Подзаголовок, взятый мной из фразы известной песни В.С. Высоцкого, выбран не случайно; именно так — нож в спину — я воспринимаю позицию Федеральной палаты адвокатов по данному делу, хотя их можно понять — согласовав Приказ Минюста от 14.12.2016 г. за № 288 «Об утверждении требований к форме, порядку оформления и направления адвокатского запроса», и ожидая, что адвокаты покорно «проглотят» то, что им навязывают, трудно было в судебном заседании по обжаловании данного Приказа, занять иную позицию, чем ту, которую в народе называют — «враскоряку».
В своей публикации я не буду подробно останавливаться на правовой позиции, высказанной мной в обоснование доводов, изложенных в моем административном исковом заявлении; не буду подробно рассказывать и о позиции моих процессуальных оппонентов, включая позицию заинтересованных лиц — Следственного комитета, МВД РФ, Минобороны, ФСБ, Таможенного комитета, и т. д. — к данной публикации приложены все необходимые копии документов; в своей публикации я хочу рассказать о своих впечатлениях о прошедшем судебном заседании.
Прежде всего — зачем я во все это «ввязался», если, заведомо, участие в этом судебном заседании не могло принести мне «ни состояния, ни славы»?
Причин две:
- полагая, что адвокатский запрос является эффективным инструментом, для реализации тактики защиты по уголовным и административным делам, и представительства — по гражданским делам, я не вижу никаких оснований отказываться от него, что неизбежно пришлось бы сделать, если бы Приказ Минюста остался в неизменном виде;
- Приказ, фактически изменяя общий базовый принцип адвокатской тайны, сформулированный в п. 1 ст. 8 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», где под адвокатской тайной понимаются любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю, предполагает и дальнейшее «отщипывание» от этого принципа, вплоть до полного отказа от самого понятия адвокатской тайны.
Понятно, что без гарантий соблюдения в тайне всей информации, связанной с оказанием юридической помощи, нет и не может быть доверия к адвокату, соответственно, теряется смысл работы адвоката и смысл существования всей адвокатуры, что означало бы для большинства коллег одно — надо менять профессию…
Хочу сразу отметить — наш процессуальный противник — представитель Минюста, вел себя в процессе очень и очень достойно, с хладнокровием и методичностью, свидетельствующими о подлинном профессионализме.И не его вина, что ему пришлось изыскивать аргументы для поддержки явно неправовой позиции своего доверителя — Минюста РФ.
Но, что поделать — такова судьба даже самых блестящих профессионалов, не свободных в выборе собственной позиции в силу подчиненности своему работодателю.А вот позиция ряда «заинтересованных лиц» вызвала, мягко говоря, оторопь.
Скажем, позиция представителя МВД РФ, высказанная ею в своих «Возражениях», сводилась к трем позициям:
- МВД РФ (к слову, и Следственному комитету, и Ген.прокуратуре, и ФСБ РФ), хотелось бы предъявления к адвокатскому запросу более жестких требований, чем просто сообщение персональных данных доверителя, а также его процессуального положения с указанием на номер дела; но не получилось, а потому — пусть остается все, как есть;
- МВД РФ полагает возможным взять на себя часть функций надзора за адвокатской деятельностью, хотя бы, в части обоснованности направления адвокатских запросов;
- МВД РФ считает, что факт обращения доверителя к адвокату не является адвокатской тайной.
Такой «пассаж» заставил меня задать представителю МВД РФ, странный, на первый взгляд вопрос — это Ваша личная позиция, или позиция МВД РФ?
Сразу поясню — представитель МВД РФ — молодая и весьма симпатичная девушка, была настолько беспомощно-трогательна в своей попытке представлять свое грозное ведомство, что я просто не мог не совершить акт гуманизма, позволяющей ей осознать удивительность занятой позиции, и признать — мол, извините, ошиблась; действительно, факт обращения доверителя к адвокату является адвокатской тайной.
Увы — что называется «не в коня корм».
Свысока и снисходительно взглянув на меня, представитель МВД РФ заявила, что, коль она представитель МВД, то все высказанное ею в «Возражениях», и есть та самая, единственно правильная позиция всего представляемого ею ведомства.
Представитель Минобороны вел себя, как и ведут себя очень молодые и очень амбициозные люди, не считающие нужным детально изучить то, о чем они рассуждают — после рассуждений о сути соглашения адвоката с доверителем, с попыткой филолого-правового разбора его содержания, и, тем самым, достаточно «подогрев» меня своими «креативными» рассуждениями, он был вынужден отвечать на заданные вопросы.
Ответив на вопрос о том, что решение о необходимости обоснования получения запрашиваемых сведений остается за адвокатом, при ответе на следующий вопрос — а возможны ли случаи, что отсутствие обоснований запрашиваемых в адвокатском запросе сведений, адвокату будет отказано в их предоставлении, юноша «влетел» в тщательно и любовно подготовленную для него ловушку, ответив, что такое вполне возможно, тем самым блестяще подтвердил обоснованность моих доводов.
Правда, похоже, он сам этого так и не понял, зато, понял суд…Позиция же остальных «заинтересованных лиц» сводилась к одному аргументу — коль Приказ с нами согласован, то он законен и говорить ту не о чем.
А вот, про позицию ФПА стоит поговорить особо.
Благо, что возражения от ФПА поступили накануне судебного заседания, а не на нем самом, что часто бывает, поэтому, у меня было время взять себя в руки, поскольку меня, что называется «накрыло», уже с третьего абзаца, звучавшего так: «Однако полагаем, что направление и способы такого совершенствования правового института адвокатского запроса определены административными неверно Наиболее актуальными являются проблемы перечня сведений, подлежащих получению при направлении адвокатского запроса, устранение запретов на получение адвокатом информации с ограниченным доступом (за исключением сведений, составляющих государственную тайну), сокращение сроков ответа на адвокатских запрос и сроков предоставления запрашиваемой информации, совершенствование механизма ответственности за отказ от предоставления информации или за предоставление неполных либо недостоверных сведений».
Этакое, снисходительное похлопывание по плечу — мол, мы тут в ФПА оценили ваши старания, но вы, в силу собственной ограниченности, не понимаете масштабности решаемых ФПА задач, — и вызвало во мне ту бурю эмоций, выразившуюся, в вопросы представителю ФПА, задаваемые в такой форме, что заставило моего уважаемого коллегу, очень сдержанного уважаемого второго административного истца И.Ю. Павлова во всеуслышанное попросить меня — оставь его, перестань мучить.
Хотя вопросы, в общем-то, были вполне невинными:
- Можно ли считать исключением из общего правила, вытекающего, как из содержания ФЗ «Об адвокатской деятельности….» и КПЭА требования сохранения в тайне данных о доверителе, указание этих данных в адвокатском запросе, направляемого в адрес лица, не являющегося участником правоотношений, в которых адвокат выступает в качестве защитника или представителя?
- Каким образом, по-вашему мнению, адвокат должен указать в адвокатском запросе большое количество доверителей, если он представляет интересы их всех, или выступает в интересах неопределенного числа доверителей?
- В чем, по Вашему, адвокатский запрос в его действующем виде, эффективнее запроса гражданина, направляемого в соответствии с ч. 2 ст. 24 Конституции РФ?
- Каким образом позиция ФПА по данному делу сочетается с п. 2.5. Разъяснений № 02/16 по вопросам применения п. 3 ст. 21 Кодекса профессиональной этики адвоката Комиссии Федеральной палаты адвокатов по этике и стандартам?
И уж совсем ввергло в шок присутствующих вручение мне и уважаемому коллеге И.Ю. Павлову представителем ФПА Решение Совета ФПА от о создании рабочей группы по совершенствованию института адвокатского запроса и включению в эту группу нас — меня, и уважаемого И.Ю. Павлова…
В заключение должен сказать, что получил истинное удовольствие от работы с уважаемым Иваном Юрьевичем Павловым — мы, как своими аргументами, так и стилем поведения; удачно дополняли друг друга; мой жесткий, а иногда, и резкий стиль нивелировался мягким, интеллигентным, истинно питерским стилем Ивана Юрьевича.
Не секрет, что некоторые адвокаты, желая максимально выгодно выставить свою роль участия в деле, когда в этом же деле участвуют и другие адвокаты, ведут себя, мягко говоря, не корректно по отношению к своим коллегам, чем, во-первых, вызывают раздражение у окружающих; во-вторых, вследствие такого поведения, могут просто загубить все дело.
Поскольку, на мой взгляд, наш «дуэт» сработал вполне гармонично, соответственно, и результат не может не радовать.