Как я рассказывал уже когда-то давно, дело по ст. 199 УК РФ с недоимкой в 55 млн. рублей было возвращено прокурору для устранения нарушений.
Как справедливо замечали мне коллеги, «Ну и чего ты добился? Исправят и опять направят в суд», направили. А перед этим прокурор, которого я уговаривал этого не делать, интеллигентного вида, в очечках, кричал: «Ваш клиент будет платить или нет?!» Очень нетипичное для него поведение, я его знаю уж лет 20.
Итак, дело в суде. Месяц прошел, второй проходит, нас не зовут. Забыли что ли?
А перед этим мы познакомились с товарищами по несчастью — адвокатом и его подзащитным, дело которого также по ст. 199 УК РФ от того же следователя к той же судье так же пришло. Впоследствии наши дела так и пошли в дружной связке, а мы образовали сплоченный коллектив единомышленников.
И перед вступлением в бой я вовремя был предупрежден коллегой по «параллельному» делу, что судья наша — беспредельщица. Что она их также не вызывала, а потом набросилась на них с требованием явиться на предварительное слушание (!) уже завтра (по закону — ст. 234 УПК РФ — стороны вызываются за 3 суток минимум). А когда они явились, пыталась им подсунуть какие-то расписки без дат, чтобы потом вписать удобные ей даты.
Такого я еще не видел. Впрочем, настороженность по отношению к судье у нас была с самого начала. Благодаря ей мой клиент за 2 года до этого обратился ко мне, потому что она по одному из дел по той же ст. 199 УК РФ осудила человека на 2 года лишения свободы реально вопреки сложившейся практике назначать условно, вопреки тому, что осужденный был весь из себя положительный и пошел на особый порядок (ст. 314 УПК РФ).
Скажем честно, неуютно нам было после поступления дела в суд.
Беспредел начинается
Бомбардировка наших с подзащитным телефонов судьей началась внезапно однажды вечером. Прямо перед этим на сайте суда появилась информация, что завтра у нас предварительное слушание.
Предупрежденные товарищами по несчастью, трубки мы не брали. Я в тот момент активно фотографировал одно из своих дел в кабинете следователя, не до разговоров...
На следующий день утром пошел физический наезд на место жительства моего подзащитного неустановленными лицами, которые, не добившись результата, поехали на место моей работы, где оставили повестку без подписи, адресованную моему клиенту с требованием прямо сейчас явиться в суд.
Мы в долгу не остались. Залегши на дно, раскидали жалобы в разные органы судейского сообщества. По ним впоследствии была проведена какая-то проверка с непонятным результатом, не суть. Мы зафиксировали откровенно незаконные действия суда.
Предварительное слушание
На перенесенное предварительное слушание мы пришли. В нем я очень долго выступал, как-то уходя от попыток судьи меня заткнуть. Заявил (!) 12 ходатайств о возвращении уголовного дела прокурору и об исключении доказательств.
Основания для возврата нами к тому времени были уже наработаны, практика показала их действенность. Однако, по поведению судьи я видел, что она не понимает даже половины произносимых мною слов, хотя я всегда очень стараюсь быть понятным.
Она просто ждала, когда я закончу, чтобы вынести (как всегда) решение об отказе защите во всем и назначить судебное заседание.
Что было ее «как всегда»? В течение 5 лет до нас эта судья рассматривала дела только в особом порядке (ст. 314 УПК РФ). И даже по ним у нее были рекордно высокие показатели количества отмененных приговоров!
В общем же порядке мы были одним из ее первых опытов. Предсказуемо она нам во всех ходатайствах отказала. Причем в нарушение ч.3 ст. 236 УПК РФ одной строчкой. Она просто не знала, что в таких случаях судьи пишут.
Это была совсем не судья. Просто женщина, на которую по недоразумению кто-то напялил мантию. Как сказал мой клиент, ей бы в «Пятерочку» за кассу. Эти его слова стали для меня навязчивой идеей.
Суд
Суд длился полгода. Время ожидания начала каждого судебного заседания измерялось часами: и по 5 часов ждали, и дольше. Заседание назначено на 10 утра — заходим в 15. Назначено на 14 часов — заходим в 20.
Она работала до ночи (в уголовном процессе ночь начинается в 22.00), могла и задержаться. К этому все привыкли, включая приставов.
Около ее зала всегда была толпа ожидающих. Как на вокзале. По разным делам. Мы там все перезнакомились. К сожалению, так и не была реализована идея моего клиента об организации для ожидающих настольных игр (шашки-шахматы, карты-нарды).
Мои зарисовки из этих коридоров здесь, здесь и здесь.
Регулярно наблюдалось удивление участников процессов принятыми судьей решениями. Кому-то на наших глазах она «впаяла» срок, больший, чем предусмотрено статьей УК РФ. Постоянным было какое-то «наперсточничество» с выдачей копий принятых решений (человек ждал час, два и потом, плюнув, просто уходил) и с расписками без дат.
Рассмотрение нашего дела шло вяло. Из 20 заявленных стороной обвинения свидетелей в одно из первых заседаний «нагнали» человек 5, а потом все застопорилось. Даже те, кто приходил, посидев в коридоре положенные несколько часов, уходили навсегда. Судья с чистой совестью откладывала заседание.
Мы послушно «откладывались». Она брала нас измором, а мы ее. Такую позицию мы заняли уже на предварительном слушании, когда нам до позднего вечера не хотели дать постановление по его результатам — ждали, что мы, как и многие, плюнем и уйдем. А мы не ушли, дожали. А она не знала, что там надо писать.
Оживление произошло ближе к окончанию судебного следствия. Нам удалось «расколоть» допрошенного в зале суда эксперта, устанавливавшего на следствии размер налоговой недоимки. Эксперт признался, что допустил ошибку, и в действительности размер подлежавших уплате налогов больше, чем указано в обвинении.
Непрофессионалы зададут мне вопрос, какая же нам от этого польза? А профессионалы понимают, насколько катастрофична эта ошибка. Дело в том, что суд не может выйти за рамки предъявленного обвинения (ст. 252 УПК РФ) — увеличить указанную в обвинении недоимку он не может. Эта ошибка исправляется только путем возвращения дела в следствие, где следователь может перепредъявить обвинение, указав верный размер недоимки.
Итого — полгода судебных заседаний коту под хвост. Надо начинать все с начала. А пока мы заявили ходатайство о проведении в суде повторной экспертизы, чтобы у суда имелось заключение эксперта с правильной суммой неуплаченных налогов, и он смог обоснованно вернуть дело прокурору для изменения обвинения. Прокурор был вынужден согласиться с необходимостью проведения в суде повторной экспертизы.
Судья, выслушав стороны по вопросу об экспертизе, для принятия решения заседание отложила. Ей надо подумать, решили мы. Может экспертизу назначить, а может сразу вернуть дело прокурору, чтобы следователь ее проводил. В любом случае положение судьи шоколадно — у нее 100-процентные шансы избавиться от этого «гнилого» дела и проблемоприносящей стороны защиты.
Мы, как всегда, не угадали. Она вела себя непредсказуемо, как обезьяна с гранатой. Как ни в чем ни бывало, она отказала в назначении экспертизы и продолжила заседание.
В прениях и перед ними мы с подзащитным опять много говорили. Подсудимый говорил о своей невиновности, а я — о незаконности обвинения и доказательств. А она просто ждала, чтобы скопировать приговор из обвинительного заключения.
Ничего другого делать она просто не умела.
В ходе этих выступлений мне открылась страшная тайна:
Судья: Где это указано?
Я: В обвинении.
Судья: Где конкретно? Оно толстое.
Я:!!! (про себя: "Блин горелый! Она не понимает разницы между обвинением и обвинительным заключением!")
Справка для непрофессионалов: обвинение — это очень небольшая часть обвинительного заключения, которое действительно бывает толстым. Его сердце и ядро, а равно сердце и ядро всего уголовного дела. Где каждое слово на вес золота. В муках рождения которого следователи ночи не спят, переставляя слова местами. Это описание преступления и его квалификация (п. п. 4-6 ч.2 ст. 171 УПК РФ, п. п. 3-4 ч.1 ст. 220 УПК РФ).
Она не знает самого главного. Она умеет только носить мантию и совершать какие-то ритуальные действия. В «Пятерочку»! В «Пятерочку»!
Выслушав приговор (3 года условно с освобождением от наказания по амнистии), мы с клиентом торжественно принесли друг другу клятву, что на отмене приговора не остановимся и будем добиваться снятия судейской мантии с этой странной женщины, на которую кто-то ее по недоразумению напялил.
Мы решили принести пользу обществу и стать чуть-чуть гражданами. Потому что так нельзя. Как в годы нашей молодости пел Кай Метов, «так совсем нельзя». Страшно жить, когда такие судьи.
К нашему гражданскому сговору присоединились товарищи по несчастью из «параллельного» дела (см. начало), у которых ситуация была аналогичная, но без применения амнистии.
Мосгорсуд
Перед походом в Мосгорсуд мы ознакомились с протоколами судебных заседаний. Тупость и беззастенчивость фальсификаций нас вдохновляла.
Помните, я в начале написал, что после поступления дела в суд нас 2 месяца не беспокоили? Оказывается, мы просто не являлись в суд, и он рассматривал дело без нас. Протоколы заседаний имеются. Вот только адрес обвиняемого в них тот, который стал известен суду позднее. То есть, эти протоколы были «сляпаны» задним числом и подложены в дело. Фальшивка.
Помните, я написал, что из 20 свидетелей допрошены были только 5? Эти пятеро давали очень интересные показания (например). И совсем не те, что записаны в протоколах их следственных допросов. Потому что на следствии их толком никто не допрашивал — написали, что было нужно следователю. А в суде защита постаралась.
Однако в протоколе судебного заседания удивительным образом отобразились их именно следственные показания, из обвинительного заключения, то есть. А вовсе не те, что звучали в суде. Опять фальшивка!
И мы намеревались ее разоблачить, ведь уже действовал закон об обязательном аудиопротоколировании судебных заседаний. А ну, подать нам аудиозапись! А нету… Всех судебных заседаний аудиозапись есть, а того самого, где допрашивались свидетели — нету!
У нас, понятно, своя аудиозапись имеется, и мы, составив стенограмму, замечания на протокол принесли, но нам предсказуемо отказали.
Апелляционных жалоб оказалось листов на 100 примерно. Условно — 3 блока:
1) доводы осужденного, что он не виновен — сильные и вполне рабочие доводы в нормальной судебной системе, но не в нашей, где спор "синее или голубое" защита проигрывает всегда, поэтому к настоящей публикации не прикладываю
2) доводы о незаконности обвинения и необходимости применения ст. 237 УПК РФ — очень хорошие доводы из разряда "черное или белое", успешно зарекомендовавшие себя на практике по ст. 199 УК РФ, в целом аналогичные доводам по указанному делу, поэтому к настоящей публикации также не прикладываю
3) доводы о нарушениях, допущенных нашей удивительной судьей — тоже из разряда "черное и белое", которыми приговор и был «сломан» (см. приложение).
В действительности приговор, конечно, был «сломан» всей совокупностью доводов (они перечислены в апелляционном определении), в деталях которых Мосгорсуд просто не стал разбираться. Взял первое попавшееся и вписал в основание принятого решения об отмене приговора. А для обсуждения остальных отправил нас на новое рассмотрение.
Ведь ни одна цепь не бывает сильнее своего самого слабого звена. На удивление, «слабым звеном» Мосгорсуд назначил отсутствие аудиозаписи судебного заседания, в котором допрашивались свидетели, хотя перед заседанием в коридоре мы с прокурором согласились, что из-за этого обстоятельства, которое можно списать на технические проблемы, приговоры не отменяют.
Приговор наших товарищей по «параллельному» делу, где доводы защиты были во многом аналогичными, также отменили. А заодно и другие приговоры нашей удивительной судьи, которую по итогам убедили снять мантию и идти работать в «народное хозяйство». Дополнительных усилий с нашей стороны не потребовалось. Потому что и Мосгорсуд к тому времени понял, что
Так нельзя. Так совсем нельзя ©