Может ли одно слово в протоколе допроса изменить судьбу человека? Может!

Прекращение уголовного дела по части первой ст. 222 УК РФ

Весной 2022 года, ко мне за помощью обратился молодой человек – военнослужащий, офицер – ему требовалась защита по уголовному делу возбужденному по ч. 1 ст. 222 УК РФ: по возвращению из зоны проведения специальной военной операции, при досмотре на Крымском мосту, в пакете с его личными вещами обнаружена пулеметная лента, снаряженная пригодными для стрельбы винтовочными патронами.

Вину в совершении инкриминируемого деяния парень признавал полностью, потому что вразумительно объяснить законность нахождения у него данных предметов было нечем: оружие, в котором используются подобные патроны, ему не вверялось; специальное право на приобретение, хранение и перевозку таких боеприпасов не предоставлялось.

Основную цель своего обращения офицер сформулировал просто: надо избежать судимости, чтобы иметь возможность продолжать службу. А поскольку на тот момент участники СВО освобождались от уголовной ответственности на общих началах, мы решили работать на прекращение уголовного дела с назначением судебного штрафа.

В итоге, поставленная перед адвокатом задача выполнена: уголовное дело прекращено на основании ст. 25.1 УПК РФ; от уголовной ответственности доверитель освобожден согласно положениям ст. 76.2 УК РФ. Правда получилось это не с первого раза: в ходе судебного разбирательства у стороны защиты возникали определенные сложности, связанные с отдельными особенностями военной юстиции, которые предусмотреть было невозможно. Но аналогичные «нюансы» вряд ли встретятся в другом уголовном деле, поэтому останавливаться на них подробно не буду.

Суть истории.

Через два-три дня после заключения соглашения мы с доверителем прибыли в военно-следственный отдел, для участия в допросе подозреваемого. Перед началом данного следственного действия я ознакомился, помимо прочего, и с первоначальным объяснением парня, полученным от него сразу после обнаружения патронов. В целом, текст указанного «винопризнательного» документа соответствовал тому, что рассказывал мне доверитель на консультации. Но! Обстоятельства приобретения боеприпасов были изложены «чуть-чуть» иначе и выглядели следующим образом: 

Вечером… года, находясь на территории… [наименование населенного пункта, расположенного в другой стране] я осуществлял стирку своей военно-полевой формы. В этот момент началась атака с воздуха, а потому я схватил вещи, которые постирал и, увидев пакет, который лежал вблизи самоходной гаубицы… взял его и положил в него свои мокрые вещи. В указанном пакете, помимо моих вещей, находились боеприпасы, обнаруженные в дальнейшем при проведении досмотра… 

Неожиданный поворот, правда? Для непрофессионалов поясню: в таком виде объяснение лейтенанта говорило о совершении им еще одного деяния помимо предусмотренного частью 1 ст. 222 УК РФ. Ведь получалось, что изъятые на пункте досмотра патроны он увидел уже тогда, когда поднял пакет и положил в него свои вещи. А где парень все это делал? Правильно, находясь на территории соседнего государства. То есть, потом, во время пересечения границы Российской Федерации, он точно знал (даже если забыл) о наличии «неучтенных» боеприпасов в пакете с его личными вещами. При этом, как сказано выше, законных оснований для приобретения, хранения и перевозки таковых предметов у него не было. Таким образом, текст предъявленного мне для ознакомления документа свидетельствовал о наличии в действиях подзащитного контрабанды – самостоятельного тяжкого преступления, при котором освобождение от уголовной ответственности по не реабилитирующим основаниям невозможно.

Между тем и в кабинете следователя, и у меня на консультации лейтенант утверждал: впервые обнаружил изъятые патроны только на территории Российской Федерации; до этого момента об их существовании в пакете с личными вещами не знал; предполагает, что патроны уже находились пакете, когда он его поднимал. Почему в объяснении отражена несколько иная информация, доверитель пояснить не мог.

В свою очередь следователь, «соавтор» текста спорного документа, казалось, вообще не понимал сути адвокатских претензий: какая, дескать, разница, где парень увидел боеприпасы – «еще там» или «уже здесь»? Патроны-то отечественного производства. Были бы иностранные, тогда да, надо переживать. А так…

Помощь адвоката по уголовным делам

Уточнять информацию о том какое значение, по мнению следователя, имеет место производства боеприпасов для целей ст. 226.1 УК РФ я не стал. Лишь настоял, чтобы в протоколе допроса подозреваемого события были отражены так, как о них рассказывал мой доверитель. В результате, сообщаемые сведения приобрели следующий вид:

Вечером… года, находясь на территории… [наименование населенного пункта, расположенного в другой стране] я осуществлял стирку своей военно-полевой формы. В этот момент началась атака с воздуха, а потому я схватил вещи, которые постирал и, увидев пакет, который лежал вблизи самоходной гаубицы… взял его и положил в него свои мокрые вещи. В указанном пакете, наверное, помимо моих вещей, находились боеприпасы, обнаруженные в дальнейшем при проведении досмотра….Да, в текст добавлено всего одно слово. Но благодаря ему, как мы видим, те же самые события стали выглядеть совсем по-другому: в них уже не утверждается, а лишь допускается, что в пакете, который парень поднял на территории иностранного государства могли находиться боеприпасы.

В конце допроса, закрепляя полученный результат, я задал доверителю еще пару уточняющих вопросов: видел ли он патроны в пакете, когда поднимал его и клал в него свою одежду? знал ли о наличии боеприпасов в пакете с его личными вещами при пересечении границы Российской Федерации? Доверитель на все ответил отрицательно, пояснив что впервые увидел изъятую у него снаряженную пулеметную ленту только на территории нашей страны. Тем самым был полностью исключен прямой умысел, без которого обвинение лица в совершении контрабанды невозможно.

Отказ в возбуждении уголовного дела по части первой ст. 226.1 УК РФ

Внося  «ненужные дополнения» и «лишние вопросы» в текст протокола допроса, следователь сопровождал свои действия высказываниями о том, что мы, адвокаты, постоянно пытаемся найти проблемы даже там, где их нет. Искренне ли следователь так считал, не понимая упрямства стороны защиты, либо старательно делал вид что не видит разницы, не берусь судить.

Вот только в дальнейшем, при ознакомлении с материалами основного уголовного дела, я увидел там рапорт об обнаружении в действиях моего доверителя признаков состава преступления, предусмотренного частью 1 ст. 226.1 УК РФ. А за ним – постановление об отказе в возбуждении одноименного уголовного дела, в связи с отсутствием состава преступления. Основанием для принятия такого процессуального решения послужил пункт 2 части 1 ст. 24 УПК РФ, поскольку доверитель осуществил перемещение боеприпасов на территорию Российской Федерации, не зная об их наличии в пакете с его личными вещами.