(зигзаги суда присяжных (часть 2))
О деле Шорчева, по которму суд с присяжными тянулся без малого три года, я писал и не раз.
В этом деле защита свои возможности реализовать не успела — проблема обвиняемого решилась сама собой. Зато творческие способности проявил следователь, а мне уже достались плоды его «креативности». О них собственно и речь.
Вопросы назначения и производства судебных экспертиз по уголовным делам всегда привлекали к себе внимание со стороны ученых и практиков. При моей работе следователем в части постановки вопросов (чего в данной статье я не касаюсь прежде всего в виду объемности и разносторонности проблемы ) мне помогали различные ведомственные методички, справочники и зачастую сами эксперты. Общие же (организационные) вопросы назначения и производства экспертизы следователя, как правило, не касаются, их решает руководство ОВД.
Более 3-х месяцев судья добивался от прокурора копий жалобы обвиняемого, поданной в порядке ст.124 УПК РФ, и ответа прокурора на эту жалобу.
Уважаемые коллеги, не мог не взяться за перо, а точнее — за клавиатуру после происшествия, произошедшего нынче днём в одном из московских следственных изоляторов. Сколько лет работаю в отрасли, а не перестаю удивляться дебилизму создаваемой ситуации нашими следственными работниками, а точнее — их начальниками, ибо сами следственные работники, увы, утратили былую самостоятельность при расследовании уголовных дел, избрании мер пресечения и при производстве прочих следственных действий и принятии любых, в том числе и второстепенной важности процессуальных решений.