Уголовное дело об уклонении от уплаты налогов прекращено с подачи Егоровой О. А.

Ее принято ругать. Но в этом деле именно она остановила жернова правосудия, 3 года равнодушно перемалывавшие молодую абсолютно невиновную женщину, мать двоих детей.

Но сначала — история. 

Известный транснациональный холдинг поставлял в Россию дорогое сложное многотонное оборудование. Оно приходило в порт Санкт-Петербурга, откуда наземным транспортом доставлялось московскому партнеру холдинга. Это де-факто. 

Де-юре между Санкт-Петербургом и Москвой оборудование проходило по цепочке из пары десятков фирм-однодневок, зарегистрированных непонятно на кого. Однако, последнее звено цепочки должно было быть вполне легальным, чтобы передавать оборудование московскому офису по абсолютно законным договорам поставки с живыми подписями и реальной оплатой.

Моя подзащитная была директором этого последнего звена. На самом деле она была домохозяйкой и занималась воспитанием детей. При регистрации фирмы ее свозили в банк и налоговую, после чего все документы на подпись ей приносились на дом. Ни оборудования, ни контрагентов, ни бухгалтеров, обслуживавших ее фирму, она никогда не видела и не стремилась видеть.

… До тех пор, пока однажды к ней домой на Лэнд Крузерах не приехали серьезные дяденьки и не провели обыск. Следователь сообщил ей, что она подозревается в уклонении от уплаты налогов на сумму около 350 млн. рублей. Встретившись со мной, она ничего толком пояснить не могла, потому что не понимала, что происходит. Ведь ей обещали, что все будет абсолютно законно...

Тот, кто ей это в свое время обещал, не остался в стороне, и через некоторое время дело заглохло. Но спустя полтора года оно возобновилось, и мы предстали перед следователем московского милицейского ГСУ. А в сути происходящего пришлось разбираться по ходу расследования. 

Тот, кто в свое время моей подзащитной обещал, что все будет хорошо, на этот раз «решать вопрос» не стал и предпочел скрыться за границей. А следователь уже предъявил обвинение и собирался направлять дело в суд. Пришлось обвиняемой рассказывать все, как было, как она документы подписывала в песочнице, и кто ей их привозил. 

Следствие это на некоторое время застопорило. В отдельное производство было выделено уголовное дело в отношении неустановленных лиц. Однако, намерение отправить мою подзащитную под суд никуда не делось.

Ей неоднократно предлагалось пойти в суд в особом порядке. Она всякий раз брала время подумать, но возвращалась с одним и тем же: «Ну не могу я признать себя виновной в том, чего не совершала». Наши доводы о непричастности обвиняемой к совершению преступления на следователя не действовали. «А нам все равно. Мы топориком помашем...» — говорил он.

К этому времени схема поставки оборудования через цепочку фирм-однодневок была раскрыта арбитражным судом. Зарубежное начальство уволило московский топ-менеджмент, угрожая ему «разговором на Лубянке». В следственном подразделении при МВД РФ расследовалось уголовное дело, и мы просились, чтобы наше дело туда присоединили, но увы… Наше дело отправляли в суд.

Я просил прокурора не подписывать обвинительное заключение, говорил, что следователи его подставляют. Он обещал вернуть дело на доследование, но на следующий день обвинительное заключение было подписано. 

Сотрудник прокуратуры старой советской закваски, вручавший обвинительное заключение, сказал, что он все понимает… что обвиняемую подставили… Он пожелал нам удачи в суде и крепко пожал руку. Обвиняемая плакала…

Судья с порога удовлетворил ходатайство защиты о возвращении уголовного дела прокурору. Но когда Мосгорсуд его решение отменил, вынес приговор в полном соответствии с обвинительным заключением. Подсудимую он признал виновной в том, что она совместно с неустановленными лицами включала в налоговые декларации заведомо ложные сведения и также совместно с неустановленными лицами их подписывала. Итого:  пункты «а», «б» части 2 ст. 199 УК РФ, 3 года условно.

Его не смутило, что согласно заключению почерковедческой экспертизы подписи на декларациях выполнены не подсудимой, а иным лицом с подражанием ее подписи. Также его не смутило, что установлена и допрошена женщина, готовившая декларации. Она делала это на основе документов, которые ей привозили курьеры, после чего сама относила декларации в налоговую инспекцию. А обвиняемую она никогда не видела, хотя по документам знала о ее существовании. 

Суд 2-й инстанции оказался более восприимчив к этим доводам. Он согласился, что обвиняемая пальцем не притронулась к вменяемым ей декларациям. Но это не значит, что ее нужно оправдать. Пусть она будет не исполнителем, а пособником, — решил Мосгорсуд. Квалификацию изменили на часть 5 ст. 33 и пункт «б» части 2 ст. 199 УК РФ, наказание снизили с 3 до 2 лет.

Мы написали жалобу в президиум Мосгорсуда о том, что нельзя называть человека пособником, не объясняя, какие из действий, предусмотренных частью 5 ст. 33 УК РФ, он совершил. В чем выразилось пособничество? 

Судья, рассматривавший жалобу, на президиум ее выносить не стал. Вместо этого он сам ответил на наш вопрос, что осужденная, да, декларации не готовила и не подписывала, зато она подписывала документы, на основании которых эти декларации составлялись. 

А вот и нет, а вот и нет! — написали мы теперь уже председателю Мосгорсуда. Почерковедческой экспертизой установлено, что она подписывала, а что нет. И подписывала она документы, содержащие правдивые сведения, которые не учитывались при подготовке деклараций. А те, что учитывались, с ложными сведениями, подписывала не она. 

И Егорова О. А. нас услышала, и это стало переломным моментом. Она отменила постановление судьи и собрала президиум, который отменил определение суда 2-й инстанции, куда дело вернулось на новое рассмотрение. И опять Мосгорсуд встал перед необходимостью оправдывать мою подзащитную. Но ведь нельзя же...

И тогда судьи сделали вот что. Из объема предъявленного обвинения они исключили парочку деклараций — ровно настолько, чтобы суммы неуплаченного налога не хватало на часть 2 ст. 199 УК РФ. Получилась часть 1 ст. 199 УК РФ, которую можно было прекратить за давностью. Осужденная, не участвуя в судебном заседании, возразить не могла. Хлоп! И дело прекращено. Всем спасибо, все свободны. 

Своей подзащитной я сказал, что мы должны добиваться большего — полного оправдания. Жаль было терять положительную динамику. Но она сказала, что больше не может, что она устала за эти 3 с лишним года, что ее устраивает и такое прекращение. Теперь у нее не было судимости, ей не нужно было ходить отмечаться, она могла ездить отдыхать за границу — ей этого было достаточно. Она была просто женщиной… Кстати, на поверку оказавшейся очень сильной.