Основы людологического познания

1.  Каждый, кто видит мир как возможный предмет анализа, как единое основание для формирования собственного суждения о мире, ищет то, благодаря чему можно упорядочить хаос воспринимаемого, то, что можно назвать ключом к познанию любого элемента, доступного восприятию.
В зависимости от удачливости данных поисков само восприятие может ограничиваться, с тем, чтобы сформировать определенное поле познания, исключающее появление такого предмета познания, в отношении которого найденный метод будет бессилен, а сформированная методология несостоятельна. Такова судьба любого ключа – он не может открывать все двери. Изолированное восприятие проигрывает воле суждения по двум основаниям. Любая изоляция предполагает нахождение в поле известного человеческого, и данный факт со временем делает из очерченного круга возможного для познания саму форму познания. Заглянуть в суть бытия, вырваться за пределы сознаваемого с тем, чтобы постигнуть то единственное, что организовывает и творит окружающее. Это желание в человеке возникает с необходимостью, но кто- то глушит его, кто – то принимает за болезненность, некоторые следуют ему весьма долгое время, в итоге приходя к уверенности в отсутствии чего – либо, кроме логики абсурда.
Каждый, кто прошел путь отрицания уверенности в существовании окружающего приходит к тому, что нет ничего, что было бы достойно атрибута действительного. И верны выводы всех, из тех, кто добился формирования своего видения мира и системы данного мира.
Воля суждения как предельное основание, как то, что заменяет собою пустоту после личного анализа данного мироздания.

В системе «активный субъект познания – мир» существует только два мнения: мнение системы сформированного нового и хаос мнений мира, противостоящий данной системе.

И это нормальность устройства бытия человека. Так формируется новое, превращаемое в повседневность с течением времени. Предельной задачей изменения мира вообще, видится именно возможность изменения данного алгоритма: от бытия одного к бытию всех.
 Зародить в каждом способность личной воли — задача, которая виделась великим, но и здесь было упущение: не каждый способен слышать там, где ухо не приучено слышать. Необходим язык и понятная всем форма доступности, необходима не случайность как это бывает сейчас, и не божественность как хотелось бы, а то благодаря чему будет возможно путешествие по всем формам организации человеческого.

Вот задача данной работы. Приблизиться к той системе понимания мира, которая позволит нам вернуться к точке отсчета для западной цивилизации, к генезису философии.

2.  Философские системы наиболее близки к индивидуальности, они ориентированы на отдельного индивидуума как на целостность, а не на его способности, привитые обществом в тот или иной период временного континуума.
Философия потому и предельная основа этого мира, что методом исследования мира является человек, доведенный до предельности своего существования, неуверенный в собственности самое себя в том виде, в каком он был до того, как встал на путь познания; замещающий пустоту своего сознания собственным продуктом опосредования мира,– все тот же одиночка, вырванный из времени и пространства магией чтения, приобщения (тождественность мысли и слова).
Мир, смоделированный согласно собственной системе — есть форма нового мира. Удивительно то, что данные миры похожи и различны в той степени, в какой различны основы методологии философов. Но их единство есть то, что заставляет нас искать единое основание.
Понимать философии как результат максимального приближения к элементу общей проблемы, без потери чувства самой проблемы. Система, в которой внимание, уделяемое одному элементу не означает отказ от других, — нуждается в полном изучении. Каково наше предельноеединое основание? Мы выбрали в его качестве игру.

Сейчас, будучи во многом очищенным от сознания банального и оригинального, значительного и полезного и так далее, от всех камней этого общественного, часто спрашиваю — почему именно игра, и почему именно теория познания, а не просто некоторая форма личной уверенности в качественности мира?

Людология. Нам хотелось бы, чтобы это слово стало тем же, чем является и логика сегодня. Пока же мы вынуждены его представить.

Ludo(играю), Logos(знание) – знание; знание, добытое с помощью познания мира sub specie ludi.

 Данная работа первая в области методологии людологии, предыдущие были, как это ни странно посвящены результатам познания с точки зрения людологии, и неизвестны никому, кроме библиографов мысли. Поэтому здесь неизбежны повторы ранее высказанного и обозначенного, что, несомненно, покажется претенциозным, но лишь потому, что многое из того, что будем говорить здесь уже выстрадано ранее и потому приемлемо как аксиома. Пусть простят нам это.


3. Почему же все таки игра, с точки зрения игры?

Неслучайно было сказано — дайте точку опоры и я сдвину землю.

В мире человека сложно найти основание, приобщение к которому позволяло бы упорядочить мир относительно самое себя. Не будем выдавать свои предположения за основания своей правоты и обращаться к генезису человека. Обратимся к самое себя. Что в нас дает нам право на утверждение бытия самое себя?
Мир внешнего — всего воспринимаемого, корреспондируемого нам. Он может быть разделен на то, что создано подобными нам, людьми и то, что не имеет отношения результату деятельности человека, то, что мы способны воспринимать вне воздействия внешних форм корреспонденции общественного (например, непосредственно видеть природу, звездное небо и прочее). Последние перцепции носят строго чувственный характер (зрение, слух и так далее). Их восприятие основывается на том внутреннем содержании человека, которое позволяет идентифицировать воспринимаемое, которое в своей перцепции так же принадлежит общественному, так как до нашей чувственной перцепции оно было уже опосредованно подобными нам.

Редкое исключение – первый открытый выход в космос, но и это условно, так как присутствуют продукты жизнедеятельности человека при непосредственно чувственном восприятии.

Мир внутреннего – все то в нас, что недоступно для восприятия других.

 Прежде всего, наша мысль вне пределов ее выражения (жест, слово, письменность, поведение). Второе, — все то значение внешнего мира, которое знаем и понимаем только мы, и все изъятое из области доступности любому другому как в сфере своего создания, так и в сфере понимания (ранее не существовавшее, впервые созданное, к сожалению и плод распада сознания- галлюцинации, видения).
 Впрочем, весьма сложно провести между творчеством и болезнью границы ясные и отчетливые. Две области, существующие только относительно ситуации познания, включающего в себя оценку самое себя как предмета познания и предположение того, что помимо мира мыслимого существует и то чувственное, бытие которого зависит от твоей мысли только в рамках бытия твоей перцепции, но не связано ею в экзистенции. Иначе мир предстает как форма представления и только.

В чем соединяются данные области?

В самом человеке. Последний представлен:

1. Ощущением собственного тела;

2. Чувством собственного тела;

3.Всем тем, что заимствовано и привнесено в человека из мира внешнего. Язык, имя, уход за внешностью, одежда, поведение, система идентификации предметов и вещей, навыки использования последних и так далее, тезаурус практически бесконечен;

 4.Знанием о незнании того, что еще не привнесено и не заимствовано им из мира внешнего;

5.Внешней атрибутикой, миром вещей, подчиненных навыкам и умениям;

6.Мыслью, способностью мыслить;

7.Чувствами, способностью чувствовать;

8. Способностью создавать (преобразовывать) то, что не было привнесено и корреспондированно из области внешнего в том виде в каком оно существует в момент создания;

 9. Совокупностью идей, образов и так далее (продуктов опосредования мыслью), составляющих результат существования человека и его взаимодействия с внешним (может существовать как в рамках сознания человека, так и вне его).

Довольно сложно, не правда ли? Главное громоздко и бесконечно ничего не значаще. Может быть и 20 пунктов, и 100, и каждом по 100 и так далее; не исчерпать поля исследования. Это мифологизирование — называть, чтобы существовало. Необходим органон подинамичнее, формула, а не повесть.

Вернемся к двум областям. Отвлечемся от знания о мире. Что мы знаем о самих себя. В этот самый момент, в тот момент, когда задаем себе этот вопрос… Изолируемся временем задавания этого вопроса, изолируем свое бытие, мгновение, ни до него ни после ничего не существует, именно это мгновение.

Пойдем дальше — мысленно (реально не получится) сбежим от всего общественного, от всего внешнего, попытаемся отказаться от языка, на котором думаем, от среды, в которой находимся, от ощущения температуры, почвы под ногами, звуков и всего, что может прийти в нас через чувства, мысли в тот самый единственный миг этого вопроса? Что же останется?

Благодаря тому, что данный эксперимент возможен с гносеологической точки зрения, мы можем сказать единственное, что тот зазор, который остается в человеке при вычитании из него всего внешнего; то, что позволяет ему при этом быть в области мысли как отрицание невозможности такой ситуации, как форма уверенности положительности своего существования — есть то, что мы называем областью бытия в возможности.

Бытие в возможности как имманентно заданное бытие человека. Это бытие мысли в человеке, а точнее бытие мысли в перцепции человеческого.
Человек, даже лишенный всего внешнего, человек, не способный мыслить, не способный двигаться, парализованный, психически, как сегодня принято говорить, не здоровый, сохраняет способность создавать и воспроизводить то, формой чего он является – бытие в возможности, мысль.
Пусть непонятную, пусть в формах недоступных для восприятия, но все же мысль. Бытие в возможности – центральная категория людологии. В тексте для сокращения оно обозначается как«БВВ», в формулах как латинское «V».

В самом простом определении бытие в возможности – это бытие самой мысли.

 Усложненное понимание позволяет говорить о том, что БВВ является достаточным основанием для того, чтобы констатировать существование, бытийность. Простейшей иллюстрацией этому является всем известное cogito ergo sum (Р.Декарт). Сложнейшие – мир как представление (А.Шопенгауэр), мир как воплощение идей (Платон), собственно авторское, но запутанное историческими переводами, – бытие в возможности как элемент бытийности (Стагирит), мир как воплощение развития духа (Гегель), мир как позитивное противостояние непознаваемым, заданным формам познания (Кант), пожалуй, остановимся. Это ли наша точка опоры?
 Да, на первый взгляд, она вполне достаточна, чтобы подвергнуть мир классификации (Гегель так и поступил, в свое время). Сделаем такую попытку.

Посылка.

Мир человека – это мир, опредмеченных мыслей, все в человеческом подчинено тому, что опосредовано мыслью, каждая вещь, каждое чувство, все имеет форму мыслимого, сама мысль имеет название мысли.

Экзистенция человеческого бессознательно увязана с мыслью, в любой религии человек был сотворен в соответствии с замыслом, согласно мысли. Мысль как зеркало бытийности. Далее можем ли мы себе представить существование чего – либо вне мысли не отдельно взятого человека (то есть немыслимое, — отрицание на уровне форм выражения- языка), а в пределах мыслительной способности когда – либо присущей всему человеческому в его совокупности мыслительных усилий. Однозначный ответ — нет. Мы живем в кругу названных вещей, чувств, страхов и так далее. Существует только то, что названо. Возможны моделирования невозможного, но это форма знания о незнании, невозможности, недопустимости и прочее. Мысль однозначно детализирует все с той или иной степенью, начиная от подробнейшей структурированности, и заканчивая табуированностью и символикой. Вывод: классифицируя мысль, формы мысли мы можем классифицировать мир, упорядочить его. Осталось выбрать основания (отстраняясь от языкового барьера, будем употреблять вместо «мысли» термин бытие в возможности). Какие основания классификации мы выберем? Следуя классике – содержательные и формальные. Формальные: субъектные (по носителю БВВ), организационно -упорядоченные (чем выражено, представлено), структурные (соотносимость, сопоставленность). Содержательные: объектные (что опосредовано мыслью), объемные (организация относительно времени, пространства, количества носителей), динамичные, но это уже чуть забегая вперед (реализованная мысль и мысль как мысль и только).

Итак, мир как бытие в возможности представлен.

Формальные основания Субъектные:

1. БВВ отдельного человека. Все то, в человеке, что опосредовано его мыслью;

2. БВВ двух и более лиц. Такое бытие в возможности, которое является общим для его носителей (понятие семьи, коллектива, тотема, корпоративности, любви, дружбы и так далее);

3. БВВ неперсонифицированного круга лиц. Бытие в возможности, носителем которого выступает любой (понятие человек, жизнь, мир, смерть, судьба, Бог и прочее).

Организационно – упорядоченные:

1. БВВ как бытие в возможности. Мысль как мысль в рамках сознания одного человека, не выражаемая во внешнем;

2. БВВ, выраженное в языке (устно, письменно);

3.БВВ, выраженное средствами и методами, не связанными с языком (математика, геометрия, язык жестов, танец, мимика, символизм, программирование и прочее);

4. БВВ приобщение, к которому передает значение, соотносимое и сопоставленное, доступное для понимания (инструкции, законы, любое воспринимаемое БВВ);

5. БВВ, приобщение к которому невозможно, формы утраченного значения. (критская тайнопись, шифры к которым потеряны декоды и т.д.).

Структурные:
1. БВВ свободной циркуляции, доступное любому;

2. БВВ ограниченной циркуляции (представления определенных сообществ- тюремные, армейские мифы, государственная тайна, коммерческая тайна, тайна исповеди и прочее).

Содержательные основания

Объектные:
 1. БВВ бытия в возможности, мысль о мысли (философия, наука, психология, самоанализ и прочее);

2. БВВ человека без бытия в возможности, приписываемое значение (малолетние дети, умалишенные);

3. БВВ человека, совокупность представлений о людях, человеке, здесь же собственное самосознание (человек, человечество, нечеловек);

4. БВВ социума, вся совокупность представлений о социальном устройстве, обществе (пространство, территория, государство, право, технологии, производство, исторические события, поведение, продукты человеческой деятельности, быт и прочее);

5.БВВ о возможностях человека (предполагаемое для отдельного человека и для человечества в целом);

6. БВВ вещей, не связанных с деятельностью человека, человеком (природа, мир материального);

7.БВВ неизвестного (творчество, понятия для «латания» дыр разума — любовь, Бог, смерть, вера, символизм, и прочее).

Объемные

1. БВВ, рожденное вне конкретного человека, от него независящее, распространенное на всей территории социума в неопределенно широком круге носителей (общественное БВВ);

2. БВВ индивидуального плана, непосредственно связанное со своим носителем;

Динамичные

 1. БВВ, реализованное в действительность, воспринятое по результату.

2. Нереализованное БВВ (планы, намерения, мечты, нереализованные программы и прочее).

3. БВВ, пребывающее в процессе реализации.

Расширив круг примеров, подведя практическое обоснование, детализируя основания классификации, выявляя формы организации и переходов одного БВВ в другое, генезис, стадии завершенности и так далее, со временем и при определенной усидчивости, можно создать полноценную картину мира. Разум, иногда как конструктор, но как это отразится на мире? Это расширит бытие в возможности определенного вида, но вряд ли преобразует представления о мире неперсонифицированного круга лиц, вряд ли это сдвинет землю.
 Наконец, это не объяснит благодаря чему возможны такие явления как вера, Бог, любовь, отвага, ложь, гений, шизофрения, наркомания, власть и так далее, да и вообще, каким образом преобразовывается социум. Картина получится несколько ущербной, схематизированной и ретроспективной, хоть и универсальной.

 Мир как мысль остается мыслью.

Следует быть осторожным в области игр Разума. Людология оперирует так же другой категорией, не менее значимой, чем бытие в возможности. Это бытие в действительности.

 В тексте сокращенно обозначается как «БВД» в формулах латинским «D».

В самом простом определении бытие в действительности – все то, что может быть воспринято, опосредовано чувствами человека.

Мир, заданный в чувственных перцепциях. Формулировка была введена Стагиритом («актуально сущее»). Центральная категория для материалистов, сенсуалистов. В различных системах обретает совершенно различные названия, начиная от материи и, заканчивая субстратом познания.
Для формирования представления о БВД нет необходимости прибегать к умозрительным экспериментам, каждый ежесекундно самоудостоверяется в его существовании. Следует помнить только, что бытие в действительности изначально ограничено чувственной перцепцией. Мысли противопоставлена область действительного, действительному- область идеального.
В области мысли есть то, что никогда не обнаружит себя в действительном, в области действительного есть то, что еще не опосредовано мыслью, появляется то, что расширяет область мысли. БВВ и БВД- две противоположности относительно самое себя.
Но мысль не существует вне действительного (человек, носители БВВ), а действительное не существует вне мысли.
Для индивидуума – то, о чем он не знает для него не существует, пока он с этим не столкнется (основа власти государства), в предельности: за кругом человека, за кругом названного существует только знание о незнании, о возможности знания (но и бесконечность мы мыслим со стенками). Вопрос о бытийности с точки зрения идеального и реального лежит в основе материалистического и идеалистического направлений философии.

Не будем углубляться в историю данного вопроса. Людология оперирует понятием парадигма бытия. Это ячейка бытия, своего рода атом социума. Мысль не существует вне бытия, а бытие вне мысли. Соотношение идеального и реального в том или ином явлении, в соотношении к другому миру – вот функциональное назначение данной конструкции.

Парадигма бытия включает в себя два базисных структурных элемента: бытие в возможности и бытие в действительности (БВВ — БВД; V-D). Весьма сложно определить что – то вне парадигмы бытия, во всем к чему мы обращаемся в той или иной степени наличествует именно реальное и идеальное, но никогда только одно идеальное (никогда и ни в какой форме нереализовываемое в действительном, чувственном, либо только чувственное, не схваченное никогда и нигде мыслью). Парадигма бытия – предельность организации мира человека. Любое явление – совокупность различных форм парадигм (по сочетанию БВВ — БВД), с различными связями, и структурной организацией, но анализ, предельный анализ приводит нас к простейшему – парадигме бытия (обозначается ПБ). Все это очень не ново. Не нова и следующая мысль, но действенна.

Основа методологии людологии -понимание игры как связующего звена между бытием в возможности и бытием в действительности. Изменяя правилу успешности, отложим доказательство этого тезисана потом (хулиганить в тексте – одна из привилегий автора). Изменится ли классификация мира, если не только мысль будет формой и основанием познания?


4. Удобство античности. Как много мы потеряли вместе с развитием. Какой вред научно — технического прогресса на фоне Великих французских методологов, следующих методологии античности (человек как ключ познания).

Измеряя мир человеком, а человека Богом можно было себя не ограничивать, а главное – система мира была гармоничной человеку.
По – моему, единственно удобный тип методологии за историю человечества. Методология, изменяющая мир должна быть кратна самому методологу, при том, что последний представлен неперсонифицированным кругом лиц (основа победы христианства).

Революция – дело каждого.

Пусть это и мнимая форма деятельного участия, не соответствующая первичным формам организации материи, но она в результате своего применения рождает участие каждого в построении нового мира. Метод должен быть доступным каждому в сущности своей организации.

Для этого он должен иметь то чувственное основание, бытие которого позволяет удостоверяться в рамках перцепции в бытийности возможного. Все в мире действительного противостоит возможному, выталкивает его из самое себя с целью изменчивости; все, где есть человеческое в каком- то отношении противостоит самое себя, убегает от себя.

Мир как вечная арена агона чувственного и внечувственного.
 
Разобравшись и уяснив это себе до конца, до самой предельности чувствования, невольно становишься последователем Горгия и именно с этим, наверное, следует связывать годы затишья в творческом любого субъекта активного познания. Жить в ритме мироздания можно только умирая. Как ни грустна философия чувствования этого мира, и как не хотели все мы сбежать от него, этого основания достаточности, избежать его в полноценной методологии нельзя.

Любое его излишество позволит нам выдвинуть еще одну абстракцию в качестве меры познания (например, человек; чем не достаточное основание для познания и чем не удобный метод?), исключая все идеальное, иллюзорное в рассуждении и тем, умножая его в рамках применения социальной инженерии. Но если бы все было действительно так просто, как хотелось бы. Человек как единственная система, приближенная к управляемости самое себя, может оказать неоценимую услугу нам в области методологии, но нам рано еще за него браться, пока неясен наш метод. Обратимся все же к понятию бытие в действительности. Когда Стагирит говорил о нем, то описал его полнее и четче, чем возможность, уже этим определив его первое качественное – доступность.

Действительность нам доступна. Каждую секунду она с нами, эта вечная заданность ощущений, материал, сырье для форм и конструкций. Бытие в действительности. Сам язык чувствует себя спокойнее, в действительности… как предельность бытия, нечто конечное и точное, уверенное в самом себе и в своем существовании. Здесь пролегает очень тонкий момент, вводивший в заблуждение тысячи светлых умов – уметь видеть причину и следствие. Следствие только потому и позволяет говорить о себе как о следствии, что оно содержит в себе причинность, то остаточное, что было изначально всего лишь «возможностью».
 
Бытие в действительности это следствие, оно содержит в себе необходимую меру идеального, возможного, свидетельствующего о сущности явления. И мы принимаем это за элемент действительного, пренебрегая возможностью, не связывая с ней бытийность. Так рождаются заблуждения мира, так рождается наша цивилизация. Атрибутивность. С учетом того, что области мышления, (с которой мы так упорно заигрываем) не более 3-х тысяч лет, а эпоха формообразования социальной материи раз в десять, как минимум, больше, — это естественно.
 
Мы еще не научились видеть структуру явления, мы как дети принимаем его таким, как оно есть, не интересуясь основами организации. Иногда правда и рождается кто — нибудь, кто обратит наше внимание на удивительность мироздания и внушит нам страх его потерять ( Ортега — и — Гассет один из них), но не более того. Впрочем, Стагирит был прав: философия начинается с удивления.
 
Веруя в то, что наша методология предназначена не для особого игрового поля бытия значения, именуемого «научным знанием», но для каждого, кто есть возможность бытия отдельного мира значения, полярность воспринимаемого в чужих схемах и суждениях, я вынужден надеяться на понимание моих лирических отступлений.
 
Любое исследование в этой области есть эксперимент, замкнутыми полями которого являются два сознания – пишущего и читающего.
 
Достоверность знания сущности обретается на взаимозамкнутых полях, где согласованность истины есть условие ее рождения.
 
Первейшими азами таких полей является понимание сущности увязки бытия в возможности и в действительности. Представление их таким образом, чтобы не складывалось лишнего описательного представления о доминирующем начале одного над другим, дополненности или важности. Это и есть то, что мы привыкли именовать бытием, экзистенцией. В зависимости от позиции познающего зависит степень познаваемости объема либо возможного, либо действительного в предмете познания, но само бытие от этого не теряет в удельном весе ни самой возможности, ни действительности.
 
Равновесность идеального и реального — основа бытия в этом мире.
 
Есть ряд позиций, при которых нет ничего действительного в познаваемом и наоборот идеального; но само бытие предметов от этого не изменяется. И от того насколько явление вообще доступно и заданно в области чувственного для познания и в каком отношении оно может быть познаваемо в области возможного зависит классификация этого мира и само мировидение.
 
Умение различать и классифицировать мир подобным образом – есть первое условие для структурирования взаимоотношений с последним. И наоборот можно, не проявляя способности к познанию оставаться в предмете познания, являясь материалом для познания познающего.
 
Кант был как никогда прав, утверждая, что мир зависит от активности субъекта познания. Предлагая новую модель мира мы предлагаем новое познание, по отношению к которому остаток мира есть пассивность умирающего, познающий же как Homo novus, должен стать залогом и фундаментом нового мира. Бытие в действительности как мир объектов заданных в области чувственного познания.
 
Поскольку речь идет о познании, то следует подразумевать все то, бытие в возможности, которого познаваемо через ряд чувственных перцепций. Там, где ощущение преобразовывается в чувственное начало, в то, что может быть нами идентифицировано – мы можем говорить о бытии в действительном. Неистолковываемое в лично индивидуальном плане может быть уже опосредовано общественным и здесь так же следует различать субъективное и общественное бытие в действительности. Общественное чувствование возможно исключительно при реализации общественного бытия в возможности в рамках специфики алгоритма структурирования социальной материи личностью. Ничто из области действительного не существует вне отношений познания. Все идеальное обретает себя в области действительного, выражаясь по Стагириту возможность с необходимостью реализуется в действительность.
 
В части вопросов a priori следует отметить, что жизнь не зеркальна (во многом это цель отдельных социальных институтов, например, власть) форма реализации может быть весьма интересна. Например, раньше Бога так сильно ждали, что пришлось заменить его реализацию в действительности в… форму чувствования, которая и стала формой его воплощения.
 
Тоже и с расстоянием, движением небесных тел и прочими внечувственными идеальными первично — заданными формами. Смена отношений идеального к чувственному – простая задача алгоритма приведения идеального к реальному, в итоге цель сочетания одна, это структурирование чувственного – правоты и уверенности. Неудивительно, что сегодня мы уверены в том, что солнце не ходит вокруг земли, как и неудивительно то, что сначала тотем солнца был заменен понятием Бога, Бог представлением о движении солнца, а они более удобными представлениями. Это неважно. В области взаимодействия с внечувственным это неважно. Там, где нет непосредственной верификации, там, где в парадигме бытие в возможности представлено сложными конструкциями, чувственная верификация невозможна.
 
 Это то свойство организации человека, которое сотворило нашу цивилизацию, наше время, нас. И первое с чем из данной области столкнулся человек- понятие времени, смерти, судьбы, конечности своего бытия. Невозможность отгадать и предугадать самое себя при опознавании ценности самое себя (вот оно общественное бытие в возможности)– причина бытия человека сегодня.


5. Свойство парадигмы бытия в равновесности идеального и реального.   Бытие в действительности является воплощением возможности.
 
 При этом нам могут возразить, что возможность изначально объемнее действительного (ибо процесс реализации снимает изначально полярные варианты структурирования), но это элемент анализа в целостности процесса, начиная от генезиса бытия в возможности (вообще ли, или же в рамках отдельно взятого человека, персонифицируемого бытием в возможности).
 
Бытие же характеризуется тем, что оно не связано с процессом своего создания и существует для всех. Так, мысли и намерения не могут быть бытием, это бытие в возможности, и оно существует только относительно своего носителя, он и составляет бытие в действительности относительно своего бытия в возможности (именно благодаря этому образ мыслей определяет образ человека, в том числе и физиогномику), но парадигмой бытия, то есть самим бытием это станет только тогда, когда произойдет реализация, и данное бытие в возможности воплотится в чувственной оболочке (будь — то либо простая речь, либо действие, книга, и прочее).
 
Только тогда можно говорить о создании бытия и атрибутике экзистенции бытия в возможности. Таким образом, бытие в общественном плане может существовать исключительно как парадигма бытия. Это согласно, как природе человека (животное общественное), так и форме организации общественного (общество безлико, это не субъект, а поле для существования продуктов реализации масс, все, с чем мы имеем дело — плод деятельности индивидуумов различаемых по определенной степени алеантности).
 
Многие правители, восходя к высотам власти публичной, до сих пор не осознают разрушительно — созидающую способность индивидуума. Если государство и может пасть, то первое от чего это случится – индивидуальность человека.
 
Бытие (парадигма бытия) может быть представлено как:

1. Парадигмы, бытие в действительности которых сведено к формам чувствования носителя бытия в возможности. Классический пример — творческая личность, которая творит схему мира, но известна она только своему творцу. Должны пройти многочисленные этапы (доведение до неперсонифицированного круга лиц, система корреспондирования, система снятия противоречий и прочее). Преступник, тот же творческий человек, лишенный творческого начала (за редким исключением). Душевнобольные – это вообще форма уникального бытия в возможности, воплощаемого в таком же уникальном чувствовании окружающего.
 
2. Парадигма, где реализация бытия в возможности и в действительности носит строго индивидуальный характер, за исключением методов реализации (воплощения). Так, например, бытие в возможности личного плана может быть переведено в реальность, но при этом оставаться понятным и опознаваемым исключительно только для своего создателя (помимо того БВВ, содержание которого усматривается из методов структурирования БВД). При этом познание и восприятие парадигмы не будет возможным до тех пор, пока из самого БВД парадигмы нельзя будет извлечь содержания ее БВД, а в комплексе понимать и воспроизводить весь цикл структурирования бытия (гениальность потому и гениальность, что она не повторяема). Другой менее прозаичный пример- это формирование организованной преступности в 20 веке, смена государственных режимов, операции спецслужб.
 
3. Парадигма, в которой бытие в действительности полностью лишено какого — либо бытия в возможности (предметность, вещность этого мира), за исключением того БВВ, которое было алгоритмом его создания ( технология) и того БВВ, которое принято именовать функциональностью ( функция в области каких – либо отношений, например, оружие и война). Следует отметить, что это же в полной мере относится и к навыкам.
 
4. Бытие в действительности известное только одному носителю. Это основание бытия власти. Как правило, такая ситуация возникает у руководства. При этом каждый из тех, кто направляет свои усилия на реализацию БВВ в бытие в действительности не представляет себе цель, либо представляет ее себе в усеченном виде, но сумма данных результатов (достигнутых на каждом конкретном участке в итоге есть бытие в действительности известное и возможно используемое только тем, кто осуществляет контроль и обеспечение деятельности ).
 
5. Ошибочно личное бытие в действительности. Это та область парадигм, в которых люди принимают получаемые чувственные результаты, принимая их за свои собственные (область чувственного всегда лично переживаема, даже в том случае, если это актерская игра).
 
Данный критерий классификации возможен именно благодаря пониманию общественного как суммы достижений индивидуальности и поэтому весьма важен в анализе способности той или иной группы индивидуумов (а иногда и народов) воспроизвести что- либо уникальное и приспособленное к выживанию во временном, пространственно — субъектном континууме.
 
Дальнейшая классификация видов парадигм в настоящий момент преждевременна. Но это самые общие их типы, которые можно выделить в первом приближении к решению данного вопроса. Разделять мир не по признакам постфактического прочувствования и переживания, на основе интуитивного анализа реального, а на основе проникновения в сущность организации социальной материи – вот задача людолога.
 
Методология людологии упрощает последнюю, вводя в оборот (а точнее заимствуя все у того же Стагирита) учение о 4-х причинах бытия, располагая их в парадигме определенным образом.

6.  Повторимся; в условиях современного общественного развития необходимо формирование такого познания, которое связывало бы воедино противоречия, возникающие в ходе осуществления реализации изолированных форм бытия в возможности, зацикленных на определенные формы бытия.
 
Тот факт, что мы до сих пор переоцениваем волю человека и приписываем волевому содержанию действия определяющее значение в смысловой нагрузке самого действия, необходимо изолирует каждого человека в среде реализации бытия в возможности относительно чувственного мира, заставляя последнего воспринимать само по себе БВВ через результаты реализации чувственных перцепций.
 
Поскольку сама по себе реализация любого БВВ относительно законченной энтелехии несет в себе потерю самого содержания при участии сознательного элемента (исключение составляет символизм), то у субъекта реализации формируется осадок нереализуемых ожиданий чувственного, по принципу зеркального отражения, как в случае, когда сталкиваешься с ситуацией, которой никак не ожидал. Но если последнее опять же проходит сквозь форму сознательного восприятия, то формирование осадка «непрочувственности» (назовем его так) происходит за пределами осознания и уходит глубоко внутрь, формируя у субъекта определенный порог чувственного отношения вообще, закладывая основы характера реагирования на участие в той или иной парадигме.
 
Это отражается на качественном уровне реализации, на отношении к формальной причине парадигмы.
В итоге это окрашивает человека таким образом, что позволяет его классифицировать по типу реагирования на определенные цикличные ситуации.
Последние в свою очередь определялись всецело предметной стороной энтелехии и в период доиндустриального общества проявляли себя в степени достаточной для индивидуализации совокупности тех или иных парадигм по принципу определения парадигмы через структурирующее начало (игру).
 
 В современном мире, когда различия нивелируются в связи с тем, что все большее количество людей включено в процесс не приспособления к среде, а преобразования среды, при единстве производства труда (элементы коллективного унифицированного приобщения), акценты индивидуализма смещены в область сознания, в область познания.
 
Если раньше каждая народность, изолированная либо расстоянием, либо враждебностью соседа, ярко отражала в своем быте собственность исключительности БВВ (энтелехия в отрыве от конкретного субъекта и временного анализа), что позволяло по внешним атрибутам человека судить о том в какие парадигмы он включен и уже отсюда прогнозировать его пороги восприятия того или иного содержания бытия в возможности, то сегодня это практически невозможно, за исключением случаев, когда речь идет о субъекте, который является материальной стороной символизма и сам участвует в парадигме перцепции в отношении познающего.
 
Таково, например, расовое восприятие. Все меньше в современном человеке, и не только во внешнем облике, остается автоматизированного по своей реализации восприятия бытия в возможности. Все большая изоляция привела к терпимости по отношению к представлениям других конфессий, взглядов и т.д. Это в свою очередь лишило заинтересованности в противопоставлении себя тем, кто не несет в себе взгляды подобные взглядам противопоставляющегося. На данном стыке вырабатываются пограничные формы бытия в возможности, которые отличаются устойчивостью к формам участия кого угодно. Появляются, соответственно, и те, кто реализует в рамках самое себя только такое содержание БВВ (космополиты, нигилисты, либералы и т.д.).
 
В итоге мир чувственного индивидуума, его собственное мироощущение, подкрепленное опытом и формой апробации, все то, на основе чего он может принимать решения в рамках системы «истина- ложь» становится его единственным критерием поведения и основой принятия решений в отношении всего того круга вопросов, с которыми ему приходится сталкиваться во временном континууме, что приводит к еще большей изоляции того БВВ, которым он обладает в силу включенности в те или иные парадигмы.
 
Итогом является то, что индивидуум даже не пытается донести свое внутренне содержание, именно то, что обеспечивает принятие по его мнению истинных решений до окружающих. Более того, данная основа вообще выводится из социально — активной общественной формы существования, начиная восприниматься субъектом как глубоко личное и потому сокровенное. Рождается понятие души, и индивидуальности.
 
При этом удивительным бывает то, что содержание это является зеркальной формой клишированности общественного и поэтому вплоть до тайного, потаенного в части реализации совпадает с тем, что имеется и у ряда других таких же, как он.
 
В общественном бытии это проявляется в таких ситуациях, когда достаточно большая общность людей связана единобытием в рамках достаточного продолжительного времени, при этом каждый из них лишен возможности внешнего проявления своей индивидуальности в предметной деятельности (армия, тюрьма и прочее).
 
В таких условиях люди обнаруживают в процессе общения по душам родственную близость и сходство, хотя в обычной жизни они заняты абсолютно разными форами трудовой деятельности, и не имеют ничего общего кроме страны пребывания и стандарта общих взаимоувязанных для понимания понятий (место жительства, представления о законе и так далее). То же можно отметить в отношении ситуаций сплоченности перед лицом опасности.
 
Ранее любой из указанных факторов был предметом объяснения причинности данного явления. К сегодняшнему моменту истории каждая группа, каждый человек в той или иной степени персонифицированный в данном круге парадигм уже имеет такое количество бытия в возможности по своему содержания, что какое – либо основание к сплоченности помимо вышеназванных уже невозможно в силу объема содержания бытия в возможности, носителем которого он является.
 
С другой стороны, существуют различные группы людей, потенциальное восприятие которых таково, что они не в силах даже приблизиться к уровню содержания бытия в возможности, включенного в парадигмы реализации той или иной группы субъектов. Буфером по — прежнему остаются формы игр, парадигмы которых завершаются в рамках самой игры (совпадение формальной и материальной причины в континууме). Все большую популярность приобретают такие формы единобытия как «дружба на час», увеселительные времяпрепровождения и прочее.
 
Люди перестают воспринимать себе подобного как подобного в рамках организации психической и прочих систем, подчеркивая именно свою индивидуальность общественностью своего поведения, общественной приемлемостью данного поведения. Все большее значение придается внешней атрибутике, ориентированной именно на общественное признание, а не на группу индивидуальностей как раньше.
Соответственно, приоритеты получают высоко ликвидные материальные ценности, которые не несут в себе смысловой нагрузки, не включены в предметную сторону энтелехии индивидуальности.
 
Сама цикличность парадигм, обеспечивающая каждому ту или иную социальную приемлемость не оценивается с точки зрения единой целостности и заданности общественного развития, современное общество потеряло единую направленность.
 
Если ранее, например, такой оборот как «Богоугодное дело» прежде всего отражал то, что все общественное все то, что было под властью общественного, было подчинено церкви, выражавшей интересы Бога, то сегодня этот оборот, как и многие другие смещен в область оборота речи, свидетельствующего о моральной оценке, не более.
 
Во многом отсюда мифологические представления о государстве и государственном, которые, однако, на сегодняшний момент по своим функциям сведены к обеспечению государством существования всех форм конгломератов парадигм, лишь бы существование в одно и то же время различного рода конгломератов парадигм не означало острого конфликта последних.
Данная позиция государства всего лишь копит общественные противоречия, которые являются неизбежным следствием роста информационных технологий и без того раздувающих творческое начало человеческого.
 
Отсюда при унифицированности общественного в рамках преодоления изолированности, полное разнообразие индивидуалистических мирощущений и миропониманий. Прав каждый, кто смог высказаться относительно своей правоты в публичном порядке.
 
Естественно, что это должно, по идеи, привести в движение механизмы отсеивания, выработанные практикой естественного отбора. Но и этого не происходит в силу того, что современность провозгласила идеи гуманизма и терпимости к различного рода проявлениям человеческого духа. Сегодня многое из того, что несовместимо существует в одном и том же временном континууме, занимая условное однородное место в пространстве. Данные постулаты современного общества ко всему прочему так же еще и медиатизированы как положительные и приемлемые, стимулируются как форма отношения, обеспечивающая полноценную реализацию бытия в возможности любого качества и содержания в области действительного.
При этом внешняя терпимость компенсируется индивидуальной изолированностью каждого. Именно поэтому традиции и правила, которые веками зависели от индивидуальной воли одного человека, в рамках реализации одноактового действия, не связанного с внешним контролем (например, гостеприимство как традиция) перестали существовать вовсе.
 
Современный человек — это человек вечных страхов и катастроф, это уже не часть мира и тем более вселенной.
 
Если ранее утрата данной связи компенсировалась религиозностью, которая в той или иной степени своих представлений о Боге являлась формой буфера, связующего человека и вселенную, то сегодня человек отделен от универсального самосознания стеной научности, требующей специальных навыков и техники познания, приобретаемой опять же в рамках отдельного конгломерат парадигм (обучение).
При таких обстоятельствах человек одинок в возможности своего собственного познания, но в то же время ему в области действительного предоставляются обществом все доказательства могущества и правильности избранной формы организации социальной материи.
 
В итоге углубление человека в себя, приводит к тому, что и те навыки и способы организации социальной материи, которые он вырабатывает с течением времени так же не получают должной формы корреспондирования, что приводит к тому, что утрачивается связь и преемственность поколений. Появляются существенные различия в области применения одних и тех норм социального общежития, оценки тех или иных форм реального. Некоторые области это чувствуют заметнее других (например, сфера юриспруденции). Таким образом, мир сейчас полностью разобщен и десистематизирован с точки зрения структуры БВВ, но при этом создано мета- общее БВВ для форм бытия в действительности данного разобщенного мира. Противоречия в области действительного, как они есть, структурируются как приемлемая форма организации социума, при этом дозволяется все.
 
В таком виде система самоотрицает себя, так как перестает быть той формой организации, в которой каждый элемент зависит от другого элемента в одинаковой степени и представляет собой необходимое для всей системы в целом. Появляется новая система, которая только тем и занята, что обеспечивает существование мира в отсутствие системы мира. Это переговоры, вечное компромиссное решение, вечная пропаганда и латание дыр.
 
Человека включают в игры самого различного порядка. Он следит за экономическими курсами, за политической обстановкой и прочее, зачастую бывает неспособен объяснить само происхождение этих слов и их этимологию.
Государства — реформаторы ищут вечного пути развития и придумывают способы удержать экономическую обстановку в том или ином русле и т.д. и т.п. Все это заставляет индивидуума все больше и больше удаляться от окружающего в области как действительного, так и возможного. С той лишь разницей, что в области бытия есть механизм, а в области мысли есть только последствия реализации механизмов, сформированных областью действительного.

Соответственно, создание такой формы познания, которая позволила бы обеспечивать информационный обмен не только на уровне способов построения самого общения по принципу структурирования типов и методов (язык), но и на уровне передачи полных объемов бытия в возможности, позволит устранить наслоения мета — представлений о мире как в области представлений о едином объекте, так и по кругу субъектов (вплоть до устранения противоречий национального характера).
 
В принципе это и является задачей такой методологии как людология.


7. Мир человека выраженный в формулах удобен и прост.
Открытие формулы атома социума (парадигмы бытия) сравнимо с изобретением букв. Нам предстоит еще вычленить законы этой новой письменности и научиться читать ее, но в общем задача ясна — построить модифицированность мира.
 
Бытие, существующее именно в парадигме, просто по своему пониманию, утрачивает ту метафизическую свойственность маленького звена в общей цепи Мира.
 
Человеку свойственно верить в то, что помимо его бытия существует нечто не связанное с ним, но с одинаковой необходимостью довлеющее над ходом обстоятельств (Бог, справедливость, государство, судьба и пр.).
 
Общая подчиненность мифу Идеи гармоничности и разумности заставляет человека не видеть того, что находится рядом с ним как ключ к познанию мироздания, мира и главное самое себя. Ничего нет из области данных представлений они порок и вранье свойственности конструкта человеческого.
 
Это излишки бытия как человека. Ни одно бытие не существует вне перцепции человека, человек везде есть движущая причина бытия, даже в том случае, если парадигма сводится к односторонней перцепции предметов.
 
Почему же мы говорим об игре? Именно об игре и почему данную методологию, уходящую в истоки зарождения Западного типа рассуждения, мы связываем с игрой.
 
Игра это то, что отвечает за различие, она есть то, что организовывает материю в форме настолько точно и уверенно, что невозможно воссоздать рецептуру вербальным образом, только включившись в сам процесс реализации БВВ в БВД.
 
Заочность жизни невозможна. Формообразуется не только идеальное в реальном, но и сама движущая причина и целевая и все преобразовывается в рамках игрового начала. В области человеческого все возможно, если это поддерживаемо не только одним человеком. Возможность волевого преобразования социума открытая с эпохой революций, еще не до конца осознанна как свойственность человеческого. Мы еще не осознаем свое время как плод деятельности демиургов.
 
С ужасом я иногда понимаю, что грозит нам именно сегодня, при таких возможностях индивидуальности, никогда еще человек не был так всесилен в области собственности определения судьбы.
 
Слава Богу, что пока еще действуют механизмы стадности и инертности общественного, ужесточенные и усиленные репрессивностью аппарата государственного принуждения.

8. Людологическая формула состоит из последовательной связи ячеек (парадигм бытия).
 
Формулы делятся на множество подвидов, но все они с успехом могут быть классифицированы.
 
Простой вид: V-D=D1.
 
Это означает, что при реализации бытия в возможности (V) в действительность (D) формируется самостоятельное бытие (D1).
 
Пример: субъект пишет слово «мрамор» это и есть связка V-D, где бытие в возможности (представление о том, что есть мрамор, как пишется это слово) переходит в действительность (ручка, перо, чернила, движение ручки по бумаге), в тот момент, когда это слово дописано, бытие в возможности реализовано в действительность, но еще неразрывно связано с процессом осуществления (написания), а тот момент, когда перо оторвано от бумаги это уже ставшее, самостоятельное бытие в действительности, отделенное от своего осуществления (D1).
 
Пока есть становление – нет ставшего, когда есть ставшее нет становления.
 
С момента своей реализации бытие сохраняет в себе бытие в возможности лишь в той мере, в какой оно было задействовано в парадигме реализации.
Бытие представлено оторванным от своего идеального содержания, но увязано с ним в своем генезисе. И сам генезис может быть повторен множество раз, это ключ к формированию социального, а бытие, порожденное парадигмой – представлено в рамках «здесь и сейчас» и является единичным, индивидуализированным.
 
Поэтому мир представлен как совокупность продуктов реализации, процессов реализации и носителей БВВ, стремящегося к своей реализации. Любое БВВ стремится к воплощению в чувственном, стремится быть парадигмой.
 
Людология потому называется людологией, что процесс воплощения в действительность возможности связывается с игрой. То, благодаря чему материя (бытие в возможности), это нестабильное противоположное самое себе начало, нечто кипящее и бурлящее, переводится в канонизированность и унифицированность чувственного.
Именно благодаря этому животному началу (игре), тому, что мы одинаковы в предельности чувствуемого, мы можем различаться в области возможного. То животное, присущее всем без исключения организмам, наделенным нервной системой и то, что мы называем игрою, позволяет индивидууму организовывать в отношении себя мир, и наоборот, мир организовывается в отношении человека так же благодаря игре.
 
Для детей этот тезис не требует доказывания, для мира взрослого (если вообще уместно использование данного понятия в области суждения о субъекте познания) он открывается в самых тяжелых и самых высших проявлениях того, что именуется жизнь. К такому выводу приходишь с необходимостью, когда анализируешь структурирование бытия в социуме. Любой процесс реализации с точки зрения первичности для субъекта реализации (если он не предметная сторона энтелехии) является игровым.
 
Легкость и азартность, напряжение игры спадают в зависимости от количества повторов в реализации. Но если что — то радует постоянно, то следует говорить о том, что попалась та связка, та парадигма бытия, которая в достаточной степени уравновешена в отношении бытия в возможности к действительности. С этой точки зрения знание меры действительно одно из самых важных знаний в мире. Чем стабильнее переход возможности в действительность (энтелехия), тем менее этот переход становится игрой.
 
 Игры в чистом виде составляют невероятно низкий процент от общего количества переходов возможности в действительность. В этом прелесть организации общества. Там, где есть изменение, там, где есть вообще изменчивость всегда обнаруживается игра. Игры выступают как то, что противостоит в переходе обычности, как относительно самого субъекта познания, так и относительно содержательного в переходе. Именно поэтому лукавство, обманность присущи игре. Это всегда переход, сопряженный с ожиданием принятия или непринятия результата реализации. Если попытаться лишить энтелехию этого элемента, то переход будет обречен на провал, так как он теряет свое целевое предназначение. Изолированное бытие в социуме невозможно.
 
Любая парадигма увязана с остальными таким образом, что каждый ее элемент может быть в той или иной степени доступен и воспроизведен.
 
Количественный критерий здесь является так же и качественным, ибо именно от популярности той или иной структуры парадигм зависит ее качественная характеристика (общественное, личное, индивидуальное, внеличное и прочее).
Именно благодаря этому алеантность (alea – игральная кость), напряженность, перехода возможности в действительность убывает в зависимости от количества переходов возможного в действительное.
 
Игра имманентна переходу.
 
Первичный переход – всегда игра.
 
 Но когда неразрешимые противоречия «возможности» сняты, когда заранее известен результат, или же существует некоторая уверенность, что исполнение определенных условий с необходимостью приведет к определенному результату появляется то, что именуется деятельностью (и первая ее форма — ритуал). И это уже не связано с игрою, это уже алгоритм, трудовая функция и прочее.
 
Именно это отличает молодежь от старости, любителя от профессионала, любовь от секса, жизнь от смерти. Старинная поговорка гласит — похороны бываю только один раз- поэтому они должны быть торжественными. В чем же необходимость людологической методологии? Прежде всего, она позволяет по — новому относиться к миру. Не как к чему- то данному и закрепленному раз и навсегда, а как к полю значений, видоизменение которых естественно и необходимо. Она позволяет узреть существование общих понятий, провести черту между их реальной реализацией и организацией прикрытия других парадигм (своего рода химический анализ).
 
Людология необходима каждому, кто желает отличать золото бытия от примитивных подделок.
 
Поэтому быть людологом – это, прежде всего, представлять себе устройство мира, как корзину потребителя в супермаркете — выбираешь то, что тебе нравится, зная где и что находится.
 
Людология отнюдь не пропагандирует отстраненный modus vivendi как это делали философы, наоборот принцип ludo ergo sum является здесь главенствующим.
Человек там становится самостоятельным, где он понимает что играет; как говорил Карл Ясперс, человек отличается от животного тем, что знает о своем существовании. Управлять жизнью можно только в том случае, если понимаешь ее игровую основу, степень ее детализированности в той или иной игре. Это и есть социальная нагрузка людологии – возможность управления миром в той части, в какой он тебе сопоставлен и касается тебя.
 
В сущности, любая конструкция теории, доведенная в своей объемности до предельных основ бытия никогда не предполагала практической верификации и возможности структурирования самое себя силами субъектов, осуществляющих перцепцию данной теории. Людология предоставляя общий алгоритм мира, предполагает для каждого право структурировать свою жизнь таким образом, чтобы она была уникальным продуктом осознанного планирования бытия, шедевром индивидуального.

9. Ярчайшей характеристикой бытия в возможности является его противоречивость. Бытие в возможности в том виде, как его характеризовал Стагирит, отличается тем, что в возможности противоречия кажутся одинаково истинными. И только в области реализации в действительное они снимаются.
 
Следует отметить, что эта характеристика возможности в ее абсолютном содержании носит безусловно априорный характер. То есть имеется в виду та ситуации бытия в возможности, когда субъект бытия в возможности ранее не сталкивался с подобным. Имеется в виду либо личная область опыта (например, мысли о женщине: полюбит — не полюбит, мысли о поединке: выиграю не выиграю, судебный процесс: осудят – не осудят и пр.), либо проблема внечувственного плана, отличающаяся высокой степенью абстракции (например, мысли о Боге: поможет — не поможет, мысль об общих недосягаемых формах социального бытия, но точно существующих в области единого временного континуума).
 
Это наиболее простые формы, которые можно назвать полярными противоречиями экзистенциального плана. Именно их имел в виду Стагирит, когда говорил о том, что в одном и том же месте, в одно и то же время не могут существовать две вещи взаимоисключающие друг друга. Здесь бытие в возможности непосредственно связано с человеком как с субъектом, элементом движущей причины парадигмы бытия. Именно благодаря ему и для него имеет значение качественность бытия в действительности. Движущая причина имеет определенное целеполагание, которое именно ею и определяется, поскольку сама целевая причина (бытие в возможности) уже самоценна и конечной целью здесь выступает именно реализация в действительность. Естественность мира организована намного сложнее. Как мы уже отмечали, все в мире человека есть продукт опосредованности мыслью, человек существует лишь в той области, где он может мыслить, осознавать, корреспондировать мысль.
 
Мир человека – это мир опредмеченных мыслей.
 
Даже самое невыразимое находит свое воплощение (ритуальность для божественного, смерти, любви), которое позволяет констатировать экзистенции. Существует так же целый комплекс несуществующего, то есть та область бытия человека, которая неподвластна мысли и потому отрицаема как не — существующее в действительном. Бытие в возможности как неотъемлемый элемент экзистенции обнаруживает самое себя в любой перцепции, иногда ограничиваясь самой чувственной перцепцией (знание, познание), а иногда требуя долгих лет жизни для приобщения к самое себя. Но везде где мы имеем дело с возможностью до процесса ее реализации мы констатируем наличие противоречий, реализация каждого из которых представляется истинным.
 
Исключение составляет то бытие в возможности, которое обслуживает социальные процессы, представляющие результат снятия противоречий, все общественное в человеке, что ранее было уже апробировано предшественниками, от родителей до тысяч поколений политиков и военных. Обезличенное БВВ, составляющее основание для бытия общества, государства.
 
Для художника, для того, кто относится к миру как к полю реализации самого себя и не более, это верно, ибо его творческий инстинкт так организован, чтобы выталкивать все общественное из своей жизни, оставляя от последней одни лишь приятные воспоминания.
 
Это прекрасная стена, преодолевать которую искусственно не стоит. Чем выше алеантность в жизни человека, тем он индивидуальнее. И пускай он проживает общественными ценностями, пускай он пустышка, по пути которого не пойдут миллионы, но зато он красиво играет партитуру, что уже есть шедевр.
 
И двух зрителей – самого себя и Бога, здесь вполне достаточно…
 
 Еще придет время и мы по – новому, с нескрываемой благодарностью всмотримся в феномен Гитлера и Сталина, как в Цезаря и Македонского… кто помнит сейчас стенания перегринов? Шелуха истории спадет. Сейчас важно то, что наше время, время человека публичного, а не просто общественного предоставило возможность творить такие формы социальной организации, которые не снились никаким философам.
 
В отсутствие каких — либо фундаментальных оснований возможно построение целых форм нового мира, их реализация в чудовищных масштабах – вот она сила хорошо организованного бытия в возможности.
 
Оставаться сегодня в неведении вопросов структурирования социальной материи – это значит обрекать сторонников Гитлера и Сталина – на успех, на безусловный абсолютный успех. Именно они не уяснили, не структурировали, но почувствовали эту возможность – видоизменять человека, род людской. И пока это имеет убогую форму выражения в виде PR, полит- технологий и прочего. Но стоит появиться такому парню как Платон и судьбы миллиардов будущих людей будут решены чисто по платоновски — правители, стражники, торговцы, рабы.
 
А все эти смехотворные переходные элементы в виде идей Великих французских просветителей будут обозначены не иначе как «периодом в котором была доказана наилучшая из форм организации социума». Пусть простит меня читатель за надоедливость, но мне постоянно кажется, что не скажи я этого сейчас и целесообразность написания работы вообще будет потеряна.
 
Сухость формулы хороша для знающего, но ужасно слышать это от того, кто вообще не верит в познание как форму социально — полезной деятельности. То, что бытие в возможности управляет миром вместо богов (конечность античной религии и ее опора на близость чувственного давали широкое поле для маневра) понял еще Римский сенат, присвоив себе возможность создавать законы.
 
С тех пор мало, что изменилось. Поменялись игры, ритуалы и стада верующих субъектов, но тот, кто столкнулся с общественным в его самых ужасных проявлениях – понял, что болтовня о цивилизованности, всего лишь болтовня. Механизмы управления, механизмы структурирования бытия не поменялись за какие – нибудь пять тысяч лет. Это к лучшему.
 
Опредмеченность бытия в возможности далеко не конечна… душа, шестое чувство, что- то остается необъяснимым зазором в мире, столь логичном мире. Некоторые уходят в монахи и познают ради успокоения, как будто бы вода затопляет это чувство неполноценности знания бытия; но те, кто хоть как – то косвенно прикоснулся к проблеме и почувствовал, что этот зазор и составляет то, что в современном мире принято называть «Я», добиваются общественных высот, персонифицируя в дальнейшем их с собой. Оракул в Дельфах был прав — «познай себя». Вдумайтесь – осознать себя как потенциальную движущую причину для любого бытия в возможности в этом мире, для любого… не зря ведь было в одной мудрой книге сказано, что человек создан из глины, а в другой еще более ранней – из земли. Это вечная возможность, вечная потенция воплощения. Осознать это до конца, до предельности своей собственной судьбы, до смерти, как константу своей жизни. Философия ли это для свободных умов, для избранных?
 
Следует ли читать Ницше, перед тем как умозрительно понимать и воплощать людологию? Если есть такая возможность соприкоснуться с результатом путешествий не путешествуя, то почему бы и нет? Читайте Ницше для того, чтобы понять к чему приведет вас познание мира сквозь призму игрового. Претензия ли то на оригинальность, пожалуй, да, слишком много в нас от игроков, и танцоров,- отсюда такое злоупотребление вниманием. Отсюда же уверенность, мнимая уверенность в том, что это кто- нибудь когда-нибудь прочтет, кроме тех, кто в силу судьбы обязан уделять тебе внимание. Но может быть хватит откровений личного плана.
 
Перейдем к методологии!
 
Если говорить о силе бытия в возможности, то нет лучшего примера, чем мое теперешнее состояние. Я смертельно устал, моя нервная система близка к психическому расстройству, а может быть оно произошло и я просто не знаю об этом, ведь я не врач. Но все равно уставший, ночь не спавший, всего опасающийся я сижу за рабочим столом и пишу. Пишу потому что когда — то очень давно, лет 15 назад я решил, что буду писать и писать романы, а лет 7 назад я придумал, что писать необходимо регулярно.
Эта идея, а точнее ее не выполнение измучили меня. Каждодневные мучения, что я не написал положенного количества страниц, вечные перемены планов, разрушительные депрессии, все это лишило меня всего, это убивает меня, это лишает меня времени, это лишает меня рассудка, но вместе с тем я знаю, что это необходимость, которой не избежать.
Если я не напишу какого — то, пускай вымученного количества страниц, которые даже в ближайшие десять – двадцать лет не увидят свет в печати, либо просто будут мною утеряны, как уже не раз бывало,- я потеряю смысл своего существования.
Оно убивает меня неумолимо, ибо я не могу реализовать бытие в возможности, когда – то неопрометчиво созданное мною. БВВ с необходимостью должно реализоваться в действительность, либо в форме воплощения, либо в форме неудачной попытки, либо вообще не реализоваться (отрицательное снятие), последнее в зависимости от степени персонификации субъекта реализации может убить последнего.
 
Такова судьба. И не только для творческого человека. В ХХ веке не раз были ситуации, когда судьбы миров были в зависимости от реализации, неумолимости реализации бытия в возможности, содержание которого и результаты реализации были противоположны. Неумолимость, неизбежность, необратимость – вот первейшие характеристики бытия человека. Стоит где — нибудь произойти сбою в повседневном, образоваться новому бытию в возможности, как человеческое заполняет собою эту новую область, превращая ее в новое социальное бытие. Казалось бы, такая оплошность – царапать кусочком глины, вместо того чтобы положить его в глиняный мешочек — маленькая черточка под временем до и после.
 
Бытие в возможности это тот элемент парадигмы бытия, который определяет само бытие, определяет степень различия и увязывает мир в систему.
 
Если хочешь изменить мир – измени бытие в возможности мира.
 
Для политика это изменение движущей причины — возвысить и укрепить сторонников, так появляются великие империи (Рим, Рейх, СССР, Золотая Орда и пр.), для философа – изменить взаимосвязь мира, основу мира, то благодаря чему все существует.
 
Для обычного человека — изменить самооценку и оценку внешнего в явлении, позволить себе быть чем- то, позволить себе быть успешным и прочее. Любое изменение в области бытия в возможности влечет девиацию в действительном. Поэтому человеческому необходимы единые основания снятия противоречий действительного, такой формой снятия противоречий становится то, что мы еще пока называем государством. Оно возвысилось над многообразным, оно стало формой приведения людей в соответствие должному образу.
 
Источником последнего была ранее исторически сформировавшееся бытие в возможности, в последующем – лично сформированная воля монарха, правящего класса. Противоречия бытия в возможности по природе становятся положительными и отрицательными, такими они были и ранее, но к этому ранее индивидуум должен был приходить через личный опыт, семью и прочие «институты», с появлением же государства и отбора приемлемых форм организации социальной материи появилось публичное понимание, независящее от воли, сознания индивидуальности.
 
Преступление становится только тогда, преступлением, когда об этом указано в законе (nullum crimen sine lege).
 
В мире появляется целесообразность жизни, целесообразность и подчиненность общему, появляется новый вид бытия в возможности, в котором противоречия уже сняты, и которое, оставаясь при этом абстракцией, не требует ритуальности, кроме суммы действий свидетельствующих о его воплощении (технология). Из сферы энтелехии изымается агональность.
 
Трудно переоценить этот период времени. Именно здесь человеку открывается возможность продолжения самое себя в коллективности действия, появляется возможность не быть одиноким перед лицом своего разума, вселенской организованности. Именно это дает толчок науке, так как позволяет быть уверенным, что ею можно спокойно заниматься как отдельной формой деятельности, ибо остальное в руках государства (организованных форм перехода, перевода возможного в действительное). Наконец, это меняет образ отношения к миру всех и вся, появляется жажда стабильного, спокойного, рождение человека из зверя приходит с играми, лишенными алеантности.
 
Активная позиция в гражданском обществе древнего грека была продолжением древней уверенности в том, что все требует твоего участия, во всем ты должен быть движущей причиной, если хочешь, чтобы это существовало относительно тебя, твоего сознания. С усилением государства (всего того, что несет в себе внеличное, общественное), естественно, уменьшается участие каждого, это нормально.
 
Появляется возможность опираться на принцип, что существует не только то, что прочувствовано, но что само по себе бытие чего – либо необязательно связаного с личной перцепцией бытия в действительности, а уж тем более участием в его структурировании. Так рождается цивилизация, так рождается представление о пространстве. Ранее бытие в возможности являлось основанием экзистенции (например, в замкнутом сообществе людей, люди которых не знали — не существовали относительно данного замкнутого сообщества), теперь же оно стало основанием для сходства и различия и не более. Это основа нашей современной цивилизации. И именно эти различия по сравнению с конкурирующими типами понимания бытия ведут нас к катастрофе.
 
В этот период структурируются такие формы бытия в возможности как время, пространство, система суждений и прочее. Человек перестает быть воплощенностью, он становится абстракцией, прописываются детально конкретные маски, статусы (гражданин, должностное лицо и прочее).
 
Постепенно роль личности, основного звена парадигмы существования, нивелируется. Ранее задачей было общее бытие в возможности для всех по объему его содержания и реализации, скорость каравана определялась по самому отстающему верблюду, именно поэтому спартанцы убивали уродов и недоразвитых, не из эстетических потребностей, они не желали тормозить ход развития общества в целом. Но затем человека, рядового человека изымают из сферы сопричастности общественному, в нем уже не находят общественного, его забывают как центральную фигуру любой парадигмы, люди становятся предметной стороной энтелехии бытия в возможности, которое им не принадлежит, которому они не сопоставлены (долг, патриотизм, интересы государства и прочее). У человека отбирают гносеологию и оставляют только функциональность онтологии. Происходит персонификация в роде деятельности.
 
Последним, кто обратил внимание Европейской цивилизации на данную проблему был Артур Шопенгауэр, но мало что изменилось с тех пор. Генезис трехтысячелетней давности в Европе как матрица в современности, меняются объемы, меняются формы отношений, но сама суть организации социума остается неизменной. В современном мире существует бытие в возможности, которое вообще не сопоставлено человеку в области познания.
 
Фактически, это институт жертвоприношения, как ранее человеческая жертва богам была игрою, в которой жертва (человек) не была сопоставлена ничему с точки зрения парадигмы, кроме как вещного атрибута парадигмы, так и сегодня в большинстве случаев организации человек – это всего лишь предметная сторона энтелехии, неведомой ему и скрытой; сам же он жертва в огромном ритуале. Когда мечтаешь не нужно себя ограничивать – вот девиз Нового времени.
 
Создаваемые схемы и формы организации мира, вопреки естественным законам структурирования мира завели нас в ту область, где нарушен закона Стагирита и в одно и то же время, в одном и том же месте существует множественность противоречий, бытие которых взаимоисключающе. Мы сами исключили мир, создав новое пространство, а точнее его отсутствие. Именно поэтому апория «Ахиллес и черепаха» сегодня непонятна в школах вообще.
 
Пространство перестало быть преградой, слова доказательством, вера дорогой к Богу, человек – центром мира. Развитие практической мифологии в идее государства и прочие мистификации приводят к тому, что сегодня на эволюционной шкале мы намного ближе к звериному, чем 6-7 тысяч лет назад.
 
Копирование мира в отсутствие оригинала, многослойность лабиринтов любого понятия. Предел очень близок, ближе, чем мы думаем. Существование мира в его сегодняшнем состоянии это даже не театр, это цирк уродцев, чудовищность, омерзительность. Бедный Ницше он был один, кто чувствовал это в 19 веке, он первый начал поиск человека, того что от него осталось и не нашел его. Действительно, что сегодня человек, что это? ХХ век убедил нас в том, что человека вообще нет, есть сгусток каких- то страхов, воспроизводимых нервных реакций, проекций и прочее.
 
Сегодня трудно найти действующего субъекта, человека нацеленного на исполнение какого – то действия, кругом сплошные нервные реакции. Фашизм пришел к власти не гениальностью Гитлера, а в силу раздавленности поколения, родившегося до электрификации. Начало ХХ века это время, когда индивидуальность была раздавлена прессом механизированности, Научно — технической революцией, новой организацией мира. Если где еще и оставались люди способные видеть собственными глазами, то они не могли ничего сказать, а тем более высказаться по тому поводу, где все говорила техника. На этом фоне неуверенности было необходимо уверовать и каждая нация уверовала по своему, кто- то в национал — социализм, кто- то в коммунизм, кто- то в прогрессивность экономики и тому подобное. Но не следует забывать, что сегодня — тот момент, которого еще не было в истории — длина жизни человека может включить в себя срок полномочий 10 -15 правителей.
 
За одну жизнь человека мир изменяется до неузнаваемости, как геополитически, так иногда и географически. Человек не то, что не успевает за общественным, его вообще нет в цепочке событий. Политика стала формой структурирования общих суждений, сферой бытия «Богов — однодневок», в области науки – нет единого способа передачи информации, единого бытия в возможности. Ортега — и – Гассет по этому поводу хорошо сказал, что необходимо научиться жить в Хаосе, зная, что погибаешь. Но позвольте, изначально человеческое возникало как призма хаотичного, человек — это трафарет, который накладывается на хаотичное и то, что попадает в трафарет становится системой, стабилизированной относительно данного трафарета, а все, что не попадает в этот трафарет и называется хаосом, неизвестностью и прочее. Расширение этого трафарета, расширение круга человека – естественность, но проблема дня «сегодняшнего» (200- 300 лет) это отсутствие этого трафарета вообще, отсутствие человека. Нет бытия в возможности, составляющего парадигму человека.
 
Вернуть человека в его первичное доцивилизованное состояние, где он необходимо должен сам снимать возникающие противоречия в области бытия в возможности, провозгласив, что только личное знание, верифицированное эмпирически может быть основой для бытия — невозможно.
 
Это конечно легко исполнимо в отношении отдельных групп, и даже народов… цивилизация, уничтожив человека, противопоставив его себе, чувствует себя при этом прекрасно, ибо исполняется цикл реализации бытия в возможности и в рамках энтелехии реализуются и структурируются все четыре причины, любой ритуал относительно самое себя, любая парадигма в отношении себя упорядочена и целесообразна, мир гармоничен. Логика абсурда — самая сильная. Вернуть человеку самого себя можно только научив его самостоятельно мыслить не с позиции «я и мир».
 
Это позиция философа, и с этой позиции мир однозначно подлежит упразднению, через уничтожение, а с позиции «я в мире» — потреблению, но при этом необходимо исключить фактор персонификации в мире. Ибо как только человек персонифицируется, он теряет способность мыслить самостоятельно для себя и мыслит для мира в себе, для того бытия в возможности, которое составляет его сущность в данный и конкретный момент, и сгорает при этом, переживая противоречия этого мира, снимая их относительно самое себя. Нельзя выпрыгнуть за рамки бытия, парадигма абсолютно достоверна для играющего, и тем более для включенного в игру.
 
Человеческое всегда стремилось освободиться от этого и через обеты монахов, и через образ жизни и прочее, но истинным освобождением являются всего две вещи – война и творчество.
 
Первое уничтожает действительное, это знак смерти, второе уничтожает идеальное, сначала для одного (что вполне достаточно), затем для остальных. Все в этом обществе продукт индивидуальности.
 
Ни тот, ни другой путь не меняют системы организации социума. Это замена либо факта, либо содержания бытия в возможности. Как правило, войн больше, чем достойных форм структурирования такого бытия в возможности, которое заменяет трафарет на новый. Лучшей формой является, безусловно, религия. Это феномен последних 2000- 2500 лет. Все последние удачные религии были направлены только на одно – избавить человека от ответственности за бытие мира. Они должны привить автоматику в бытие мира, мир существует вне человека, и есть форма ответственности за этот мир, — она в руках Бога.
 
Действуя согласно Бога, будь унифицирован в действительном, это позволит миру быть таким, какой он есть. Это позволит государству, правителям быть спокойными относительно существования мира.
 
Сегодняшние деятели государства не понимают, что они «управляют» миром, которого в сущности нет, попытка обуздать хаос, — «не ловите воду сетями». Функциональность государства утрачена, функциональность политиков растет, точнее уверенность в их функциональности (но и это только последние 50-60 лет). Мы на пороге катастрофы.
 
По историческим меркам пройдет совсем немного времени, если выражаться по-восточному (с их точки зрения суждения о времени в Великом государстве), мы уже в тени катастрофы. Интереснее всего то, что, как я уже говорил, необратимость, неотвратимость – это свойство человеческого. Легче воскресить мертвого, и лучше его воскресить для этого, чем остановить катастрофу. Бытие в возможности с необходимостью реализуется в действительное. Предчувствие упадка во всем, в действии каждого человека. Живи каждый день как первый день всей оставшейся жизни, или каждый шаг необходимо воспринимать как последний.

Мудрость человека современного – мудрость умирающего.

10. Сцепление возможности и действительного неуловимо для эмпирического.
 
Эмпирическое всегда индивидуально, но даже о его существовании мы можем узнать не иначе, как из области возможного (умение излагать чувственное, умение понимать мотив и задачу прожитого).
 
Разложить бытие на две составляющие – означает понимать бытие изолированно от человека, ибо сам человек обнаруживает в области действительного то, что более всего ему соответствует, обнаруживая в себе как область возможного, так и область действительного.
 
Человек в рамках непосредственной чувственной перцепции может вообще не улавливать сущности тех парадигм, с которыми он взаимодействует, бытие будет проходить мимо него, не соприкасаясь с областью сознания, несмотря на то, что в своей области он обладает вполне адекватными реакциями.
 
Так бывает с чужеземцами, подсудимыми в суде (исключение суд присяжных), такова природа войн и непониманий. Эмпирическое основание – есть всего лишь часть суждения. Бытие человека как субъекта воспринимающего, есть бытие антагонизмов, уравновешенных в той или иной степени устройством общежития. Но полагаться на человека как на метод познания – невозможно.
 
Однако до сих пор наша цивилизация устроена именно таким образом, что во всем, где мы сталкиваемся с управлением масс, мы сталкиваемся с использованием человека как инструмента организации устройства общества.
 
Человек является инструментом, благодаря которому происходит структурирование представлений о реальном и дальнейшее принятие решений. Знание человека, то бытие в возможности, которое он приобрел в рамках системы образования, та должность, «место», которое он занимает в системе, и на котором он применяет это знание и является областью, где реализуется парадигма, ради которой задумывался цикл, включающий в себя и человека и систему образования.
 
Вдумайтесь, как слабо организована наша сегодняшняя система, если в области принятия сущностно важных решений мы полагаемся на самих себя. Чиновники, служащие, специалисты, ученые и прочие, блуждающие в темноте современности, в тени катастрофы. Спросите у любого из них, в чем сущность его деятельности, в чем ее смысл и кто он…
 
А между тем вся та масса, которая управляема приписывает тем, кто управляет свойства мифологического плана, которыми были наделены лишь олимпийские боги в древности. Государство как божественность, как непознанное и непознаваемое. Это та чудовищность, на примере которой можно проиллюстрировать, как глубоко мы увязли в противоречиях современного, что же говорить о других более сложных вещах.
 
Например, о судьбе, неужели никого не интересует ради чего он появился на свет и в чем конечный смысл жизни? Или мы так и будем скрываться за играми и повседневными ритуалами общения и структурирования времени и пространства. Как же категории счастья, любви и прочего? Все эти индивидуально — структурируемые понятия, да и что сегодня индивидуальность?

От того, например, как сформированы некоторые моменты бытия в возможности человека зависит, как будет структурироваться время и пространство в области бытия индивидуума. Это во многом может определить успешность человека, и протяженность его жизни, это во многом определит кем станет человек — сапожником или императором. От структурности бытия в возможности, от способности целеполагать, зависит состояние нервной системы человека с физиологической точки зрения, кому- то и проделанной работы за день в виде количества деталей и погруженных мешков, достаточно для того, чтобы чувствовать себя счастливым и полноценным человеком, а кому – то мало и целого мира в виде завоеванной империи.
 
Догореть до конца в рамках парадигмы действительного – редкость для человека.
 
Трезвость жизни – это ужасно.
 
 Людология, как аспирин, как то, что снимет похмелье романтизма собственного «я».
 
Необходимо запомнить, что «я» в принципе не существует, это последствия неправильного отношения организации мира, то, что позволяет скорректировать прохождение бытия в возможности от одного субъекта к другому субъекту.
 
«Я» возникает как совокупность самореализуемых форм, которые должны принадлежать индивидууму для включения в общественные формы.


11. Структура бытия в возможности может варьироваться.
Бытие в возможности согласно классической школе всегда остается неизменным, это та праформа, с которой все начинается (идея) и которой все заканчивается (воспоминание).
 
Анализ бытия в возможности как структурного элемента бытия — занятие схоластическое и пустое, во многом обременительное, но необходимое для полноты картины.
 
 Приступим. 

1. Бытие в возможности, недоступное для восприятия.

 Это иллюзия бытия. К примеру, до открытия законов физики, например тяготения, представления о падении предметов не были увязаны с законом тяготения и он не определял бытие в возможности данного свойства вещей мира. Но с тех пор как он был сформулирован, падение есть реализация бытия в возможности, а энтелехией является факт того, что предмет упал.
Восприятие самого падения через закон тяготения позволило сегодня построить самолеты и космические корабли. И совершенно справедливо было бы полагать, что данный закон отражает объективную природу, которую всего лишь «открыли», или точнее обнаружили, она же существовала и до Ньютона. Просто, до него данное БВВ было недоступно для восприятия. В этой стадии обычно приводят пример пороха, который открыли китайцы, но применили его в военных целях только европейцы. Таким образом, сравнивают БВВ с кислородом растворенным в воде, оно присутствует в соединениях этого мира во всем и вся, и задача познающего как алхимика состоит в том, чтобы вычленить из представленной и доступной исследованию массы, определенное БВВ, увязав его и привив ему новую форму реализации, расширив тем самым «круг человека». Но это заблуждение.
Бытие в возможности не существует вне человека и не имеется в виду исключительная способность человека воспринимать БВВ, человек структурирует бытие в возможности, структурируя мир.
 
Если можно сравнить с физикой, то мир человека и мир плотности, занятой сознанием, то человек — вечная работа сцепления возможного и действительного, структурирование нового бытия в возможности — это образование пустоты в области заполненности мира человека.
 
Это новая сфера бытия, в которой все существует по — новому, так как именно новое бытие в возможности проходя через чувственное сначала его создателя, затем и тех, кто приобщается к данному новому БВВ, становится формой и основой познания мира, его существования.
Поэтому не бывает «вещи в себе». Есть бытие в возможности, которое имеет разную степень известности по кругу субъектов, которым оно доступно,- не более. Для подтверждения этого тезиса обычно приводят пример открытия Коперника, а, как модно говорить Галилея, о том, что не солнце вращается вокруг земли, я земля вокруг солнца. Все зависит от того насколько то или иное бытие в возможности опосредует чувственное. Поверьте это не последняя версия взаимоотношений земли и солнца (теория оптического восприятия в своей относительности данного открытия к чувственной верификации была прекрасно раскрыта Импре Лакатосом).
 
Есть и другой менее известный пример, его приводят обычно последователи Ньютона (философы, взросшие на естественных науках). Видеть сущность. Вот, например, листва на деревьях, зеленая листва. Все то, что ассоциируется с жизнью, с тем, что может быть жизнью. Оказывается зеленый цвет листьев – продукт химических реакций, свидетельствующих об отравлении жизненно важных элементов органики и соответственно зеленый цвет – это цвет яда, цвет отравления жизни, точнее момент смерти. И именно в этом сущность «вещи» в данном рассуждении.
 
Понимание этого, по мнению автора, такой тезы, свидетельствует о приобщении к истине. И это логически обоснованно и эмпирически доказано, более того, если данную форму рассуждения в достаточной степени медиатизировать и довести до неперсонифицированного круга лиц – она не будет казаться такой уж дикой. Ф. Ницше (да не обвинят меня в фанатизме мужеству этого человека) в свое время точно отметил, что естественные науки – это трактование мира, а не знание о нем. Лично мне ближе шаманство и прочие атрибуты знатоков того времени, чем заумное и до конца не самоосознанное представление сегодняшней эмпирической науки. С другой стороны, представители подобного знания впервые повлияли на этот мир настолько, что именно от их знания стал зависеть сам мир как форма воплощения какой- либо идеи вообще (создание ядерного оружия, например). Думаю, что имена Опенгеймера (особенно в этимологической связи) и его команды еще будут вспоминать, как вспоминают имена титанов Древней Греции, или великих богов шумеров с которых начался мир. Но это время настанет еще нескоро.
 
Необходимо четко понимать, что жизнь в том плане, как ее понимает человек начинается с бытия в возможности, которое является его имманентностью. Именно поэтому бережное отношение к мысли, к области мысли, все то, что угадывалось человеком в различных религиях этого мира (чистота помыслов) не пустой звук, а основа для бытия человека как биологического вида (с учетом его не приспособленности к выживанию в дикой природе). Бытие в возможности, недоступное для восприятия бывает только в отношении групп субъектов, но не бывает бытия в возможности вне связи с человеком вообще.
Везде, где есть бытие в возможности, был, либо есть человек, соприкосновение с ним.
 
Понимание этого – первый шаг к пониманию сущности организации мира, человека.
 
2. Первичное бытие в возможности.
 
Иногда данное БВВ называют индивидуальным бытием в возможности, но это не совсем верно. Если опять отказаться от субъектного анализа, то есть не воспринимать человека как нечто существующее само по себе, а понимать человека как элемент движущих причин парадигм, то и сам анализ БВВ будет происходить относительно места БВВ в системах и связях парадигм.
 
Для древнего грека это было значительно проще. Отсюда в частности и данная классификация. Первичное БВВ это бытие в возможности до реализации в действительность, а точнее еще не реализовавшееся в действительность.
 
Вне субъектного анализа данное утверждение носит абсолютизированный характер (в противном случае мы могли бы говорить о том, что оно не реализовалось по отношению к определенному субъекту или субъектам, это тоже важный элемент анализа, но не определяющий).
 
В данном состоянии бытию в возможности присущи неустранимые противоречия, как относительно атрибутики будущего вечного субстрата (если речь идет о воплощении), так и относительно качественного состояния будущего, если речь идет о внеэмпирических формах организации материи.
 
Характерной особенностью является то, что каждое из противоречий является истинным в рамках бытия в возможности. Для первичного бытия вне субъекта это вообще противоречия экзистенциального порядка (будет или не будет).
 
В рамках преломления к субъекту, следует отметить следующее — бытие в возможности как первичное существует только для творческого субъекта реализации, то есть индивидуум создает нечто связанное только с ним самим и поэтому для него первичное (и абсолютно первичное для остальных, а потому остальными и невидимое, не воспринимаемое). В классическом примере с скульптурой анализ строится следующим образом. Образ, задумка скульптора относительно скульптуры, которую он собирается изваять – это бытие в возможности.
 
Оно первично для скульптора, он сам придумал какой должна быть скульптура. Неустранимые противоречия здесь представляются в виде сомнения относительно того получится ли изваять скульптуру или нет (т.н. «муки творчества»). В тот момент, когда они достигают полярности, они снимаются в действительном – человек приступает к ваянию, к деятельности.
 
Сумма действий, как выразятся нелюдологи, является процессом реализации, который поистине чудотворен, так как из простого сырья (мрамор, гипс и прочее) рождается статуя.
 
Играя с формами, с материальным вплоть до того момента, когда работа будет закончена (статуя), скульптор является движущей причиной.
 
В тот момент, когда реализована формальная причина (сумма и последовательность действий, эмоциональный накал, зависящий от действий, методики, время, место, обстановка и прочее), она трансформируется в материальную (результат, статуя).
 
Таким образом, движущая причина – скульптор, формальная — игра, материальная – статуя.
 
Энтелехия, по общему правилу, это процесс реализации и конечный результат. Конечный результат всегда представлен одним из противоречий первичного бытия в возможности, в данном случае, когда противоречия носят экзистенциальный характер это будет либо удачная попытка реализации образа статуи, либо неудачная (то есть ничего не получится).
 
Это не означает, что не удастся претворить мрамор в образ человека, мрамор как раз таки претерпит свои изменения и формальная причина (то, что позже будет названо технологией) так же может быть полностью реализована, но только в том случае, когда конечный результат (продукт игры) устроит движущую причину (скульптора) можно будет говорить о завершенности парадигмы. Только в случае приемлемости движущей причиной результата формальной. Необходимо ли говорить о том, насколько это трудоемко.
 
Создание такого результата может занимать всю жизнь при том, что субъект будет посвящать этому все то время, которое доступно ему для восприятия и распоряжения. В первом случае сотворения статуи так и было. Подобрать образ человека в камне не очень легкая задача, особенно, если до тебя этого никто не делал, и ты еще не знаешь о том, что ты являешься скульптором, а то, что ты делаешь искусством и так далее, и нет ни технологий, ни искусства. И обратиться за советом не к кому.
 
Стоит себе представить героизм предков, чтобы понять насколько мы им должны быть благодарны. В итоге остается представление о том, как должно быть, каким образом происходит реализация. Но поскольку субъект не может фиксировать формальную причину (он должен только играть), то его представления носят чувственный характер, формируется представление о божественности, о неких силах свыше и так далее, все это приводит к формированию технологии, в которой структурируется субъект, который должен обладать некоторыми качествами для того, чтобы быть причастным к данной магической области (тогда она еще была магической). Хотелось бы отметить, что для другого (следующего, кто задумает изготовить подобную статую, при том, что он будет знать о том, что до него это уже кто- то делал) бытие в возможности будет не первичным. Оно уже будет со знаком положительного долженствования, его бытие в возможности будет уже целевой причиной.
Оно будет нацелено на реализацию подобного бытия в возможности и противоречия будут носить экзистенциальный характер только относительно самого субъекта пытающегося повторить шедевр (в части того получится у него или нет повторить шедевр, соответственно приобщиться, стать скульптором и так далее).
Мрамор при этом уже не будет произвольно выбранным (как и любой другой материал при первичной реализации, который стал сырьем для искусства только благодаря тому, что он стал предметом выбора первопроходца), но будет восприниматься как сырье и на него будет распространяться представление последователя о том какой должна быть формальная причина.
Попросту говоря, субъект не приступит к изготовлению статуи, пока у него не будет мрамора, в то время как его предшественника это бы не остановило, он мог бы и дерево использовать. Анализ прошлого в этом отношении рождает понятие случайного. Внимательно присмотритесь к окружающему Вас, и Вы поймете, что все в этом мире уходит в своем генезисе к таким вот первопроходцам, первично открывшим, что некоторая область (условно «мрамор») может быть использована в реализации задуманного, увиденного, украденного у вечного.

Подвидом первичного бытия в возможности является индивидуальное бытие в возможности. Его надо выделить как самостоятельный вид, так как для субъекта, решившего принять участие в реализации, в достижении результата, БВВ, составляющее содержание тех парадигм, к которым собирается приобщаться субъект является для него первичным, он впервые с ним сталкивается. И поэтому все его бытие в возможности, до столкновения с данным БВВ составляет противоречие воспринимаемому БВВ.
 
Соответственно, и уровень алеантности будет зависеть от того, насколько заинтересован субъект в приобщении к новой парадигме (что всецело зависит от того, каким бытием в возможности он обладает к моменту столкновения с данным БВВ). Неизменно одно: каждый кто собирается стать, участвовать в новом для себя процессе становления, испытывает чувство волнения, связанное с экзистенциальным противоречием в отношении того получится у него это или нет.
 
Состояние, при котором человеку корреспондированно БВВ в достаточной степени, но до этого он еще ни разу его не реализовывал, называется индивидуальным бытием в возможности первичного плана. При этом оно может быть как известным, так и латентным. В первом случае человек понимает, что данное БВВ является привнесенным в него и ему предстоит только приобщиться к парадигмам данного БВВ, во втором случае наоборот человек воспринимает БВВ как собственно – личное, в полном смысле слова индивидуальное. И здесь процесс реализации еще более алеантен (степень трагического здесь в случае неудачи безмерна). Если убрать содержательную сторону, то следует отметить, что противоречия всегда полярны и неразрешими без реализации в области действительного. Некоторые области уже давно сделали из бытия в возможности параметры результата (ср. статуя и горшок), другие до сих пор основаны исключительно на личном восприятии бытия в возможности, где процесс реализации (игра, формальная причина) находятся в прямой зависимости от результата (проституция, священнослужители, врачи, адвокаты). Это то, что касается известного первичного бытия в возможности. Говоря о латентном бытии в возможности, следует отметить, что согласно учению Карла Юнга, Эрика Берна и других, каждый человек переживает эмоции коллективного плана индивидуально и здесь от чистоты реализации, от степени персонификации, непосредственно зависит его судьба.

3. Вторичное БВВ. Технологическое БВВ.
 
 Появление данного вида БВВ непосредственно связано с возникновением цивилизации. В данный период времени человек отвоевал свое собственное мета- пространство.
 Земля стала предметной стороной энтелехии земледелия, именно оно до сих пор определяет наши представления о времени (формирование календаря, времен года и прочее), предметы окружающего мира — энтелехией строительства, культов и прочее. Там, где мысль субъекта составляет бытие в возможности являющееся продуктом восприятия первичных форм реализаций и последующих результатов, появляется цивилизация. Человек уже не проходит постоянно цикл, вновь и вновь «открывая Америку», он пользуется ранее накопленным опытом, переданным в виде технологий, последовательности действий, приводящих к результату.
Человеку необходима определенная доля алеантности, чем бы он ни занимался, поэтому древний мир по — прежнему обретает себя в рамках сакрального отношения ко всему и вся, «все полно богов»; но человек не испытывает мук неустранимых противоречий там, где он сталкивается с технологиями.
Появляется разделение на профессии, определяются формы и методы парадигм, свойственность движущей причины (субъектов профессии). Алеантность в парадигмах падает и это зачастую приводит к качественному ухудшению конечных результатов, но вскоре и это преодолевается, так как законы структурирования бытия легко переносятся в мета — сферу и до сих пор остаются неизменными (соревнования за звание лучшего и прочее).
БВВ становится формой знания, естественности. Оно более не есть продукт сражений. В нем изначально отсутствуют противоречия.
Противоречием становится тот, кто ему не следует, нарушает общепринятое, не соблюдает технологию жизни. Так рождается понимание преступления, так общественное начинает бороться с творческим началом в человеке. Общество изначально заинтересовано в исполнителе, в том, кто будет соблюдать ранее накопленное и нажитое. Настоящее всего лишь острие пирамиды, прошлое это все накопленное, это и есть пирамида. Именно технологическое БВВ является общественным бытием в возможности. Отличительной чертой является унифицированность такого бытия в возможности, оно должно быть доступно каждому, кто в необходимой мере занят в технологическом процессе.

4. Самореализованное бытие в возможности.
 
Это такой вид бытия мысли, когда пределом реализации мысли является форма выражения последней.
 
Мысль о мысли, мысль не служит действию, сама по себе она уже действие и самоценность. Это тот период времени, в котором мы до сих пор находимся, и который управляет нами. Начало этого – рождение мифов, сказок и прочего.
Завершенность – формирование первых философских школ.
По большому счету, началом структурирования такого бытия в возможности можно было бы считать создание языка, но данное понятие настолько условно в людологической школе, что мы им не оперируем. Появление данного БВВ связано с тем, что разноплановость коллективной деятельности подобных и встречных друг другу субъектов (людей), проживающих в рамках одной территории (того пространства, которое опосредовано ими), включенных в мета — формы технологического бытия в возможности, требует единого связующего звена, которое при этом не повторяло бы и не вбирало бы в себя технологическое бытие в возможности, но позволяло производить полноценный обмен разнопланового БВВ. Именно таким БВВ становится язык, а в дальнейшем письменность.
Именно на данном этапе появляется целый ряд профессий, которые структурируют и обеспечивают самореализованное БВВ (писцы, софисты, философы и прочие). Сегодня это целые научные институты и ВУЗы, в том числе вся система образования. Само письмо по себе так же, как уже упоминалось, является самостоятельной формой бытия.
 
Самореализованное БВВ в простейшем примере – речь в форме повествования, само по себе слово (как самая первичная форма, осознание которой правда приходит только с письменностью, когда само произнесение написанного слова является самостоятельной формой энтелехии), рукопись, книга, компьютерные программы сегодня. С письменностью связано появление территории государства и права, конечно.

4.1.Системное Бытие в возможности (СБВВ).
 
Это до конца неразвившийся вид самореализованного БВВ (СБВВ).
 
Это то БВВ, которое призвано снимать противоречия вербального плана, возникающие при работе с СБВВ. С появлением видов деятельности, которые вообще не связаны с практикой, с вещной энтелехией (управленцы, финансисты, судьи, адвокаты, ученые и прочие) появилась необходимость устранять противоречия бытия в возможности без их практической верификации (реализации).
 
Первой системой подобного рода стала классическая логика Стагирита. Это самая удачная форма, пока еще никто не повторил ее. При этом такие науки как математика, геометрия и прочее – простые метаформы БВВ, в то время как логика до сих пор является удачно вычлененным свойством бытия в возможности, конституированном в самореализованном БВВ.

На этом мы пока остановим наш чистый анализ форм бытия в возможности, в дальнейшем мы дадим нечто вроде классификатора, включающего в себя и так полюбившийся современности субъектный анализ.


12.  Для человека все заданно в области чувственного. И здесь следует не ошибиться и уточнить, что для человека в области чувственного существует мир предметов, вещей, ощущений, чувств.
 
Мир предметов как то, что не испытывает на себе в части своего существования усилия человека. Солнце, море, земля и прочее существуют вне воли человека, он знает, что возможно все это существует в воле человеков (убежденный материалист, поворачивающий реки вспять), в воле Бога (единение с Богом как форма участия), а может быть существует исключительно в его воображении (последователь системы Шопенгауэра). Как бы то ни было, данные предметы могут быть включены в энтелехию человека как предметная сторона, но они не будут обладать технологическим бытием в возможности, от которого будет зависеть их чувственная перцепция человеком. Иными словами человек не может преобразовать их, не уничтожив как предметы. Можно использовать море для мореплавания, но нельзя определять своими действиями природу моря, заданную в чувственном столкновении с ним.

Мир вещей – продукт деятельности человека.
 
Это то БВД, которое является непосредственным продуктом энтелехии. И здесь власть человека безгранична (если он, конечно, сопоставлен по бытию в возможности вещи, имеется в виду не только право определять судьбу вещи, распоряжаться, но прежде всего знание ее целевой причины, предназначенность вещи, сопоставленность с бытием в возможности вещи). И здесь в зависимости от того насколько сопоставлено бытие в возможности человека данной вещи зависит степень его власти над ней. Вещи окружают человека везде и всюду, мир человека мир овеществленных мыслей и замыслов.
 
Начиная с детства, ребенок сталкивается с игрушками и очень немногие дети играют с предметами природы, включая их в свою энтелехию, в современном мире это вообще большая редкость. Приписывая в игре значение вещи, человек нередко определяет свою судьбу. Кто- то проникает и приобщается к тому БВВ, которое было заложено в вещь при ее создании, воспроизводя в самое себя целевую причину данной вещи, кто- то отрицает эту целевую причину и заменяет ее своей собственной, по своему определяя бытие в возможности вещи, навязывая ей совершенно другое предназначение. В современном мире вещи играют намного более значительную роль, чем раньше. Сегодня мало, кто из людей считает нормальным ночевать под ясным небом в тиши вековых деревьев, те 70% населения земли, которые сегодня заняты только тем, что выживают, лишены слова на мировой арене и в отношении них действует принцип существует только то, что названо.
 
Соответственно, их нет в поле дискурса тех, кто владеет вещностью мира. Природа вещей символична. Символ это равновесие идеального и реального, то есть такая парадигма, где все материальное (БВД) представлено идеальным (БВВ) и не более. Проще говоря, функциональность. Формальная причина равна целевой, а та в свою очередь зеркально представлена в материальной. При этом целевая однозначно направлена к человеку, энтелехия символа – это возможность его использования человеком.
 
Там, где рвется формула (C=F=M)=D, где С – целевая причина, F- формальная, M- материальная, а D- движущая, мы имеем дело с игрой в чистом виде, это использование вещи не по ее прямому назначению, изменение ее бытия в возможности (любого элемента произвольно). Это и юмор в том числе (игра слов).
 
Символичность вещей имеет различные степени. По идеи материальный субстрат вещи должен исчерпывающе говорить о бытии в возможности вещи, которая является здесь целевой причиной. Как только мы идем дальше и начинаем анализ формальной причины энтелехии, в которой вещь является продуктом, мы вторгаемся в область технологического бытия и здесь вещь уже утрачивает свой символизм. Наиболее символичны орудия производства, деньги, одежда, вещи обихода.
 
 Менее символичны, а точнее аморфны (то есть вещи, которые способны менять свой объем бытия в возможности произвольно) картины, книги и прочее. Так, для книжного магазина книга товар, для читателя откровение, но при всем при этом данной вещи присущи чисто материальные атрибуты с равенством всех трех позиций (3-х причин). Факт в том, что и сам человек в определенных формах выступает, как вещь в зависимости от того какое бытие в возможности он реализует и носителем какого бытия в возможности является. Самым известным примером историческим (хотя почему историческим) является работорговля.

Мир ощущений человека- это то на основе чего вообще возможно коллективное существование.
 
Именно благодаря тому, что наши ощущения унифицированы мы смогли выжить как биологический вид. У всех есть одинаковое представление о боли, радости, холоде, собственной территории и прочее.
 
Без этого, без этих ощущений мы не могли бы сорганизовать бытие человека. Ощущение тем отличается от чувства, что оно есть сопутствующее человеку и вытеснено из области сознания, из области мысли. Это продукт бытия человека как человека. Ощущения одинаковы как сегодня, так и в ту пору, когда мы появились как форма животных отличающихся от других.
 
И сегодня и тогда мы с одинаковой степенью быстроты отдернем руку от раскаленного предмета, цивилизация нам в этом никак не поможет. И если некоторые области из ощущений планомерно переходят в чувственное начало (секс, например), то в основе этого лежит достаточно долгий период времени жизни конкретного человека. Именно благодаря ощущениям возможна урегулированность общества. Все одинаково слышат и видят – следовательно можно написать закон и прочесть его, все любят пространство, следовательно можно создать тюрьму и посадить туда в наказание, все не любят боль- следовательно, можно наказывать причиняя боль. Все умирают от потери крови – следовательно, можно ранить так, чтобы убить. И прочее и прочее.
 
Мир ощущений – это мир слабости человека.
 
Мир чувств— это та сфера, которая представляет собой продукт реализации бытия в возможности…
 
Действительное не существует вне чувства. Мир чувств это мир, в котором нарушено равновесие идеального и реального, реального всегда меньше, чем идеального.
 
Чувственное как продолжение мысли.
 
Чувственное как стабилизированное и структурированное начало ощущения. Чувство любви, Бога, справедливости, сомнения и прочее. Все это чувства физиологического плана, все это следствие реализации бытия в возможности. И здесь следует отметить, что само по себе бытие в возможности может реализоваться вне материального субстрата (предметности, вещности) исключительно в чувственном начале человека.
 
Ощущение, связанное бытием в возможности и есть чувство. Ужас становится страхом, когда мы понимаем чего боимся. Любовь, например, приходит именно тогда, когда хаос ощущаемого не находит уже другого объяснения кроме слова «любовь».
 
Мы ощущаем несоответствие реализуемого БВВ к БВД и в зависимости от целеполагания называем это либо ложью, либо шуткой. Мир чувственного в отличие от мира ощущений не унифицирован, степень чувственного зависит от степени бытия в возможности, от того, насколько персонифицирован тот или иной субъект бытием в возможности.
 
Именно поэтому ощущения у всех одни, а чувства разные. Так в зависимости от того насколько человек персонифицирован тем или иным БВВ чувство, основанное на ощущении может быть совершенно ему противоположно по парадигме реализации БВВ- Марк Сцевола, Ромео и Джульетта и прочие исторические примеры достаточно красноречивы. Чувственное начало в человеке всецело подвержено бытию в возможности. Некоторые даже могут чувствовать, что не солнце вращается вокруг земли, а земля вокруг солнца.
 
Необходимо ли говорить, что именно в данной области обретают свою власть политики и прочие жонглеры бытием в возможности? Чувственное начало, заданное в системе БВВ обращено, прежде всего, к формальной причине. Как бы не был прав человек в суде, например, но если в своем выступлении он не убедит присяжных, не покажется и не представится им – он проиграет, и бытие в возможности «невиновен» не будет ему присвоено.
 
Мир чувственного – это мир игры, игр, того, что вечно меняется и вечно изменчиво.
 
Но в области чувственного нет для человека ничего, что не обнаруживало бы своего бытия в возможности. Любое чувственное найдет свое объяснение, свое бытие в возможности, начиналось все это с традиционной медицины, а сегодня блестяще закончилось психоанализом и другими формами лечения на его основе, благодаря которым показанием к лечению может быть все, что угодно.


Людологически необходимо понимать, что такие понятия как Бог, Дьявол, например, не являются идеалистическими, данное бытие в возможности в полной мере реализуется в чувстве- вера. Состояние чувства Бога, прикосновения к Богу и есть материальная причина парадигмы бытия Бога. Это важно, потому что мнимое противостояние материалистов и идеалистов началось именно с неправильного трактования понятия реализации бытия в возможности.
 
Чувства для многих форм бытия в возможности — единственная сфера реализации.
 
Порой мир предметов позволяет быть тому, что уже давно кануло в Лету. Так, монументальность строений государства во многом определяет развитие людей в определенном времени и территории. Продукты отражения всегда хаотичны, но их перцепция в рамках «здесь и сейчас» — главное свойство относительно возможности констатировать наличное бытие. От степени представленности в чувственном бытия в возможности зависит продолжительность его жизни. Бытие в возможности вне рамок своей реализации существует только относительно своего носителя (в том числе и создателя, если речь идет об абсолютизации БВВ). Именно от того насколько в реализации и в конечном результате реализации была соблюдена формальная причина зависит то, насколько первоначальное бытие в возможности будет доступно для восприятия через свое чувственное воплощение.
 
Более того, сама перцепция чувственного, вне связи с формальной причиной может рождать новое бытие в возможности на основе восприятия результатов реализации, и при этом сами создатели даже могут и не догадываться о том, что будет составлять содержание подобной перцепции.
 
Если бы Стагирит учитывал трудности перевода, с которыми столкнутся его средневековые коллеги, то он вообще бы отказался от употребления слов, разделив участь Горгия. В этом отношении лорд Рассел заглянул в саму суть проблем философии, создав, правда, еще один колодец загадок — герменевтику. Но в отношении текстов ситуация очевидна.
Хуже обстоит с монументальностью строений. Египетские пирамиды до сих пор оцениваются исключительно по европейски — как результат воплощения в жизнь великих амбиций фараонов. Это смешно. Пирамида была не более чем средство в цепи великой реализации перевоплощения, она была элементом процесса, который был велик в сознании того, кто в него верил. БВВ пирамиды — это орудие, технический элемент не более, такой же безликий как у предшественников, и такой же точный, чтобы повторить путь предшественников. Но никак не форма воплощения того, что в Европе признано называть индивидуальными амбициями, я даже не уверен в том, что в то время возможно было вообще самосознание самое себя вне той деятельности, которая и была формальной причиной реализовываемых парадигм, и по реализации которой возможно было вообще вынесение суждений о человеке.
 
Самосознание, как такое, вряд ли присутствовало в социальной ориентации того времени. Эпоха людей действующих. В современности много такого в области чувственного, что вообще не будет правильным образом идентифицировано последующими веками. Бытие мысли, как таковое, скрыто. Мы не можем приписать человеку способность мыслить, все наши беды отсюда.
 
Современность как – то приписала каждому от рождения способность мыслить, быть сопричастным, избранным.
 
Отсюда и наше формально — юридическое равенство всех и каждого перед публично структурируемым образом мысли отдельного конгломерата действительного (закон). Но это иллюзия.
Посмотрев на человека, мы можем определить лишь то, что он включен в какую – то систему отношений, парадигм (он либо носит на себе следы цивилизации- одет, умеет говорить, читать, писать и прочее, либо дик), но приписывать ему способность завладевать бытием в возможности тех или иных парадигм (проникать в сущность системы организации мира) — это явный перебор демократии.
 
Изначально способность быть в корреспонденции с бытием в возможности носит различный характер, мы не можем быть уверены в том, что бытие в возможности сопоставлено индивидууму. Его участие в парадигме в качестве вещной стороны энтелехии, еще не означает, что он сопричастен общей цели и формальной причине, он всего лишь атрибут и не более.
 
Понимая это, однозначно приходишь к выводу о необходимости формирования системы рабства. И не надо страхов и криков. Кто сказал, что рабство упразднили и что сегодня мера свободы среднего класса выше, чем у рабов Рима, Греции и Северо –Американских штатов? Рабство стало изощренней, оно теперь проведено через сознание и душу, внешнее насилие заменено внутренним, но оно стало еще чудовищнее. Подлинная свобода свободной организации социальной материи всегда была, есть и будет уделом одиночек, аристократов, избранных.
Именно им, как никому другому, известна абсурдность этого мира. Именно им знакомы все чувства актера перед зрителем, именно они знают на основе чего строится власть и как творится серьезность этого мира игр. Доказательство субъектом возможности быть причастным БВВ, всегда было пропуском в мир высоких игр и высоких технологий и где, как не в рабовладельческих государствах, знали и прекрасно практиковали это. Бытие в действительности представленное предметами, ощущениями и чувствами, сохраняя в себе противоречие с возможностью, всегда силится утвердиться. И возможность всегда проигрывает действительному, как только она реализована, действительное уходит из власти возможного, оно попадает в свою систему отношений, где есть своя возможность, ограниченная рамками объема бытия в возможности конкретных субъектов, с которыми в мире чувственного придется столкнуться бытию в действительности.
 
Особенно остро это чувствуется в отношении детей и творческих произведений.
 
Чудовищны судьбы реформ и социальных преобразований, задуманных отдельными личностями, сопоставленными универсальной организации этого мира. Но именно мир предметов и необходимость его унификации создает новые удивительные формы бытия в возможности, которые уже совершенно не связаны с личностью своего создателя и представляют символичность общественного бытия в возможности по отношению к общественному же бытию в действительности (деньги, например, бумажные виртуальные, да и любые другие, им сообщено то бытие в возможности, автором которого является привычка социального общежития людей).

13. В какой же динамике обретает себя бытие, как оно рождается и каким образом происходит его становление?
Изолированная теоретическая конструкция проста БВВ – переход – БВД, где переход и его конечный результат есть энтелехия.
Целевая причина здесь – бытие в возможности, движущая – субъекты реализации и игра, формальная – энтелехия со всеми вещными атрибутами, материальная — бытие в действительности в результате реализации, увязанное с бытием в возможности в степени и способности познания как цель и результат движения к цели. Довольно сухая конструкция, именно поэтому она, наверное, не прижилась за последние 2 500 лет. Простота и гениальность не всегда приемлемы.
 
Может быть мало было понимания, а больше комментариев, может быть слишком трудно было в такой простой схеме оставить место для лжи и обмана… но в любом случае эта конструкция, созданная 2 500 лет назад до сих неизвестна ни в рамках академических курсов по философии, ни в рамках изысков отдельных комментаторов.
Хотя возможно именно она есть причина того, что мир выглядит сегодня именно так, как он выглядит. Хватило одного человека, который, поверив в нее стал моделировать мир таким образом, что располагал в рамках своего бытия в возможности весь мир, в области движущей причины – весь народ и самую опасную игру (войну), а в области энтелехии свою жизнь, не строя планов на дальнейшее существование того бытия в действительности, которое он создаст.
 
Нетрудно догадаться о ком идет речь, неправда ли? Именно поэтому, как мы уже говорили возможность всегда проигрывает действительному. Кто не знает Александра Македонского? А кто знает его мотивы? Кто знает содержание тех долгих бесед, между юным отроком и старейшим (а ему тогда было за 50, великий возраст того времени) философом? Умение видеть результат и примерять его на себя — беда человека. Стоит ли говорить, сколько творцов вселенной еще желали быть такими же как он? И стоит ли говорить, что до него не рождался ни один, кто в своем желании подчинения мира воле одного человека заходил бы так далеко?
 
Стоит ли говорить о том, сколько раз армия предавала Александра, сколько раз утрачивался смысл этой Великой Игры ее рядовыми участниками. Стоит ли говорить, что именно Александр открыл универсальную природу человека — возможность его подчинения любому идеальному, вне зависимости от казалось бы того, что должно претить ему в этом — цвет кожи, место рождения, язык, обычаи и прочее. Если мы кому – то и обязаны происхождением государства в том смысле, как его понимал Гегель, то именно Стагириту и его ученику — Македонскому. Да и сам Георг Вильгельм Фридрих многое утаил в своей философии, не желая признаваться в подлинном ее авторстве.
 
Теперь же нам сквозь множественность времен, каждое из которых рождало свою истину, и свое отношение к истинности и лжи в отношении предыдущего, предстоит понять и уяснить себе то, благодаря чему мы так «успешно» существуем, но что еще до сих пор не удосужились понять и осознать с тем, чтобы смириться с этим и, соответственно, стать выше того, кому мы поклоняемся и ради кого ратуем. Отпугивает тезис того, что в основе структурирования этого серьезного мира лежит такая несерьезная вещь как игра. Действительно, возможно ли такое? Возможно ли, что вся та серьезность, которую человеческое создает перед ликом смерти всего лишь свойственность животного мира- игра? И подобны ли мы в мирах, которые мы создаем и которые позже называем цивилизацией играм животных? Чудовищность крушения амбиций — самое большое препятствие, которое следует преодолеть на пути познания данной истины. Но мы, людологи, обязаны препарировать действительность, извлекая из ее основ достоверности то, благодаря чему мир организован именно таким образом.
 
 То чувство беспредельности и несправедливости, которое иногда возникает у тех, кто верует в разумность организации мира – лучшее свидетельство и иллюстрация сказанному.
Когда понимаешь, что любая модель однажды созданная человеком может быть формой жизни для неперсонифицированного круга лиц, понимаешь, почему так оправданна иногда жестокость в своей беспредельности и святости воплощения.
 
Человек это всего лишь возможность осуществления, область действительного, в которой находит свое воплощение тот или иной образ, символ, модель. Так было и так будет. Это чудовищность и дикость с точки зрения индивидуальности, проникающей в самые глубины организации человеческого и стремящейся к высотам, за которыми может скрываться то, что претворит в согласие все противоречия этого мира.
 
Но именно отсутствие этого и рождает творческое, и Бога для каждого, кто закрыл глаза на безотчетную истину — человек продукт воплощения. Игра как форма чувственного, игра как то, благодаря чему множественное из области возможного обретает свою однозначность в чувственном (нельзя испытывать множественность чувственного), остается так же незамеченной как вдох и выдох в повседневности жизни.
 
Шопенгауэр в свое время сказал лучше – нельзя увидеть свой собственный глаз, без чего —  либо отражающего.
 
Так и игра остается за рамками сознания.
 
Ибо и само сознание как область реализации БВВ имеет дело с предметами познания в форме различного рода предметов, чувств и прочее, но никогда не с непосредственностью жизни. Дети могли бы не согласиться с нами, они еще помнят и знают сейчас насколько интересна жизнь в ее игровом начале, подлинно игровом. Но мы уже в самой культурологической традиции современности противопоставляем игру серьезному, делая из нее антипод.
 
Людологически игра всегда остается игрой.
 
Дифференцируется лишь эмоциональная степень ее восприятия, которая зависит от субъектов ее восприятия, движущей причины и так далее. Для натуралиста самые примитивные и повседневные обычаи дикарей загадочный и непонятный ритуал, который однозначно будет воспринят как игра (как с точки зрения стороннего наблюдателя, так и с точки зрения возможного участия), хотя возможно для самих дикарей это будет именно серьезное занятие, не связанное с той или иной степенью алеантности и характеризуемое именно как рутина. И наоборот, наши самые ужасные, рутинные технологические процессы, которые возможно для нас уже являются формой навыка, для дикаря, для любого, кто с ними не сталкивался, покажутся формой загадочности, формой ритуальности и игрой.
 
На этом основан юмор и это вызывает смех, последний, кстати, является единственной формой заполнения пустот по бытию в действительности, при подобных формах возможности (и вне опасности естественно).
 
Мир, таким образом, есть соединение парадигм во времени и пространстве с различной степенью восприятия в зависимости от того каким субъектом производится перцепция. Удручающее зрелище, но в этом и есть истинность. Одна и та же парадигма для субъекта, который в ней участвует уже не одну тысячу раз является не только не игрой, но вообще чем- то обыденным и даже отвратительным, и та же парадигма для вновь прибывшего может быть высшей степенью игрового наслаждения.
 
Возьмем пример в своей основе чудовищный, по подобающий животной сущности человека – мир сексуальных отношений. Женщина после 5-10 лет брака для своего супруга может уже не представлять ни волнения, ни сколь — нибудь игрового интереса, жизнь с ней может превратиться в муку тела, при всем согласии души. И эта же женщина для случайного воздыхателя может быть пределом счастья в мире чувственного, и основой для расширения сознания, а может быть и более интересной причиной смерти, нежели все другие.
 
Все тоже можно отнести к любой форме деятельности человека и к любому человеку. Понимание этого позволяло очень многим сохранять самообладание и спокойствие в самых различных ситуациях, приобретая качества и свойства в дальнейшем воспеваемые как харизма. Человеческому свойственно удивляться, пусть даже это удивление и будет последним. Неизбежность изобретения все того же Стагирита заставляет нас обратиться последовательно к самому анализу игры, как отдельного объекта.
 
И здесь, следуя ловушкам познания мы рискуем попасть именно в область загадочности мира и круга человека и начать анализировать игру через то, что она творит, через определенность известного смысла, вынесенного за пределы «здесь и сейчас», через особенность места, правил и прочее. Мы не будем этого делать, скажем проще: сложность определения игрового связана опять же с тем, что невозможно увидеть глаз, без чего- либо отражающего.
 
Игра как заданность как то, что присутствует всюду и всегда, даже сейчас, когда в первый день Нового года я пишу эти строки, подчиняясь установленному мною правилу я играю в то, что это когда — нибудь прочтут и в то, что мои старания не являются уж таким напрасным трудом, более того я играю в то, что данный набор слов и обрывочных мыслей является книгой.
 
Вспомним тысячи героев, которые в своих подвигах реализовывали свои представления о том какими они должны быть, совершая игровое действие по приобщению к данному образу. Человек развивается через игровое действие приобщения к тому бытию в возможности, которое ему сопоставлено и нацелено на его структурирование в данном времени и в данном пространстве.
 
В зависимости от того приятно ли ему это, желает ли он этого по — разному можно оценивать одну и ту же вещь. Для преступника детектор лжи может быть трудным испытанием, по успешному прохождению которого он может в значительной степени повлиять на свою судьбу, для сотрудника спецслужбы, идущего на повышение, детектор лжи это еще одно испытание, во многом приятное, по успешному прохождению которого он достигнет еще больших высот, то есть сможет приобщиться к лучшей организации тех или иных социальных парадигм.
 
Мир представляется весьма различным в зависимости от того, в каких парадигмах участвуют люди и каким бытием в возможности обладают. Познание возможно с эмпирической точки зрения относительно единого временного среза доступного для восприятия познающего, соединяющего в себе сочетание определенных парадигм. И именно в данной области о познании, в том числе с помощью универсальных методов, можно говорить о том, что последнее подвержено влиянию временного и прочих сопутствующих факторов.
 
Другой анализ предполагает познание того на основе чего вообще возможно бытие в данном мире вне времени и всего того, что сохраняет в себе оттенок современного, наносного и тем более чувственно — проверяемого. Так, были рождены представления об умозрительности и сенсуалистики.
 
Следует отметить, что оба данных подхода, возведенные в абсолютность познания, не могут быть приняты для познания как такового.
 
Познание вообще как изолированность и самодостаточность, вынесенная за пределы практического опыта и не служащая практическому, то есть тому, что есть содержание и сущность познаваемого, в конкретном времени представляется совершенно бесполезным занятием.
 
С другой стороны, претендовать на истинность мира именно в исполнении определенной философской школы или системы совершенно недопустимо. Проще идти по тому пути, который казался совершенно безумным чуть более 2000 лет назад, но который оказался наиболее правильным и эффективным. А именно, полагать сферой реализации идеального не область дискурса, или область вещания в отношении истинности, но, прежде всего, самого человека. Именно поэтому людология изначально направлена к человеку.
Это то, что позволит тому, кто умеет слышать услышать. Она позволяет не потеряться в мире столь истинном, что все сегодня истина, все есть отсутствие сомнения и все представляется как то, ради чего следует умереть.
 
Правда, желание создать Homo novus сильнее в нас, чем быть услышанными коллегами по профессиональному цеху. С этой точки зрения людология — это своего рода инструкция для того, кто желает заново создать историю человеческого, а возможно и написать ее. Инструмент для археологических раскопок истины.


14. В пылу научной беседы мы забыли представить наш метод.
Но уже здесь мы сразу же попали в некоторую двусмысленность.
Представляя методологию, изначально рассчитываешь на то, что она предназначена для определенности поля исследования, что она та путеводная нить Ариадны, которая выведет из лабиринта и позволит избежать встречи с чудовищем по имени Сомнение. Но это верно для академических курсов, но не для курса социальной химии.
Вряд ли мы должны думать, что наша наука будет использована исключительно для производства социально — полезных соединений. И поэтому не будем обольщаться, расставим наши взаимоотношения с методологией.
 
Следует понимать, что метод структурирует результаты познания. Это свойство, которое стыдит многих методологов, а иногда дает их противникам возможность обвинять их в фальсификации предмета познания, надуманности. Но как бы то ни было это так. Сама мысль само бытие в возможности приучает нас воспринимать хаос рационального сквозь призму мыслительного, подчиненного определенности мышления.
Стоит только отступить от этого, предаться собственности мышления, в его уникальности проявлений как вас тащат либо в вытрезвитель, либо в сумасшедший дом. Человеческому свойственно не изучать аномалии, а избавляться от них.
Мир не знает нормальности, кроме той которая увековечена в представлениях современности (какой бы она ни была на протяжении веков). Неизменно то, что в обществе складывается та область бытия в возможности, которая и считается приоритетной и правильной, та область, которая является формой выражения и подпитки всех девиаций по принципу «знания о незнании», изучаемых аномалий и прочее. Любая методология, подрывающая саму форму организации общественного, та методология которая ставит в основание организации не срез общественно подобного и клишированного, а героя, героев, является либо мифологической по определению, либо враждебной по желанию.
 
Проблема в том, что человеческое не может существовать так и далее. Тот вид и та методология, которые удачно эксплуатировались нами последние 3 000 лет критически устарели. Необходимо либо вернуться к тому, что существует группа, ради которой существуют все остальные, либо, что существует только та группа, которая выживет в результате войны всех против всех.
 
На этом фоне рождение универсальной методологии, методологии нового времени, которая станет своего рода Ноевым ковчегом для тех, кто попытается восстановить человеческое в самых теплых его проявлениях – задача стратегическая.
 
Универсальность означает и предполагает суждение изолированное, но приближенное к неперсонифицированному кругу лиц в силу близости последнему и не зацикленности на modus vivendi создателя.
 
Методология разумности, которая может заменить собой мир, сжав его суждения в миниатюру высказывания, иначе зачем еще необходимо было бы слово?


15. В свое время были сделаны попытки классификации перцепций парадигм и игр.
Хотя это преждевременно (нет еще методологии по Замкнутой парадигме и бытийности идеального и реального), но вкратце приведем их для полноты картины.
Игра как объект познания может восприниматься в следующих формах (и от этого зависит ее значение, а следовательно и представление о ней):

I. Непосредственно субъектом (обобщенное понятие не исключает коллективность) реализации.
 
Здесь возможны следующие формы зависимости от:

1.Самосознания.
 
1.1Субъект реализации знает о себе как о субъекте реализации; 1.2Субъект не знает о себе как о субъекте реализации.

2. Количества повторений.
 
2.1. Первичная игра (реализация):
2.1.1.Абсолютно первичная (творческая), когда структурируется то, что не имело аналогов ранее. 2.1.2.Первичная игра относительно данного субъекта. Здесь присутствует высокая степень алеантности, состояние, которое в каждом случае определяется индивидуально.

2.2. Мета-формы:
2.2.1Индивидуальное количество повторений (соответствует п. 2.1.1.). 2.2.2.Множественность повторений относительно соответствующих субъектов той или иной игры (соответствует п. 2.1.2.).

2.3 Автоматизированное повторение:
2.3.1 Неосознанное автоматизированное повторение (лишенность БВВ) – навык. Характерная черта – цикличность и периодичность.
2.3.2 Автоматическая форма перехода. Характеризуется однократностью и отсутствием постоянного воспроизведения в действительности.

3.Знания и не знания об игре.
 
3.1 Субъект знает о том, что играет:
3.1.1 Знает во что играет.
3.1.2 Не знает об игре (знает, но недостаточно).
 
3.2.Субъект ни при каких обстоятельствах не обнаруживает себя в игровом поле:
3.2.1 Полная персонификация самого себя с «маской».
3.2.2 Индивидуальный критерий в отношении «игра – серьезное».
 
В зависимости от формы игры участник игры строит свое представление о самом себе и той деятельности, в которой он персонифицирует себя, происходит смена масок
Так, например, форма 2.1.1. в сочетании с 3.1. – дебют актера на сцене, а 3.2. и 2.1.2. – это тот спектр чувств, который возникает у каждого человека при первом сексуальном опыте, трудовом дне, учебе и пр. первичных формах любой деятельности.
 
В последнем случае налицо:

1. персонификация относительно парадигмы бытия;
2. высокая степень алеантности, которая в дальнейшем убывает в прямой зависимости от количества повторений.

Здесь следует отметить, что индивидуальным началом человека является случайное сочетание вышеприведенных форм игр, умноженное на то многообразие содержания «возможностей», которые реализует та или иная игра.
 
Более того, схема усложняется, если учесть, что:
 
1) БВВ субъекта реализации может формироваться как самостоятельно, так и полностью корреспондироваться общественным бытием в возможности (например, нормы права), притом, что человеческому свойственно воспринимать общественное БВВ как сугубо-личное, естественное;
2) существует временная дифференциация восприятие процессов по отношению к самому процессу реализации;
3) игровая атрибутика (предметная сторона энтелехии) необходимо дифференцирована по отношению к каждой индивидуально-определенной игре;
4) субъект игр может быть представлен: одним человеком (существует как комплекс масок); коллективом (многообразные конгломераты), здесь ситуация осложняется в силу того, что происходит процесс усечения противоречий как в самой возможности до процесса реализации (например, административное управление), так и устранение противоречий возможности реализованных в действительность (здесь форма снятия противоречий имеет тоже форму игры, например, судебный процесс, ордалии и прочие ритуалы), неперсонифицированным кругом лиц, здесь уже существует абсолютно независимые БВВ данного круга лиц, представленное либо в форме символов (понятие человек, например), либо образа (например, понятие гражданин), модели (государство, юридическое лицо, общественное объединение и пр.).
 
Соответственно, в последнем случае внимание субъекта познания смещается в сферу индивидуально-определенного современного содержания той или иной игры и субъект даже не подозревает о том, что его действия предсказуемы и заданы ему, носят абсолютно условный, абсурдно-определенный характер, – у него создается ощущение естественности и необходимости именно данной формы бытия именно в данном качестве.
 
Игра в данном случае структурирует и формирует бытие человека, персонифицируя его относительно того или иного БВВ, обнаруживая его в той или иной детерминированной действительности.

II. Субъектами не участвующими в игре. Здесь возможны следующие позиции:

1. Субъект не наделен тем БВВ, которое реализует наблюдаемая им игра.

 

1.  
   1. Не может обладать данным БВВ в силу того, что обладание им прямо противоречит тому БВВ, носителем которого он является.

1.1.1.Невозможность в силу того, что данное БВВ возникает непосредственно в силу косвенного опосредования того или иного БВД (например, связка «мужчина – женщина»). 1.1.2.В силу того, что БВВ, носителем которого является субъект, представляет собой противоположность другим формам БВВ, тоже реализовываемым в действиях другого субъекта (например, истец и ответчик в судебном разбирательстве).

1.  
   1. БВВ носителя по своей структуре не предполагает восприятие именно данной индивидуально-определенной игры. Действует механизм «Предмет – Метод». (Например, специфика и особенности языковой среды).

В целом же в данном случае следует отметить, что больше половины значений, реализуемых наблюдаемой игрой, остаются недоступными субъекту созерцания (механизм «Предмет – Метод»). Именно данная связка породила заблуждение, выразившееся в противопоставлении «игра – серьезное». Так, то, что серьезное для стороннего наблюдателя является в высшей степени игровым для самого субъекта реализации (может иметь место и обратная ситуация).
Соответственно, образуется порочность воспринимаемого.
 
2. Субъект наделен соответствующим БВВ.
 
Здесь разница лишь в статике и динамике процессов + временная дифференциация (наделен в прошлом, настоящем, будущем). Следует учесть, что схема опять же усложняется благодаря тому, что:
 
1) субъект может быть единичным (БВВ лично сформированное или клишированное и пр.), коллективным, общим, неперсонифицированным;
 
2) предметом наблюдения может быть как целостная универсальная парадигма (<…> БВВ – осуществление (игра) – БВД), так и отдельные ее элементы, а соответственно, создается погрешность в рассуждении.
 
Так, например, право, правоотношение, государство расцениваются как самостоятельные элементы, в то время как это целостная парадигма бытия (право бытие в возможности государства, а государство бытие в действительности права);
 
3) существует также множество других частных факторов.


15.1 Однако использование столь объемного классификатора и рубрикатора было обременительно поэтому в итоге основания и условия классификации пришлось заменить на формулы, наделив субъекта познания способностью ориентироваться в последних. Ранее я был уверен в том, что современность остро доказала необходимость формирования общего звена познания для разных форм познания.
 
Так грани рациональности, эквилибристика мысли гуманитария, сухость практической верифицированности математики, тщетность политики, и политической науки в поисках лучшей формы развития интеграционных процессов познания, — все говорит нам о необходимости не только формирования некой общей области познания, но так же об интеграции познания, научного познания на основе единой методологии.
Попытки разработки такой методологии, предпринимались в разные периоды времени с одинаковой степенью безуспешности как со стороны академической науки, так и представителями «вольных форм» — философами, государственными мужами, церковью и прочими.
В целом искомый вектор развития представлялся в виде разработки универсального алгоритма познания, сущностными особенностями которого является автоматизированность применения любым субъектом к неограниченному (любому) кругу явлений.
При этом сам алгоритм не должен претерпевать существенной «коррозии» в процессе своего применения. Для веры в Бога — это чувственность вербальных истин (вера), для математики (ее гносеологических подотраслей — нумерологии, геометрии, сегодня уже и неформальной логики) — восприятие числа.
В любом случае задача ставится действительно сложная — формирования универсума возможного представления для неограниченного круга исследователей. Категория бытие в возможности благодаря обозначению позволяет отражать бытие мысли, экзистенцию мысли позволяет не описывать бытие мысли, приближаясь в приобщении к ее содержанию к тому, что есть подобие и встречность реакции познания, но оперировать мыслью как объектом объективированного результата познания. Так, бытие в возможности (V) классифицируется в зависимости от того, кто является носителем, какой круг реализации, форма реализации, степень перехода бытия в бытие в действительность и прочие эмпирически познаваемые основания (более 96 оснований). Остановим внимание на динамике формообразования явления из материи (бытия в возможности, мысли).
Следуя заданной традиции Иммануила Канта, определим форму как: «то, благодаря чему многообразное в явлении может быть упорядочено определенным образом».
 
Действительно, первичное бытие мысли в отношении неопределенного предмета познания представляются как хаос противоречий (догадок) каждая из которых взаимоисключает другую.
При реализации противоречия снимаются, таким образом, что формообразуют представление о предмете, которое персонифицировано, как в отношении самого субъекта реализации, так и вплоть до неперсонифицированного круга лиц.
 
В конечном итоге бытие в возможности в той или иной степени обслуживает сферу бытия в действительности. Существуют целые конгломераты основания классификации парадигм бытия (бытие в возможности в сочетании с соответствующим бытием в действительности) в возможности и бытия в действительности (D).
 
В целом следует отметить, что любой социальный процесс и любую перцепцию в отношении внечувственного объекта познания, можно выразить стандартным набором формул познания, которые являются своего рода алгоритмами познания. Каждая форма познания в той или иной мере копирует в самое себя сумму тех или иных элементов общих алгоритмов познания (одним из которых, например, является логика Аристотеля).
 
В целом же следует отметить, что Артур Шопенгауэр как нельзя более был прав, связывая представление об экзистенции с самой экзистенцией представления. История так же доказывает зависимость бытия качественности объекта от представления о нем, всецело не отнимая достоверности познания.
 
Переворот Коперника, школа Галилея — перевернуть представления и очевидность таким образом, чтобы получился мир противоположный бывшей очевидности…
 
Задачами сегодняшнего дня необходимо признавать формирование методологии стратегического планирования познания, при том, что оно не должно обнаруживать зазора между личным и общим результатом познания (общественное и личное в соотношении представлений субстанциального и индивидуального). Это означает, что сама личность должна быть носителем универсального алгоритма, при том, что методы структурирования форм алгоритма унифицированы для всех и представляют собой тезаурус познания (соотношение сравнимое с цифрами и числами в математике).
 
Для технократической реальности данное положение является приоритетным, поскольку сегодня мы поставлены в условия резкого дисбаланса гуманитарных и естественных наук в отношении сообщения субъекту познания степени достоверности и непротиворечивости познания.
 
В качестве краткого примера вышеизложенного рассмотрим анализ достоверности информации. Достоверность как свойство существует только в области общественного опосредования мыслью действительности. Сомнение всегда рождается индивидуально. Формализованное зарождение сомнения в достоверности информации:

V1— D1 (V1-D1 )(V1-D2)то тогда V1— D1___ D1 ОS IS SS V1-D2D2


D1— D2 OS — SS

Где: V1 — массив информации, корреспондируемый индивидууму; D1 — должное (достоверное) восприятие соответствующая действительность(D); D2 — девиация восприятия(сомнение) и соответствующая действительность(D); OS-общественные субъекты восприятия; IS- индивидуальный субъект; SS- субстанциальный субъект (творчество, например). Таким образом, достоверность одной и той же информации(V1) для OS и SS будет различной…


16. Познание всегда выступает как категория отношения между субъектом и объектом.  
 
Это отношение:
 
 1. В своей целостной структуре направлено на результат, которым является представление об объекте познания.
 
2. Происходит в конкретных условиях времени и места.
 
Причем здесь уместно говорить о многоступенчатой структуре деления времени.
 Для субъективного фактора время может быть как ограничивающим пределом, так и пресекательным. В случае творческого познания парадигма времени вообще выстраивается обратно системе исчисления времени. В случае с наукой фактор времени сводится к минимуму, научные результаты должны „отлежаться“, наука выступает областью направленной на добротное понимание времени как фактора вынесенного за пределы влияния на индивидуума, соответственно, она живет совершенно другими ритмами, чем, например, деловой мир.
 
3.Организованно и структурировано методами познания.
При этом методы (равно, как и объект познания) могут не осознаваться субъектом познания за счет множества факторов, один из которых это внеличная персонификация в форме процесса познания. В дальнейшем при получении результата индивидуум сталкивается с невозможностью определения для себя причинно — следственной связи и таким образом приписывает результативность не собственно своим действиям, а сторонним силам и прочее (именно это в свое время стало использовать государство применительно к возмездности налоговых отношений).
В конечном счете, любой процесс этого мира можно классифицировать как познавательную деятельность того или иного вида, уровня.
 
Но в данном случае исследования нашего предмета следует отметить, что мы можем говорить о следующих объектах познания:
 
1. Объекты, бытие в возможности которых сформировано. Речь может идти об инкорпорировании, или кодифицировании данного бытия в возможности.
 
2. Объекты, активно пребывающие в процессе структурирования бытия в возможности. Здесь речь может идти о том, что их бытие в возможности структурируется их же создателями, сторонними наблюдателями (круг широты представления зависит от того, кто является сторонним наблюдателем), случайными формами (ошибками).
 
3. Объекты, бытие в возможности которых уже структурировано, но в том виде, в котором оно в свое время реализовалось, в действительности сегодня не существует. Это, например, история.

17. Как мы уже отмечали, введение категории «бытие в возможности» оправдано историей, но не оценено разумом методологии времени.
 
Методологическая замечательность данного термина состоит в том, что впервые появилась действительная возможность приблизиться к сфере обозначения значения в универсуме всех возможных интерпретаций качественного (чувственного) и количественного (разумного).

Понимать под БВВ саму возможность бытия чего- либо, как это делает любая первоначальная перцепция в принципе не грешно, но погрешно.
 
Хотя именно здесь достоверность чувственного приподнимает пред нами завесу таинства древней методологии. Зададимся логико-формалистическим вопросом, если допустимо полагание возможности бытия предмета, то, следовательно, в момент полагания в определенном месте и в определенное время данный предмет отсутствует в восприятии полагающего его бытие, иначе последний констатировал бы его бытие в рамках чувственного «здесь и сейчас» с опорой на непосредственность восприятия. Таково логическое времен Стагирита, рожденное поистине совершенностью форм соответствия мыслимого о предмете и эмпирически воспринимаемого в предмете.
 
Соответственно, предмет мог быть:
 
 1. Задан в рамках восприятия для субъекта познания на основе чувствования (только для индивидуума). Это есть актуально сущее бытие предмета.
 
2. Как воспоминание о предмете. Ретроспективная возможность бытия предмета. К слову сказать, так рождалась культура, как форма хранения образов предметов старины – предания о героях, устное творчество (Иллиада), с появлением письменности образовывался вторичный круг, где прошлое смещалось уже не относительно бытия предмета, а относительно воспринимающего субъекта.
2.1. волевое воспоминание (по Платону, знание- это припоминание). Оно могло быть систематизированным (летопись, хронология и прочее), и хаотично (индивидуальные ощущения человека) 2.2. автоматическое, непроизвольное.
2.2.1. физиологическое (сновидение, галлюцинации, мыслеобразы)
2.2.2. синхронистичность.
 
3. Предмет может быть задан не только в отношении восприятия одного индивидуума, как актуально сущее в рамках его ощущений, но так же для нескольких и более лиц (вплоть до неперсонифицированного круга лиц).
Здесь наблюдается любопытнейшая вещь. Происходит формирование понятия настоящего. Актуально сущее бытие предмета полагаемо как данность вне времени и места бытия самого субъекта познания, думающего о предмете, но он точно знает, что данный предмет существует в рамках известности для данного субъекта познания в другом месте, но в это же время.
 
Данные рамки известности формируют понятия подобия, ибо само время понимается как единое условие для бытия себя самого как субъекта познания и того, кто подобен тебе, т.е. доступен в твоей мысли о нем. Такова природа божественного.
Такова природа общественного, общего, подобного.  От простого к сложному.
 
а) Подобие.
 
 Принцип подобия отнесен к формообразующим. Вкратце раскроем его сущность. Восприятие человека всегда дифференцировано в зависимости от субъективных и объективных факторов и прочее, и прочее. Одним из них выступает знание самого себя.
Каждый может констатировать бытие самого себя (тело первейшая эмпирическая база бытийности).
Другой вопрос, что этот аспект может быть сформулирован применительно к содержанию самого себя и качеству экзистенции, ее форме и прочее, но в любом случае каждый интерпретирует свои ощущения и приписывает их самому себе как чувствование. Общество закрепляет за чувственным значение и прочее, и прочее, оформляя чувственное сквозь понимание и оценочность категорий и тому подобное.
Если человек включен в спектр общественных форм бытия, он утилизирует на определенном уровне свои ощущения относительно того или иного комплекса ноуменологических категорий.
 
Иными словами, человеку свойственно быть удостоверенным в бытии самого себя. Все, что существует относительно человека, может существовать либо как его представление в части идеального, либо как его чувственное, т.е. как чувственный предмет перцепции. Имеют место быть также конгломераты общих автоматизированных форм, которые качественно однородны в вербальных формах восприятия для всех индивидуумов. Они могут быть чувственно дифференцируемы, но это чувственное нисколько не влияет на восприятие идеального объекта.
 
Таковы практически все слова нашего языка, а чувствование выступает здесь как смысловая нагрузка слова. Подобие есть зеркальное отражение в форме точного знания о том, что то, что есть в тебе, идентично содержанию сущности другого субъекта. От круга субъектов зависит форма бытия и форма взаимоотношений с данными людьми. Так, если это определенная группа лиц, то следует говорить об индивидуальных подобных признаках группы, если эти признаки к тому же строго существует только в рамках данной группы, то можно говорить об индивидуальном свойстве.
 
Такова, например, семья, союз, созданный по принципу клубного участия, любовь между 2-я лицами и пр. формы. Если же группа имеет множественность лиц, то признаки однозначно будут родовыми и при этом подобие может не носить персонифицированный характер, т.е. фактически лицо, обладающее определенными свойствами, не может быть уверено, что оно знает каждого, кто обладает комплексом подобных свойств (например, группа инвалидности, занятие определенной профессией, обладание той или иной вещью и пр.), но при этом лицо может точно полагать, что оно обнаружит те или иные признаки, которые оно само имеет в каждом из тех, кто обнаруживает свою принадлежность к данной группе (в самом обобщенном виде – национальность, человечность и прочее).
 
Существуют так же универсальные формы подобия – такие понятия как человек, ибо что значит быть человеком? Факт в том, что определение качества лица, принадлежащего к группе не зависит от непосредственного восприятия его в данный момент и констатации принадлежности ему данных качеств, на основе сравнения самое себя с ним.
 
Подобие так же хранит и другую функцию, сдерживающую. Оно стабилизирует ожидания относительно того или иного предмета (человека). Так, например, изучение повадок животных полностью основано на приписывании им свойств исследователя (тех свойств, о которых осведомлен, исследовать животного), таким образом, идет проекция на внешние данные актуально сущего предмета (чувственно – воспринимаемого).
 
Подобие, представление о подобии, соответственно, выступает как следствие автоматизированного восприятия. Оно выполняет весьма важную функцию – обеспечивает уверенность в актуально сущем подобного вне рамок чувственного восприятия подобного. Так, например, допустимо положение того, что те люди, о которых я ничего не знаю, не существуют относительно меня. Но они существует как подобное мне – люди, человек, в свою очередь данное восприятие возможно только на основе моего подобия человеческому, т.е. другим людям, и факт отсутствия у меня не только чувственного, но и вербального восприятия определенной группы людей ничего не решает в отношении их экзистенции в рамках понятия человек.
 
Другое дело если мы говорим о таком понятии как «хороший адвокат А в городе N». Если ни один адвокат и юрист в городе N не слышали об адвокате А в городе N, и никто за пределами города N не слышал о таком адвокате, и вообще об этом адвокате ничего никому не известно из того круга лиц, которые не принадлежат к кругу близких адвоката А, то мы можем сказать, что в данный момент даже вне нашего чувственного восприятия (в рамках здесь и сейчас) не существует адвоката А, и тем более хорошего адвоката А.
Но в то же время это нисколько не противоречит тому факту, что этот адвокат может существовать в актуально сущем, т.е. быть в наличии и знать о себе как о хорошем адвокате. Но его знания недостаточно, ибо он не подобен в среде, формообразующей представления об адвокатах, он сам по себе и его бытие связано рамками чувствования самого себя в пределе продолжительности восприятия самого себя (т.е. состояние бодрствования).
 Но при этом, если мы говорим о субъекте лишенном какого бы то ни было подобия (мессия, например, или любимый человек), то для его существования достаточно одной информации, сообщения, сделанного в соответствующем ритуале и форме Это примеры наиболее приближенные к реальности и самые простые по эмпирической базе доказывания. Причем речь идет только о понятии настоящего. Применительно к адвокату: если первое и есть бытие лица, а именно отсутствие бытия в определенном качестве, но не отсутствие бытия вообще, то второе есть возможность бытия в качестве кого- то, при том, что это бытие должно быть настоящим в свое время. Оно должно быть воспринимаемо в рамках не только «здесь и сейчас», но и определенным кругом лиц в будущем на основе знания об адвокате как о том, кто подобен представлениям данных воспринимающих лиц о хорошем адвокате.
 
Необходимо отметить одну особенность применительно к коллективному разуму.
 
Знание многих рождает качественную видовую экзистенцию, в то время как знание одного — никогда.
 
 Иными словами если 1000 человек воспринимают определенный предмет во временном дифференцированном континууме однородно по качеству, а один не воспринимает, то предмет существует в данный момент в соответствии со свойством восприятия тысячи. Но это не является гарантией его существования завтра и послезавтра именно в таком качестве, ибо одиночка может корреспондировать свое представление о предмете данной тысяче и само бытие предмета (в чувственном восприятии в рамках «здесь и сейчас » поменяется). Еще одна особенность – представление о предмете всегда заимствуется личностью, при этом форма отношения к этому заимствованию носит сугубо личный характер.
 
Человек воспринимает общественные подобные между всеми представления как свои собственно — личные, связанные с непосредственными личностными переживаниями, и как лично достигнутые, а потому требующие доверия абсолютно. Само восприятие, которое не основано на процедуре постоянного удостоверения основывается на том, что непосредственно восприятие на основе чувств реализует представления воспринимающего о подобии воспринимаемого, и оно в свою очередь является основанием для встречной реакции.
 
Однако существует специальные формы сжатого удостоверения в наличии подобия тех или иных групп субъектов, и такие формы организации социальной материи, как, например, государство не могут обходиться без них.
 
Так удостоверение должностного лица, предъявляемое им при исполнении служебных обязанностей, реализует комплекс представлений субъекта восприятия о тех или иных формах подобия сотрудника, которые в свою очередь обслуживают процедуру его допуска к тем или иным сферам, которые опять же подобны целевому предназначению самого сотрудника.

Таким образом, можно сделать вывод, что подобие – залог бытия в качестве того, что есть подобие. Притом, что подобие – это наличие идентичных в вербальной перцепции свойств как у субъекта, которому приписывается качество экзистенции, так и у того, кто приписывает саму экзистенцию.

б)  Общее.
 
Если категория подобия отражает область формообразования различий по тому или иному кругу содержания сознания как результата деятельности, то категория общего отражает отношения тождественности, сходства.
Если подобие есть предположение в форме уверенности, реализуемое на основе чувственного восприятия, то общее есть данность тождеств по определенным формам идеального бытия. Я могу не видеть, не слышать, но я всегда буду знать, что обладаю тем, чем обладает каждый другой, кто подобен мне самому. Иными словами, общее это сложение подобия вне зависимости от качественности подобия.
 
Общее — это форма выражения подобного, при множественности.
 
 Но общее не рождает необходимости вне понятия результативности. Общее всегда закреплено на что-то конкретное. Так, например, предмет обладает рядом свойств, которые реализуются в восприятии нескольких лиц в разное время в разном месте и не все полностью, а только частично, при том, что определенный набор свойств одинаков у всех субъектов реализации. Знание о возможной альтернативности процесса реализации, при чувственном восприятии идентично реализуемых свойств и есть то общее, что объединяет и позволяет выносить суждения о бытии того или иного предмета.


Иными словами, в рамках настоящего предмет всегда задан в том или ином объеме чувственного восприятия, и при этом субъект восприятия всегда знает о дополнительных возможностях предмета, ожидая их проявления в будущем.
 
Присущая качественность множественности предмета формирует общую оценку по групповым признакам, формообразуя сходство тех или иных групп материальных или идеальных объектов.
 
Отличительная черта – все то же актуально сущее бытие, основанное на чувственном восприятии. Это составляющая парадигмы бытия. Причем по множественному, но не неперсонифицированному кругу лиц.
 

в) Общественное.
 
Первым признаком общественного является формирование неперсонифицированного круга осведомленных лиц.
 
Общественное всегда стоит вне рамок восприятия на основе чувственного. Если подобие можно полностью воспринимать на основе чувственного, общее – частично, то общественное – поддается только вербальной оценке, при чувственном анализе оно трансформируется в частное, которое есть подобие или общее в зависимости от того или иного круга лиц и качественного содержания (именно это свойство, например, порождает организованную преступность, в частности коррупцию, когда непонимание общественного содержания государства оборачивается частным применением государственного аппарата).
 
Общественное отличает то, что оно выступает определяющим в отношении чувственного восприятия, т.е. формообразующим началом чувственного.
Если предыдущие формы существовали дифференцировано по отношению ко времени, т.е. субъект познания знал, что не в данном месте, но в другом, существует предмет познания, то для общественного характерна независимость объекта от субъекта познания. Это форма безразличия к индивидуальному вообще.
 
Иными словами общественное – это форма внеличного (внечувственного), которая руководит чувственным и личным каждого причастного к ней, определяя содержание бытия последнего.
 
Желания, полагания и домыслы человека остаются за пределами общественного, ибо оно есть сумма значений, над которым не властно частное восприятие. Общественное никогда не требует удостоверения, поскольку удостоверение расположено в рамках «здесь и сейчас», которые есть реализация ожидаемого в соответствии с подобным или общим, общественное наоборот формирует из самое себя «здесь и сейчас».
 
Такова природа, например государства, государство выступает формой по отношению к содержанию (общественному), если выражаться старым языком диалектики.
Следует отметить, что природа общественного по отношению к субъектам (неперсонифицированному кругу лиц) выражается следующим – каждый субъект необходимо обладает тем, что в совокупности носителей есть общественное, но ни один в отдельности, без всех, не может констатировать в самое себя его наличие (общественное), его предельность есть только при бытии всех.
 
Причем перцепция частного (даже девиантная) нисколько не влияет на его содержание, в то время как при общем это возможно, т.е. человек отказывается от него, и не имеет с этим дело, с общественным так нельзя: оно в таком случае уничтожает человека (пример преступника).
 
Следует отметить, что именно с появлением общественного, появляется реальное бытие в возможности в том смысле, как мы его понимаем сейчас. Не как возможность бытия предмета, как его способность быть «здесь и сейчас» при том, что он определенно есть где-то в другом месте (а ранее и в другом времени), а как само по себе самодостаточное бытие мысли. В то время и в тех условиях, в каких жил Стагирит (строго персонифицированный греческий полис) понять общественное бытие в возможности явно не представлялось возможным, тем более понимать его как абсолют имманентной присущности всем и каждому.
Но, несомненно, то, что именно Станирит впервые угадал в бытии его полярность и противоречие относительно самое себя, сведя теорию идей Платона применительно к социальной сфере таким образом, что сама социальная сфера приобрела форму идеи («Полития»).
 
4. Формообразование предмета.
В этом отношении Стагирит очень точно замечает, что ничто из находящегося в процессе становления не является актуально сущим, так как только представляет собой процесс перехода «возможности» предмета (мысли о нем) в действительную форму предмета. Однако полностью отдает себе отчет в том, что существует формообразование предмета в соответствии с уже известным (аналогия с идеей Платона) и формообразование неизвестно никому (творческий процесс).
 
Это и есть те четыре причины бытия, которые называются нам.
 
 Существует еще конечно 5-я форма, как то: трансформация предмета в зависимости от субъекта познания.
 
Одни и те же вещи могут совершенно по-разному восприниматься в зависимости от того, кто выступает субъектом восприятия. Подытожим вышесказанное. Бытие в возможности — это не просто способность быть, или возможность бытия чего – либо.
 
Это самостоятельное бытие мысли, которое опирается на чувственность, таким образом, что при наличии качественности общественного может детерминировать и определять ее. Бытие в возможности – это чистое бытие мысли. Это форма бытия мысли. По отношению к действительности же она является материей.
 
Определение БВВ (бытия в возможности) через категорию материи отражает, прежде всего, свойство постоянной заданности и первичности по отношению к воспринимаемому – форме.

18. Природа общих понятий состоит в том, что они – продукт коллективного разума.
 
Это не значит, что мы утверждаем нечто сверхъестественное, как это делали многие психоаналитики, признавая за психикой те качества мистицизма, которые ранее та же церковь приписывала господу Богу. Для понимания еще раз обратимся к категории бытия в возможности. Суть ее бытия только в том, чтобы лишить наш язык вредной привычки персонификации мысли в ее проводнике – человеке. Мы привыкли к тому, что любое высказывание необходимо персонифицировать, хотя бы в форме личной уверенности в его содержании, не говоря уже о почетном авторстве, которое, зачастую претендует на объективность самого внеличного – истины.
 
 Суть коллективного бытия в возможности в том, что оно формируемо благодаря следующим факторам:

1. временному разрыву в восприятии при том, что форма воплощения БВВ в данном цикле позволяет ему быть одинаково воспринимаемым;
 
2. коллективному субъекту.

19. Многие уверены, что универсальные гносеологические задачи познания мира с успехом могут быть решены в рамках философского знания.
 
Следует отметить, что философия давно перестала быть кузницей методологии познания неперсонифицированного круга лиц, данное место заняла юриспруденция и политика, о философии сегодня можно говорить как о форме предшествующей политическому суждению, которое сегодня формирует представления неперсонифицированного круга лиц…

I. Язык как форма отражения реальности склонен связывать наши методы доказывания с методами называния.
 
Таковы, например, все наши логико – теоретические ссылки, к которым непременно прибегает тот или иной субъект познания в процессе структурировании образа того или иного предмета чувственно заданной эмпирической реальности.
 
Таково сегодня и понимание философии.
 
О философии говорят все, начиная от политиков самого высокого ранга, занимающих государственные должности и осознающих, что область причинно – следственного бытия таких форм организации материи как государство находится именно в области философского метода структурирования реальности, так и самый «конечный» потребитель идеального продукта (тех или иных форм идеологии), — все они соглашаются, с одной стороны с прерогативой философии по «определенно – неопределенному» кругу вопросов, а с другой стороны, привносят в философию именно характер некого лишнего довеска к формам повседневного рассуждения.
 
Пишутся тома книг, которые проходят в продажу под грифом философия, философия преподается, философия отвечает, философия определяет, доказывает, утрирует и пр. Она везде и нигде, все о ней говорят, но почти никто ее не может видеть оком эмпирика, и потому эта форма любви подвергается домогательствам «телесных любителей» (ученые) по своей форме экзистенции, и они ученые утверждают возможность глубокого сомнения относительно существования вообще того, что есть философия. Баталии о соотношении науки и философии вообще уже приобрели характер не желания результативности, а простую необходимость действительно высказаться по тому или иному поводу. В итоге остается глубоко непонятным (особенно в рамках теоретизирования на научных (философских?) симпозиумах) что же есть философия. Обывательский ум, как нельзя четко схватывает суть данного затруднения, вопрошая о непосредственной форме экзистенции философии именно сегодня. Философия существует как форма выражения Мысли, обладающая исчерпывающим перечнем свойств и признаков, которые сопутствуют ей на протяжении всего существования (формы), но сегодня они уже не обретают себя в форме называния философией, хотя сама форма неизменна до сих пор. Соответственно, задачей видится определение, что же сегодня является «философией» в соответствии с теми признаками и свойствами, которые присущи данной форме организации Мысли.
Мы стоим на той позиции, что сегодня «философией» является сфера политики в прямом смысле данного слова. Именно она выполняет сегодня те функции и обладает теми признаками, которые были ранее присущи таким формам как философия.

II. История вопроса демонстрирует нам достаточно любопытную связь.
 
Человек, находясь в плену того, что мы называем содержанием бытия в возможности стремится к обретению формы знания о переходе своего индивидуально воспринимаемого бытия в возможности в бытие в действительности. Человек не может постоянно всю жизнь, весь временной отрезок чувственного бодрствования рассудка, удостоверяться в соответствии идеального (БВВ) реально воспринимаемому (БВД). Если способность мыслить является для нас заданной необходимостью (Давид Юм), то не менее остро ощущаемой необходимостью является точность ожидаемого (в данном случае содержание мыслимого) чувственно- воспринимаемому на основе данного ожидания. Ярчайшим примером, подтверждающим вышеназванное является время.
 
Время существует как: 1. Известность исчисления по отношению к чувственно-заданным формам изменения окружающего.
 
Переход световых различий (день и ночь, времена года, продолжительность дня), разница температур (днем и ночью, времена года и пр.), изменения биологического составляющего (расцвет, увядание, рост и пр.) не зависит от человека, не зависит общественно, а так же от индивидуального восприятия человека (т.е. при девиации перцепции одного или группы индивидуумов подавляющее большинство познающих субъектов по – прежнему будет качественно однородно воспринимать данные изменения окружающего).
 
Данная независимость порождает качественно однородное восприятие чувственного изменения.
 
Время есть форма сублимации восприятия человеком данной стабильности и необходимость, которую несет в себе договоренность во времени есть, прежде всего, необходимость стабилизированности источника необходимости генезиса самого времени. Человек лишен возможности каждый день удостоверяться в своем отношении к дню и его продолжительности по отношению к наступлению ночи.
 
Им формируемо ожидание, которое должно постоянно оправдываться в четко структурируемых чувственно — воспринимаемых формах, где чувственное должно быть адекватно внечувственному таким образом, что одно является необходимо причиной другого, а другое — следствием по отношению к причине, но в то же время причиной по отношению к нестабилизированной форме бытия другого явления, непосредственно не связанного с первичным источником необходимости бытия причины (изменения окружающего, стабилизированные относительно самое себя в восприятии). Таким образом, время существует как заданность ожидания, где последнее тождественно чувственно — воспринимаемому.
 
Ожидаемое в данном случае есть бытие в возможности. Чувственно- воспринимаемое — бытие в действительности. При этом мы не можем сказать что чувственно – воспринимаемое задается ожидаемым (по сути представлением), поскольку данное бытие в возможности не принадлежит ни одному индивидууму (носителю БВВ) в такой форме, в которой оно не принадлежало бы любому другому индивидууму, обладающему достаточной системой представлений, чтобы функционально соотносить данное бытие в возможности с заданным бытием в действительности (совершенно очевидно, что понятие времени конечно может быть различно по субъекту восприятия – ребенок и палеонтолог год личной судьбы воспринимают совершенно по — разному).

2. Как причина необходимости, обнаруживающей себя за пределами самого времени.
 
Время как система исчисления (п.1) является причиной для необходимости бытия того или иного явления за пределами самого себя.
 
Если в отношении заданных изменений мы можем сказать, что время никак не влияет на них ни само по себе (в условиях неизвестности индивидууму, но известности необходимо — широкому кругу лиц, вынесенных за пределы восприятия данного индивидуума), ни в условиях девиантного восприятия одного или группы субъектов, то применительно к сфере изменчивых форм время носит характер необходимости причины их бытия в актуально сущем (БВД), так как является составляющей любого бытия в возможности, которое когда – либо, кем –либо было реализовано в действительность.
 
При этом мы не можем приписать качественность времени тому, причиной чего оно является, так как причина необходимо вынесена за пределы своего следствия в отношении восприятия следствия (но не причины до самого следствия).
 
Так, например, с наступлением темноты способности человеческого глаза ослабевают. Соответственно, возникает необходимость в дополнительном источнике света, для индивидуума отвечающего за освещенность улицы, определенныйчас является условием для действия по освещению улицы. Именно в 7 часов, к примеру, следует зажигать фонарь, именно в 7 часов начинаются сумерки, и именно в семь часов необходим свет. Зажигание света есть необходимость вследствие наступления 7 часов вечера, но никак не в следствии того, что необходим свет.
 
Поскольку необходимость света проистекает из знания того, что именно в семь часов начинаются сумерки и, если улицы не будут освещены – это будет связано с неудобствами зрения и т.д., таким образом, само знание есть следствие времени как системы исчисления миллионы раз соотнесенной с чувственно -воспринимаемым в форме «практики». Если бы, например, наступление сумерек носило произвольный и хаотичный характер (например, множественность вариантов, при множественности детерминирующих условий), то оно никогда бы не порождало необходимость освещения улицы в определенное время, это была бы непосредственная необходимость зрения.
 
Причина действия (зажигание фонаря) была бы необходимостью чувственного восприятия. Причина тогда являлась бы непосредственно заданной, а следствие непосредственно необходимым. Но в действительности (в нашем примере) следствие не непосредственно задано первичной причиной (наступлением сумерек), оно задано временем, которое в свою очередь абсолютно задано первичными группами причин (заданными изменения окружающего). Каждый день мы можем наблюдать, что фонари зажигаются до наступления сумерек, ровно в семь часов. Очевидно так же что «7 часов» не являются элементом, или составляющей зажигания фонарей. Они не включены в бытие данного действия. Время не может быть включено как компонент действительности в саму действительность, оно есть только необходимость, причина следствия. По сущности действие (зажигание фонарей) останется неизменным вне зависимости от того произойдет ли оно в семь часов или в десять часов, но его целесообразность изменится полностью поскольку оно уже не будет необходимостью следствия определенной причины. Таким образом, мы подошли к следующему пункту.

3.Время как целесообразность, которая есть следствие, вынесенное за рамки своей причинности при неизменности самое себя по качеству при любых формах восприятия (по субъекту, например).
 
 Бытие времени как причины связано с его бытием как следствием целесообразности. Целесообразность возникает как знание о гарантии, что определенное (причина) приведет к определенному (следствию), схема унифицирована относительно, как чувственных, так и идеальных парадигм. Знание того, что именно данное в своих проявлениях (формах участия и пр.) есть причина желаемого и, соответственно, ожидаемого творит то, что мы называем целесообразностью. Время в данном случае есть то, что и является целесообразностью действия.
Действие, вынесенное за пределы времени сливается с идеальным, порой с несуществующим, оно не может себя обнаруживать как ожидаемое (вне зависимости от срока), более того человеческий рассудок с трудом может себе представить нечто действительное, к примеру, чувственно — воспринимаемое, вне времени вообще. Наиболее абстрагированная форма – это полагание в будущем.
 
 Это наименее гарантированная форма, которая все же позволяет задействовать весь потенциал сублимированной необходимости, свойственный времени, условием является отсутствие данного чувственно — воспринимаемого в прошлом (т.е. только идеальное бытие при том условии, что оно станет чувственно реальным в будущем).
 
Примером таких форм целесообразности достаточно много, самые распространенные из них: «царство Божие», «судный день», бессмертие, собственная смерть, коммунизм, правовое государство и пр. сила данных конструкций, как думается, достаточно велика. Но вернемся к целесообразности. Причиной целесообразности является знание о цели, которую можно достичь при соблюдении условий (то, что необходимо влечет за собой следствие). Возможны как многоуровневые построения, так и самые элементарные, но, в конечном счете, все сводится к элементарному составу «причина- следствие».
 
Целесообразность существует только, как волевое явление, т.е. то, что не задано нам как неразрывная связь причины и следствия, в противном случае мы бы воспринимали их как целое (что, например, и делали все и каждый до появления возможности химии в отношении объектов материального мира и процессов природы, — возьмите любой другой пример). Таким образом, налицо отдельное существование причины и следствия, т.е. между ними есть определенный временной промежуток. Иначе, если бы они были заданы в одно и тоже время, в одном и том же месте (вопрос «места» будет рассмотрен дополнительно), то целесообразность бы отсутствовала, поскольку причина порождала бы следствие (в силу именно этого одно называется причиной, а другое следствием), без необходимости формирования причины для желаемого следствия.
 
Действие, соединяющее в себе причину и следствие есть то, благодаря чему в последовательности можно судить о целесообразности. Время есть то, что творит целесообразность, так как именно оно определяет качественность того, что есть и причина, и следствие. Более того, именно благодаря бытию во времени может существовать необходимость причины и необходимость следствия. Причина есть условие ожидания следствия и время есть гарантия данного ожидания. Само время может быть формируемо как условие причинности, как первичными формами необходимости (например, наступление сумерек и необходимость света рождают целесообразность зажигания фонарей именно в 7 часов), так и вторичными формами причин (договоренность сторон в праве, наступление события и пр., и пр.), влияние времени на сущность явлений огромно, как в их качественном восприятии, так и в количественном.
 
К вопросу о целесообразности как времени мы еще вернемся позже, когда будем говорить о роли государства, сейчас же отметим, что понимание времени как замкнутой формы целесообразности необходимо нам именно в таком аспекте, чтобы абстрагироваться от неуместного понимания действия как того, что формообразует реальность, а порой, как утверждают некоторые, и само время. Итак, время есть целесообразность, то ради чего, при том, что само желаемое следствие самой целесообразности вынесено за пределы причины целесообразности. Именно понимание этого позволило Стагириту сделать вывод о бытии сущего в становлении и в форме ставшего. Принцип, что то, что пребывает в становлении не существует на момент ставшего, равно как и ставшее не существует в процессе становления (энтелехия). Время выступает таким образом как необходимость энтелехии любого действия, которое несет в себе сознательность (целесообразность), при том, что оно является необходимым атрибутом как причины, так и следствия.
 
В форме последних может выступать что угодно (сознание, мысль, сигналы, символы и пр.), но неизменно остается необходимостью точного однозначного определения времени применительно к любому актуально сущему бытию, имеющему как минимум предназначение необходимости бытия формы. Но при этом мы опять же не можем сказать, что время включено в рамки эмпирического бытия, которое возможно чувствовать каким – либо образом.
Мы можем говорить лишь о том, что понимание времени унифицированное относительно любого соответствующего субъекта познавательной деятельности, является неизменно сопутствующим ему в любом его действии.
 
Более того, созданы институты, которые всячески направлены на корректировку девиационных представлений о времени, дабы они не нарушали общего представления неперсонифицированного круга лиц (начиная от неустойки за просрочку обязательств и заканчивая негативной реакцией одного влюбленного на опоздание другого). Помимо этого существуют области бытия системы действий, которые не зависят (уже не зависят) от понимания времени отдельным индивидуумом и предполагают необходимость его присоединения к тем ритмам, которые установлены в них самих для бытия их самих (начиная от скорости проведения нейрохирургической операции, и заканчивая кассационными сроками рассмотрения жалобы). Но все это социальные процессы и именно поэтому время в их пределах является целесообразностью их самих как синкретичного взаимодействия причины и следствия.
 
Для времени как известности исчисления по отношению к заданным нормам изменения окружающей среды целесообразность, как таковая не существует, она есть только следствие догадки человека о ее необходимости, не более. На примере времени мы показали бытие идеальных объектов данного мира (заданного для познания человеку в части или в своей целостности, исходя из методологии). Человек сам по себе являясь равновесием идеального (знанием о самом себе и знанием о знании других о самом себе) и реального (чувственно — воспринимаемого самого себя в противопоставлении абсолютному чувствованию «не себя», плюс вербальная трансакция подобия чувствования таких же как ты сам), постоянно сталкивается с бытием идеального, мира ноуменов при том, что в действительности ему приходится сталкиваться с руководящей ролью данных ноуменов по отношению к чувствованию.
 
Формы преломления данного положения находят самое себя в судьбе каждого человека, начиная с его рождения, и продолжают оставаться необходимостью на протяжении всей жизни (всего того разумного бодрствования нашего «символа»- Человека). Исторически первой формой самоорганизации «ноуменов» по отношению к любой сфере действительности, непосредственно не связанной с ними, был миф. Именно он собирал в себе неперсонифицированность, выработанную на протяжении сотен тысяч лет, и корреспондировал ее сознанию воспринимающего субъекта через идентичность предположения чувственного.
 Героями всех народов и времен была именно личность, одинокая личность как причина своих подвигов и ошибок. Если бы мифы синтезировали в себе функцию коллективизма, то, соответственно, они никогда бы не стали тем, что они есть – самостоятельная форма бытия идеального.
 
Механизм передачи бытия в возможности здесь достаточно прост.
 
Герой мифа – индивидуальный человек (полубог и пр., в любом случае строго персонифицированный субъект действия).
 
Механизм воспроизводства общественного бытия в возможности в индивидуальном БВВ каждого воспринимающего субъекта здесь достаточно прост.
Миф существует как самостоятельное бытие цепи событий, которое привязано к подобию воспринимающего субъекта таким образом, что он может на основе данного подобия персонифицировать свою принадлежность к тем событиям, которые есть содержание данного идеального бытия.
 
Более того, на основе данного восприятия выстраивается деятельность воспринимающего субъекта и, соответственно, те эмоции, которые он получает вследствие чувственного взаимодействия с объектами окружающего. Миф снимает необходимость постоянного удостоверения субъекта в том, что именно данное бытие в возможности соответствует данной действительности. Он уже заранее знает, что именно данное БВВ будет соответствовать данному БВД, а, следовательно, получает власть над причинностью и следствием. Содержание мифа доступно всем и каждому, оно идентично в своем содержании вне зависимости от воспринимающего субъекта (заметьте аналог времени), и вне зависимости от того будет оно воспринято именно данным субъектом, оно есть актуально сущее применительно к сознанию любого другого.
 
Таким образом, бытие в действительности мифа в непосредственной причинности – это его восприятия субъектом познания. Идентичность такого бытия в действительности неограниченному кругу лиц творит то, что называется общественным бытием в возможности (ОБВВ). ОБВВ – это бытие в возможности, которое существует вне зависимости от конкретного времени и места, в пределах неограниченного точностью исчисления круга носителей данного бытия в возможности.
 
Тип воспроизводства применительно к мифу носит механизированный характер, т.е. девиация содержания может быть:
 
1. В результате механической погрешности корреспондирования содержания. Элемент забывания, искажения посредством употребления «не тех же самых» слов и пр. Случаи так называемого «намеренного искажения» исключены с в силу самого предназначения мифа, если его искажать примешивая к нему лично – индивидуальные моменты (даже если таковые имеются у субъекта корреспондирования), то воспринимающий сразу же понимает это как ложь и не воспринимает информацию именно как миф, это уже информация, которая проходит оценку сознания, которая происходит в форме критического отношения, соответственно, БВВ не заимствуется;
 
 2. Девиация сознания — именно невозможность в силу каких –либо условий воспринимать (для устной формы, например, отсутствие слуха, не знание языка и пр.).
 
3. Девиация поведения. Она может строиться только по принципу зеркально негативного отношения к тем эталонам, которые составляют содержание мифа. Т.е. в самом мифе они представлены как отрицательные и положительные герои. В данном случае субъект реализует негативную сторону, которая таковой является и для него самого и для любого другого воспринимающего субъекта только на основе мифа.
 
Сама же альтернатива – есть выраженная форма стабилизации противоречий бытия в возможности, которые присущи ему по природе как таковые. Но в сущности мифа они трансформируются как в заранее известные, а, следовательно, заранее проигрышные, поскольку каждому противоречию предусмотрено противодействие, которое и воплощает в себе положительное содержание мифа.
 
4. Внешнее девиационное изменение, которое противостоит не части, а всему целому, таким изменением стала, например, философия в свое время; таким изменением является система разумности, черпаемая ребенком в противовес содержанию сказок.
Если миф автоматически копируется в сознание индивидуума на основах встречности и подобия, обогащая бытие в возможности воспринимающего, интегрируя на основе своего содержания субъектов восприятия, развивая среди них соперничество и сотрудничество, но при всем при этом, оставаясь неизменным по отношению к своему содержанию при любых обстоятельствах девиаций продуцируемой им действительности, то философия возникает как полная противоположность мифу.

Миф – это общественное бытие в возможности, которое снимает противоречия индивидуального бытия в возможности таким образом, что достигается единобытие в действительности, а, соответственно, стабилизация того самого ожидания соответствия действительности возможности.
 
Философия же рождается как личная мифология каждого. Механизм генезиса выглядит следующим образом. В процессе формализации общественных процессов на основе мифологии в сознании неперсонифицированного круга лиц вырабатывается достаточно определенная система сопоставления идеального (БВВ) и реального (БВД) в процессе энтелехии. Данная система носит характер тезауруса в своей целостности (общественное БВВ) и строгой ограниченности в сознании индивидуума. Соответственно, индивидуальный прогресс строится по схеме движения Индивидуального БВВ к общественному БВВ. Появляются соответствующие системы корреспондирования уже не самого содержания общественного бытия в возможности, а средств и методов, полученных на основе его систематической реализации в действительность неперсонифицированным кругом лиц.
 
В первую очередь это чисто прикладные технологии (ремесленничество). В дальнейшем при появлении общественного бытия в возможности индивидуумов, занятых определенной деятельностью (в истории этот процесс называется формообразованием профессий), появляется необходимость создания бытия в действительности той возможности, которая должна объединять разные БВВ в их переходе в БВД относительно определенных слоев профессий («принадлежностей»). Возникает необходимость нового унифицированного мерила для всех, вне зависимости от того, что каждый есть продукт бытия в возможности, которое есть продукт копирования другого старого унифицированного бытия в возможности (мифа).
С другой стороны, мир по — прежнему задан как изменчивость формы, которая не зависит от человека, только в отношения человеческого отношения к данной форме не более того. Новым интегрирующим началом становится философия. Прошу заметить, что наше представление о философии, изложенное в академических учебниках по философии, не более чем представление, которое отражает только лишь способность современности вглядываться в прошлое, никак не связанное с ним узами тождества смыслов, и поэтому говоря «философия» мы ни в коем случае не имеем в виду то, что с некоторой долей вариаций можно прочесть в вышеуказанных источниках.
 
Философия возникает как способность индивидуального субъекта познания определять бытие в возможности неперсонифицированного круга лиц. Именно как способность мыслить за всех сразу, учитывая всех сразу и полагая истинным свое суждение для всех сразу. Сегодня нам это кажется чем — то естественным и столь же обыденным как представление о том, что земля круглая и вращается вокруг солнца, но на той стадии развития это было практически невозможно. При этом человечество всегда испытывало необходимость в том, чтобы за него мыслили, но не думали. Именно такова сущность осведомленности Бога любой религии, государства и прочее.
 
Таким образом, изначально было создано БВВ в способности мышления одного за всех. Эту способность реализовала философия. В древней Греции это было доблестью каждого, кто мог; на Востоке- обязанностью государства. Государство рождается, как то, что обеспечивает единое восприятие в рамках территории недоступной для непосредственного восприятия одним индивидуумом. Именно оно впервые гарантирует в действительности унифицированность перцепции «возможности», созданной им самим на основе целесообразности (право).
 
Вернемся к философии.
 
Философия исследовала сами формы образования бытия в возможности. Такова, например, была софистика, которая первой открыла индивидуальному секрет идеального бытия общего. Произвольный характер методов софистов прежде всего доказывал то, что возможно все, он постепенно разъединил четкое соответствие ожидаемого (БВВ) и действительного (БВД), доказав, что можно обманываться в своих ожиданиях с той же легкостью, с какой предполагать их.
Но если софистика – это структурирование частной «возможности», то философия выступает, как то, что структурирует мир в целом в его идеальном бытии. Она указывает на то каким должен быть мир, по — мнению того или иного автора, это не форма ретроспективного познания, которое ускользая из настоящего, вечно говорит о прошлом; философия – это форма структурирования будущего, ибо бытие в возможности, необходимо реализуется в действительность, такова сущность человека.
 
Воспринимаемое бытие в возможности достаточно сложное по своей природе для непосредственного уяснения его, т.е. прикладывая определенные усилия в действительности, чтобы овладеть «возможностью» человек ценой этих усилий становится заложником приобретенного знания и начинает воспринимать общие положения как свои собственные субстанциальные идеи, последовательно отстаивая их.
 
Но перед этим необходимо, чтобы то, что он воспринимает действительно стало общественным бытием в возможности, т.е. тем, что существует вне времени и пространства и в этом отношении не претерпевает изменения в зависимости от него. Это стало возможным для философии только с появлением письменности, обличенной в форму книги. Именно она стала тем искусственным интеллектом, который заменил сотни и тысячи рассказчиков Иллиады Гомера.
 
Книга синтезирует в себе время и целесообразность времени.
 
Индивидуальность персонажа мифа заменяется здесь индивидуальным процессом приобщения к данному бытию в возможности (одинокое чтение). Доступность книг только достаточно обеспеченным людям в Греции, при том, что почти каждый обладает способностью читать и писать (в противовес Восточным Деспотиям, где это было государственным искусством) делают философию тем, чем она становится – новой формой снятия противоречий бытия в возможности до их реализации в действительность. Книги дают философии время, знакомство государственных мужей с ней (вспомним Евклида, Фалеса, Платона) единство значения в пространстве. Если мифу для того, чтобы стать общественным бытием в возможности необходимо было стать содержанием бытия в возможности неперсонифицированного круга лиц, то философия рождается уже как общественное бытие в возможности. Так как она:
 
1. Ориентирована на универсальность тематически, т.е. пользуется старыми продуктами обобщения, созданными благодаря понятию Бога, тотема, и прочее;
 
2. В своей форме имеет адресатом неперсонифицированный круг лиц. Когда пишется книга хотя бы в 100 экземплярах и она свободно доступна кому угодно, автор не знает кто ее прочтет, более того, не может предполагать количество, так как цикл существование устной речи — процесс произнесения, а существование книги неизмеримо дольше, чем устная речь. Забегая вперед, отметим, что данная форма существования носит название самореализованного относительно самое себя бытия в возможности.
 
3. По форме своего восприятия содержит в себе все необходимое для того, чтобы возможно было говорить о структурировании личного бытия в возможности на основе общественного бытия в возможности. Элемент магической причастности к особому знанию, отличился в этом Пифагор, создав целую систему магических формул. Необходимость затраты времени на приобщение к данной возможности (процесс чтения), это первым понял Эпикур, написавший более 300 книг — затрата усилий для понимания и толкования читаемого.
 
4. Доступность каждому тех методов, которые используются для структурирования бытия в возможности каждого (формы мысли).

III. Философия возникает только тогда, когда мир человека уже подчинен формам мысли, когда именно мысль обнаруживает предназначение предмета, а не сам предмет рождает необходимость мысли о нем через ощущение самое себя субъектом познания. Стабилизированность ощущения, переводимая в чувственность, дает основание отдельному человеку полагаться на мысль, обнаруживая за ней необходимость причины любого действия, так рождается понимание рациональности.
Ожидаемое человеком обязательно – понимаемое и предвиденное.
Мысль выступает ретроспективностью ощущения, окропленного причастностью уже на основе самой возможности думать об этом. Именно с самоопределения себя в мысли о самом себе начинается рабство судьбы, и именно поэтому важность свободы мысли впервые приобретает значительность свободы вообще. Материальность отныне может расцениваться не более, чем дополнение к тому, что есть результат материального в восприятии других.
 
Философия осознает, что можно понимать, не опираясь на непосредственность чувственности перцепции, она приходит к необходимости удостоверительного процесса мышления, мысль должна удостоверять бытие в самое себя.
Происходит рождение системы формирования мира, системы мышления, мысли этого мира, и эта способность и есть философия. Она рождена индивидуумом, общество в лице общего выступает лишь формою консервирования и сохранения индивидуального, именно индивидуум впервые понимает независимость через отказ от форм мысли общества при сохранении связи с ним в режиме сильнейшего. Философ понимает, что свобода это рабство понимания себя свободным человеком и потому остается свободным от того в себе, что подобно обществу, демонстрируя последнему самое себя в той степени субстанциональности, которая и есть почти тождество мыли, ибо у него нет никакого доказательства действительности своим мыслям, помимо себя самого, он сам и есть доказательство своего идеального, которое необходимо становится реальным для членов общества. Он есть то, что они называют Богом, он его форма и потому он никто для них и все для самого себя – универсум индивидуального против универсума общества.
 
Философия это дерзость человека, это его смелость и всегда ограниченность чувственного.
 
Философ настолько же глух к своим чувствам, насколько сама мысль может приносить ему страдания. Вся его жизнь это боль одиночества мысли, это форма существования в мире нестерпимого мужества к боли от мысли, когда сама мысль, способность мыслить именно таким образом, выступает самым страшным недугом.

Всегда бойтесь абстрактности в ее соусе истинности, никогда не принимайте общего к частному, пока не научитесь чувствовать общее, именно эмпирик в области разума рождает экпериментальность мысли. Чувственность задана каждому настолько индивидуально, что общее отражение ее в понятии выступает необходимостью согласия всех относительно именно части общего отражения чувственного, но не самого чувствуемого. Индивидуальное состоит в том, чтобы научиться часть своего принимать скорее и лучше, нежели ту часть общего, которое предполагает адекватность самое себя, а, следовательно, присоединение и разделение общего чувства.
 
Для того, чтобы описать универсум, а наш предмет предполагает универсальность познания, нам придется прибегнуть к несколько новой методологии относительно данной работы. Она основана на том, что если договориться изначальное относительно значения некоторого общего присущего всему, при том, что присущее уже есть факт, а само чтение данной работы можно оценить как стремление к познанию частного факта в его универсальности восприятия, то с достаточной легкостью можно формулировать формализованные отношения самой мысли о мысли, не прибегая при этом к частности описания, что позволяет говорить о сущности таким образом, что каждый субъект познания может быть приобщен к ее пониманию не на основе суммы значений в их систематизированном виде (относительно хотя бы данного текста), но в результате способности собственного анализа при единой методологии познания.
 
Таким образом, и результат личной уверенности будет полагаем за пределами исследования, но необходимо связан с ним, так как сама постановка задачи и методология ее решения и есть причина результата познания, которая необходимо происходит только в индивидуальности, в отдельно взятом человеке.
 
Формализация, о которой мы говорим, возможна на основе нового понимания места и роли мысли в жизни человека. Категория БВВ (как одна из основ формализации) у Стагирита, например, выступает как материя по отношению к форме, как все то, что в ретроспективности своего существования ориентировано на необходимость экзистенции будущего. Мы предлагаем понимать бытие в возможности как бытие самой мысли, соответственно, закрепляя за мыслью экзистенцию.
 
Правильность данного решения в области методологии доказывается практической применимостью данной категории при построении суждения. Дело в том, что практически все имеет форму отражения в сознании, и так как мы воспринимаем явление только в случае, когда процесс становления для них завершен, то, соответственно, мысль, которая обозначала себя до процесса становления данного явления только как мысль, не обнаруживающая себя в чувственно заданном мире, то восприятие этой мысли через причастность к четырем причинам бытия (конечно в первую очередь к целевой) происходит на основе восприятия первоначально явления в целостности (такова, например, форма знания о не знании — «слышал что- то, но не знаю точно», хотя здесь уже сама по себе гарантирована экзистенция того о чем слышал).
 
Синкритичность взаимодействия мысли о предмете и самого предмета воспринимается нами как знание о предмете, которое вполне зависимо от него и задано нам данным предметом, его свойствами. Данная традиция рассуждения была присуща человеческому изначально, поскольку как мы помним, человек сталкивался с явлениями, которые абсолютно не зависели от его воли и степени воздействия на них – явления природы. Действительно, если бы мы говорили о том, что девиации восприятия одного могли бы влиять на чувственно -воспринимаемое всех, то никогда бы не сложилось ни социума, ни государства, ни каких –либо еще общих форм восприятия.
 
Только с появлением философии, которая рождается вместе с ремесленничеством, земледелием, и пр. формами искусственного взаимодействия, где человек мог определять чувственное содержание тезауруса перцепции, мы можем говорить о начале способности формообразования независимой мысли. Но в целом, человеческому остается присуще следование традиции: «мысль – чувственно воспринимаемое». Сочетание двух этих форм рождает представление о бытии.
 
Человек способен удостоверяться в том, что нечто существует только на основе восприятия посредством интеллекта и подтверждением чувств разумом и наоборот. Закрепление за изучаемым чувственного есть свойство определения самое себя в этом мире. Именно по чувственному восприятию, которое находит свою формализацию в общении, происходит стабилизация человеческого мышления, где за определенными идеальными объектами закрепляется чувственная конкретика. От того насколько полно идеальное воплощается в реальном, зависит степень уверенности человека в том, что он делает. Банальнейший пример для этого – современные попытки построения правового государства, которые разбиваются о непосредственность понимания общего в рамках «здесь и сейчас». Так, человек не будет соблюдать совершенно абстрактные категории типа справедливости, разумности, законности и пр., если они не откликаются ему частной чувственностью в рамках более менее прогнозируемого будущего, превращая тем самым его деятельность в гарантированность результативности. Если подходить к самому существу проблемы, то все идеальное этого мира, все то, что на протяжении истории человечества называемо было рассудком, разумом, Богом, совестью, духом и пр., все то, что по — своей экзистенции восприятия вынесено за пределы чувствования на основе ощущения, можно назвать бытие в возможности. Необходимо, наконец, упростить понимание значения места идеального в том, что имеет форму существования. Простой пример. Когда Иисус Христос проповедовал могли ли мы сказать в 33 году что существует христианство? Как оно существовало до распятия Христа и как оно существовало в первые секунды после его смерти? Ни текста, ни обрядов, ни форм ритуальности, ни зданий, ни денег, ничего…только 12 человек, обладающих сознанием, которое могло быть воспринято через общение с другими субъектами, которые в своей массе составляли сложную систему неперсонифицированного круга лиц. Как существовало христианство? Было ли оно реальностью? Или же христианство появилось намного позже? Тогда когда?
 
С появлением помпезных храмов Византии, или же с признанием его государственно – опасным занятием при Нероне, или же с появлением Церкви как формы организации верующих, или с появлением самих верующих в неопределенном историческом количестве? В свое время Шпенглер остро поставил вопрос о разделении понимания христианства: люди, которые жили в пещерах, и люди, которые основывали Великие ордена святых не могли обнаруживать свою причастность к одному и тому же явлению- анализ по бытию в действительности, modus vivendi был для Шпенглера определяющим.
 
Факт в том, что вся цивилизация (как некоторая результативность сознательной причастности человека ) задана нам для познания как:
 
1. Ставшее в соотношении исчерпывающего представления (бытия в возможности) о самой себе и чувственного соответствия данному представлению;
 
2. Находящееся в процессе становления относительно идеи самое себя (бытия в возможности), где есть только ожидаемое чувственное в отношении будущего в качестве предмета познания, ожидание присуще только деятелям, которые осуществляют идею (бытие в возможности) и тем, кто знает о том, что данная идея осуществляется. Результативность ожидания, о которой мы говорили применительно к понятию времени есть производное от того, что данное бытие в возможности содержится в неперсонифицированным круге лиц и уже представляет из себя ставшее в отношении своего ожидания, а, следовательно, имеет актуально сущее в прошлом по отношению к тем, кто ожидает чувственное данного предмета.
 
3. Только как бытие в возможности, т.е. то, что не может быть реализовано для чувственного восприятия целиком только одним человеком. Это особенно важно поскольку в конечном счете единицей познания является именно одна личность, отдельно взятый человек со своими страстями и способностями восприятия, при этом он конечно может персонифицировать в себе некоторые внеличностные качества, но он неизменно одинок перед тяжестью познания, и она дана только ему, только в рамках «здесь и сейчас», задаваемых либо личными способностями (наполеоновская работоспособность), либо должностными обязанностями (наша уважаемая профессура с нормированностью рабочего дня).
 
Как правило, в области действия лежит именно первая группа объектов, вторая постепенно приближается к первой, а третья есть бытие в возможности в «чистом» виде, лишенное какой либо действительности помимо чувства, вызываемого мыслью о его содержании, здесь возможны достаточно извращенные формы, начиная от мысли о вселенной и заканчивая гордостью личной доблести ученого. Необходимо понимать что персонификация знания так же возможна, как и персонификация в деятельности, в действии. Человек прикладывает определенные усилия к тому, чтобы овладеть, приобщиться к знанию.
 
Познание сопряжено если не с полной персонификацией в самом знании (что бывает крайне редко), то с полным заземлением знания в той обстановки, в которой это знание получается.
 
Вся целесообразность стационарного обучения заключается в том, чтобы человек благодаря личной дисциплине и части лишений приобщился к знанию, которое в дальнейшем будет составлять его личную уверенность, оплаченную собственным трудом и собственным временем неповторимой жизни, только тогда это знание, приобретенное с помощью определенного образа жизни будет составлять желаемый образ жизни для того, кто придумал образование. Это воспитание социально- полезных и гносеологически кастрированных индивидуумов. Бытие в возможности является центральной категорией и потому должно быть нами понято с достаточной степенью отчетливости. Итак, это самостоятельная экзистенция мысли. Бытие не обнаруживает себя вне мысли, а мысль вне бытия.
 
Таким образом, в соответствии с соотнесением по 3-м лицам, на основе их бытия в возможности и их соотношении к действительности, в дальнейшем мы сможем говорить том, что называется определением степени сформированности бытия как такового, т.е. абсолютного бытия, которое самодостаточно относительно самое себя относительно:
 
1. целостности элементов (одним из которых является и БВВ);
 
 2. количества участников (как в отношении тех, кто реализует данное БВВ, так и сторонних наблюдателей, просто участников и пр., и пр.);
 
3. времени, которое, как мы увидим, в отношении самого бытия зависит от того, как оно реализуется, как сформирована его возможность и прочее (например, бытие окружающей природы, того, что от нас не зависит в его перцепции, как на основе лично – индивидуальной «возможности», так и на основе чувственного восприятия при известности значения ощущения, получаемого в результате такого восприятия).
 
Все существует в возможности, все имеет свое БВВ, это БВВ может принадлежать неперсонифицированному кругу лиц и опираться на чувственную перцепцию каждого – общественное бытие, а может быть БВВ только одного человека, на стадии формирования самого данного БВВ. Например, теория относительности в момент своего рождения была реальностью только для Эйнштейна и задана только ему как чувственное восприятие формы своего воплощения – опять специфика понимания, не непосредственность, а удостоверение.
 
Философия, например, есть, прежде всего, структурирование бытия в возможности отдельно взятым человеком с условием его последующего восприятия неперсонифицированным кругом лиц, иначе философией это не станет.
 
Бытие философии как «возможности » неизменно с ее рождения, но ее бытие в действительности обнаруживает себя только в умах неограниченно широкого круга лиц, таким образом, мы можем выстроить следующую схему:
1.индивидуум;
2.универсальное (общественное) бытие в возможности + самореализация относительно самое себя;
3.корреспондирование неперсонифицированному кругу лиц;
4. восприятие неперсонифицированным кругом лиц (приложение личных усилий по приобщению);

1. восприятие данного бытия как своего собственного достижения познания (это уже бытие в действительности);

Соответственно, философия может быть определена как такая парадигма бытия, где первичное бытие возможности, не изменяясь по своей форме, необходимо претерпевает изменения в действительности в отношении количества, при том, что действительность никогда не задана как чувственная перцепция для данной возможности, но данная возможность никогда не обнаруживаема вне рамок данной действительности.
 У философии нет другого воплощения в действительность, кроме как уверенности в ней ее творца(ов).
Сам же он, прежде всего, и есть первичная парадигма, в рамках которой верифицируется то, что в дальнейшем будет составлять предмет убеждений миллионов, философия для него это не необходимость образа жизни, это необходимость сглатывать яд сжатого воздуха истины каждый день, для того, чтобы всякое движение к истине было определяющим историю тысяч и тысяч судеб будущего, при том, что для него это уже давно неинтересное прошлое…

Не забудем так же, что постоянно идеи и образы того, что ранее составляло революционность той или иной системы со времен превращаются в повседневность уверенности, ибо составляют все больше и больше именно субъективную «возможность» любого из числа неперсонифицированного круга лиц. Т.е. философия проходит путь от абсолютно идеального к абсолютно реальному, повседневно обыденному, чувственно — воспринимаемому всеми и каждым.
 
 Механизм этого пути заложен в самой природе того, с чем работает философия – бытием в возможности. Бытие в возможности самое в себе до своей реализации составляет массу противоречий, каждое из которых являет собой одинаковую степень способности быть действительностью. В случае отсутствия реализации в действительности в рамках пространства, вне человека и временного континуума противоречия превращаются не только во внутренние (знак «+» и «-» по отношению к актуально сущему предмету, лишенному связанности непосредственно с данной возможностью), но так же и во внешнее самое себя.
Так, противоречия тождества противоположности (плюс или минус, т.е. негативное или положительное развитие ситуации) образуют целое противоречие по отношению к способности актуально сущего бытия данных противоречий вообще, т.е. противоречия из рамок качественных переходят в рамки экзистенциального (бытие –не бытие), образуя уже противоречия «плюс- минус» на уровне ситуации существования самой «возможности».
Таким образом, само БВВ становится противоречием действительности, сама целостная парадигма в соотношении возможного и действительного воплощает в себе противоречие по бытию в его целостности и по качеству в структуре элементов бытия. Данные противоречия присущи самому субъекту, носителю БВВ, который колеблется относительно возможности бытия задуманного в случае, если «возможность» присуща только ему одному.
Все его действительное существование, которое есть действие как разница возможного и актуально сущего направлено на то, чтобы доказать способность бытия внутреннего содержания сознания, заложником которого он является. «Возможность» проявляет себя в действительности не больше, чем этого требует сама действительность, ибо в области социализации в чувственной конкретике уже задан критический предел мыслимого, в этом плане бытие определяет сознание в его проявлении по отношению к действию, но не в целом саму возможность.
 
Бытие определяет только проявление сознания, но не его само. Например, эффект толпы, управляемости толпы только и основан на том, что в ней каждый человек не может себе в действительности позволить больше, чем примитивизм реакций, адекватных окружающей обстановке, которая, в сущности, совершенно не зависит от его перцепций.
 
Сущность действительного, в восприятии, в том, что оно не терпит многозначности к идеальному отношению самое себя, это проявляется во всем, начиная от нашего языка, который каждый раз стремится к тому, чтобы детализировать обозначаемое и избавиться от многозначности посредством хотя бы ее выделения (юмор) в случае невозможности отрешиться от нее полностью, и заканчивая формами восприятия окружающего человеком.
 
Так, именная культура служит прежде всего тому, чтобы, если не персонифицировать все вокруг относительно его самого, то уже наверняка закрепить за всем воспринимающим персонифицированность через личную форму причастности, которая заземлена на самое необходимое для человека- на него самого, его имя.
 
Целостность свойств БВВ можно выразить достаточно просто – возможность всегда реализуется в действительность. Человек живет в круге известности, прежде всего, он известен самому себе в необходимости представлений самого себя – имя, род занятий, язык, на котором он общается и прочее, но ему так же известно то, что сегодня принято называть объективными условиями существования, которые складываются как все то, что вынесено за пределы влияния субъективной воли человека как человека (хотя многие из тех, кто принадлежит к т.н. «властным категориям лиц» уже понимают, что грань объективного и субъективного достаточно размыта, а представления о ней предположим президента и рядового человека отличаются в корне).
 
В любом случае, человек живет в плену своего знания об окружающем, это форма стабилизации своего отношения с этим миром, которая подкрепляется внеличными формами БВВ (общественное бытие в возможности) при том, что их переход в сознание индивидуума был осуществлен именно на основе личных усилий, скорректированных в процессе их производства на основе оценки эффективности в ее степени результативности (обучение в школе, университете, научные конференции, премии и пр.). В своей сути древние пляски индейцев Алеутских островов, которые символизировали договор с богами относительно форм взаимодействия на будущий год и наши школы, системы образований, формы общественной деятельности, выборы и пр., ничем не отличаются в своем содержании целевой и материальной причины (идея — действительность) отличны только формальная причины, их масштабы, степень организованности движущей причины.
 
Необходимо так же учитывать, что БВВ не принадлежит человеку, более того, он не властен ни над его формообразованием внутри самое себя, ни над его реализацией во внешней действительности.
 
Бытие в возможности есть составляющая мира, к которому принадлежит человек, частью которого он обнаруживает себя, и он может обнаруживать себя его частью именно на основе подобия бытия в возможности самое себя бытию в возможности той или иной части мира в непосредственном взаимодействии миру в целом в случае отвлеченности от чувственно — заданного и универсального умозрительного познания, именно это составляющая философии.
 
Когда человек смог оторваться от синкретичного взаимодействия чувственного с возможностью и подумать об универсуме возможного в целом, рассматривая само это как возможность своего бытия, рождается философия.
 
Философия появляется как новая форма восприятия действительности, через «возможность» данной действительности в целом. Таким образом, и отличие философии в ее динамике (философ) от обычного взгляда (не философ) равна разнице наблюдаемой картины, выполненной маслом, двумя зрителями, один из которых стоит поодаль, а другой рассматривает впритык.
Один видит образы и подчиняет их общему смыслу самое себя согласного с данной картиной, а другой только мазню и путаницу, которая отвращает его своей «целостностью».
 
Прежде всего, философию можно было бы назвать матерью дальновидности, это ее синоним. Пример тому и Платон с его идеей идеального государства- первый человек, который задумался о том, как необходимо сдерживать рост государственной мощи и как его ограничивать; и Фалес разбогатевший на своих астрономических изысканиях в практическом применении к оливкам.

Здесь остановимся на поэтичном сравнении, которое позже должно стать для нас необходимой очевидностью доказанности.
Если мифология появляется как то, что есть произвольное по отношению к чувственно заданному, благодаря способности целостно воспринимать это чувственно заданное (мифология с ее универсумом пантеона богов), то философия рождается в сфере человеческой власти над продуктом своего коллективного бытия – форм мысли о мире.
 
Причем необходимо понимать, что представления о степени влияния человека зависят от самого человека, от его сознания самое себя и окружающего. Сфера государственного устройства в то время не была предметом чего- то вынесенного за пределы понимания и влияния конкретного гражданина (в частности полиса), она была настолько же реально чувственно заданной вещью как восход и заход солнца, день и ночь.
 
Государство выступало по отношению к человеку персонифицированно в пределах носителя своей персонификации – человека (государственного мужа), общего собрания (сисахфия, остракизм и пр.), причем государство по – прежнему управляется теми же силами (по статусу), что и восход солнца, приливы моря, удача, хорошее настроение, произрастание деревьев и прочее — богами, которые так же персонифицированны и за ними закреплен определенный круг обязанностей, который обеспечивает миропорядок.
 
Философия в своем генезисе первая замахнулась на данное положение, она приписала способность человеку управлять собой, за что и была казнена в лице Сократа. История методология познания, которую мы знаем – это история сторонников Сократа, для них эти обвинения бессмысленны и глупы, они натянуты до государственной измены и развращении молодежи, в то время как для противников Сократа -это была именно государственная измена, подрыв общественного строя и разращение молодежи, в их представлении о Сократе, которое кстати победило.

Нам надо быть достаточно зоркими, чтобы увидеть- сегодняшнее государство занимает то место, которое ранее принадлежало только Богу (богам), если быть более точным, то оно сейчас на той стадии когда переходит от персонифицированности представления самое себя (сравнимо с пантеоном олимпийцев) к монолиту целостности, которое было присуще религиям -–откровениям (Христианство, Ислам).
 
Положение государства сегодня – это положение образования, которое воплощает в себе формы стабилизации в действительном бытия в возможности, которое есть право. Право выступает как бытие государства в возможности, в то время как государство – это бытие в действительности права. Картину дополняет дифференциация перцепций государства во времени и пространства, десинхронизация переходов, темп роста возможностей по стабилизации БВВ, его перевода в действительность и прочее (на всем этом мы подробно остановимся в следующих главах).

Государство сегодня это та сфера, которая ранее была закреплена за изменениями, на которые не влияет их восприятие неперсонифицированным кругом лиц, государство становится независимой самодостаточной системой, подобной силам природы, которые были ранее аналогичны в механизме своего понимания, например, в Древней Греции. И если философия ранее была по отношению к государству тем, что направляло его деятельность и обеспечивало прогрессивное развитие, указывая на возможность, бытие которой было только структурировано в пределах самое себя (философская система), то сегодня философия именно в таком качестве уже не существует, более того, именно в таком качестве она была поэтапно подменяема.
 
Сначала это было христианство, синтезировавшее в себе все универсальное, что было у философии, философия вырастила образ, способность, универсализма, христианство воплотило его во всеобщую действительность, сплотив на основе учения Христа самые разные уголки света, поставив защиту истины Христа в угоду организованному насилию государства. Христианство породило на свет не только способность структурирования целостной универсальной возможности и ее поэтапное воплощение в действительность, но так же представление о необходимости данного процесса, оно лишило человеческое права на индивидуальность в своей целостности, доказав, что вполне возможно образование унифицированного мира. И если христианство заимствовало у философии универсальность, вживив ее имманентностью в самое себя, то наука, этот феномен познания, заимствовала у христианства жесткую необходимость перехода возможности в действительность. Наука стала тем, чем раньше была церковь, но она (наука) органично впитала в себя все принципы организации церкви. Главный из них – это форма перехода возможности в действительность. Наука научила тому, что если есть «возможность» ее необходимо поэтапно верифицировать, сначала в пределах своего сознания, потом опытом и, наконец, массово (неперсонифицированно). Так рождается технический прогресс.

Итак, в макроракурсе истории философия создает возможность бытия вне рамок чувственной конкретики, способность быть, не убеждаясь в этом ограниченностью парадигмы равенства «возможности» и действительности. Христианство, восприняв форму философии наполняет сильнейшим мотивом – Богом, формируя систему переходов БВВ в БВД (действительность), опираясь на государство, более того, составляя БВВ государства, и управляя представлениями неперсонифицированного круга лиц. И, наконец, наука, полностью, как бы абстрагируясь от первых двух форм, но при этом, являясь их синтезом, формирует уверенность человека в том, что он может творить мир на основе воплощения бытия мысли в бытие в действительности.
 

Сейчас же закончим с генезисом политического знания.
 
На этапе формирования науки как новой формы объективного познания (т.е. такого познания, которое гарантирует всем одинаковую равноудаленную причастность к истине) государство уже играет роль самостоятельной сферы бытия значения, появляются определенные области бытия в возможности, которые могут быть оценены только как государственная сфера значения (это связано с формальным структурированием причин бытия), и здесь наука играет роль формы структурирования бытия в возможности, которая гарантирует способность бытия в действительности. Т.е. по своей форме изложения она не дает бытию в возможности быть противоречием, как самому себе по качеству и экзистенциональности, так и действительному.
Она формирует «возможность», которая требует своей реализации в действительность. Если философия структурировала БВВ, которое реализовывалось только в пределах восприятия другими индивидуумами, которые были деперсонифицированны в своем качестве, то сфера реализации бытия в возможности науки лежит не в пределах корреспондирования своих положений другим субъектам познания и контролю за данным процессом; нет, сфера реализации БВВ науки в формах действительности. Девиз науки «от мысли о действительности к самой действительности», наука не признает за самой мыслью действительное, в то время как философия в лице своих создателей подчиняла все в действительном мысли о ней.
 
Практика стала пределом познания — все, что не может быть практически воплощено, не имеет ценности. Наука не изобрела своей формы структурирования мира как методологии, она сосредоточила внимание на средствах, а, следовательно, обеспечила развитие формальной причины бытия.

В области техники — это может быть признано целесообразным по критерию формы использования техники. Хотя мы и видим, что подобная позиция привела только к тому, что угроза бытию в его действительности только возросла (атомная война, движение Greenpeace и пр.), но наиболее опасные формы обнаруживают себя в области формирования представления о долженствовании в социальной сфере бытия.
 
Если философия учила долженствованию образа мысли и восприятия действительности на основе данного образа, то наука сформировала те императивы, соблюдение которых невозможно. Так, рождение теории разделения властей применительно к области государственного устройства, эта уверенность в возможности именно такого устройства государственной власти была основано на том, что человечек верил в то, что по старинке правильность логического построения гарантирует согласованность бытия конгломератов чувственного. Но данная схема была воспринята из прошлого и на момент ХVIII века не имела ничего общего с современной реальностью, которая сделала стабильностью множество изменчивости.
 
Если ранее представление о стабильности социальных процессов были заданы восприятием цикличности изменения окружающей среды и, следовательно, в таком порядке были полагаемы в отношении их понимания, то сегодня стабильность – это форма искусственной динамики, которая не связана ни с чем, кроме мысли о самой себе в рамках целесообразности, практической верифицируемости и прочее, соответственно, именно бытие в возможности, (формы знания) в основе прошлого стали выступать формами стабилизирования отношения к будущему и настоящему.
 
Человек уже не способен самостоятельно структурировать бытие относительно самое себя и воплощать его как совершенно новую форму организации социальной материи, делая свою волю основной определяющей бытия явления (то, о чем так мечтал Ницше, видя в этом основу бытия сверхчеловека).
 
Сегодня человек превращен в платформу реализации форм БВВ, разработанных и структурированных явно не им самим и явно не в согласии с его желанием, поскольку определение своего и чужого уже не имеет смысла и все чужое (общественно полезное, если угодно) неизменно становится собственностью человека.

Наука сформировала наше представление о государстве. Более того, те, кто его формулировал были уверены в том, что при соблюдении и проведении в жизнь инструкций для государства, существовавшего на момент формирования той или иной теории, само государство сможет продолжать нести функции, которые были присущи ему ранее.




20. Конечным элементом познания, о котором мы так долго говорили, выступает «Замкнутая парадигма бытия».
 Это означает, что как бы мы ни исследовали социум, какое бы явление мы не брали в качестве анализа, везде конечным элементом познания, которому мы можем приписать атрибут существования, является замкнутая парадигма бытия.
Соответственно, речь может идти только о ретроспективности идеальных форм (форма известности). Как мы покажем позже, это имеет весьма существенное значение для анализа, в особенности для анализа понятия преступления (в отношении понятия общественной опасности, категория становления имеет решающее значение). Но сейчас вернемся к нашему вопросу.
Итак, „ячейкой жизни“ является замкнутая парадигма. Из чего она состоит, каковы ее элементы? Каким образом ее использование может облегчить познание того ли иного явления действительного? Как мы уже отмечали, Парадигма бытия включает в себя „бытие в возможности“ и „бытие в действительности“.
Бытие в возможности полностью отражает меру идеального, которое присуще всему человеческому как продукту деятельности (осознанной, неосознанной) и как сфере перцепций. Как мы уже отмечали: мысль не обнаруживает себя вне бытия, а бытие не обнаруживает себя вне мысли. Из этого правила существует два исключения, которые носят определяющий характер для познания, поэтому мы приведем их здесь.
Для мысли индивидуального субъекта в реальности (назовем так четкую стабилизацию чувственного и идеального, заданную для неограниченно широкого круга лиц) необходимо существует неизвестное его мысли в тот или иной отдельно взятый отрезок его существования. При этом для него то, что он знает, существует в двух формах — наличное бытие, доступное чувственной перцепции и опять же идеальное (современная цивилизация характеризуется тем, что она вводит в жизнь человека все больше идеальных объектов).
Для общественного, для всего универсума мыслей человечества (под этим следует понимать сумму всех „мыслей“ всех человеков в настоящем, прошлом) не существует ничего в области не опосредованности мыслью.
 
Предел существования ограничивается известностью.
 
Таким образом, говоря о познании (здесь мы забежим вперед) можно говорить о приближении индивидуальной мысли к общественной сумме мыслей (общественное бытие в возможности) по определенному кругу вопросов (например, теорию научного знания Петрова), это познание, результативность и процессуальный момент которого находятся вне сферы чувственного.
 
Другим способом познания является формирование собственного значения, получаемого вследствие опосредования мыслью отдельного человека сферы конкретно чувственного в универсуме своего проявления в отношении субъекта мысли.
 
В случае удачного познания такого рода, можно говорить о втором исключении, о формировании творческого отношения к реальности, где бытие существует вне мысли, поскольку формируется вместе с мыслью, а мысли присуще второстепенное отношение к самому результату такого формирования — творчеству.
 
Соответственно, схема отношения экзистенциальности выглядит иначе — сначала „субъективное — объективное“ (например, философская система), а в случае с первым видом познания, наоборот „объективное — субъективное“.
Это два исключения, две области, в которых вышеприведенное правило не действует. В остальных случаях утверждения „мысль не обнаруживает себя вне бытия, а бытие вне мысли“, означает, что бытие в возможности (бытие мысли) в конкретных рамках времени связано сферой своей реализации, сферой бытия в действительности.
 
Сходства и различия предметов к представлению воспринимающего субъекта определяются бытием в возможности, которое наличествует у субъекта, доступно ему. Если в действительности субъект сталкивается с формой действительности, бытие в возможности которой ему не доступно (дикарь и консервная банка), то бытие в возможности не реализуется в перцепции субъекта, существование парадигмы для него не возникает, само бытие предмета отсутствует, — есть только бытие чувственной перцепции в предмете чувствования, которое опосредуется мыслью на основе доступного бытия в возможности (поклонение консервной банке). Но это опять же возможно в отношении тех предметов, которые имеют природу чувственного, которые заданы в пределе восприятия, для тех областей, где бытие в действительности всецело не задано в пределах чувственного (соответственно только одного субъекта) о возникновении бытия вообще говорить не приходится.
 
При этом, здесь же отметим, что все, что не принадлежит к среде воздействия социума, более того, не может испытывать на себе влияние социума в той ли иной форме, существует только в рамках предмета перцепции, где бытие в возможности (общественное бытие в возможности, так, например, перцепции деревьев не возникают индивидуально и единожды в рамках восприятия одного индивидуума) играет роль формы усечения противоречий, т.е. вне данного бытия в возможности познание немыслимо. Но мы еще многое скажем в отношении зависимости результативности познания от элементов парадигм, их сочетания, путях преобразования и прочее.
 
Сейчас сконцентрируем наше внимание на технократической стороне вопроса. Каждое явление, каждый предмет представлен бытием в возможности и бытием в действительности относительно своей возможности.
 
Следует отметить, что понимание этого аспекта, конечно, во многом носит условный характер, здесь мы ждем от читателя больше внимательности и сосредоточенности в отношении самих элементов парадигмы, чем всецелого разделения нашей позиции и присоединения к ее конструкции.
 
Само объяснение (практика познания примеров) предстоит нам в будущем, формирование же методологии построения универсальных систем понимания парадигмы, как мы отметили выше, вообще задача будущего для науки.
 
Сейчас же обратимся к самой схеме анализа. В каждом явлении всегда равномерно распределение бытия в возможности и в действительности, уже потому, что оно доступно для анализа существует его „возможность“ и действительность. Теория вероятности в ее уравновешивании шансов „за“ и „против“ при росте количественных показателей, ЗБЧ, все эти законы приоткрывают завесу известного социуму при подходе с точки общественного бытия в возможности: в каждой парадигме доля идеального и реального синкретичны и тождественны друг другу.
 
Ни одно свойство действительности не может быть помещено в область нашего бытия без того, чтобы не быть опосредованным мыслью. Отличия родового, видового, конкретного субстрата, бывают в случае дифференцированного распределения бытия в возможности относительно круга субъектов, круга временных объемов восприятия, форм восприятия и прочее. Если мы говорим о первичности, предшествие которой и есть формообразование бытия в отношении субъекта познания, то мы, прежде всего, рассматриваем категории восприятия хаоса и стабильности.
 
Первичный признак, отмеченный еще Стагиритом, это присущность бытию в возможности противоречий, каждое из которых полярно относительно самое себя, каждому присуще противоположность, действительность которых равнозначна.
 
Здесь познание не может иметь количественного орудия аргументации, поэтому взору предстает именно форма бытия внутренних уравновешенных противоречий мысли и их соотношение к внешним, каждое из которых по отношению к другому выступает как внутреннее.
 
При индивидуальности данного процесса есть возможность говорить о мысли о вечности, Боге и прочее, а еще точнее о такой мысли, которая не опирается на опыт предыдущих, или уже превзошла его.
 
Если данное бытие в возможности стало доступно, то следует говорить о его необходимой реализации, бытие в возможности всегда выступает как побудитель действия, которое есть составляющее значения (ср. Макс Вебер о социологии и сфере значения). Стабилизация восприятия происходит посредством реализации в действительное представления о предмете, либо самого хаоса представлений (противоречия бытия в возможности).
 
Таким образом, первичная реализация — это всегда снятие противоречий. Здесь данное снятие имеет место, как в отношение предмета (формирование парадигмы), так и в отношении самого индивидуума. Если бытие в возможности по предмету не реализуемо (т.е. метод, которым оно достигнуто, не предполагает наличие в действительности предмета), то мы можем говорить о том, что реализация происходит только в отношении субъекта ( самоопределение, при связи значения с реализацией, сумасшествие, самоубийство и прочие формы, которые, как правило, трагичны, такова природа человеческого).
 
При благополучном снятии противоречий (реализации в действительности хоть какой — то части противоречий, которые в дальнейшем становятся различными формами представлений в конечности реализации) можно говорить о формировании первичной парадигмы явления. Это могут быть сами по себе противоречия (различные реальные ситуации), которые обслуживают сферу бытия нескольких противоречий одновременно, либо две области действительного, которые в своей сущности противостоят друг другу.
 
В дальнейшем противоречия снимаются до того момента, когда первичные формы противостояния не будут отдельно реализованы в рамках чувственной действительности. Это достаточно важный момент, поскольку в реальной жизни существуют явления, которые первично для субъекта перцепции всегда даны как исходные противоречия по бытию в возможности, требующие необходимо снятия через личное участие (например, понятие, любви, семьи и прочее), и от того, как они будут сняты, зависит восприятие обществом субъекта снятия противоречий (конкретного человека), а есть такие явления, которые всегда представлены как многомерная действительность, каждый из элементов которой — это уже реализованное противоречие относительно определенной действительности и, таким образом, снятие противоречий может происходить только в рамках действительности, когда сталкиваются два бытия в действительности, представляющие собой противоречия единого бытия в возможности.
К последнему виду относится общественное представление о преступлении.
 
Итак, в конечности, формирование парадигмы представлено с одной стороны бытием в возможности, с другой — бытием в действительности, которое подчиняется значению данного бытия в возможности, поддерживая его собственно чувственной перцепцией.
 
Для того, чтобы говорить о социуме, т.е. о парадигме как явлении социального типа, необходимо чтобы результаты ее становления были доступными и восприняты неперсонофицированным кругом лиц, более того, чтобы неперсонофицированный круг лиц присоединился к данной парадигме.
 
Весь вышеописанный процесс носит название формообразования материи в форму. Бытие в действительности выступает как форма, в то время как бытие в возможности расценивается как категория материи. Стабильная форма, форма стабилизации, таким образом, представлена четким конечным соответствием (при учете оговоренных выше моментов) бытия в возможности к действительности. Это и называется молекулой (конечным элементом) любого бытия, для структурного анализа вводятся термины 4-х причин бытия.
 
Для познания любого предмета таким образом необходимо, соответственно, обратиться к анализу:
1.бытия возможности;
2. субъекта реализации, то, насколько полно его сознание сформировано бытием в возможности явления;
 
3. перехода возможности в действительность (энтелехию в форме игры с различной степенью алеантности);
 
4. бытия в действительности явления как части процесса реализации возможности в действительность.
 
5. „факторам существенного влияния“: время, место, активность субъекта познания, степень чистоты восприятия бытия в возможности.
 
Анализируя структуру каждого элемента, и зная, как он может классифицироваться, какие могут быть вариации и как они влияют на конечный продукт познания, можно выстроить целостную универсальную, формализованную схему развития того или иного явления в его динамике, статике, перспективе организации.
 
При достаточной степени уверенности можно говорить даже о прогнозировании развития, а так же существенном влиянии на него. При этом так же можно исключить момент субъективного фактора познания (то, что до сих пор для науки делала статистика, а так же математика, но только в однозначности, своей законодательной роли влияния).
 
Необходимо сформировать универсальную позицию исследующего и определить возможные факторы влияния на него извне.
 
Таким образом, парадигма выступает как форма снятия противоречий мысли на первичной стадии исследования, что экономит время.


21. Исследуя вопросы людологического плана помимо Стагирита мы необходимо должны обратиться и к Гегелю, к его идеи духа и его абсолютизации духа. Если вырваться из плена временного, то людологически абсолют есть степень осознанности контроля процесса перехода БВВ в БВД, которое в своей частности всегда необходимо обнаруживает качество абсолютной всеобщности.
Отражение самое себя в сознании возможно только при одном условии — отсутствии самосознания, ибо любое самосознание есть некоторая степень понимания своей причастности и противоположности (или части) чего бы то ни было, через знание о свойствах и качествах (читай о 4-х причинах) данной противоположности.
 
Определение не абсолютной идеи у Гегеля больше похоже на перечисление, нежели на форму, поэтому приходится признать за ним необходимость формулировки БВВ. Если же предположить картину динамического восприятия мира, то Абсолютная Идея есть такая форма ( как объект познания) перехода БВВ, при которой чувственное начало общей парадигмы бытия не входит даже в предметную сторону энтелехии.
 
Таким образом, Абсолютная Идея представляет собой следующий тип парадигмы „БВВ — БВВ“, реализованное через самое себя автоматически при возможной качественной девиации конечного БВВ по субъекту восприятия. Гегель, несомненно, прав в том, что „время есть иллюзия, порожденная нашей неспособностью видеть целое“.
 
Но прав именно так, как правы те, кто говорит о предмете только тогда, когда этот предмет прошел через состояние эмпирического познания. Не стоит скатываться к откровеннейшему нигилизму, утверждая, что время лишь то, что нам удобно прилагать к чувственному, мыслить как таковое, не осязая в рамках самого понятия эмпирических критериев определения, но в целом, если говорить о начале и завершении бытия, то несомненно частота и формальность повторения игры (то есть того, что реализует БВВ в действительность) детерминирует то, что называется временным восприятием.
 
Переход общего в частное в социуме достаточно категоричен, чтобы была возможность утверждать отсутствие принципиальной разницы во временном восприятии отдельного индивидуума и коллективных групп в целом, в рамках заданной системы (страна, город, государство).
 
Историчность и восприятие деления прошлого и будущего складывается из 3-х факторов ( как все вместе, так и в отдельности):
 
 1. Смена игроков («масок»). Это имеет место в конкретной судьбе отдельно взятого индивидуума, который формирует восприятие в " настоящем" своего прошлого и будущего через осознание сходства и различия самое себя сейчас с самим собой ранее (в этом в частности состоит прелесть государственной службы и классных чинов), ну и предположительно позже. Смена игроков но не масок (отставка кабинета министров к примеру, замена руководителя органа, но не самого органа государственной власти).
 
2. Смена формы игры (то есть отказ от БВВ и от БВД, чаще всего по идеологическим соображениям, то есть при отказе от БВВ происходит революция, а при отказе от БВД — либо реформа, либо самоубийство). Причем не изменение формы перехода возможного в действительное ( движущей причины, — игры) приводит к уничтожению целевой причины, а, следовательно, восприятию материальной причины сквозь призму желательности ( Предмет и Метод). Причем такая форма восприятия, которая полностью сбивает оценочную установку, то есть то, что называют предназначением морали и нравственности, как раз и является иллюстрацией к данному состоянию. Все перестройки и революции (включая так же и градостроительство) заканчиваются провалами только потому, что абсолютно не меняется формальная причина парадигмы бытия.
 
3. Бытие в возможности изменяется в процессе формообразования ( технические ошибки).
Гегель хорош тем, что он настоящий философ — доказательственная база его философии — его собственная уверенность в ее истинности…

22. Существование человека в мире сцепления идеального и реального удивительно тем, что в области согласованности его бытие является полностью детерминированным и определенным заранее. Но как только человек становится на позицию отрицания и говорит должному «нет», возможность неизвестного становится для него реальностью. Становится неизвестным его будущее и качество бытия в том поле, которое называется им будущим, он становится на путь личной судьбы.
 
В большинстве случаев, теряя общественную основу, перестав верить в то, что предлагает опыт ранее прожитого и проверенного тысячью поколений, человек теряет способность адекватного мышления, превращаясь в первооткрывателя.
Уровень переживания повышается и уже совершенно невозможно адекватно реагировать на простые вещи.
 
Универсальный метод как форма познания в такой ситуации выгодно отличается от других способов приобретения стабилизированного отношения к действительному тем, что:

1. Совмещает в себе способность быть одинаково полезным как для неперсонифицированного круга лиц, которые сами по себе есть форма опосредования действительного во взаимоотношении с ним, так и для индивидуального субъекта познания, выступающего интегрирующим звеном общего и единичного, в сумме — основа для возможности изменения во времени.

2. Позволяет практике и теории быть одинаково равноудаленными от власти чувственного над понимаемым в данном чувственном. Устраняет возможность антагонизма чувственного и внечувственного познания.

3. Страхует от ошибок познания, которые возникают применительно к сфере анализа протекающего в условиях времени и пространства, понимаемого на основе предметности познания.

23. Сами по себе БВВ и БВД всегда составляют неразрывность, синкретичность проявлений, одного через другое.
Данную синкретичность мы условно называем парадигмой бытия.
Сущность данной парадигмы заключается в том, что везде, где возможно познание чего-либо существующего, мы сталкиваемся с идеальной стороной бытия (БВВ) и реальной — БВД.
Таким образом, объекты познания существуют в области бытия в возможности и бытия в действительности.
 
Проанализируем некоторые возможные вариации бытия объекта.
 
1.Объект может анализироваться (и, соответственно, быть в процессе анализа), то есть, дан нам как универсум проявлений. Это возможно только гипотетически.
Таким образом, у нас имеется в позиции познающего два бытия в возможности и, соответственно, два допущения.
 
Первое — это возможность бытия Универсума, второе — это возможность его анализа. Таким образом, анализируется мысль о мысли.
 
Первая мысль — это идеальное (универсум, который таковым является только гипотетически, в сфере мыслимого, мыслительной деятельности), вторая мысль — это мысль исследующего субъекта относительно своей первой мысли, превращенной в объект познания.
 
Соответственно, можно сказать, что вторичная мысль в своих выводах будет детерминирована первой, если этот процесс происходит сознательно. Ведь мы говорим об универсуме, т.е. о том, за пределами чего уже недоступно познание, а если это так, то первое допущение необходимо должно приписать бытию
Универсума качественность самое себя как того, что есть формообразующее начало в познании, в возможности мыслить об универсуме. Познание, таким образом, протекает внутри самое себя, оно никак не связано с формами чувственного бытия, поскольку все формы чувственного бытия заданы в возможности (Универсуме) только в своей совокупности. Как известно, данная форма познания называется философией.
 
Соответственно понятны в этом ракурсе и слова «Познай себя», так как, в конечном счете, все познание заканчивается анализом собственно способности анализировать. Решающим фактором здесь является время, которое и позволяет из одного целого (бытия в возможности) творить разнородные объекты для познания.

2. Объект анализируется как форма бытия, т.е. четкость представления о чем-то, что задано в пределах конкретного времени. Если в первом случае, время есть вынесенность за пределы познания, оно есть то, благодаря чему возможно формообразование (при учете того, что субъект не отказывается от ограниченности времени и происходит естественная результативность, т.е. переход из чувствуемого в рассудочное), в данном случае можно говорить о том, что сам объект подвержен влиянию времени и, соответственно, может анализироваться в переделе временного континуума.
 
Таково же и научное знание. Рассмотрим специфику общих свойств данной формы, не вдаваясь в особые структурные подробности. Прежде всего, субъект определяет: Подобное в бытии в возможности объекта.
 
Бытие в возможности объекта может быть познано посредством его заимствования (сообщения информации о нем субъекту познания, здесь формы разнородны, начиная от инструкции по эксплуатации и заканчивая когнитивными полями общего характера и системами корреспондирования знания — ВУЗы, например) и установления непосредственности отношения через чувственное познание. Последнее в науке принято называть эмпирическими формами установления значения (опыт).
 
Какие сложности возникают при данных двух формах? При заимствовании существует всегда вероятность того, что бытие в возможности, которое корреспондируется, будет неверно воспринято, или произойдет неверная идентификация с объектом, поэтому в принципе создается форма усечения противоречий бытия в возможности (самая простая форма — контроль).
 
Бытие в возможности всегда, если оно не прикреплено к чувственной перцепции в рамках своего объема, нестабильно и ему присуще свойство хаотичности, которое уравновешено относительно противоположностей самое себя — состояние, при котором бытию в возможности присущи противоречия, каждое из которых является необходимо истинным относительно возможности реализации в действительность.
 
В полном смысле слова — это может быть охарактеризовано как уравновешенность множественности вариантов развития ситуации, при отсутствии вариантов — как сумма хаотичных предположений, которые поставлены в отношения сомнения самих себя в целостности проявления.
 
При эмпирическом взаимодействии с предметом формируется всегда ожидание, которое идентично состоянию незнания. Иными словами формируется дестабильное бытие в возможности предмета в форме знания о не знании, которое в дальнейшем снимается посредством эксперимента, который реализовывает одно из предположений, либо формирует представление в целом. Здесь мы вплотную подходим к нашей методологии технократического анализа.
 
Действительно, говорить о возможности создания методологии познания универсального характера для индивидуумов, способных синтезировать в переделе своего мышления мир как универсум — не имеет смыла, ибо именно в этой области уже отрешаешься от всяких методологий и создаешь свою собственную, которая в дальнейшем и становится формой восприятия многих. Нам же предстоит воссоздать универсальность метода применительно к конкретике явления. Для того чтобы быстрее и полнее представить себе картину бытия явления, обратимся к анализу парадигмы явления. Говоря о явлении, необходимо приходится говорить о реализации в действительность бытия в возможности. Так как в результате неудачной попытки мы не получаем результат, кроме возможной констатации невозможности результативности данного бытия в возможности.
 
В случае же с явлением (мы говорим о социальной действительности, хотя объект неживой природы тоже попадает в разряд явления и реализации, здесь будет его восприятие индивидуумом, а неудачной попыткой — отсутствие его восприятия, но это упрощенные перцепции), мы всегда имеем следствие реализации того или иного бытия в возможности в действительность, т.е. область чувственного того или иного явления, безусловно, представляется охваченной мыслью человека в пассивной (наблюдатель, сведущий), или активной форме (непосредственный участник, реализатор БВ).
 
Таким образом, социальная действительность — это совокупность парадигм, в которых двумя краеугольными элементами являются бытие в возможности и бытие в действительности как результат реализации бытия в возможности. Но это далеко не полный перечень необходимости знания для познания. БВВ это область мысли, БВД это область чувственного. Что между ними? Между мыслью и действием, действительным? И как возможно тождество и однородность, родовые отличия и видовое сходство, и прочее и прочее.
 
Действительно, мир состоит из представлений и результатов этих представлений, мы в некоторых случаях сначала сталкиваемся с явлением и спрашиваем что это, а потом уже присоединяемся к его бытию в возможности, предназначенности и понимаем его, а бывает и наоборот, сначала изучаем бытие в возможности явления, а потом уже присоединяемся к ощущениям этого явления… но это не объясняет сложности и противоречивости мира и его познания.
Благодаря чему возможно формообразование материи (бытия в возможности) из противоречивости в действительность? С одной стороны, перед нами формы, которые подчинены другим формам, хотя они так же являются продуктом осознанной деятельности (в стадии воспроизводства случайно полученного результата всегда есть осознанность, даже если социально полезный продукт и получен случайно), другие же представляются настолько сложными в своем воспроизведении, что повтор их, единичен… каковы критерии познания в данной области? И здесь нам опять не обойтись без учения Стагирита о причинности явления, его сущности.
 
В основном следует отметить, что нет необходимости следовать за содержанием гениальности, и поэтому мы не будем изъясняться в отношении того, что он сделал в отношении методологии познания, и в чем его следует править для целей настоящего исследования. В общем, это предмет самостоятельного методологического исследования. Отметим, лишь, что создана удобнейшая форма рассуждения, которая благодаря своей корреспондированности неперсонифицированному кругу лиц за последние несколько тысяч лет стала настолько естественной, что ее просто не замечают и не используют уже осознано.
 
Итак, были выделены 4-е причины бытия: целевая, формальная, движущая, материальная.
 
 Целевая причина (относится к БВВ)
 
 Все в этом мире отнесенное к сфере доступности социального познания имеет свое предназначение (имело в прошлом, будет иметь в будущем и т.д.). Возможна ситуация, когда целевое предназначение очевидно для одного субъекта из множества лиц, для группы лиц, для неопределенно широкого круга лиц. Категории могут изменяться с течением времени.
Принадлежность субъектов и объектов может зависеть от качественности (например, одни и те же сведения у субъекта, обладающего государственной тайной как информацией и простого обывателя могут быть совершенно различны). В конечном счете, можно сделать с уверенностью вывод, что если существует что-то, что имеет социальную природу (то есть обладает возможностью встречности, однозначной интерпретации двумя и более субъектами познания, подобия) оно обязательно имеет целевое предназначение для того, относительно кого оно существует. Здесь критерием является круг лиц, которому известно о существовании данного явления (он опять же может быть неограниченно широким, или составлять сведения, известные только одному лицу).
Совершенно справедливо можно отметить, что цель это то, что реализуется в мысли о предмете, в действии предмета, в результате действия предмета. В соответствии с этим можно проводить классификацию эстетических, практических, технократических вещей и прочее.
Сам по себе предмет не обладает целью, ибо цель это всегда нечто вынесенное за пределы предмета, который подвержен анализу своей целевой предназначенности. Соответственно, цель выступает как категория идеального порядка, как бытие предмета в отношении мысли о нем. Как бытие в возможности, направленное на… точнее будет сказать, как бытие в возможности, лишенное своих изначальных противоречий. Вообще можно было бы сказать, что целевое предназначение рождается как случайное использование, которое может быть после заимствовано и воспроизведено опять же из области внечувственного (воспоминания, воспроизведения по памяти).
В любом случае следует отметить, что изначально бытию в возможности не может быть присуще свойство качественности какого — либо рода, это только категория пост — реализации, реализованности.
Цель складывается только в том случае, когда процесс реализации прошел как минимум две стадии, он отработан, т. е. четко выявлены те стороны бытия в возможности, которые желательны для субъекта в действительности и эти элементы бытия в возможности получены в действительности и субъект удовлетворен качественностью процесса реализации (в узком смысле использования). Стагирит справедливо отмечает, что целевая причина может выступать как неоднозначность явления в своем универсуме использования, но опять же это не изменение целевой причины, а ее устранение. Достаточно привести пример с изобретением паровой машины в Древней Греции, и во времена Нового времени, чтобы понять, что содержание целевой причины в отношении предметов, попадающих в область чувственного восприятия целиком и всецело определяется содержанием бытия в возможности субъекта в отношении предмета чувственной перцепции.
 
Сложнее обстоит дело с явлениями, чувственное восприятие которых не является всецелым. Предмет перцепции на основе чувств задан частично по отношению к целому предмету, целевая причина которого задана субъекту. К данным явлениям относится, например, преступление.
 
Причем здесь может иметь место как дифференциация по объему во времени и пространстве, так и по самой целевой причине в силу ее объема. Итак, целевая причина — это бытие в возможности предмета, полученное в результате снятия противоречий первичного бытия в возможности относительно данного предмета и связанное с мыслью о предмете (факультативность — действия, результаты в отношении процессов).
 
Таким образом, можно сказать, что в целостной парадигме (БВВ — БВД) целевая причина является структурным элементом бытия в возможности.
 
Варианты, которые здесь могут быть:
 
1.Целевая причина (далее ЦП) совпадает с бытием в возможности в процессе его реализации. Например, использование зажигалки, дверного звонка, — любые формы навыка. Соответственно, сущность явления определяется через его реализацию по ЦП. Однако в силу того, что объект перцепции задан в рамках чувственного полностью, возможно изменение его предназначения в рамках «здесь и сейчас» (но не всецело в прошлом или будущем, соответственно, для всех субъектов причастных к целевой причине данного объекта). Например, зажигалкой, вы можете открывать бутылки, расписывать стены и прочее. Несложно заметить, что данный вид целевой причины, как правило, необходим для объектов, заданных всецело в рамках чувственного восприятия. Следует отметить, что творческая функция заключается применительно к данному виду ЦП в изменении использования предмета для всех субъектов, которые могут иметь доступ к ЦП предмета, соответственно, речь идет о будущем и прошлом бытии предмета.

2. ЦП является структурным элементов бытия в возможности. Если говорить об объектах, чье бытие задано в рамках чувственного восприятия, то это означает, что ББВ объекта включает возможность его использования (восприятия и прочего) в других парадигмах помимо его парадигмы бытия, т.е. его бытие в действительности всецело не связано с целевой причиной. Например, человек и его работа. Работа выступает как заданная парадигма бытия, в которой существует бытие в возможности (круг обязанностей, должность и прочее), бытие в действительности (реализация данных обязанностей, выполнение и прочее), Но всецело человек не охвачен ЦП работы, он охвачен этим частично, хотя его штатное бытие как явление социальной действительности существует от него совершенно автономно (»незаменимых людей нет"). В отношении явлений, которые не заданы в рамках чувственного восприятия, т.е. представляют собой конгломераты систем соотношения бытия в возможности с действительностью, следует говорить об удвоении ЦП, и ее усложнении в зависимости от того, с какой парадигмой бытия мы имеем дело. Так, например человек, занимающийся структурированием бытия в возможности (писатель) создает целую цепь ЦП в отношении тех или иных явлений, фактов действительности, которые рассеяны и многообразны. В соответствии с методами, которыми это достигается, можно говорить о тех или иных видах конгломератов парадигм бытия.

3. ЦП может быть для данного явления дифференцированна по кругу субъектов, которым известна многофункциональность явления, у которого обнаруживается дифференцированная ЦП. Такова природа, например сложных социальных явлений. На примере государства это можно охарактеризовать как наличие сведений о государстве и государственной политике, которые отнесены к государственной тайне.
Одним из социальных явлений с дифференцированной ЦП по кругу субъектов является и само преступление. Здесь целевое предназначение формы выражения бытия в возможности явления у субъекта реализации и субъекта оценки (государство в лице правоприменительного органа) явно не совпадают.
Государство при этом не утруждает себя изучением аналогичной формы идеального бытия преступления — ЦП преступника, полностью ограничивается суммой представлений собственного рода, при этом, однако закрепляется за средствами выражения ЦП (язык в той или иной форме судебных протоколов, объяснений и прочего), приобретая роль детерминирующего объяснения самой ЦП. Целевая причина в замкнутой парадигме бытия всегда отвечает за идеальное в данном явлении, за то, что может быть корреспондированно стороннему субъекту вне времени и пространства. Это то, что необходимо может быть вынесенным за пределы чувственного самого предмета, это то, что является интегрирующим свойством данного мира.
 
Можно сказать, что ЦП может существовать без самого чувственного предмета, но вот чувственный предмет без ЦП для унифицированного общественного восприятия не существует. Он может существовать только для субъекта, обладающего данной исключительностью ЦП. Так, например, до появления, организованной преступности преступление существовало как явление, причиной которого была индивидуальная девиация сознания.

Движущая причина (субъекты)
 
Вопросы относительно динамики бытия, движения, приобрели несколько измененный вид со времени Стагирита. Положения физики вообще приобрели вместо сакрального источника божественный характер собственного содержания, сделав для нас аксиоматичными представления о мире только потому, что это «естественно — научные представления». Область еще как-то доступная для нашего анализа — это социальная сфера бытия. Итак, вопрос о движущей причине замкнутой парадигмы бытия в принципе решается на основе давней апории: что первично сознание или материя?
 
При этом под материей, как правило, понимается некий материальный субстрат, отождествляемый с определенной формой бытия в том или ином качестве (в той же степени и неизвестность).
 
 Представляется возможным отойти от позиции материализма и обратиться к философии Артура Шопенгауэра. Материя как категория вечной изменчивости, не обладающая никакими другим признаками, кроме тех, которые структурируют ее понимание как материи, может быть однозначно идентифицировано с понятием бытия в возможности. Именно бытие в возможности является материей.
 
Соответственно может проводиться и классификация не материи, а бытия в возможности. Для понятия движущей причины следует отметить, что под ней понимается то, благодаря чему происходит переход БВВ в БВД. При этом следует выделить:
 
1. Субъектов перехода и их бытие в возможности в отношении самое себя, ЦП средств и методов, протяженности процессов во времени и пространстве, пр. факторы;
 
2. Сумма бытия в возможности, которая известна субъекту реализации и та сумма, которая потенциально должна быть известна, может быть известна, необходимо должна быть формообразованна для данного перехода (в последнем случае речь идет только о вопросах познания творческого характера);
 
3. То, собственно говоря, почему может быть осуществлен переход из «возможности» в действительность. Любое учение, в той или иной форме опосредующее вышеприведенные вопросы, относится к данному моменту с достаточной степенью суеверности, которая может быть интегрирована в области опять людологического метода познания.
 
Очевидно, что для того, чтобы субъект мог реализовать содержание бытия в возможности в действительность он должен необходимо быть присоединен к данному бытию в возможности. Здесь отметим одну особенность, понимание которой обычно может устранить многие ошибки в познании.
 
Бытие в возможности, облеченное в сферу практической результативности и корреспондированное индивидууму, воспринятое им, составляет для него личное знание. В определенном смысле можно говорить, что личное сознание трансформирует содержание общего бытия в возможности в лично-индивидуальное, таким образом, что последнее воспринимается, как лично достигнутое, предмет личных усилий.
 
З нание вообще, в конечном счете, возможно только в форме личной уверенности в отношении той или иной идеальной области, и соответствия ей (или ее) действительности. Есть те области, которые в течение нескольких тысяч лет подчинялись закону трансформации общего в частное без ущерба для содержания, но при этом не были известны, благодаря тому, что отсутствовала возможность публичного обсуждения содержания данных областей. Это, например, открытие теории архетипа К. Юнгом, выделение общих законов перцепции З. Фрейдом и многое другое, что обычно до этого имело достаточно ограниченный круг циркулирования.
 
В парадигме движущая причина остается до сих пор обязательным элементом. Хотя в последнее время наметилась тенденция так называемых «информационных технологий», модель взаимодействия которых предполагает участие субъекта (человека) только в рамках обслуживания условий формулирования значения и его перевода в действительность, сам процесс воспроизводства остается полностью скрытым для человека. Но данная область в настоящее время находится в состоянии зарождения, и говорить о ее глобализации можно будет только через несколько столетий, хотя в данном случае налицо будет восприятие движущей причины в части целевой именно в отношении условий корреспондирования информации. Оценка движущей причины сводится к оценке субъектов, их бытия в возможности в отношении целевой причины и форме того, благодаря чему материя (БВВ) переводится в форму (БВД).
Следует отметить возможные варианты познания:
 
1.Целевая причина полностью совпадает с движущей. Данная ситуация может быть в случае, когда информация, опосредующая ту или иную область известна только одному субъекту, который и выступает в качестве субъекта реализации бытия в возможности. Данная ситуация опять же имеет место быть в области философских систем, когда собственно бытие в возможности субъекта (философа) должно быть реализовано в действительность в той или иной форме. Можно отметить самоценность данных форм структурирования мира.

2. ЦП неизменно шире бытия в возможности движущей причины по объекту материи. Здесь можно говорить о том, что за определенным субъектом закрепляется роль, которую он должен выполнить, для реализации Целевой причины в целом.
 
Другим вариантом может быть причинно-следственная связь между реализаций части целевой причины самого субъекта и целевой причины в целом, это уже коллективные отношения которые взаимосвязаны и взаимообусловлены.
 
В принципе можно выделить следующую закономерность: каждое явление, которое находится в процессе становления в определенных рамках времени и места (вне зависимости от того создаются ли они внутри самой парадигмы или задаются внешними значениями) в конечности своего результата, зависит от качественности движущей причины в ее совокупности 3-х элементов (внутреннее БВВ субъекта, внешнее БВВ и «то благодаря чему»).
 
Варианты, которые могут иметь место в отношении результативности бытия в действительности, непосредственно зависят от движущей причины. Именно поэтому изучение ее применительно к конкретному явлению является необходимым элементом анализа, а не факультативной стадией познания. Движущая причина входит в структуры парадигмы, при этом обнаруживает себя в рамках энтелехии.
 
Энтелехия — это сам процесс перехода и конечный результат, который необходимо включается в сам процесс реализации, так как непосредственным образом зависит от него.
 
Энтелехию можно отождествить с формальной причиной, но это первичный взгляд.
 
 На самом деле энтелехия — это продукт временного восприятия.
 
При этом, как мы помним, критерием деления на прошлое и настоящее, является форма перехода восприятия предмета из области чувственного в область внечувственного — бытия в возможности, элементарной формой здесь выступает вспоминание, память. Формальная причина и энтелехия совпадают в своем значении для стороннего наблюдателя, не участвующего в процессе реализации, с появлением конечного результата становится доступна для восприятия парадигма бытия.
 
Констатировать наличие бытия в возможности, исходя из самого бытия в возможности невозможно. Мысль должна как-то объективировать себя в окружающей действительности. И именно это объективирование, если оно подчинено принципам встречности и подобия, ложится в основу констатации наличия бытия в возможности.
 
Для субъекта реализации речи бытие возможности будет реализовано в момент процесса произнесения, например, энтелехия завершается с последним звуком речи… но для субъекта восприятия — это будет лишь момент восприятия формы, в которой выражено бытие в возможности. Причем фактор времени здесь играет решающую роль в различии энтелехии и формальной причины бытия.
 
Так, беседа двух лиц — это замкнутая парадигма бытия, в которой абсолютизированы принципы встречности и подобия (тема разговора, средства передачи значения), переход бытия в возможности в действительность происходит в срединных временных рамках, ощущение которых по общим принципам совпадает всецело (по отдельным это может быть не так — например, один собеседник постоянно перебивает другого). Здесь разница между энтелехией (реализация БВВ) и восприятием реализованного БВВ практически не составляет предмета собственного познания. Но в случае, например, с научным знанием, когда процесс реализации (мнение ученого по тому или иному поводу) завершен, сформирована научная позиция, научная точка зрения, это еще не означает, что создана формальная причина парадигмы бытия (научной точки зрения), так как предполагается ее известность неограниченно широкому кругу лиц.
 
Процесс донесения научного результата до его конечного потребителя — это целая гамма других парадигм, реализация которых необходима и обязательна, это отдельный предмет познания. И только в случае, если они успешно реализованы и научное понимание того или иного вопроса надлежащим образом представлено, есть возможность говорить о формировании формальной причины явления. Таким образом, энтелехия как процесс реализации и бытия в возможности и достижения его конечного продукта не совпадают с формальной причиной бытия. Что же такое формальная причина?

Формальная причина
 
 Классификация бытия формальной причины зависит от множества факторов, именно на основе формальной причины происходит формообразование таких явлений как сходство и различие предметов, поэтому прототипы формальной причины требуют достаточно большого времени для исследования (отдельного исследования).
 
Здесь отметим ряд главных особенностей выделения формальной причины.
 
Если движущая включает в себя сознание субъекта относительно целевой, целевая относительно общего бытия в возможности, которое в свою очередь получено в результате случайной или осознанной реализации ожидания в отношении предмета и прочее, то формальная причина включает в себя:
 
1. Реализацию восприятия конечного предмета восприятия с точки зрения самого субъекта реализации, уже реализовавшего данное бытие в возможности;
 
2. Реализацию восприятия сторонним субъектом восприятия. Здесь деление может быть продиктовано, как его внутренним содержанием бытия в возможности, так и внешними по отношению к его содержанию бытия в возможности факторами.
 
В первом случае мы имеем добровольное принятие в той или иной форме. Например, совершение общественно полезной деятельности почти всеми воспримется как положительное, в то время как индивидуальное искусство отдельных художников вообще не воспринимается в силу пустоты той области, в которой творят эти люди для лиц, составляющих сторонних субъектов восприятия.
Во втором случае среди прочих факторов внешнего влияния следует выделить два таких интересных для нас, как насилие и организованное насилие (государство, организованная преступность).
 
В данном случае внутреннее содержание бытия в возможности воспринимающего субъекта не играет никакой роли в структурировании им формальной причины по принципу присоединения к ее результату (познание, использование, понимание и прочее). Формальная причина структурируется непосредственно через угрозу насилия, или само насилие, что в принципе при однократном акте насилия может расцениваться как отсутствие факта принятия формальной причины явления.
 
При организованном насилии, его угрозе применения, если это имеет место быть в отношении длительного периода времени, можно говорить уже о структурировании формальной причины вне зависимости от возможности ее структурирования для данного субъекта познания (стороннего наблюдателя), при этом на свет могут рождаться достаточно забавные гибриды, типа ленинской теории марксизма….
 
3. Формирование адекватности восприятия сторонних наблюдателей, восприятию самого создателя на основе принципов встречности и подобия, в соответствии с теми или иными стандартами бытия в возможности.
 
Данная стадия необходима во всех случаях, когда речь идет о формообразовании объектов, всецело не заданных в чувственном восприятии, например, понятие единой законности. В случае же с объектами всецело заданными для чувственного восприятия, можно говорить, что данная стадия, как и две предыдущие, имеют место быть на первичном этапе формирования парадигмы бытия, а потом уже сливаются с общим бытие в возможности предмета.
Например, действия Петра I по введению в России кофепития изначально требовало адекватности восприятия, встречности, подобия, но теперь это уже саморегулирующаяся, цикличная система парадигм (питие кофе), поддерживаемая тем, что называется традицией (без понимания того, что в основе производства кофе лежит рабский труд).
 
Формальная причина — это всегда общественность в той или иной парадигме, это всегда то, что не может принадлежать только одному человеку, находиться в рамках только его сознания, это всегда то общее, что необходимо присуще неограниченному кругу лиц в настоящем или в будущем.
 
Социум выступает как сфера однозначности, группировок однозначности, по тем или иным основаниям классификации и модернизации. При анализе формальной причины необходимо всегда руководствоваться динамикой процесса становления самой парадигмы, ибо форма это то, благодаря чему происходит восприятие результата реализации неограниченным кругом лиц.
 
Как правило, если реализация носила сознательный характер, то следует отметить, что субъект реализации всегда однозначно стремится к тому, чтобы восприятие его труда, продукта его труда совпадало с его оценкой. Данный фактор объективен, но почти никогда не достижим. Так называемые факторы субъективного в менеджменте, организации управления и прочее.
 
В любом случае отметим еще раз: формальная причина — это область общественного бытия в возможности, которая включена в оценку явления, его познание.
 
Если мы вспомним свойство индивидуума признавать за общественным бытием в возможности свойственность подлинно личного, то для нас станет неудивительно, почему тысячи индивидуумов формообразовывают почти интуитивно одни и те же формы бытия, полагая при этом, что их форма бытия, парадигма бытия, уникальна и неповторима.
 
Таким образом, формальная причина, если пойти дальше, может быть полностью лишена стороннего наблюдателя, ибо сам индивидуум, формообразовывающий форму выражения бытия в возможности, формирует представления уже общественного характера изначально, даже не догадываясь об этом в процессе реализации. Само общество движет им, зрит изнутри него. Особенно ярко это проявляется в области навыка, традиции и прочее.

Материальная причина.
 
Материальная причина (далее — МП) — это достаточно простой элемент парадигмы.
 
Она выражается в том, что представляет собой чувственное воплощение мыслимого, реализацию бытия в возможности в действительность. МП — это овеществленная целевая причина бытия. При этом имеет место быть во многих случаях замена восприятия целевой причины восприятием материальной, когда, например, человеку кажется, что он хотел именно этого, в то время как реально в прошлом, до реализации задуманного он хотел совершенно обратного.
 
Как правило, это бывает в двух случаях:
 
 1. Когда бытие в возможности, реализовываемое человеком не реализовывалось им никогда ранее, и он не знал о механизмах его реализации, либо сформировал его сам (якобы сам) и его реализация проходила в полной изолированности;
 
2. Когда реализовываемое бытие в возможности носило достаточно противоречивый характер, который не был снят в ходе формирования целевой причины, а, следовательно, снимался в ходе непосредственной реализации, которая, таким образом, носила во многом случайный и неконтролируемый характер (контроль как мониторинг желаемого с действительным, не было четкого представления о желаемом, а действительное само по себе создалось в процессе формообразования).

Следует отметить следующую особенность МП: при общественном бытии в возможности материальная причина может быть одним из вариантов бытия явления. Это то, что в свою очередь натолкнуло Платона на мысль об абсолютном роде идеи вещей, родовой и видовой идее. Чувственные перцепции материальных причин, которые в принципе имеют одно и то же бытие в возможности, которые опосредованы мыслью двух и более лиц и, например, воспроизведены в дискурсе масс могут, составлять уже сами по себе предмет спора. Хотя на самом деле закон Аристотеля о том, что в одно и то же время в одном и том же месте наличие двух совершенно противоположных вещей невозможно, не действует, поскольку здесь нет двух противоположных вещей, есть две материальные причины двух разных целевых причин, но одного и того же бытия в возможности, которое скорректировало свои противоречия в качестве целевых причин для данных материальных.
 
В целом, как правило, для эмпирического анализа первично заданы именно продукты той или иной деятельности (МП), понимание субъектом анализа их происхождения рождает представление о картине мира, причинно-следственных связей и прочее.
 
Но существует четкое соотношение. МП может быть познана только в случае известности ее бытия в возможности субъекту познания.

24. Формой усечения восприятия БВВ являются независимые от конкретного человека факторы:
 
 1. Система (Предмет — Метод), скрывающиеся в большинстве случаев на основе случайного первичного стабилизирования чувственного ( например, ребенок при общении с родителями по тем или иным вопросам находит свою систему мира, ценностей);
 
 2. Сознательные факторы, которые действенны в силу действительного отсутствия противостояния личности (нормы права, общественное сознание, просто апатия воли);
 
3. Личное решение следовать именно единожды определенным образом и именно в данной области.
 
Это касается в большей степени творческих натур, воля которых кристаллизовалась в образ жизни. Сама единожды созданная схема (сама неосознанно воспринимаемая) соответствие ей служит показателем приемлемости теоретических выкладок.
 
Напомним, что это касается только сферы оперирования непосредственно с БВВ. Чувственное восприятие практически не поддается изменению ( и даже если это и происходит в абсолютном большинстве случаев это воспринимается, как резко негативное явление, хотя бы в первоначальной стадии).
Разрушая стабилизированные формы восприятия своего чувственного, творческая личность особенно индивидуально структурирует свою форму снятия противоречий, по — своему интерпретирует внутреннее чувственного. Во внешнем (во всем внешнем) она уже начинает видеть непосредственную угрозу своему внутреннему. Отсутствие способности выйти за пределы самое себя определяет общность предмета (внутренние смыслы).

Ни одна из 4 — х причин не знает о другой (основа бытия искусного, сведущего, человека – знание всех вместе). Ни в одной не содержится то, что содержится в другой и тем более во всех вместе (временной разрыв, вернее они то и определяют время в своей подобности ритма). О конечной цели, образе (форме) может знать только субъект реализации, если он, конечно, не есть воплощение движущей причины.
 
Так, например, основа менеджмента — не знание посредством персонификации всего изнутри, наоборот превращение эмоционального в трезвый расчет, в производство, где персонал всего лишь инструмент. При этом субъект должен быть вовлечен именно в парадигму, где он обладает властными полномочиями.
 
Соответственно, парадигма в 4-х элементов строится как независимость причин друг от друга и как их синкретичная неразрывность в целостности при конечной реализации.
 
В ходе самого процесса реализации при полной первичности субъект не может знать последующую причину в части качественности и динамики, ее содержание в отношении всего процесса в целом, и поэтому руководствуется не внешним, а внутренним, которое есть сопоставление аналогии БВВ чувственному той или иной причины.
 
Таким образом, соответствие, которое трансформируется в форму надлежащего бытия — есть следствие этого незнания. Само соответствие может быть дифференцированно в зависимости от того, каким БВВ наделен субъект, соответствует ли оно ситуации, предусматривает ли оно ее, или же противоречит. Это и будет отражать форму взаимодействия, которое может быть либо борьбой, либо поддержкой и причастностью к определенной части. Если пролонгировать данную модель во времени, то налицо, может быть, эффект участия в общем процессе, но тогда он, как правило, носит высоко алеантный характер.
 
Таким образом, внутреннее убеждение — это то, что возникает при участии в игре, форма реализации которой не гарантирует конечного результата, при том, что этот результат может быть:
 
1. Известен детально. Это форма стабилизации игры, то есть процесс реализации стабилизирован и ориентирован на самосовершенствование в следовании достижения результата.
 
2. Неизвестен вообще. Это может быть форма, при которой можно ставить знак тождества между внутренним убеждением и внешними формами восприятия.
 
Все действия до завершения реализации оцениваются с точки зрения 4 -х причин, причем каждой достаточно для констатации бытия ( «что- то происходит», знание о незнании), но после завершения перехода все составляющие всех причин оцениваются с точки зрения результата. Таков, например, характер творчества.

25. Здесь мы рассмотрим ключевое понятие людологии – переход БВВ в БВД.
 
Прежде всего, дистанцируемся от классического понимания данного вопроса. Так, философская мысль отождествляет процесс становления непосредственно с изменением в наличном бытии, мы же понимаем под становлением формирование наличного бытия. Более того, необходима временная дифференциация, которая до сих пор не использовалась в силу того, что время признавалось весьма относительным, непостоянным критерием.  
Если Стагирит понимал под БВВ непосредственную возможность и потому не мог разрешить противоречия относительно того существует ли время вообще, то мы стоим на позиции того, что только потому и существует, ибо в свое время его БВВ реализовалось в действительность. Таким образом, время мы делим по следующим основаниям.
 
I. Относительно БВВ, нереализованного в действительность вне себя самого (т.е. не учитывая носителей информации).
 
Здесь субъект БВВ воспринимает все выходящее за его рамки как будущее.
 Если речь идет о неперсонифицированном круге лиц, то это представление трансформируется в неизвестность, обращенную в свое прошлое, в перспективе будущего и уверенность в своем настоящем.
Если же подобная ситуация возникает на уровне отдельно взятого индивидуума (соответственно индивидуальное бытие в возможности (ИБВВ), то все представления относительно себя самого перемещаются непосредственно в сферу уже существующего Будущего. Так, например, представления ребенка о самом себе через n-ое количество лет, «когда он станет большим» по степени восприятия им самим могут стать в один ряд с очевидной уверенностью взрослого человека об устройстве солнечной системы. Дело здесь в реализации принципа подобия.
Ребенок видит в ракурсе «здесь и сейчас» то, что с ним будет, так как он обнаруживает свою идентичность миру доступного для восприятия, достаточно глубокого восприятия. Так рождается то, что люди называют верой.
Единственное условие для нее — наличие такого БВВ, которое еще никогда не реализовывалось непосредственно его индивидуальным носителем, но при этом уже неоднократно было воплощено в действительность другими, и субъект об этом знает.
 
Здесь мы подошли к соотношению временных рамок субъекта и общества, — форма соотношения во времени порождает дифференцированные перцепции окружающего мира. В нашем случае вера появляется благодаря следующей связке: «индивидуальное БВВ – будущее =прошлое — общественное БВВ».
 
Именно эту возможность рассматривал Аристотель в своих трудах, когда говорил, что все находящееся в процессе становления уже существовало ранее, иначе оно не могло бы существовать вообще.
 
Данная форма очень сильна, т.к. именно она позволяет стабилизировать множественность игр по БВВ и форме перехода БВВ в БВД. Особенностью здесь является то, что БВВ общественного всегда ретроспективно и никогда не структурируется человеком самостоятельно через сферу собственно — чувственного восприятия (опыта).
 
Мир застается нами, состоящим из ранее проверенных выводов, заключений, общее различие которых, удостоверенное «особым способом» называется научно — обоснованным. Но все это так же еще и естественно воспринимаемо в силу уже известности на протяжении длительного периода времени. Если архаичные эпохи были ориентированы на воспроизведение образа прошлого, то современность – на потребление и использование общего отдельно частным (человеком), без всякого права на возражение и малейший отступ от общепринятого. Это, соответственно, приводит к массовым «психозам» не принятия, неповиновения.
 
 Акцентируем наше внимание на 2-ой форме деления времени.
 
Предварительно отметим здесь сущностные характеристики БВВ по целевой причине:
 
1. Представляет собой исключительное самодостаточное будущее относительно своей реализации;
 
2. До реализации косвенно структурирует носителя самое себя. Следует заметить, что БВВ необходимо реализуется в действительность (БВД) либо в форме осуществления, либо в форме неудачной попытки (недостаточной реализации). Во — втором случае, происходит опять же структурирование эмоционального уровня носителя БВВ, в то время как в 1-м структурируется непосредственно реальность, которая в дальнейшем уже косвенно формирует самого субъекта (носителя БВВ) реализации.
 
3. В отдельных случаях, всецело определяется общественным БВВ, либо абсолютно противостоит ему (в раннем возрасте) и видоизмененно существует (при самостоятельном осуществлении ряда форм перехода БВВ в БВД).
 
4. Относительно теоретической модели формы, является будущим, при реализации – прошлым, при формировании материальной причины как критерия завершенности – настоящим.
 
5. Первая модель может существовать только в необщественной форме, ибо все общественное – это уже есть реализованное в действительность.

II. Относительно процесса реализации в действительность (вторая модель).
 
 Здесь следует отметить только тот факт, что реализация в рамках самой парадигмы является настоящим для субъектов реализации, прошлым для БВД, ибо момент завершения реализации и есть момент формирования БВД, которое всецело определяется переходом (как мы уже отмечали понятие. И здесь можно уже говорить о 2-х формах восприятия времени – внешнем и внутреннем. В любом случае процесс реализации воспринимается исключительно как настоящее (не путать с системой исчисления времени).
 
Таким образом, к настоящему мы можем отнести все то, что предшествует завершенному, но следует после мысли (целевой причины) о данной завершенности. Здесь любопытно отметить отличие общественных парадигм от сугубо индивидуальных по целевой причине. Так, в общественных процессах результат заранее известен и его воплощение в материальной причине полностью соответствует целевой (иначе говорят о девиации, требующей какого –либо оформления).
 
 Мораль в этом отношении есть основной критерий для общества, так как, например, и преступление, и правоотношение позитивного характера в данном случае практически идентичные парадигмы.
 
В процессе сугубо индивидуального характера результат никогда не известен, целевая причина представлена сложением массы противоречий, снятие которых и формирует БВД. Причем понятие воли здесь действительно имеет решающее значение, ибо почти во всех случаях промежуточные результаты в агоне (снятии) являются реализованными противоречиями, снятие которых не приводит к формированию именно завершенности.
 
Схема общественного процесса в том, что ступени БВВ до реализации (при реализации в прошлом), даже, если оно представлено по – прежнему противоречиями, т.е. нет еще полностью совпадения целевой и материальной причины, при которых противоречия перемещаются во внешнюю сферу экзистенциональности (т.е. бытие и небытие), уже заранее известно какое (или какое из) противоречий будет составлять БВД. Именно его наличие в актуально сущем будет определять соответствие процесса перехода БВВ в БВД.
 
На определенной стадии рождается понятие необходимости, необходимого БВД в соответствии с необходимой «возможностью».
 
 Такова, например, сущность идеологии любой власти. Характерной же чертой сугубо индивидуального процесса перехода БВВ в БВД является неизвестность результата, поэтому целевая причина здесь не формируется, как в общественных процессах, а, следовательно, результат всегда не совпадает с целевой причиной, что приводит к дисбалансу оценки конечного продукта (БВД). Ведь БВВ всегда многообразнее БВД по количеству форм бытия. В сугубо индивидуальном процессе становления БВД во многом носит случайный характер, но конституирование этой случайности в принцип реализации творит необходимость перехода БВВ в БВД. Теперь, когда мы провели разграничение общественного и частного (абсолютно частного) обратимся к временной оценке.
 
С точки зрения общественного (когда, анализируется замкнутое действие творческого порядка) момент после формирования БВВ и его воплощения неотделим от конечного результата (БВД), воспринимается только через него, поэтому без него со стороны постороннего наблюдателя возникает quasi представление об отсутствии деятельности вообще, или, по крайней мере, об отсутствии целевой направленности в том или ином действии.
 
Соответственно, обществу свойственно навязывать личности свои представления относительно времени и способа формирования парадигм бытия. Здесь происходит т.н. «процесс замещения», когда лично – индивидуальное БВВ человека корреспондируется ему ОБВ, замещается им. В итоге БВВ является будущим относительно самого субъекта и прошлым по отношению ОБВ, если осуществляется уже известным методом; настоящим, если попадает в унисон с необходимо — должными формами реализации; БВД всегда- настоящее. Сформулируем основные положения чистой непогрешимости того или иного явления во Времени.
 
Они понадобятся нам для достоверного исследования в дальнейшем, при этом анализ строится дифференцировано по:
1.1. -первичности парадигмы, т.е. надо исходить из того, что это за процесс, стабилизирован ли он, или же представляет собой случайное;
1.2. -замкнутости и изолированности перехода БВВ в БВД;


2. Исходя из № -х форм перехода:
2.1. -.общественная форма;
2.2 -общая форма;
2.3. -сугубо индивидуальная форма;


3. дифференцированного компаративного исследования парадигм разных игр.
Здесь мы ограничимся 2-я данными парадигмами исчисления, более подробная классификация пока неуместна. Итак, переход БВВ в БВД с наличием конечного результата как следствия данного перехода (ибо возможна quasi реализация без получения результата, наличие которого предусмотрено в БВВ, это случаи т.н. «обмана, игры» в самом негативном значении этого слова) называется энтелехией.
 
Основными элементами энтелехии соответственно являются:

1. реализация БВВ (причем, форма реализации может быть предусмотрена в самом БВВ);


2. результат данной реализации – «получение» БВД (формы бытия);


3.предметной «овеществленной» стороны. Данный элемент носит факультативный характер, может присутствовать, а может и быть смещен в сферу самореализации БВВ. Обычно под этим следует понимать в некоторых процессах игровую атрибутику.

Все вышеизложенное является достаточно неясным и бессистемным для читателя, который впервые сталкивается с людологической формой рассуждения.
 
Действительно, выше мы дали ряд выводов и голых схем, лишенных, как казалось бы со стороны, всякой логики и смысла, но сделано это было нами с единственной целью – не допустить превратного понимания ключевого звена наших рассуждений, а именно — почему и благодаря чему БВВ переходит в действительность, что именно переводит его, — игры.


Мы расцениваем игру как движущую причину бытия. Именно игра переводит «возможность» в действительность, детерминируя значение чувственно- воспринимаемого рамками заданной целевой причины. Никоим образом мы не говорим о том, что все есть игра, нисколько.
 
Глупо утверждать, что человек как материальный объект есть игра. Но то значение, которое есть человек, то благодаря чему человек осознает себя таковым, сущность этого основания восприятия, само по себе оно есть игра. Таковы рамки рассуждения относительно игры как того, благодаря чему «возможность» обретает самое себя в действительности.

Почему именно игра? Прежде всего, потому, что это единственное основание, вынесенное за пределы круга человека, а, следовательно, позволяющее строить умозаключения, не впадая при этом в апорию человеческого как слишком человеческого. То, что понималось до нас под игрою, то равное по своему значению играм животных, синкретичное с ними, есть лишь подобие и базис животного в самом человеке, того, чему он обязан своей первой телесной ступенью восприятия. Обнаруживая в поведении животных значение, мы невольно реализуем свое бытие в возможности (БВВ) без соответствующей встречности и подобия реализации со стороны животного.
 
 Повторимся, все общение между людьми строится на 2-х основаниях:

1. встречная реакция аналогичного уровня по форме восприятия (зеркально обратный механизм);

2. подобие реакций;

Отберите встречность и получится ситуация, при которой нам кажется, что животные нас понимают, но эта видимость и гипотетическое суждение ничто в сравнении с тем, что бывает с необходимым атрибутом между людьми – знанием о понимании, или знанием о необходимости понимания.
При отсутствии первого основания противоречия БВВ реализуются не согласованно, а, следовательно, можно говорить о конфликтных (или в лучшем случае параллельных) формах общения.

В случае отсутствия второго основания (подобия) срабатывает механизм не принятия всего того, что выходит за рамки БВВ носителя, все неизвестное воспринимается исключительно как враждебное (процесс реализации протекает внешне изолированно, движущая причина двоякого рода: игра самого субъекта и игра субъекта, не обладающего подобием) и здесь в большинстве случаев налицо конфликт противоречий — отсутствие конфликта возможно только на паритетных условиях.
 
В нашем случае понимание игры в обыденном значении этого слова, это, прежде всего, толкование незнания о встречности и подобии процесса общения «животное — человек», которое прошло достаточно большое количество ступеней самозабывания. Интересны так же лингвистические и синтаксические метаморфозы значения слова «игра» в разные времена и у разных народов. Любопытствующий может отследить их воплощение в популярной работе Й. Хейзинга. «HOMO LUDENS», работах Фробениуса, Плеханова и пр.
 
Мы не будем подробно останавливаться на этом вопросе, укажем лишь на то, что понимание игры достаточно сильно трансформируется в зависимости от предметной стороны энтелехии; здесь следует дать определение «игр как игр».
 
Данным формами являются такие переходы БВВ в БВД, при которых материальную причину составляют только предметная сторона энтелехии. Обычно анализ Игры ограничивается либо исследованием игр подобного рода («игр как игр»), либо тем дальше, обращаясь к вторичным, двойственно – усложненным формам (когда результат — БВД трансформируется в понятие «выигрыша», т.е. нечто вынесенное за пределы игрового действия), Констатируя, что игре так же свойственна серьезность и в некоторых случаях можно говорить о рационализации и согласованности действий, порядок которых говорит о невозможности столь гротескного противопоставления как «игра — серьезное», «игра — труд».
 
Следовательно, вывод: игра нечто большее, чем просто:

1.пустая деятельность;


2. деятельность, служащая компенсаций излишних сил;


3.забава, отдых, шутовство, не имеющее под собой серьезного основания;


4. обман, интрига и прочее, и прочее — список данных заключений «от противного» неисчерпаем.


Заметим только, что ни одно из определений игры как самостоятельности самодостаточного порядка не было настолько хорошо (как говорил Й. Хейзинга), чтобы прекратить попытки универсального определения и настолько плохо (в смысле логической результативности глубокого исследования), чтобы поставить «крест» на данном вопросе.
 
В большей степени поэтому он представляется для некоторых наук столь запутанным и идеалистическим, что не нашел до сих пор должного понимания и освещения на страницах, как научной литературы, так и одиноко парящих философских трактатов… Прежде всего, снимем противоречия, возникающие у наших предшественников.
 
Здесь мы будем использовать дифференцированный временной анализ, изложенный нами в сжатой форме (обусловленный тематикой нашего исследования) выше.
Нам следует четко представлять себе способ структурирования общественного восприятия в возможности, т.е. целостных представлений о мире, которые обнаруживают себя в умах каждого индивидуума, взятого из неперсонифицированного круга лиц. В свое время Иммануил Кант справедливо отметил, что мир зависит от активности субъекта познания, его способности суждения, А. Шопенгауэр пошел еще дальше, сведя понятие действительности к представлению, общее наличие которого в умах абсолютно всех и доказывает через самое себя бытие самое себя.
 
Принимая эти два положения, укажем на их правильность в отношении любого познавательного процесса, — действительно, от способности познающего субъекта зависит то представление относительно предмета познания, которое будет продуктом познания.
 
Но, не обрывая хода рассуждения, далее заметим, что если это представление (являющееся БВВ, носителем которого в данный момент является строго определенный персонифицированный субъект познания) покинет сферу определенности и выберет в качестве адресата неперсонифицированный круг лиц, а в дальнейшем приобретет всеобщий характер, то именно оно будет определять ту область, которую мы называем бытием в действительности (т.е. предмет).
 
В некоторых сферах это особенно четко прослеживается, например, законодательная власть является субъектом познания, который исследуя определенную им самим область, формирует свое представление о ней в законе, который в дальнейшем (посредством реализации, — правоотношение) определяет реальность.
 
 В отношении некоторых более сложных форм познания это не так заметно. Более того, по одному и тому же Предмету исследования (пуская даже стабилизированному в отношении своего состояния: БВД, переход или целостная парадигма), возможно наличие абсолютно разных представлений и новое становится лишь в ряд антагонистирующих.
Такова была ситуация с определением Игры, такова ситуация с любым исследованием, если не ограничиваться, конечно, строго очерченными временными рамками. Вопрос о месте игры, ее сущности так же сложен и потому, что являясь формообразующей константой, она не поддается анализу.
 
Можно видеть лишь то, что видишь благодаря тому, что пытаешься анализировать.
Более того, предполагая, что мир представляет собой дифференцированный комплекс игр, нам следует учитывать, что:

1. все, что существовало могло быть только в целостной парадигме. И здесь 2 варианта:
1.1. как «возможность», т.е. идея ждала своего воплощения, и может ждать до сих пор (субъективно сущее);
1.2.как форма перехода «возможности» в действительность (как субъективно, так и объективно сущее);


2. все, что существует может быть представлено только в 2-х формах:
2.1.перехода БВВ в БВД. Здесь возможны варианты:
2.1.1.первичное становление (т.е. должного перехода не было);
2.1.2. вторичное (воспроизведение) — более 1-го раза;
2.1.3. цикличность воспроизводства – разные варианты;
2.2. в форме становящегося и неповторимого бытия в действительности;


3. все, что будет существовать:
3.1 только БВВ, которое в свою очередь будет реализовано в БВД и прочее;

26. Следует отметить, что любое первичное осуществление БВВ в БВД представлено в виде игры с высокой степенью алеантности (alea- игральная кость, жребий).
 
Алеантность – это эмоциональный уровень восприятия, накал, азарт и прочее.
 
Ее степень зависит от количества повторений, убывает пропорционально росту воспроизводства одним субъектом. Убывает вплоть до образования «навыка», где алеантность вообще отсутствует, перемещаясь в область сознательной констатации. Интересно то, что если бы мы исследовали те формы деятельности, которые впервые реализуют БВВ в БВД, то мы необходимо бы пришли к выводу, что любая форма деятельности является игрой. Игрой в том значении, в каком мы ее отвергаем.
 
Проблема определения игры заключается в том, что все переходы БВВ в БВД, которые исследуются в самом начале, есть игры, но в дальнейшем они утрачивают свойства игр в своем восприятии, представая перед нами в качестве серьезного, серьезных видов деятельности и оставаясь таковыми на протяжении всей жизни, но становясь снова играми для каждого нового участника, ибо БВВ не изменяется вне восприятия субъекта, оно есть заданность и неизменность (фактически в этом сущность конфликта поколений, галантный век с его романтизмом есть свидетельство прежде всего формирования нового БВВ; вообще историю можно переписать по – новому, если в основу деления положить не голые догадки восприятия, а естественное чутье, основанное на знании закономерностей бытия, которое может дать людология и алеантность не последняя категория в этом методологическом аппарате).
 
Сравните: восприятиетрудовой деятельности уходящего на пенсию и молодого специалиста, студента, заступившего на службу.
 
 Так же не следует забывать о том, что анализ может строиться на основе:
1. анализа изнутри явления (с точки зрения субъекта реализации БВВ в БВД). И с точки зрения стороннего наблюдателя;
 
2. анализа субъекта знающего о том, что он играет и анализа субъекта не подозревающего того, что форма деятельности есть в сущности игра;
 
3. прочие факторы. Именно поэтому до сих пор игру никто не мог воспринять и отождествить с формообразующей константой бытия.

Прежде всего, БВВ может быть:

1.реализованное вне самое себя, т. е. элементы реализуемого направлены на структурирование самого БВД;


2. реализуемое в самом себе, когда все элементы БВД и перехода служат формой структурирования самого по себе бытия в возможности. Такова сущность письменности. Книга, например, является критерием такого бытия в возможности.

«Возможность» активна (признак материи) она «ищет» своей реализации, такова природа любого БВВ, относящегося к первой группе, в этом случае как только «возможность» реализуется в действительность, и противоречия которые были в ней (образуя движущую причину энтелехии как отдельной парадигмы бытия) снимаются, происходит стабилизация в действительности. До тех пор пока действительность представляющая тот или иной комплекс реализованных противоречий, не столкнется с другими противоречиями, так же реализованными в действительность и произойдет их опосредование мыслью (т.е. новое формирование «возможности»).

Второй тип «возможности» так же активен, но его активность не прекращается и после реализации в действительность относительно самое себя; просто за этим чувственно воспринимаемым элементом закрепляется именно данная часть БВВ.
 
Более того, эта «возможность» продолжает существовать в качестве «возможности» по отношению к будущему процессу реализации и конечному результату, но здесь появляются 2 особенности:

1.смещение носителя БВВ;

2. при данной форме БВВ процесс реализации проистекает стремительно быстро в форме навыка (чтение, например). А само БВВ может существовать сколь угодно долго (вечно), разумеется не учитывая процесса распада носителя.

Например, человека можно отнести именно ко второй группе БВВ.
 
Первую форму бытия в возможности можно, подразделить на:
1.индивидуальное БВВ;
2. общее БВВ;


3. общественное БВВ.

1. Индивидуальное – это бытие в возможности отдельно взятого человека.
 
По своей сущности оно может быть выражено представлениями человека о самом себе и объективном представлении о нем, которое может быть иметь форму множества, изменяющегося с течением времени.

По характеру ИБВВ может быть:

1.  
   1. творчески неповторимым.
   2. девиантным;
   3. клишированным по отношению к общественной «возможности».

1.1. Творчески неповторимое – это БВВ, которое есть опосредование мыслью предметов таким образом, что только данная форма только у данного человека может возникнуть в качестве целостного представления относительно того или иного круга предметов.
 
Представляет собой по сути новое формирование реальности при своей должной реализации. Таково бытие гения, художника… является предметом непосредственного усилия воли в отношении внешнего круга явлений (представления о чем – либо помимо себя самого) и счастливым таинственным сочетанием обстоятельств относительно представлений о самом себе. Как правило, противостоит обществу изначально.

1.2. Девиантное БВВ.
 
Представляет собой достаточно определенное отличие от общественного БВВ. Отличительный признак – в сравнении с творческим БВВ- это достаточно распространенная форма сочетания элементов (основа сознания преступников). Ярким примером могут послужить представления преступников о справедливости и чести ( в России «понятия»).

1.3.Клишированное БВВ.
Это БВВ, которое корреспондированно личности Общественным бытием в возможности. Особенностью является то, что человек здесь воспринимает общественные постулаты как свои собственные, будучи убежденным в их естественности и априорности относительно себя самого. На основе этого возможно подобие между людьми и их совместное общежитие.
Так же интересным является и то, что личность преломляет общественное представление через свое «я», нисколько не меняя при этом само по себе представление (это можно определить по форме игры, в которую вовлечен тот или иной человек, любое искажение в БВВ моментально находит свое отражение как процесс реализации (игры), так и в конечном результате.)

2. Общее бытие возможности.

Это БВВ, носителями которого является группа лиц (2 и более), но не неперсонофицированный круг лиц. Характерной чертой так же является то, что общее БВВ в целом определяет рамки бытия группы, но ни один из носителей не существует в качестве проекции ему относительно общего БВВ вне этого бытия в возможности. Характерными чертами здесь являются:

2.1. «Маски»- сущностное взаимодействие определенных форм действительности в целом, составляющих образ бытия. Сущностная характеристика «маски» выражается в том, что она есть детерминированный набор признаков, реализация которых влечет за собой структурирование психического состояния, как самого субъекта (человека), так и внешней среды, посредством взаимодействия с ней.

2.2. «Причастность». Осознание причастности выражается в противопоставлении себя всему, что не относится к общему БВВ, это происходит посредством практического анализа форм игр, реализующих то или иное БВВ, а так же в определении сходства и различия.

Следует отметить, что данная «возможность» определяет действия каждого, а действие каждого необходимо не должно выходить за рамки общей возможности.
По степени детализированности и качеству связей участников общее БВВ может быть представлено:

2.2.1.коллективно;

2.2.2. подобно;

2.2.3. индивидуально – коллективно.

Рассмотрим коллективное.
 
Характеризуется тем, что БВВ каждого участника непосредственно формируется бытием в возможности коллектива, это выражается в структурировании «масок» и снятии противоречий непосредственно как в БВВ каждого, так и в процессе реализации, как общего БВВ коллектива, так и его элементов в форме взаимодействия масок (один этот механизм позволяет уже говорить о наличии возможности власти, т.е. если есть хорошая организация).

Совместная деятельность лиц, например, может быть согласована только в том случае, если они связаны одной «возможностью». Рассмотрим это на примере таких двух категорий как организация и управление в социальной системе.

Так, под организацией следует понимать целостное построение, относительно детализированное по целевой и формальной причине, а так же по субъектам (влияние их на динамику — движущую причину).

Под целевой причиной следует понимать образ реальности, в котором выражено долженствование, необходимо вытекающее из того или иного представления. Причем оно должно быть конкретизировано таким образом, чтобы было возможно однозначно определить достигнуто ли желаемое или нет, т.е. реализовалась ли та или иная «возможность» в действительность. Критерии, по которым будет определяться конечный результат составляют один из элементов формальной причины, наряду с самим результатом как таковым (материальной причиной).
 
Субъекты реализации «возможности» должны быть однозначно конституированы как «маски», т.е. должен быть дан исчерпывающий перечень признаков, подлежащих впоследствии реализации, вне которых бытие именно данной «маски» не должно и не может себя обнаруживать в чувственно — воспринимаемом.
 
Действия субъектов всегда носят агональный характер (который может, конечно, быть представлен различной степенью алеантности). В данном случае выражен, как выполнение определенного ряда условий и последующего необходимого следствия данного выполнения (так, например, флаги стран являются абсолютным символизированным бытием, обеспечивающим реализацию того или иного БВВ в рамках любой игры).

Сущностью управления является то, что субъект управления необходимо должен снимать противоречия в БВВ объекта управления. И здесь должен соблюдаться тотальный порядок, без этого управление, как таковое невозможно (другое дело, что этот порядок должен быть грамотно построен).
 
Но сама форма снятия противоречий должна быть представлена и закреплена в самом БВВ коллектива (и согласуема с ним.)

Анализ общественного бытия в возможности слишком объемен и в наивысшей степени творческий процесс для каждого субъекта познания, поэтому на данном этапе мы от него воздержимся.

27. О предмете и методе.
 
Современная мысль склонна приписывать теоретическим проблемам достоверное эмпирическое основание, — нам хочется верить, что тот или иной вопрос действительно антагонистичен на практике и неразрешим в теории. Но, к сожалению, более глубокий анализ приводит нас к заключению об элементарной ошибке в рассуждениях, продуцируемой не соблюдением одного (но не единственного) правила рассуждения:
 
Предмет анализа всегда необходимо должен быть вынесен за область метода исследования.
 
Иными словами для познания важно не то, что познаешь (это «что» почти всегда зависит от того как), а кто познает, форма бытия субъекта познавательной деятельности. Причем, последний есть отнюдь не индивидуум в привычном значении этого слова, а носитель того или иного БВВ, представляющего собой пассивную форму Метода познания, его схему.
Изначально здесь возможны 2 ситуации:
 
1. Структурируется субъект познавательной деятельности и его взаимодействие с объектом порождает предмет познания, строго очерченный по отношению к Методу субъекта.
 
2.Структурируется само поле познания, тогда уже не предмет зависит от субъекта, а наличие Предмета определяет качественную характеристику субъекта. Здесь последовательность действий, представляющих собой количественную сторону, переходит в Качество относительно Предмета, а затем в Количество посредством формирования тех, кто способен воспринимать данный Предмет (простейший пример – формирование новой философской системы).

Если учесть, что данная схема есть теоретическая одномоментная модель, которая на практике в любом случае усложняется:
 
1.внутренней дифференциацией относительно субъекта (ов)- несбалансированность, не самостоятельность, изменчивость и прочее;
 
2.внешней дифференциацией в перерывах между определенными действиями, направленными на структурирование субъекта и (или) предмета;
 
3.замещениями и антагонизмом прошлого (БВВ) к настоящему процессу, временная дифференциация форм восприятия тех или иных форм БВД;
 
4. замещением и антагонизмом общественного и индивидуального;
 
5. рядом промежуточных «магических» вариантов поведения;


 
6. не соблюдением ряда условий рассуждения описанных выше; то мы с легкостью поймем почему множество теоретических вопросов представляют собой Проблемы, которые не могут быть решены по своему определению.
 
Представления человека о стабильности и неизменности есть порождение тех состояний, в которых возможно с достаточной степенью теоретической уверенности утверждать о стабильности вообще. Стабильность есть одно из условий существования человека, круг стабильных форм бытия есть круг человеческого. Здесь следует провести некоторую параллель с вопросом о покое как о цели всех действий.
 
Действительно, принимая во внимание, что система правильных состояний существует только тогда, когда правильность создателя опирается на изначально проясненные и структурированные базисные формы (принципы, аксиомы), мы не будем увлекаться теорией о желательности покоя (применительно хотя бы к психическому состоянию человека), а отметим лишь, что мы склонны расценивать покой (стабильность, более точно) как состояние полностью зависящее от формы восприятия, которая используется при этом.
 
Форма восприятия представляет собой постоянно реализуемое в действительность БВВ, состоящее из множества элементов, образующих систему, где каждое звено не существует без другого. Не следует впадать в заблуждение и оценивать покой как отсутствие движения, или переносить эту схему восприятия на социальные понятия, имея в виду отсутствие эмоциональных взрывов как реакций на то, или иное чувственно — воспринимаемое явление действительности.
 
Под покоем необходимо следует понимать такую форму реализации БВВ в БВД, при которой реализация происходит таким образом, что все элементы БВВ необходимо переходят в действительность и при этом ни один из элементов действительности не противоречит целевой причине (БВВ).
 
Только так возможен процесс познания, только это есть форма бытия – покой. Точный переход БВВ в БВД воспринимается как стабильность благодаря цикличности, т.к. «возможность» совпадает в реализации с действительностью, а БВД воспринимается только через бытие в возможности.

Появляется эффект подобия и закрепления «возможности» в чувствах то, что называется нами «естественностью», благодаря этому возможно бытие символа как автоматизированного равновесия БВВ и БВД. Здесь следует отметить одну особенность: связка перехода БВВ – БВД представлена продуктом верхней связки БВВ – БВД т.е. возможности как целого.
 
С одной стороны, налицо динамика (т.е. все, что есть бытие вещей, опосредованных мыслью) доминирует и определяет БВД (универсум чувственно -воспринимаемых вещей), но с другой стороны, чувственное восприятие, детерминированное возможностью, опосредует самое себя в сознании, формируя БВВ, производное от чувственного в той степени, в которой само чувственное есть продукт бытия в возможности. Если БВВ2 не совпадает с БВВ1, т.е. чувственное восприятие не отрицает причину самое себя в своем следствии (проходя через появление опыта), это оценивается социумом как девиация (и здесь уже неважно как это будет оформлено – через понятие «преступления», «порока», «не приличия» и пр.).
 
Это происходит вследствие того, что чувственное бытие, отрицая самое себя в познании не находит уже существующих форм БВВ, а трансформирует их, тем самым вызывая нарушение цепочки, что приводит к тому, что человек воспринимает (т.е. реализует через свое сознание) то, что не принято, отсутствует в БВВ, носителем которого являются другие субъекты. Здесь представлены два этапа.
 
Первый общетеоретический, он называет общую схему перехода БВВ в БВД, второй практический и здесь, если внимательно проанализировать форму построения, мы обнаруживаем, что очередность БВВ и БВД не так – то легко установить, учитывая, что ряд является бесконечным. Учитывая так же, что это лишь общий принцип, который одинаков в отношении множества форм игр, каждая из которых постоянна и относительно самое себя и остро агональна в отношении неперсонифицированного круга лиц, мы необходимо придем к выводу о невозможности четкого определения первичности БВВ и (или) БВД. Но данное затруднение легко устраняется введением пока двойной дифференциации БВВ на общественное бытие в возможности (ОБВ) и индивидуальное бытие возможности (ИБВ).
 
Процесс познания таким образом (в свете соотношения ИБВВ и ОБВВ) представляет собой расширение ИБВ до известной степени ОБВ, при этом под творческим процессом необходимо следует понимать расширение круга человека, когда лично — индивидуальные моменты приобретают общественную природу (неперсонифицированную доступность), в то время, как в процессе познания все происходит наоборот – ОБВВ замещает (корреспондируется) ИБВВ.
 
Таким образом, БВВ есть первичное, или точнее возникновение БВВ необходимо является экзистенция БВД, но БВД как данность необходимо не влечет за собой непосредственно БВВ (лишь через знание о состоянии- страх, любовь и прочее) Именно в этом ракурсе следует рассматривать учение И. Канта о «вещи в себе».
 
Экзистенция вещи в себе – иллюзия, заблуждение, вызванное неоправданной двойственностью (относительно БВВ) предмета познания и многосложностью при рассмотрении явления в общих парадигмах БВВ – БВД. Таким образом, возникает форма неразделимого противоречия, выходить из которого приходится через удваивание терминологии и использования необоснованных допущений. ОБВВ всецело определяет ИБВВ – и это порождает стабильность состояния.
 
Происходит т.н. эффект «узнавания подобия», при котором субъект познания воспринимает только то, что он может воспринимать, вне его круга знания ОБВВ не существует, существует лишь мир явлений, БВВ которых воспринимается им на основе личностного взаимодействия, не покидающего рамки дозволенности допущения общественного. И здесь важно отметить, что когда формы и методы, благодаря которым возможно корреспондирование материи, сами превращаются в самостоятельное БВВ, которое может реализовываться в рамках БВВ — БВД до реализации БВД, то следует говорить о процессе обучения…

28. Сложение опыта множества приводит к однотипному восприятию возможности относительно определенного круга чувственного бытия всеми, т.е. уже никому не приходится на собственном опыте реализовывать именно данную форму мысли, именно в данную чувственную среду, для этого существует ОБВ, которое заранее «снимает» все противоречия. Но на данном этапе отсутствует цикличность процесса, т.е. движущая сила реализации (перехода БВВ в БВД) зависит от воли лиц, которые на свое усмотрение реализовывали БВВ в БВД (а, следовательно, по – своему трансформировали и структурировали реальность).
 
Самодостаточность появляется там, где процесс замыкается благодаря невозможности воздействия воли одного лица на реализацию ОБВ. Это происходит в цепи БВД1 – ОБВВ – БВД — БВД1, где данное БВД воспринимается только через данное ОБВВ, т.к. в действительность реализуются все положения БВВ (ибо все противоречия уже сняты на стадии формировании ОБВ, при слиянии ИБВ отдельных субъектов). Далее данное ОБВВ однозначно детализирует и определяет БВД (ОБВВ — БВД), при этом первоначальное БВД должно соответствовать вторичному ( и всем последующим — это суть традиции). Связка БВД1—БВД2 демонстрирует равенство действительностей.
 
В дальнейшем «возможность» (ОБВ2) систематизируется и занимает доминирующую позицию, в процессе становления соотношения по времени внутри процесса (на ступени становления данной формы) формирование (БВД1 — БВД2) = ОБВ2, находящемся в будущем относительно своей причины, т.е. является непосредственным следствием. В отношении же того круга чувственного (БД2 множество), которое будет структурироваться посредством данной формы, оно находится в состоянии причинности, и, следовательно, относительно своего будущего следствия является прошлым.
 
Так 3-й период является уже Бытием как самодостаточностью, он уже необходимо прошлое, как по отношению к самому себе, так и по отношению к будущим процессам. Именно на этом этапе происходит корреспондированние ОБВ2 в ИБВ неперсонифицированного круга лиц, которое является будущим относительно каждого из своих носителей.

29. Реальные процессы, которые целостно воспринимаются нами намного сложнее по своей форме, имеют многоуровневую структуру, параллелизм в построении схемы, но везде основным звеном, являющимся либо продолжением, либо началом дана ячейка парадигмы бытия перехода возможности в действительность.

На этапе БВВ мы имели только саму материю- восприятие хаоса, рождающего ужас, чистое знание, т.е. все то, что изначально вообще не связано ни с каким чувственным восприятием и, соответственно, лишено даже знания о самом себе. Сегодня это можно пролонгировать только разве что на попытки представления себе конечности материального мира (но это будет некорректный, с людологической точки зрения, пример).
 
Если выражаться поэтично, то БВВ в чистом виде – это мысль, не знающая о себе как о мысли. На этой ступени ничего не существует, кроме несуществующего в последующих 2-х ступенях. В последующих 2-х ступенях существует только то, что не может существовать в 1-ой ступени (БВВ).
 
Напомним: мы говорим о «теоретической» модели, т.е. о такой, которая есть целостность и самодостаточность относительно самое себя. Применительно к носителю БВВ это можно рассмотреть на примере животных, которые наделены БВВ (переходящим в БВД), но лишены знания о БВВ (т.е. мысль не осознает себя). Так, например, то, что их собственное отражение воспринимается ими как нечто вынесенное за пределы самое себя есть следствие непосредственной (а не цикличной, как у человека) формы перехода БВВ в БВД, которая носит одномоментный и вневременной характер. Следует отметить, что здесь мы рассматриваем только механизм становления формы. Итак, под материей мы понимаем все то БВВ, которое еще не реализовывалось в действительность.
 
И здесь следует говорить о нескольких видах материи:
 
1.Первичная материя. То, что действительно никогда еще не возникало, а, следовательно, не существует за пределами самое себя. Примером может служить творческий процесс, где мысль существует только в голове уже одного человека, обретает форму в бытии самого этого человека (образ жизни), а в дальнейшем в форме бытия других. В этом смысле можно сказать, что первая форма воплощения любой философии – сам философ (и его modus vivendi здесь не причина информации, а ее следствие).


2.Вторичной материи. Всего того, что ранее имело форму, но сейчас лишь бытие в возможности, реализованное в пределах самое себя (самая распространенная форма научного хранения — история). Например, древние критские тексты, которые до сих пор остаются не расшифрованными. Они представляют собой БВВ, реализованное относительно самое себя в №-х причинах, но лишенное перехода БВВ в БВД, т.к. мы не можем уяснить себе смысл (быть сопричастными через энтелехию как форму проникновения в самореализованную парадигму), а уяснение этого смысла и есть переход БВВ в БВД, в то время как БВД – сам смысл.
С этой точки зрения любое познание есть энтелехия, где материальной причиной выступает сопричастность БВВ целевой причины явления. Тоже можно сказать в отношении не принятия идей той или иной философии. Материя относительно формы всегда есть будущее, в этом сущность первичного этапа.


3. Переход БВВ в БВД. Как только мысль обретает нечто вне себя, она уже не есть бытие само по себе, и, соответственно, она отодвигается в прошлое относительно нового – перехода в форму. Но переход существует отдельно от результата, ибо любой результат не совместим с переходом, т.к. переход это становление результата. И вот здесь мы обратимся к понятию причины.
 
Существует три причины (при том, что целевая равна материальной в итоге становления парадигмы). Целевая причина – это бытие материи в соотношении формы. Она всегда шире и множественнее материальной, но это можно только предполагать, ибо ее восприятие после перехода БВВ в БВД полностью сводится к материальной причине (не путать с материей, это заблуждение царит уже 2500 лет!).
 
Цель определяется, исходя из результата, который есть продукт снятия противоречий целевой причины в действительность; в данной парадигме, реализуется только одно из противоречий мысли, которое уже в дальнейшем структурирует саму мысль, а, следовательно, все остальные противоречия (которые могут быть реализованы в др. парадигмах) относятся к первично реализованному как неверные (заблуждения, например).
 
Совпадение материальной причины и целевой на стадии завершенности процесса, создает эффект естественности и правильности именно данного перехода. Переход трансформируется в Метод, способ получения данного (может быть случайного) результата.
 
Процесс перехода — это движение, здесь движущей причиной является агон противоречий, идеального (БВВ) и реального (БВД) в его необходимости.
БВД составляет понятие настоящего, оно существует в настоящем относительно прошлого (перехода БВВ в БВД) и относительно причины самое себя, которая есть для него будущность. Оно же есть настоящее для тех, кто не был участником формирования БВВ и его реализации (примером может послужить «рождение писателя»). Обратимся к любопытному моменту – формальной причине. В свое время этот вопрос поставил в тупик, произведя на свет два мнения: «все движется» и «все неподвижно». Данная апория решается достаточно просто. Ничто не существует в момент движения (перехода) по отношению к самому себе как к завершенности, все существующее – есть начало, положенное как конец движения.
 
Данное определение можно назвать дефиницией энтелехии. Ошибка же вызвана 2-я основаниями:

1. Дифференцированным предметным анализом без учета системы временного различия. Так, одни брали за основу процессы вторичных переходов (воспроизведение), учитывая и то, что налицо (в возможности вторичного порядка) был и сам результат, а, следовательно, признавали за сущностным начало движения;
 
 2. Другие же исследовали непосредственно результат в изолированности от вторичных форм (т.е. так, как это дали мы), но не учитывая перехода как самостоятельности, порождающей сам этот результат.
 
Таким образом, степень истинности суждения зависит от того, какую часть целостной парадигмы бытия мы анализируем (1); 2- насколько она первична по отношению к самой себе, т.к. целостный цикличный механизм человеческого процесса представлен множественностью вариаций.
 
30. Само понятие «человек», в его личностной идентификации и как идея, рождается только в социуме, только благодаря социуму. Если вы сомневаетесь в этом, то проведите некоторый эксперимент: изолируйте с рождения сто младенцев, в процессе их развития замените слово «человек» на слово «бамбук».
 
В зрелом возрасте самостоятельности перцепции они не только осознают себя бамбуками, но и само значение этого слова будет отвечать потребностям того, что в среде социума связывается с понятием «человек».
 
 В отличие от нашего примера, социум – это та система, где личностное влияние не может изменить содержание и форму того или иного явления в конечности его значений.
 
 Возможно только формирование новой области значений, или новых значений для старых областей. Поэтому отделять человека от общества, в котором он живет, совершенно бессмысленно. С другой стороны, полностью идентифицировать его с преобладающей формой рассудочности в данном обществе также невозможно.
 
Человек выступает, как форма, которая может быть наполнена абсолютно различным содержанием. Соответственно, здесь вопросы, например, детерминизма человеческого поведения и индетерминизма полностью определяются тем, какой «предмет» попадает в область исследования. Плюс факторы стороннего влияния, разумеется.
 
Человек — это всегда заданность перцепции. Эта заданность в перцепции и есть социум в его идеальности субстанции.
 
Представим себе, что мы столкнемся с реальностью персонажа Маугли, — человек вырос в условиях изоляции и отсутствия предпосылок коммуникации. При столкновении с социумом в лице его представителя — любого из нас — перцепция Маугли относительно социума будет основана на внутреннем содержании сознания, которое будет однозначно отлично от адекватного в отношении социума. Это может быть вражда, угроза и прочее, и прочее. Иными словами, восприятие внешнего предмета всегда (а внутреннего иногда) определяется внутренним содержанием психики (формой мысли), которое складывается в результате… (вот здесь множество вариантов, начиная от систематического взаимодействия с окружающей средой и заканчивая Духом Господним).
 
Факт в том, что коммуникативность в социуме, а, соответственно, и сфера действия на основе данной коммуникативности определяется:
 
1. Однозначностью значений корреспондируемых, принимаемых, циркулирующих в той или иной форме между субъектами социума.

2. Подобием субъектов, включенных в сферу социума.


3. Степенью встречности тех или иных форм взаимодействия. Рассмотрим данные обстоятельства подробнее.

1. Однозначность значений, корреспондируемых, принимаемых, циркулирующих в той или иной форме между субъектами социума.

Человек живет в области вещей, которые опосредованы его мыслью, которые схвачены его сознанием, являются продуктом его труда, деятельности других лиц и прочее. Все, что доступно человеку, необходимо должно сообщать ему значение, смысл.
 
Природа человека — это то, без чего трудно представить себе бытие (позднее мы более подробно остановимся на этом моменте).
 
Когда человек теряет способность смысловой идентификации окружающего, – это называется расстройством сознания в той или иной форме. Но сама по себе способность приписывать и видеть смысл в окружающем – это только часть: шизофреники тоже способны достаточно логично в отношении своих фобий объяснять окружающее, но от этого они не становятся полноправными членами социума, мы признаем их больными и находим необходимым их изоляцию от общества.
Второй составляющей способности является необходимая однозначность значений, обнаруживаемых сознанием в окружающем мире.
 
Прошу понять это правильно, однозначность не означает клишированность, она — это стержень, на который могут быть нанизаны кольца разнообразия, сочетание которых составляет индивидуальность. Но в двух индивидуальностях необходимо присутствует то, что является для них общим, и то, что в силу данной общности является однозначностью в своем значении.
 
Самый простой пример такой однозначности — это язык как форма корреспондирования значения. Как бы сложна не была конструкция индивидуального выражения, составляющее ее — слово всегда должно выступать как одинаково емкий носитель определенного смысла, общего для всех, одинаково всеми воспринимаемый (причем, формой восприятия может быть и «знание о незнании»).
 
Самой сложной формой является опять же человек, включенный с систему социальных отношений. Каждый из нас обладает степенью неповторимой индивидуальности, но при этом существует общая однозначность многоуровневого характера, которая позволяет говорить о степени тождества.
 
Одной из форм данного тождества является право, закон.
Преступление, например, выступает как форма отражения в действительности смещения механизма однозначности восприятия и корреспондирования значения, — такова позиция сегодняшнего дня. Однако, как мы полагаем, причина здесь намного сложнее, и поэтому генезис преступления как явления действительности, конечно, требует более глубокого анализа. Конечно, нельзя исключать случаи невиновного причинения вреда, как объект изучения и индикатора значения, иными словами, сейчас актуализирован момент субъективного намерения, момент субъективной воли в поведении индивидуума, что в принципе свидетельствует о позитивной заботе о личности, но это только на первый взгляд именно так.

1. Подобием субъектов, включенных в сферу социума.

Подобие субъектов означает, что то значение, которое ими корреспондируется и проявляется в действительности, является для них, прежде всего, однозначно понимаемым в тех условиях, которые они сами изберут, или в которых они окажутся. Подобие – это всегда форма презюмирования значения, способности значения для субъекта данной презумпции.
Опять же психология (в частности Эрик Берн), неоднократно указывала на то, что функция презумпции в форме отношения к неперсонифицированному кругу лиц является определяющей.
И действительно, отношение к себе подобному определятся, как отношение к самому себе, которое может складываться на основе нескольких интегративных оснований (одна профессия, семья, род занятий, идеология и прочее).
Следует отметить, что опять же в среде преступников форма подобия опять достаточно сильно актуализирована, это одна из форм интеграции, которая является определяющей в отношении форм значения корреспондируемого в данной среде, и его интерпретации (специальный язык, обычаи, традиции и прочее).
 
В социуме можно выделить различного рода группы, которые представляют собой конгломераты субъектов, взаимоотношения, между которыми основано на презюмировании подобия друг к другу.
 
Следует отметить, что для каждой формы такого конгломерата подобных друг другу субъектов существует своя область значения, которая доступна только данному ограниченному кругу лиц. Другими словами, детализация и развитие общего для всех значения происходит изолированно применительно к данному кругу субъектов.
 
Среда понимания преступления не является исключением.
 
У юристов, например, и у преступников-профессионалов понятие преступления совершенно разное, как в отношении общего (Уголовный кодекс, например, норма морали), так и применительно к своей среде (у преступников нарушение воровского кодекса чести, у юристов – составы преступлений, в которых предусмотрен специальный субъект).

1. Степень встречности тех или иных форм взаимодействия.

Еще одним фактором, определяющим форму структурируемой социальной материи, является степень встречности между субъектами взаимодействия в социуме.
Сама встречность может обнаруживать себя в рамках общего подобия (однозначность значения вне зависимости от субъектов) и сфере специального подобия. Выражается в реализации ожиданий субъекта встречности.
Тоже относится и к другим отношениям. Иными словами, само значение моделирует определенную ситуацию, бытие которой на момент ее моделирования является сугубо идеальным, вынесенным за рамки сферы непосредственно чувственного.
Встречность реакции заключается в том, что субъект, которому это моделирование предназначено (или воспринято), действует в соответствии с ожиданиями субъекта моделирования, то есть реализовывает его образ идеального бытия. Степень чистоты реализации может играть решающую роль в определении классификации явлений (начиная от государственной власти и заканчивая случайным совпадением, например, теория синхронитичности К. Юнга)
 
Основа встречности – адекватность и идентичность содержания сознания.

Рассмотренные выше формы являются основополагающими для структурирования формообразования человеческого, человек выступает как продукт того или иного вида формирования встречности подобия, идентичности значения …


31. Социум представляется как совокупность соединений и конгломератов парадигм, где последние выступают «молекулами» социальной материи.
 
Игра, восприятие игры, зависит от ее функциональности, от того, что именно происходит в парадигме благодаря игре. В ситуации необходимости снятия неопределенности игра является формой снятия противоречий.
Это и детская считалка, результаты которой принимаются безоговорочно, и поединок, благодаря которому снимаются те противоречия, которые являются сущностью носителей противоречий. В другом случае, игры стабилизируют формы сложившихся парадигм, приобщая к ним и позволяя понять их сущность и предназначение новым участникам (в сущности, любое познание нового, ранее неизвестного, начинается с игры).
 
Соответственно, оценивать игру необходимо не с точки зрения того, что все игра, или «мир под углом зрения игры», игра всего лишь элемент организации бытия, парадигм, парадигмы бытия.
 Ее место определено весьма четко – форма перехода возможного в действительное.
Ни сама возможность, ни само действительное в статике данности для познания игрой не является. Но с учетом того, что любое познание, отношение познания так же является отдельной парадигмой, в которой реализуется весь комплекс сочетания бытия в возможности к действительному, создается иногда иллюзия того, что весь мир игра.
 
Ну а поскольку противоположности в некотором смысле тождественны, особенно в области идеального (как умело Гегель выразил простоту открытия Стагирита!), то с одинаковой степенью мир лишен игрового. Он полон таинства идей и самой острой грусти.
 
С другой стороны, если в этом мире не пытаться найти начала, связующего воедино абсолютно несовместимые вещи, не найти начала, организовывающего абсолютные противоположности таким образом, что в итоге получается единое целое,- невозможно будет обойтись без уверенности в существовании того, что выходит за предельность понимания и предельность познания (например, отдельного человека). Но и это тоже своего рода Игра, как говорил Николай Бердяев: «Знание носит характер насильственный и безопасный, вера- свободный и опасный. В вере, в обличении невидимых вещей, в волевом избрании иных миров есть риск и опасность (…). Требование от веры гарантий, даваемых знанием, представляется похожим на желание пойти ва- банк в азартной игре, предварительно подсмотрев карту.
 
 Вот это подсматривание карты, эта боязнь риска, эта неспособность к свободному дерзновению есть у всех подменяющих веру знанием, у всех согласных верить лишь с гарантией». ¹ Куда более наглядная иллюстрация веры как Игры на всю жизнь. Приобщение к той или иной парадигме возможно только через сопричастность в игровом смысле.
 
Через представление себя подобным данности области, к которой желаешь быть сопричастным. И наши предки, наделявшие природу относительно своих перцепций самостоятельным БВВ и приобщавшиеся к данному бытию в возможности через ритуалы танцев и магических обрядов культуры тотема (представляя себя волком, охотником, небом водой и прочее), и мы с нашими представлениями об устройстве мира – ничем не отличаемся.
Видоизменились ритуалы и их количественная продолжительность в области времени, но в сути своей механизмы, которые позволяют человеку оставаться в кругу известного, не изменились нисколько, как и сам человек. Поэтому предлагая возможность нового рассуждения, нового видения мира и понимания мира, мы предлагаем воспользоваться мужественностью преодоления в себе наследия сотен тысяч лет.
 
Добавлять действительную разумность в каждое суждение, в каждое движение собственного духа- весьма сложная цепь отношений, требующая мужества.


Понимать, что весь мир укладывается в пропорции сочетания восприятия и может изменяться в отношениях познания не на основе сил свыше или разумности, а на основе активности субъекта, который познает изучает и играет, заигрывая с тяжеловесным, – это весьма непростая задача, требующая с точки зрения общественного определенной жертвенности.

32. Многие «объективности» этого мира можно воспроизвести заново для человека. Избавляя себя от труда дополнительного познания, я обращусь к вопросу права, генезиса права, закона.
 
Современность в той степени, в какой ей доступна возможность ретроспективного познания обросла аксиоматичностью представлений о праве, доказанной тезисами, которые еще 200 лет назад требовали актуальнейшей доказательственности, но в силу своей сохранности до наших дней превратились в отправную точку всякого рассуждения. Такова природа человека, как простейшего, настолько такова, что иногда проницательнейшему скучно быть человеком.
 
Сегодня право понимается как социальное явление, обладающее собственными признаками и телом в социуме (набором признаков, подлежащих познанию во времени и пространстве), которыми являются нормативный текстуальный характер, адресованность неперсонифицированному кругу лиц, общеобязательный характер, опора на государственный аппарат принуждения, способность регулирования общественных отношений.
 
Множественность теорий выделяют множественность субсидиарных признаков, но в итоге проникнуть в сущность права практически невозможно. Зашеренность данного понимания разными теориями типа «правого государства», «разделения властей» и прочее, делают вообще в корне невозможным познание данного явления.
 
Говорить о том, что возможно установить генезис права вообще не приходится. Это тайна, покрытая мраком, которая смещена более в сферу аксиоматичности, нежели доказанности. В самом деле, как могло возникнуть право? Сложно представить себе, что закон, право в форме закона изначально возникло как необходимость преодоления таких заданных преград как пространство и время.
 
В то время, когда известность и преданность друг другу в рамках единого бытия составляла основу возможности организации общежития, появлялись люди, чье бытие сегодня мы можем олицетворять с властью, с теми кто «только и занят тем, что управляет» ( В.И. Ленин), появляется настоящая проблема- доведение приказов и распоряжений до тех, кто не связан с тобой единой областью времени и пространства (сферой единого действия).
Действительно, как осуществлять управление, если нет в подвластной твоим чувствам области объекта управления (тебя не услышат и не увидят). Появляются гонцы. Это люди, которые олицетворяют собою единственно волю монарха, управляющего, и в этом их сущность и предназначение, все в них подчинено единственному – довести до управляемого волю управляющего.
 
Сразу же возникает другая проблема- приказы и распоряжения начинают восприниматься только от гонцов, наделенных таким правом. В дело вступает человеческий фактор — не каждый может изложить волю таким образом, как она исходила от монарха.
 
Объемы управления постоянно растут, объемы информации так же, а интеллектуальные возможности гонца, его возможности восприятия БВВ не изменяются. Рост товарооборота, настойчивая потребность в символизации все новых и новых форм бытия в действительности, требующих своего отражения в области возможного, приводят случайным образом к появлению письменности (продажа скота шумерами).
 
Теперь появляется целый класс магов и людей, наделенных практически верховной властью – писцы. Именно им поручается текстуальное оформление приказов и распоряжений в удаленные провинции и города.
 
 
Теперь представим себе обычную схему. Правитель обладает информацией относительно положения дел в провинции, которое устарело к моменту реального положении дел. Он обладает бытием в возможности, которое было сформировано для него последними слухами или донесениями, в это же время в провинции дела развиваются совершенно обратным образом, может быть в корне отличным от представления управителя.
 
Однако дается письменный приказ, выполнение которого в силу состоянии дел в той же провинции невозможно. Но это приказ верховного правителя. По получению данного приказа подчиненный правитель, не имея возможности его исполнить, соответственно не исполняет его.
 
Монархом это воспринимается как не подчинение и мятеж (ибо он лишен возможности собственного анализа состояния дел, он не связан чувственным в отношении той области, она вообще возможно существует для него внечувственно, может быть он даже там никогда не был ). Реакция однозначна- наказание. Не исполнение приказа – деликт.
 
Со временем, расправившись со всеми «непослушными» подчиненными, правитель понимает, что система работает не так уж эффективно, что он не совсем мудр и не обладает возможностью решать текущие вопросы на расстоянии, да и его жрецы и боги не сведущи в данном вопросе. Его приказы, касающиеся предельно конкретных вещей не всегда актуальны, приходят иногда с опозданием, а то и вовсе теряются по дороге, испуганные новые правители – убивают гонцов и делают вид, что ничего не случилось, эффективность управления падает, народ недоволен, армия озлобленна, боги безмолвствуют. Что делать? С учетом того, что та прослойка, которая занимается оформлением управления (писцы, жрецы, стражники и прочие) уже существуют в мета- реальности, требующей своего долженствования (сумма приказов, планов и распоряжений), власть передается по наследству вместе с опытными наработками управления, создаются распоряжения охватывающие все большее количество случаев и возможных форм поведения для объектов управления.
 
Восприятие данными субъектами данных распоряжений, реакция в части их исполнения, заставляют вырабатывать единую технику доведения сущности приказа до подчиненных и единую форму отчетности. Для управляемых есть инструкция, приказ, и знание того, что его необходимо выполнить в любом случае, что за не исполнение данного приказа следует наказание – арест, поток и разграбление.
 
Так рождает право – как текстуальная норма, регулирующая общественные отношения, поддерживаемая силой своего создателя (того, кто есть государство).
 
 Со временем, после множественности преемственности власти право перестает восприниматься как личная воля какого- то правителя, это единожды им сформированный порядок, который стал сущностью деятельности, как для гонцов в свое время было сущностью их жизни доведение воли монарха до подчиненных (правда, с появлением СМИ, и государственного контроля над ними, у нас все меньше необходимости в праве). Те, кто владеет письменностью уже по другому смотрят на устную речь и поэтому все меньше публичности в доказывании правоты, все меньше оглашения, все меньше открытости для народа.
 
Все больше тайности у тех, кто правит (по крайней мере так было на Востоке, где письмо было магией). И, наконец, высшая форма рождения права – написание права, свода правил и поведения на носителе доступном всем и каждому (например, Законы Хамураппи). Это и есть рождение права в том виде как мы его знаем сегодня. Отсюда и кризис дня сегодняшнего, ибо нам внушали, что право это форма гармонии и справедливости.
 
Ничего подобного, право это, прежде всего, составляющая власти, это инструмент власти. Другое дело, что и власти то сегодня нет, это вырождающееся явление в мире хаоса современности. Но это другой вопрос.
 
Генезис права был увязан с элементарными вещами, которые в дальнейшем приобретя автономность заменили себя и свое предназначение, сделав из самое себя фантомы. Людология это своего рода Бритва Оккама для современности и поэтому ее стоит бояться всем, кто не докажет подлинность своей бытийности.


33. Сложность познания в простоте организации социума.
 
И здесь Стагирит опять прав: свет разума недоступен нам, как летучим мышам недоступен свет солнца.
 
Мы боимся знать мир, нам необходимо верить в него, ибо знание это всегда статика, это отсутствие действия, ибо само знание достаточно тяжеловесный продукт действия. Зная о том, что будет, зная о смерти, о миллионах трагических статистических данных, зная, что мир конечен и лишен чудес, я прибываю в жуткой депрессии.
 
Мне нет необходимости действовать, так как все предопределено и описано и разум лишает меня возможности снимать противоречивость действительного, лишает меня духа радости приобщенности к энтелехии этого мира.
 
Знание выводит из области соучастия, превращая меня в зрителя, для которого нет зрелищ. Вера напротив, обретая свой объект, заставляет меня лично – индивидуально оценивать мир через возможность нового в отношении меня самого, каждое событие становится для меня личным, ибо я желаю участвовать в нем, веруя в то, что оно индивидуально мистифицировано и неповторимо ни в ком другом.
Это позволяет мне быть тем, кем мне кажется быть в моих намерениях.
Лучшее в этой жизни связано с этой верой, верой, прежде всего, в индивидуализм и отрицание наработанного.
 
В вечных апориях отрицания опыта предыдущего и намерении заново написать алгоритм развития ситуации с точки зрения объективации самое себя в области «здесь и сейчас». И там, и там истинность возникает и пребывает в относительном состоянии уверенности субъектов. Вообще, истинность как нечто относительное, как продукт конвенциональности – штука хорошая, близкая к людологии настолько, что можно было бы дать определение истины как абсолютного соответствия идеального реальному, возникающее в результате личной реализации БВВ.

Понимать жизнь не как игру, а как ту область значений, которую можно изменить благодаря игре, игровому. Для этого надо знать человека с его рождения. Знать, что само бытие в возможности, эта имманентность, то, благодаря чему есть человек, возникает как результат противостояния окружающему хаосу чувственного дикого мира.
 
Это система хаоса, которая потому и стабилизирована человеком, что воплощает в себе хаос угроз и вечной опасности. Восприятие последних приводило животное к необходимости классификации источников опасности, к их называнию и снятию подобным образом неизвестности в поведении, как противостоянии. Человек изначально клеймит и заговаривает окружающее, чтобы хоть как то быть ему сопричастным и подобным, а, следовательно, не враждебным и не угрожающим, это попытки задружиться с неведомыми силами природы.
 
Эти тотемные культы, эти танцы и пляски, это превращение в животных, это желание быть сыном того, кто воплощает в себе силу и возможность благополучия существования в мире. Человек тогда стал человеком, когда ритуал стал бесспорным доказательством приобщенности и возможности жить в согласии с враждебностью окружающего. Преобразовав внешнее в понятные символы и ритуалы, человек создал свою среду обитания, это заняло десятки тысяч лет, но позволило создать мета- реальность, то, что сегодня называется средой обитания человека.
 
Преобразованный дух, наполненный смыслом и целевой причиной нигде более не встречающейся кроме как в области парадигм человеческого цикла, требовал нового в реализации, требовал предметной стороны энтелехии, так рождаются города, так рождается Homo farber. Бытие в возможности подвержено коррозии, человек един только в области действительного, будучи подчиненным и включенным в единую сферу организации преобразований, в области возможности, в области, лишенной реализованности, человек равен возможностям всего этого мира.
 
Поэтому неизбежно претерпевание коррозии смысла и содержания ритуальности. Поэтому путь смысловой приемлемости может быть только в области формальной причины. Все старое есть лишь орудие для нас, и нам наполнять содержательностью форму предыдущего. Наш язык, наши страхи, наш образ мыслей — во многом все это наследие периода структурирования человека, того, благодаря чему человек становился субъектом своего мира. И поэтому с точки зрения угадывания и разгадывания мы слепы здесь не более, чем историки и этнографы, каждый раз поражающиеся извилистости и замысловатости генезиса современного.
 
Вправе ли вновь родившийся на свет доверяться человеческому? Не останется ли он уверованным в цели своего существования подобно Шопенгауэру? Сравните ощущения существа сжираемого и пожираемого, не страдание ли тогда цель и содержание бытия человека? И не страдание ли есть освобождение, в том случае, когда воля направляет человека к его природной цели, страданию? Однажды придав страданию социальный смысл, человек уже стал Богом, избавив социум от неразрешимых противоречий, профессионально сформулировав Бога для тех, кто не верил в себя только потому что не имел Бога в себе.
 
Человек представляется как шкатулка фокусника, от того, что положишь туда зависит конечный результат. Заматывание любого человека до безысходности его существования, до осознания им этого последнего рубежа, оказывается, весьма простое занятие, это прекрасно знают следователи и оперативные работники, а благодаря таким феноменам как Солженицын и Шаламов и мы, но они так же обращают это в социальную полезность борьбы; человеческая природа, как и всякая другая, не терпит пустот и поэтому обязательно в своем освобождении ищет веру в нечто лучшее. Трагедия, что и тот режим, которому было придано столько черного, и который благодаря феноменологии бытия в возможности был разрушен свидетельствами своих жертв, так же был рожден на идеологии, ставшей формой заполнения пустот освобождения, у Маркса в идеологическом плане, у Ленина и Сталина в практическом. Почему мы ссылаемся на столь болезненные формы исторического опыта, не спекулируем ли мы здесь? Нет, просто пока еще возможно использовать ту удивительность корреспондирования бытия в возможности, которую подарили нам последние два столетия развития техники и средств восприятия. Это те наглядные области познания, которые не требуют своего домысливания и своего особого понимания, восприятия через примеривание «шкуры» того современника.
 
Удивление всегда посещает человека в такие минуты и потому он склонен видеть дьявола там, где ему приходится встречаться с основой бытия самое себя. Человек не может поверить в то, что он всего лишь условность и ничто более, рупор и форма воспроизводства того, что ему не принадлежит.
 
Мысль нам не принадлежит и менее всего нами управляема.
 
Свята та область бытия в возможности и та система, которая позволяет человеку структурировать образ собственных мыслей, область бытия самое себя. Таковы почти все религии мира, они привносят в человека стержень, они упорядочивают возможность универсума хаотичности (мирского) в отношении того бытия в возможности, которое не подвержено формам влияния извне (Бог). Вооружить человека методологией познания вселенной, для чего? Для того, чтобы он реализовал свою мечту – быть самим собой, всем тем, что он подразумевает под самим собой и того, что у него никто не отнимет.

34. Вопросы познания одни из сложнейших. Прекрасно думать, что мир управляем предельностью познания и формирование определенной канонизированности осуществления познания позволит управлять мыслительной деятельностью. Но это по большей части такая же фикция, как и призрачность уверенности истинности.
 
Управление истинностью, мыслительностью человека- власть, которая составляет предмет желания любого правителя. В то время, когда рабство было признано экономически невыгодным, была придумана личная воля и индивидуальность мышления. Мысль и способ мысли всегда были средством управления и подавления. Игры служили формой подчинения одного другому.
 
До сих пор все самые страшные акты насилия в этом мире, акты насилия государства – акты мыслительной деятельности: приговоры судов, приказы начальников в военное время, дисциплинарные и прочие взыскания. Ранее мысль Бога, выраженная в Писании в Европе была основой для наказания и применения насилия. На Востоке так до сих пор.
 
Мысль управляется и мыслью управляют. Поэтому любое преобразование в области мысли – социальное преобразование. Это обусловлено тем, что сама природа мысли социальна. Неизвестность, сомнение рождается только в области коллективного.
 
Человек вне общественного не нуждается ни в самосознании, ни в истинности, лишенный содержания притязательности социальных ожиданий, не беспокоемый и не тревожимый общественными догматами человек изначально снят в отношении самого себя и не претендует на знание и названность.
 
Индивидууму в такой ситуации безразличны конгломераты и парадигмы, вынесенные из области его чувственного, из его непосредственной власти. Любое социальное явление составляет определенную цепь сочетания парадигм, расшифровывание которых и изучение которых позволяет классифицировать человеческое как упорядоченную систему, соответственно, социальное управление можно лишить доверия и веры, того единоначалия, которое свойственно сегодня человеческому.
 
 Государство будет упразднено именно тогда, когда каждый будет способен не верить и аксиоматично веровать в алгоритмированность мира, а определять собственность бытия, как каждый сегодня планирует свой повседневный день.
 
Управлять мышлением, научиться управлять своей судьбой, это результат людологического сознания, всякого свободного сознания. И, если великие теории познания строились только на основании того, что было возможно отрицать то, что ранее считалось формой фундаментальности, то в итоге людологического познания необходимо признать, что единственной стабильной формой организации мира является возможность изменения и преобразования мира на основе собственной способности играть, имманентно заданной и продиктованной природой, сущностью человека.
 
Это и есть то благодаря чему, это и есть точка опоры для людологии – игра.


При этом игра всегда понимается как то, благодаря чему реализуется возможность в действительность, то, что соединяет противоречия идеального и реального. Фактически с этой точки зрения, то есть когда мир классифицируется именно как сумма игр, при том, что анализ происходит в рамках «здесь и сейчас», его достаточно легко классифицировать по основаниям степени алеантности, субъектного состава игр, вещной атрибутике и прочее (критериев много, но, что примечательно, ни один из них не подрывает саму базу методологии). Фактически терминология людологии сводится к следующим базисным категориям: бытие в возможности, энтелехия, бытие в действительности. Благодаря тому, что все можно понять и представить через эти категории рождается универсализм.
 
Таким образом, в своей перспективе возможно говорить о том, что мы стоим на пути новой символизации значений, когда из многообразности явлений появятся новые формы мышления, операционность которых будет соотноситься точно так же, как миф и логическое понимание действительного. Ведь и сама логика была рождена на основании именно эмпирического наблюдения, сложившимся закономерностям которого были приписаны формализованные атрибуты и обозначения. Но логика не может претендовать на управление миром уже потому, что не является формой снятия чувственного. Она учитывает состояния системности вне чувственного и поэтому поле ее применения всегда выглядит уродливо в области чувственного.
 
Соотношение логики и людологии примерно такое же, как соотношение суда и спецслужбы. Удивительно и то, что до сих пор людология воспринимается как дисциплина, изучающая игры, игровое начало. Нет и не было еще такой науки, которая смогла бы вразумительно изучать игры, или дать такое определение игре, которое бы отвечало всем возможным функциям игрового.
 
Людология не изучает игры, предметом людологии является мир, понимаемый как сочетание парадигм и форм организации восприятия, но никак не игры как свойственности человеческого.
 
Построение мира таким образом возможно как математическая схема, как цикл схем, подчиняющихся определенным законам снятия противоречий.

35. Людологическая формула бывает нескольких видов в зависимости от того, какие составляющие используются.
Ячейка социальной материи представлена формулой V-D, где V- бытие в возможности, D- бытие в действительности.
В эту формулу укладывается любая перцепция, не встречающая корреспонденции (мысли и чувственное индивидуума). При этом движущая причина (игровое начало, игра) является техническим элементом, который не учитывается в формуле, но отражается в степени эмоциональной нагрузки.
 
Условно, в самом первом приближении данная степень делится, как было отмечено выше в Классификаторе на первичную, вторичную, неоднократную, множественную, автоматизированную (символичность, навык).
 
Соответственно формула V-D может быть представлена следующими степенями: (V-D); (V-D)2; (V-D)3; (V-D)4; (V-D)5. Где цифры соответствуют степени алеантности вторичную(2), неоднократную(3), множественную(4), автоматизированную(5).
 
Первичная реализация не обозначается, ибо первичная реализация учитывается нами как идеальная, в реальном практически данном опыте она дана исключительно как творческое, когда субъект сам создает свой мир и живет в нем мы говорим так потому что прочие формы ухода от реального такие как наркомания, шизофрения остаются формами доступности парадигмы только их носителю, при этом отбирают у последнего способность коммуникации с держателем познания парадигм- обществом.
 
 В этом отношении я рекомендую каждому ознакомиться с таким удивительным произведением современности как «Tideland», в нем достаточно наглядно показана беспредельность игрового начала человеческого.
 
Таким образом, по степени алеантности мир делится на пять видов парадигм. Но данный критерий не является структурным и отражает лишь качественность, мало пригоден для всестороннего анализа, так как алеантность помещена в эмоциональную сферу, и известна в большей степени самому носителю, и в основном только угадываема окружающими. Как в «Гамлете»: так трусами нас делают раздумья.
 
 К тому же есть чистый сухой анализ самого бытия в возможности, представленный перцепциями не связанными с первыми четырьмя уровнями, где понятие таинства познания вообще не угадывается и, соответственно, мир скептиков вряд ли мог бы воспринять в этой части людологическое учение. В связи с этим формулы социальных процессов приобрели структурный характер. Анализ первичной реализации и ее роли в акте познания сопоставим с познанием лишь Бога.
 
Первым критерием выступает степень универсальности бытия в возможности. Здесь, чем больше в самой парадигме элементов идеального, тем она сложнее и тем сложнее ее формальное выражение. Даже такая простая парадигма бытия как «слово» имеет весьма сложное выражение формалистически.
При том, что слово является наглядным примером равновесия идеального и реального. Так, идеальное в слове, его бытие в возможности представлено значением, смыслом слова, то действительное, что подвержено чувственной перцепции – формой воплощения реализации слова в статике анализа. Но слово может и не иметь уже чувственного доказывания, чувственной перцепции, но при этом все равно иметь право на существование, существовать, так как воплощением в действительности здесь будет то значение, которое оно передает.
 
С этой точки зрения слово различается по бытию в зависимости от игровой обстановки, от того, где и когда оно звучит и употребляется, соответственно, и его бытийный анализ еще более усложняется.
 
Так, в области идеального парадигма реализации может быть представлена V1-D1= D2= D3, где V1 это слово пароним, D1, D2, D3 – возможные значения. В грамматике русского языка это не так заметно, но в грамматике, например, английского, отдельные слова могут иметь до 20 значений в зависимости от контекста и места употребления. Такое бытие в возможности нельзя назвать первичным (то есть тем бытием в возможности, в реализации которого до процесса реализации имеются противоречия каждое из которых является истинным и их снятие возможно только в процессе реализации), так возможный тезаурус D не составляет противоречия друг другу, это различные формы бытия в действительности, каждое из которых и есть результат снятии противоречий.
 
Таким образом, первичный критерий: Однозначность(Vвстепени), Многозначность(Vx), и универсальность бытия в возможности(V~). При этом однозначность в степени (Vвстепени) означает, что данному бытию могут быть присущи разные значения, но в целом оно однозначно детализирует действительное (пример с словесными паронимами) в зависимости от условий конкретной реализации (игровое начало, целевая причина, намерения, время, место, обстановка и прочее).
 
Соответственно, если например, слово имеет несколько значений, или может употреблять и менять значения в зависимости от данного употребления, его бытие в возможности будет формально представлено как V с указанием степени, соответствующей количеству возможных значений, например V2. Например, «лук»- овощ (1), орудие для стрельбы(2).
 
Это идеальная форма однозначности интерпретации БВВ, при том, что в усеченном виде формальная сторона совпадает полностью. Но не только омонимы, или идентичные значения попадают в данную группу. Любое слово, способное иметь различные значения в зависимости от обстоятельства употребления, применительно к конкретике чувственного. Степень здесь означает количество материальных причин (бытие в действительности), которые оно увязывает в смысловой стабилизации.
 
 Многозначность БВВ (Vx).Это то, что не получает однозначной символичной детализации значения в речи, то что современность называет «понятием» и то, что ранее имело название «идеи». Например, «вещь, человек, народы, государство, закон» и прочее, то есть все то, значение чего зависит непосредственно от субъекта восприятия. Именно свойственность данных понятий и форм интерпретации было положено в основу учения о зависимости бытия от субъекта познания (Кант, Шопенгауэр).
 
Множественность в данном случае означает то, что данное бытие в возможности реализовывается в действительности таким образом, что создает в области действительного противоречия, представленные разными носителями (движущими причинами): то, что справедливо для одного совершенно не справедливо для другого. Именно в данной области существует то, благодаря чему люди различаются друг с другом, то благодаря чему возможносходство и различие в области познания. Если на первом уровне противоречий вообще не возникает (мир символизма всегда однозначен для всех — везде одинаковы правила дорожного движения, деньги и отношения стоимости, необходимая предметность обихода), по этому поводу люди никогда не враждуют, только в сказках. Именно в данной области возникает философия и конвенционализм как следствие любой философии, имеющей деструктивный характер для любого первичного уровня понятий (БВВ в степени).
 
Множественность форм бытия в возможности (представлений) кочует из одной области в другую. Так, до появления христианства Бог был именно формой бытия многозначности (мифология), то же в полной мере касается и понятия пространства (магический предел бытийности значения), представлений о пересечении пространства до развития НТР, тогда качественно менялся сам субъект, преодолевающий расстояние (Аргонавты).
 
Степень концентрации воплощенности того или иного бытия в возможности в слове отражает к какому уровню принадлежит то или иное бытие в возможности. Универсальность бытия в возможности(V~).
 
Это тот уровень БВВ, который отражает сознание любого субъекта познания, и вбирает в себя все возможные противоречия, как по кругу самого бытия в возможности, так и в отношении возможного круга познания.
 
В языке это находит выражение в таких понятиях как «любовь, Бог, дьявол, вера, собственное «Я», истина, счастье, вечность, жизнь» и прочее. Универсальность в данном случае означает, что данное бытие в возможности структурируется вне зависимости от субъекта познания и для каждого составляет самобытийность.
 
Социальная материя структурируется совершенно различным образом, уничтожаясь относительно тех свойств, которые предшествовали вхождению в круг данных понятий. Цикл и обеспеченность жизни данного бытия в возможности основывается на чувственном человека, носителя, любое из них способно преобразовывать восприятие материи неограниченным кругом субъектов таким образом, что восприятие каждого будет противоречием (степень отличия) от другого, и, соответственно, при такой организации системы сама хаотичность становится системой- универсализмом взаимодействия.

36. Формализация по большому счету не дает никаких хоть сколько ни будь обозримо выгодных перспектив, это своего рода игрища и не более. Но именно благодаря этому возможно формальное отношение к познанию той области, которая вполне возможно будет требовать формализации самого процесса познания (всем известна черствость формализованных субъектов познания – учителей, чиновников, судей, адвокатов и прочих служителей общественного бытия в возможности).
 
Мысли всегда необходимо «зацепиться» в наглядности восприятия, начиная со слова (наше сознание противится всему неизвестному и неведомому), и заканчивая субъектом выражения, тем как он представлен для реципиента. Чем выше формализация познания, тем менее игровой атрибутике в том, кто озвучивает данность и убежденность познания. Игры разума в этом случае, в случае «математического» плана — не метафора.
 
Чем меньше в той или иной области представления о том, как складывается парадигма и каким образом она управляется, тем выше будут алеантные формы ритуала познания (правосудие, например), и тем выше доверие к статусности субъекта познания, к тому как он представляется окружающим. Познание в отсутствии чувственного отражения воспринимающего – импотентно и бесполезно. Это известно каждому, кто хоть раз утрачивал понимание с родителями, любимыми людьми и прочими, так ранее близкими душами по несчастью жизни.
 
Только в рамках определенной сферы, своего рода магического пространства, очерченного согласованностью воль и сонаправленностью принципов встречности и подобия, может возникать то чувство познания, которое дарит нам уверенность в своем существовании, и существовании взаимной любви, справедливости, преданности, и прочего, по большому счету — любой вещи этого мира.
 
Такова природа мира, даже таинство чтения книги, когда казалось бы игровое сведено к минимуму и нет ни обстановки загадочности, ни каких — либо внешних игровых элементов, тоже предполагает откровение и направленность к тому таинственному, что представляет из себя знание. Многие потом всю жизнь ищут воплощение этому загадочному Богу Знания, отыскивая его воплощение в мудрецах и научных институтах того или иного уровня (бедный Гумилев). Множественность познания…, многобожие, в нашем мире научности еще только предстоит появиться Спасителю… При этом апостолы и прочие великие деятели социума прекрасно понимали важность обстановки при высказывании истины, недаром церковь приходит всегда к висельникам и матерым преступникам, а революция начинается с сознания лиц явно оторванных от реальности, и неважно кто это будет мятежные генералы, или юнцы- студенты…
 

Обманы жизни и обманы общения суть имеют общую природу, человек обрекает себя на хаос членством в обществе, лишенностью возможности обычного уединения в рамках своей собственной судьбы. Мы не способны быть одинокими, мы вечно обязаны быть в поле человеческого, в поле познания, в поле прыгающих и заигрывающих, танцующих истин. И потому вечно ищем мы критерии стабилизации этого мира относительно чего – либо. Ловим мираж и пытаемся доказать бытийность как самое себя, понимая себя через совокупность признаков социально полезного и активного, и потому вечно где — то в глубине мы понимаем невозможность доказать себе собственное «Я».
 
Экзистенциальные проблемы — самые сложные проблемы этого мира, самыми сложными они становятся применительно к собственному познанию судьбы. Нам придется еще многому учиться у тех над кем так неосторожно пришлось торжествовать – у животных. Если кто- то теплит иллюзии о разумности человека, то это последствия отсутствия универсальности познания, не учета всех форм проявления представлений о человеке.
Мораль, создаваемая особями, которые унаследовали возможность признака аристократии — властность, эта выхолощенность представлений, основанная на смешении человека с ритуальностью, маскирующей его страхи перед смертью и неизбежностью необходимости — ничто в сравнении с опытом познания моральности не только аристократического содержания. Я видел множество преступников и падонков, достойных виселицы и все они были морализированны и по- своему правы, все они оправдывали себя, если можно применить это слово к ним, точнее они жили моралью, своей моралью. Известнее это как специфическая субкультура, именно культура. Христианство именно потому и победило, что оно перестало пытаться исправить человека. Все мировые религии до Христа требовали от человека соблюдения чего- либо и жертвенности во имя чего – либо, они все пытались исправить. И только христианство даровало человеку амнистию. Всепрощение в обмен на приобщение. Билл Гейтс сделал тоже самое с миром софта. Любовь и прощение уровняли всех и вся в плоскости доселе неведомой и потому непонятной, это создало возможность освобождения и создания нового уровня бытия в возможности, а затем и новой действительности.

С точки зрения людолога, мир представлен как поле эксперимента, как то, что только следует расчищать и изучать.
 
Люди как продукты воплощения заблуждений самого различного порядка и самых различных сомнений.
 
 Простота формы мира – одна из задач людологического отношения и людологического познания. Мир, как совокупность парадигм и формул их отражающих, намного приятнее и удобнее мира вечного познания истин, которым нет названья.
 
Реализация самое себя в области социального как игровой среде, с изменением ритуальности игр и форм познания – вот первейшая задача каждого социально- активного субъекта познания. Вместе с тем создание исчерпывающего мета — языка познания означало бы замкнутость самого круга познания, а, следовательно, неспособность в дальнейшем данной методологии обслуживать возрастающие потребности социума, что неизбежно привело бы к формированию второго «склада заблуждений». Именно поэтому людологическая методология структурирует символизм именно возможности выражения. Единое основание, то единое неделимое социального– парадигма бытия. Каждый может самостоятельным образом рассмотреть тот иди иной процесс с точки зрения формулы его социальной организации.
 
Существуют безусловно устойчивые типы, своего рода молекулы социального, но их обозначение сейчас в рамках данной работы было бы преждевременным и вряд ли бы способствовало полноте изложения материала.

37. Трудно требовать от человека знания там, где оно по своей природе невозможно. Область, которую мы исследуем, и благодаря которой осуществляем людологическое познание изначально не может быть областью знания.
Знание всегда покоится на доказанности в ретроспективе понимания, оно есть прошлое и несомненное.
 Именно поэтому все новое приходит через веру и условность признания и понимания некоторых истин. И геометрия, и религия в этом отношении тождественны в основах завладевания сознанием человека.
 
Казалось бы, чувственное не может нас обмануть и является гарантией познания. Но элементарные эксперименты в данной области доказали, что чувства человека, его ощущения столь же структурируемы, как и сам процесс мыслительной деятельности. Ни зрение, ни обоняние, ни вкус не могут гарантировать нам достоверности на самом примитивном уровне.
 
 Любой эксперимент, в любой области докажет с абсолютной достоверностью простой факт- условность нашего представления о мире, о любой вещи данного мира. Зрение воспринимает лишь то, что ему необходимо, мы не видим мир в целом как данность элементов, одна и та же картинка является разной в понимании нескольких субъектов, то же со слухом и другими чувствами.
 
Примером могут быть многочисленные эксперименты психологов с просмотром видеоряда и предварительной установкой на восприятие определенных предметов (в видеоряд вставляют то, что изначально не содержится в установке и зрители этого совершенно не замечают).
 
Так, например, испытуемым предлагали посчитать количество мячей переданных друг другу оранжевыми баскетболистами, количество которых на площадке было равно черным, мячи передавались по кругу. В середине видеоряда появлялась горилла, которая заходила в круг и била себя в грудь. После просмотра видеоряда испытуемым предлагалось назвать количество мячей, которые они сосчитали, а так же сказать заметили ли они что- либо необычное. Только 2 из 15 сказали, что видели гориллу.
 
В дальнейшем ведущий предлагал, не считать мячи, а просто просмотреть видеоряд как телевизор и все испытующие заметили гориллу. Ни разум, ни чувства не могут дать нам достоверность и уверенность в бытийности, как справедливо заметил хороший методолог Импре Лакатос все теории — форма отрицания практики, любая практика – форма отрицания теории.
 
Только в балансе чувственного и идеального возможно обрести равновесие бытия, обрести само бытие. Игра, игровое, выступает тем, что уравновешивает противоположности и обеспечивает равновесие бытийности относительно количества участников перехода возможного в действительное.
 
Именно поэтому, если мы желаем формирования бытия, мы всегда должны знать в каких формах и благодаря чему происходит перевод возможного в действительное.
 
Игра в данном случае выступает безальтернативным основанием и формой доказательственного значения.

38. Людология в некотором смысле учит изолированности эмоций. Для людолога необходимо понимать, что эмоциональное и чувственное в части рефлекторности переживаний является не неподдельным и истинным.
Как правило, разум всегда сдается под напряжением чувственного (оно является конечным этапом в реализации любой парадигмы и поэтому чувственное воспринимается как конечность и истинность при принятии решения в любом круге суждения), но оно же является всего лишь сопутствующим и всецело определяемым содержанием БВВ. Это сложно.
 
Сложно представить себе, что тот комплекс формул взаимодействия с окружающим, который мы привычно сегодня именуем «характером, харизмой, личностью и прочее» зависит от целеполагания и от образа реализации БВВ в действительное. Чувственное, выступая конечным звеном цепи, и оставляя за собой поле битвы после противостояния идеального и реального, как правило, имеет вес в споре выбора доверия.
В итоге перевес в сторону чувственного (комфортности существования) неизбежен. Однозначность реальности обретает себя не в формулах и философских смыслах, а знании или вере отдельного человека по общему конкретному суждению всех, когда многие подобны единому, пускай и сфальсифицированному состоянию – это и есть бытие.

Задача настоящего людолога включить в эту систему равновесия такие элементы, которые позволят корректировать бытийность на протяжении длительного периода времени, что в свою очередь позволит системе не терять своей адекватности в дальнейшем — ни одна вечность не длится дольше жизни человека.

Sapienti sat.
1 Н. Бердяев «Философия свободы»-М.: АСТ, 2005 стр. 57-58



Добавлено: 14:50 25.05.2012

Видео программы «О сущности игры»  на Youtube