Приготовление к сбыту героина или сплошная техническая ошибка

История, о которой хочу рассказать, явилась примером очередного вынужденного компромисса при вынесении приговора, вызванного нежеланием судьи оправдать подсудимого.

Ко мне обратилась молодая девушка с просьбой помочь спасти  любимого из цепких лап правосудия.

На первый взгляд, дело мне показалось достаточно простым и, если можно так сказать, «стандартным». Мужчине, назовем его – Б., было предъявлено обвинение по ч.2 ст. 228 УК РФ, судом вынесено постановление о заключении обвиняемого под стражу. Положение обвиняемого усложнялось наличием опасного рецидива преступления.

Поле беседы с подзащитным в СИЗО, прояснились некоторые важные моменты, а именно, наличие давнего конфликта обвиняемого и оперуполномоченного, производившего задержание.

Б. не отрицал, что является наркозависимым лицом, однако, с инкриминируемым им деянием согласен не был. Б. утверждал, что совместно с товарищами «культурно отдыхал» недалеко от дома на автобусной остановке. Посиделки друзей были нарушены вторжением оперативного уполномоченного 3-го отдела полиции по городу Мытищи Московской области, который «подлетел» к ним на личном автомобиле с требованиями оставаться на местах и предъявить документы.

Спустя некоторое время к «компании» присоединился и экипаж ППС, сотрудники полиции надели на всех наручники и доставили в отдел полиции, в актовый зал, где под надзором одного из сотрудников, они провели длительное время. Оперативный уполномоченный привел Б. в свой служебный кабинет и сделал несколько фотографий его, Б. в «компании» с двумя мужчинами, предварительно вывернув один из карманов шорт, в которых находился Б. Принимая во внимание богатое уголовное прошлое Б., действия оперативного уполномоченного не стали для него загадкой, в связи с чем, Б. принял для себя решение ни с чем не соглашаться и ничего не подписывать. В этом желания Б. и сотрудников полиции полностью совпали.

Фотография была приобщена к протоколу изъятия у Б. двух свертков с героином. Протокол Б. даже ни кто и не показывал. Понятые везде расписались и подтвердили факт изъятия наркотика.

Здесь необходимо отметить, что кроме героина был изъят и мобильный телефон Б., который был упакован в отдельный конверт и приобщен к протоколу.

В ходе моего ознакомлении с протоколами следственных действий, следователь «намекнул», что обвиняемый «ведет себя не правильно, пошел на конфликт с опером и, за это, ему предъявят обвинение в приготовлении к сбыту наркотических средств в крупном размере, благо изъято у него два свертка».

Такое развитие событий было вполне предсказуемо, и я приступил к «боевым действиям» со следствием.

Первое, что бросилось в глаза в протоколе изъятия — это несовпадение количества конвертов с изъятым, приобщенных к протоколу, с количеством конвертов указанных в описательной части протокола. Мной было подано ходатайство следователю с просьбой разъяснить, какие конверты все же были приобщены к протоколу изъятия.

В ходе дополнительной беседы с доверительницей, последняя пояснила, что уже после проведения личного досмотра Б. (судя по времени составления протокола), с изъятого и упакованного телефона Б. на ее телефон поступило несколько звонков от оперативного уполномоченного, который приглашал ее на беседу.

На следующий день у меня уже была заверенная оператором сотовой связи детализация звонков с ее номера.

Понятые, которые якобы присутствовали при проведении личного досмотра Б. оказались сотрудниками ЧОП, охраняемый объект которого располагался на достаточном удалении от отдела полиции. Пообщавшись с руководителем ЧОП, выяснил, что данные граждане в тот день находились на рабочем месте, то есть в десятках километрах от Мытищинского отдела полиции. Путем несложных математических вычислений, пришел к выводу, что от охраняемого объекта до отдела полиции они домчались по улицам города со скоростью не менее 165 км/ч.

Скорость мной была высчитана в связи с тем, что сотрудники полиции указывали время, за которое они успели доехать до места работы понятых, пригласить последних для участия в личном досмотре и, соответственно, вернуться в отдел полиции.

Самый большой подарок мне и обвиняемому преподнес сам следователь, который, с целью «узаконить» не приобщенные к протоколу изъятия конверты, решил изъять все конверты с вещественными доказательствами, в том числе с наркотическим средством у оперативного уполномоченного путем проведения выемки, спустя 2 недели с момента возбуждения уголовного дела.

Такой прием уже давно вошел в обиход полиции, следователь был совсем молоденький, работал в полиции первый год и просмотрел собственную расписку на рапорте в получении материалов уголовного дела и тех самых конвертов с героином, подведя себя и оперативного уполномоченного под оконченный состав особо тяжкого преступления — сбыту наркотических средств в крупном размере.

Попытки в устной форме вразумить следователя ни к чему не привели и закончились предъявлением Б. обвинения в приготовлении к сбыту наркотических средств со словами: —«Наш суд такие дела как орешки щелкает! Получит 10 лет!»К моменту ознакомления с материалами уголовного дела, к защите подключилась адвокат Корешкова Елена Валерьевна. Нами было направлено заявление в прокуратуру города Мытищи Московской области, с требованием провести проверку по факту причастности следователя и оперативного уполномоченного к незаконному обороту наркотических средств, по тем основаниям, что следователь, получив конверт с, возможно, наркотическим средством (проводилось только исследование), изъятым у Б., одновременно с материалами уголовного дела, передал его неизвестному лицу, а впоследствии изъял уже другой конверт с наркотическим веществом (установлено путем производства экспертизы) у оперативного уполномоченного.

Нашему подзащитному были даны подробные разъяснения, что по сложившейся пагубной судебной практики, суды покрывают многие «ошибки», допущенные при производстве предварительного расследования и наша «война» может и не завершиться победой. На что Б. ответил, что если его осудят за покушение на сбыт, то это точно будет последняя судимость в его жизни и выразил желание бороться до победного конца!

После поступления материалов дела прокурору для удостоверения обвинительного заключения, дело было изучено и возвращено для проведения дополнительного расследования.

Следователем нам было сделано просто шикарное предложение – переквалификация на ч.2 ст. 228 УК РФ в обмен на признание вины, даже показания можно было не давать! Но обвиняемый на тот момент занял принципиальную позицию и отказался от данного предложения.

Еще один момент, который поверг нас в легкое недоумение, это находящееся в материалах уголовного дела постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по ст.228 ч.2 УК РФ в отношении нашего подзащитного, вынесенное следователем в ходе предварительного следствия. Копию данного шедевра прилагаю.

В судебном заседании были допрошены все, включая начальника 3-го отдела полиции и начальника следственной части по городу Мытищи.

Сотрудники ППС не могли вспомнить, кто им дал распоряжение выехать на место происшествия, каждый из них говорил, что кому-то на мобильный телефон позвонил оперативный уполномоченный и попросил подъехать. На вопрос о том, в связи с чем было принято решение задержать мужчин, сотрудники ППС дружно отвечали – «Они производили впечатление людей, причастных к незаконному обороту наркотических средств».

Задаем следующий вопрос – «А как выглядят лица, причастные к незаконному обороту наркотических средств? По каким конкретным признакам вы сделали такой вывод?» Все, программа дала сбой. Вопрос без ответа!

Девушка, указанная как одна из понятых, присутствующих при производстве выемки, очень испугалась вопроса – кто находился в кабинете при производстве выемки. После долгих размышлений выяснилось, что понятая была одна!

Последнюю точку поставил оперативный уполномоченный, который при допросе в суде показал, что действительно, к нему пришел следователь и принес конверты с наркотическим средством, предложив оформить протокол выемки. На что тот, согласился и взял данные конверты, ведь «Следователю виднее как правильно…». Полагаю, что такое заявление было сделано от безысходности. На изъятом конверте с наркотическим средством уже стояла печать экспертного учреждения, в котором проводилась физико-химическая экспертиза, при этом, исходя из дат, указанных в протоколах и постановлениях следовало, что следователь изъял конверт с наркотическим средством до производства экспертизы, откуда тогда печать? Если изъял после производства экспертизы, и ошибка в дате, то зачем изымал, зачем после производства экспертизы передавал конверт оперативному уполномоченному?

Выражение лица судьи выдавало ее сомнение в реальности происходящего. Даже помощник и секретарь с нескрываемым интересом наблюдали за происходящим, отложив все дела.

Исследование материалов дела, преподносило все новые и новые сюрпризы. Номер конверта, указанный следователем в постановлении о производстве физико-химической экспертизы не совпадал с номером конверта, поступившем эксперту!
Суд задал риторический вопрос в никуда – «Кто все это написал?!»В судебном заседании был объявлен продолжительный перерыв, в ходе которого проведена приватная беседа между подсудимым, его супругой, государственным обвинителем и адвокатами. Подсудимый согласился на предложение государственного обвинителя — без признания вины подсудимым, государственный обвинитель отказалась от обвинения по ч.4 ст. 228УК РФ и поддержал обвинение только по ч. 2 ст. 228 УК РФ.

Суд вынес обвинительный приговор, назначив наказание в виде трех с половиной лет лишения свободы. Слишком часто в приговоре встречаются слова «техническая ошибка»!

P.S. В настоящей статье были описаны только самые «яркие» нарушения, допущенные при производстве предварительного расследования.