суды большее значение придают подписи на бумажке, чем словам живого человека.
Всем, кто попадает в подобные ситуации, будь то незаконное задержание полицией или незаконное помещение в психушку, нужно это помнить. Подписывать ничего просто так нельзя, обязательно нужно внимательно читать. А лучше вообще ничего не подписывать.
Все, что вы подпишете, может и будет использовано против вас в суде, как говорят американские копы. Бумажка в российском суде имеет несравнимо больший вес, чем показания человека. Судья вынес решение в пользу принудительного лечения.
Поскольку мы в процесс допущены не были, никаких прав у нас до оформления доверенности не было. Как только главврач больницы под давлением жалоб в прокуратуру, минздрав и уполномоченному по правам человека согласилась заверить доверенность, мы написали апелляционную жалобу на решение суда. Самого решения суда ни у кого еще на руках не было, даже у участвовавшего в деле адвоката по назначению: под различными предлогами судья затягивал выдачу решения.
Как такое возможно? Очень просто: судья то на заседании, то на выезде, то в совещательной комнате, то занят.
Поэтому первую апелляционную жалобу приходится писать, не видя решения, исключительно по итогам участия в заседании. Когда удастся получить решение (это бывает обычно после окончания срока на обжалование), нужно будет писать дополнение к жалобе.
С момента подачи апелляционной жалобы у задержанного появляется право требовать выписки из больницы, где он содержится принудительно, до рассмотрения дела апелляционной инстанцией. Это очень важное право, пациенты должны знать о нем, и не медлить с его использованием, т.к. на этой стадии многое зависит от их настойчивости.
Дело в том, что в соответствии со ст. 187 КАС РФ решение суда приводится в исполнение после вступления его в законную силу. Если на решение суда первой инстанции подана апелляционная жалоба, решение не вступает в законную силу. Соответственно, правовых оснований у истца (психиатрической больницы) приводить его в исполнение (осуществлять принудительное лечение гражданина) нет.
Только если апелляционная инстанция оставит это решение без изменений, человека могут начать принудительно лечить. До этого если человека продолжают держать в больнице, «лечить» его не имеют права, поэтому все уколы должны быть исключены.
Если же пациент требует выписать его, то эта просьба должна быть немедленно удовлетворена и человека должны выписать и освободить до следующего суда. Вполне возможно, что апелляционный суд встанет на строну гражданина и откажет больнице в удовлетворении иска.
Чтобы воспользоваться этим правом, пациент должен подать письменное заявление на имя главного врача. Если пациент ничего не просит, то по своей инициативе больница, как правило, выписывать его не будет. Его не будут ничем колоть, но будут держать в больнице.
Как только наша пациентка подала такое заявление, ее сразу же выписали.
Естественно, история еще не окончена. Предстоит еще апелляционный суд. Варианты развития ситуации могут самые разные: больница может отказаться от иска, суд может отказать больнице в иске или наоборот, поддержать решение суда первой инстанции. В любом случае, первоначальное незаконное помещение в психиатрический стационар должно получить правовую оценку, вплоть до привлечения виновных к уголовной ответственности.
Уважаемый Алексей Николаевич, определение судьи о том, что потерпевшая не представила копий дипломов обжалуйте в кс рф по ст.125 п.4Конституции РФ.